Посмотрев ему вслед, я молча покрутила пальцем у виска. Добром эта затея не кончится.
Через час Василий вернулся без лестницы.
– Не нашел? – с облегчением спросила я.
– Нашел! Она в багажнике. Жуткий город. Никто по-русски ни слова! Еле магазин отыскал.
– Действительно, жуткое место, – скептически покивала я.
– Так, надо выбрать, в чем идти на дело. – Он с шумом раздвинул дверцы шкафа. – А где твоя форма?
– Солдатская, что ли?
– Ты же говорила, у тебя есть.
Я выразительно постучала кулаком по лбу.
– Ладно, не беда. Подойдут и джинсы. – Он выбросил на диван свои и мои штаны. – У тебя темная футболка есть? Не важно, наденешь мою. – Он побежал в прихожую. – А кроссовки темные есть?
– Нет. Только белые.
– А черная обувь? – заглянул он в комнату.
– Только туфли на шпильке.
– Что же делать? Идея! Мы кроссовки твои выкрасим!
– Чем? – заволновалась я: фонтан его идей затыкаться явно не собирался.
– Да хоть фломастерами. У тебя фломастеры есть? – И, не дожидаясь ответа, он потопал к двери.
Через пятнадцать минут он появился на пороге с пакетом всяческой канцелярской дребедени.
– Вот, я еще краски купил! Попросил такие, которыми все на свете красят, – радостно потряс он пакетом.
– Масляные, что ли?
– Нет, акриловые.
Он плюхнулся на пол в прихожей, взял мою любимую новенькую найковскую кроссовку, открыл баночку краски и… я начала считать до десяти, чтобы погасить назревающее в душе бешенство.
На двух тысячах трехстах семидесяти пяти я встала, оделась, взяла сумку и двинулась к выходу. Василий по-прежнему сидел на полу и самозабвенно возюкал кисточкой по подошве моей кроссовки.
– А подошву зачем красить?
– Чтоб ты пятками не сверкала! – с упоением ответил он.
Я хлопнула дверью. Чашка ароматного кофе с пирожным – я вспомнила о подошве – нет, с двумя пирожными – это то, что мне сейчас крайне необходимо.
В одиннадцать часов вечера мы затормозили у первой намеченной точки. Здесь явно проходила какая-то вечеринка. Куча машин припаркована на обочинах, из-за забора несутся зажигательные латиноамериканские мелодии, небо над виллой просто полыхает пожаром.
– Похоже, сегодня здесь нам делать нечего, – огорчился супруг.
– Почему?
– Да что ты в толпе разглядишь? Нет. Надо ехать дальше.
Соседняя фазенда утопала в полнейшей тьме и тишине.
– Наверное, они к соседям подались, – предположила я.
Проехав три квартала, мы остановились возле умеренно освещенного дома: ни лишнего шума, ни гостей.
– Так, отличненько! – потирая руки, Василий вылез из машины.
Он остановил «Фиат» метрах в десяти от главных ворот, открыл багажник и выудил оттуда лестницу. Осмотревшись, выбрал раскидистый каштан, росший на другой стороне дороги, и начал раздвигать ступенчатую конструкцию.
– Давай, полезай, – радостно замахал мне рукой крошка Тарзан.
– Я?! – обалдела я от неожиданности столь заманчивого предложения. – Нет, я не полезу, я лучше на стреме постою.
– Какой еще стрем? Полезай, говорят. Я за тобой.
– Никуда я не полезу, – попятилась я, – я высоты боюсь.
– Хватит дурочку валять. Недавно по балконам как заправский акробат лазила и на деревья прыгала, а тут, пожалуйста, «я высоты боюсь».
Елки-палки, а ведь и правда.
– Ну, тогда я это проделывала под угрозой смерти, в состоянии тяжелейшего шока. А сейчас не могу, – уперлась я.
Но муж был настроен решительно. Он водрузил меня на лестницу и подпихнул в мягкое место, продвигая меня вверх по ступеням.
Добравшись до первой ветки, я кое-как взгромоздилась на нее, обняла ствол руками и двигаться дальше твердо отказалась.
Василий, кряхтя и ругаясь, полез за мной. Преодолев три толстые ветки и оказавшись выше меня, он протянул руку, схватил меня за шиворот, оторвал от ствола и потащил вверх, обдирая моим бренным телом листву.
– Хватит! – тоненько запищала я, зажмуриваясь от страха.
Долго ли, коротко, но мы оказались почти на вершине дерева. Притиснув меня к стволу, муж достал бинокль и приступил к наблюдению.
Я уже говорила, что сегодня – Васин день?
– Ух ты! На-ка, глянь! – сунул он мне бинокль.
Французские окна были открыты настежь. В гостиной на большом белом диване, свесив ноги в тапочках, лежал кудрявый толстячок с пятью подбородками и что-то жевал, глядя в телевизор. Рядом с ним, сидя в кресле, вытянув длинные загорелые ноги, сидела крашеная блондинка и пилила свои коготочки.
– Гуревич?! – недоверчиво спросила я.
– Ага! – счастливо сверкая глазами, подтвердил муж.
– Что будем делать? – охотничий азарт разгорался во мне яростным пламенем.
– Я думаю…
– Слезать с дерева, – закончил за него фразу чей-то незнакомый голос.
Мы посмотрели вниз. Внизу, оперев о дерево передние лапы, стояла немецкая овчарка, ее держал на поводке здоровенный детина в черной футболке.
– И побыстрее, – грозно добавил он. Из темноты появился второй громила, как две капли воды похожий на первого.
– Какое вы имеете право? – поинтересовалась я, стараясь сохранить чувство собственного достоинства. – Мы не на вашей территории находимся. И вообще, это Европа, а не Рублевское шоссе. Не нравится что-то – вызовите полицию.
В этот момент меня кто-то больно укусил в шею, и я свалилась с дерева.
Глава 18
Очнулась я, лежа в мягком кресле в той самой гостиной, которую рассматривала пару минут тому назад. Я огляделась. В соседнем кресле приходил в себя Василий.
– Ну что, довольна, борец за права человека?
– Да я-то тут при чем, мне, что ли, в голову пришло заниматься этой самодеятельностью?
Ответить мне он не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появился хозяин дома собственной персоной, в шелковых семейных трусах и коротком халатике нараспашку.
– Ба! Какие люди! – радушно раскинул он руки в стороны. – Василий, друг мой, какими судьбами? Нет, нет, не вставай, – остановил он попытавшегося было вылезти из кресла Ползунова, глаза его светились самодовольной издевкой. – А это, надо полагать, твоя супруга? – обратился он ко мне.
– Да, познакомьтесь, Юлия Павловна, – пробубнил угрюмо Ползунов.
– Очень приятно! – расплылся в широченной улыбке хозяин. – А я – вы, впрочем, об этом знаете, – Борис Михайлович, старинный приятель – или уж неприятель? – вашего мужа. Неприятель – в смысле, его конкурент.
– Понятия не имею, кто вы такой, – гордо подняв голову, заявила я. – И вообще, на каком основании ваши головорезы набросились на нас? По вашей милости я упустила ценнейший экземпляр Sepelekus Argoritus Nosofilus!
– Чего?! – вытаращились на меня оба мужика.
– Редчайший экземпляр ночных мотыльков! Водится только в одном месте, недалеко от Таррагоны. В России он представлен в единственном экземпляре, в Петербургском зоологическом музее, – окончательно рассердилась я, отворачиваясь от протянутой для знакомства руки.
– Вы что там, бабочек ловили?! – обалдел Гуревич.
– Вот именно. Я орнитолог, доктор биологических наук! – Что я несу?!
Кажется, орнитолог – это специалист по птицам, а как же называют любителей насекомых? Серпентолог? Дерматолог? Лезет в голову всякая чепуха!
Но, похоже, Гуревич разбирался в биологии еще хуже меня, потому что, похоже, проглотил эту бредятину и даже восхитился.
– Простите, ради бога! Так вы что, не знали, что это мой дом? – ошарашенно повернулся он к Василию.
Василий быстренько захлопнул рот и постарался сделать умное лицо.
– Да, вообще-то, мы не в курсе. Случайно тут оказались.
– Мы возвращаемся из Барселоны, я была почетным участником международного научного симпозиума, – вякнула я.
– Вот это да! Ну, добро пожаловать! – на сей раз искренне улыбнулся господин Гуревич. – Машка! Вели на стол накрывать и топай сюда! – проорал он куда-то в глубь дома. – Что пить будете? – двинулся Боря к стойке бара. – Такую встречу надо отметить!
– Мне водки, – вытер пот со лба еще не оклемавшийся Ползунов.
– А вам? – уважительно обратился ко мне, стыдливо запахнув халат, Гуревич.
– А как этот препарат взаимодействует с алкоголем? – поинтересовалась я, показывая на свою шею.
– Вот что значит – ученый человек! – восхитился он. – А мы-то с тобой об этом и не подумали! – обернулся он к уже проглотившему свою порцию Василию.
Гуревич взял телефон и, потыкав в кнопки, грозно спросил:
– Петрович, как ваш препарат с алкоголем сочетается? Какой, какой? Какой именно вы моим гостям засандалили! Ну так выясни, и немедленно! – Прошу прощения, мы это сейчас выясним… – Зазвонил телефон. – Да? Понял. Все в порядке, можно смело выпить. Так что вам налить?
– Мартини, пожалуйста.
В комнату вплыла Машка, платье на ней было размером с носовой платок.
– О, познакомьтесь, это моя жена.
Блондинка взглянула на меня сверху вниз.
– Это Юлия Павловна, доктор наук, профессор, – назидательно посмотрел Гуревич на супругу.
– Это Юлия Павловна, доктор наук, профессор, – назидательно посмотрел Гуревич на супругу.
Машка жеманно протянула мне вялую ручку и поздоровалась. Я пожала ее, и красотка тут же повернулась к Василию.
– Мария, – сказала она совсем другим тоном, стреляя в моего мужа глазками.
Тот неловко чмокнул протянутую руку и пробубнил: «Василий», она изящно вильнула тощим задом и поплыла в столовую. Мужики потянулись за нею. Я, проходя мимо стеклянных дверей, взглянула на свое отражение – и скисла. На мне все еще была ползуновская футболка, по размеру больше смахивающая на плащ-палатку, и кроссовки, которые он так старательно красил весь вечер. Я обернулась: по светлому ковру за мной тянулись черные следы. Начала слезать краска с подошв.
Униженная и пришибленная, я поперлась в столовую. В следующий раз пойду на дело при полном параде, дала я себе слово.
Вечер прошел чудесно. На прощание Гуревич кинулся в объятия Василия с такой страстью, что мы с Машкой их еле растащили.
– Непременно приезжайте еще! – орал нам вслед Боря.
– Теперь вы к нам, в обязательном порядке! – не уступал ему Ползунов.
Мы с тощей супругой Гуревича молча тянули их в разные стороны, проникнувшись устойчивой взаимной неприязнью друг к другу.
– И где ты только взяла этого Сопливуса Амбулаторного?! – ржал в машине муж. – Я еле-еле сдержался, чтобы прямо у Борьки в доме не спросить.
– Не знаю. Само как-то в голову пришло.
– Ладно, поехали домой, сокровище мое предприимчивое.
Глава 19
– Энтомолог! – радостно проорала я, пихая Василия в плечо.
– Что?! – подпрыгнул задремавший было муж.
– Энтомолог! Специалист по насекомым!
– И что?
– Да ничего. – Я с досадой махнула на него рукой.
Поезд мчал нас во Францию. Гуревич оказался ни при чем. Более того, он был благодарен Ползунову за такое своевременное возвращение к прежней кормушке.
Я достала из сумки пакет с лекарствами и начала заматывать горло упиравшегося мужа.
– А это еще зачем? – попытался увернуться он.
– Затем, что скоро граница, – сказала я, вытаскивая из сумки банку клубники. – Лопай давай!
Границу мы пересекли без сучка без задоринки.
…Мы опять торчали в пансионе Колет. Заняться было нечем, и мы слонялись, как неприкаянные. Я связала вторую шаль.
Сидеть без дела под каштаном становилось все труднее.
– Вась, как-то тяжеловато болтаться без дела. Мысли всякие лезут в голову.
– Тебе тоже?
– Знаешь, я все думаю: пока Торопов разберется с твоими российскими делами, фирмами и бабками, мы бы могли потихоньку выяснить, где сейчас Павел. Может, через него мы выйдем на главного злодея? Он же думает, что мы погибли. Бояться нам нечего. Загримируемся получше, благо, у нас уже опыт есть.
– Вот именно! – горячо поддержал меня муж. – Тем более, я что примерно знаю, где он может быть. А Кольке я специально не сказал, хотел сам все проверить. Пристроились бы на «хвост» любимому чаду и посмотрели, что там у него за советники. Так и подмывает нагрянуть к нему и в глаза заглянуть гаденышу! Доберусь до него – не знаю, что сделаю.
А в самом деле, что, задумалась я? Но вслух спрашивать об этом не стала.
– А Веронику с Денисом куда денем?
– Торопов сам говорил: он хочет, чтобы мы отсюда куда-нибудь убрались. Давай их к твоей приятельнице в Грецию отправим.
В Афинах жила моя университетская подруга, с которой мы все эти годы поддерживали теплые, дружеские отношения. Человек, далекий от наших российских проблем, с удовольствием принял бы моих отпрысков. К тому же о ней ни разу не слышали Павел и Аня.
– Идея хороша. Только как они без паспортов туда попадут?
– Давай позвоним Кольке и скажем, что твоя подруга нас всех пригласила к себе на дачу, в глухую греческую деревню. Есть у них глухие греческие деревни?
– Не знаю. А паспорта здесь при чем?
– Он обрадуется, что мы посидим недельки две вдали от текущих событий, не будем путаться у него под ногами, и быренько сделает нам паспорта! А?
– А что? Мне эта идея нравится. Звони!
После получаса тягомотных объяснений Торопов поверил в наше горячее желание навестить греческое семейство и, таким образом, скрасить томительное ожидание результатов его поисково-разыскной деятельности. Паспорта он обещал выдать нам через два дня.
– А не опасно нам с настоящими паспортами за Павлом охотиться? – задумалась я.
– Да, комплект липовых документов оказался бы более кстати. Да где его взять? В тот раз их Колька делал, а у меня других таких знакомых нет. И спросить не у кого.
– А может, мне у Володьки спросить?
– У какого Володьки? – насторожился муж.
– У шефа моего бывшего, у Володьки.
– Ну, мать, насмешила! Ты еще у Красной Шапочки этим вопросом поинтересуйся!
– А что? – обиделась я. – Между прочим, у него обширные связи.
– Связи-то у него обширные, только представь, как он примется эдак ненавязчиво интересоваться у знакомых ему чиновников, малознакомых миллионеров, артистов и депутатов, нет ли у них хорошего специалиста по фальшивым документам, очень, мол, нужно – для его безмозглой компаньонши.
– Ну и ищи эту липу сам, раз ты такой умный, – надулась я.
– Эх, жаль, Стасова нет! Вот он мог бы подсказать нужного человечка…
– Ага, гениально! Известный ученый – связной преступного мира. Три ха-ха!
– Да нет, конечно. Просто он здесь кучу народу знает, мог бы что-нибудь подсказать.
– Он уже тебе яхту «подсказал», – зло парировала я.
– Ну, промашка вышла. К тому же он меня не заставлял ее покупать, просто так случилось.
– Да, жаль, что его нет. Он бы тебе еще что-нибудь подсказал.
– А почему ты на него так взъелась? Сама же говорила, хороший человек, наш приятель.
Я промолчала. Сама не знаю, отчего я на Стасова накинулась. А с другой стороны, если бы не он, мы бы тут не куковали. Хотя, никто не знает, как бы все сложилось, не купи Василий эту яхту. Может быть, милым деткам пришла бы в головы фантазия тупо нас взорвать? Я передернулась от ужаса и трижды сплюнула через плечо.
Паспорта нам передали, как и обещали, через два дня. Приехал незнакомый дядька, молча отдал мне запечатанный конверт и молча же отбыл.
Теперь встал вопрос о том, как убедить детей просидеть в гостях у Катарины целый месяц, а может, и больше. К счастью, у нее имелось трое своих отпрысков, примерно того же возраста, и был шанс, что вместе они неплохо проведут время. Главное – объяснить им, куда мы собираемся отбыть с Василием. Сочинить подходящую историю оказалось непросто. В итоге, мы решили поехать вместе с ними, а дня через четыре сказать, что нам срочно надо смотаться, скажем, в Будапешт, или в Вильнюс, или еще куда-то, по делам, на пару дней, а потом позвонить и сказать, что мы задерживаемся.
Катарина, услышав о нашем предстоящем приезде, жутко обрадовалась, поскольку давно нас приглашала, да мы все тянули с визитом. Ее небольшой загородный дом под Афинами был не чета нашей вилле, но отличался уютом и подлинным гостеприимством. Проведя четыре прелестных дня на пляже, а вечерами наугощавшись молодым, зажаренным на вертеле барашком, мы решили, что пора потихоньку отчаливать. Мы сидели, попивая молодое вино, в саду, под звездным летним небом, и тут пронзительно резко зазвонил мобильник мужа. Он отошел в сторону, сделал строгое лицо и минут через пять вернулся к столу, озабоченно наморщив лоб.
– Придется на пару дней вылететь в Турку. Надо кое с чем разобраться. Юль, полетишь со мной?
– А надо?
– Да в общем, нет. Но скучновато одному туда тащиться. Слетаем на пару дней?
– Ну, ладно. Вы как тут без нас, обойдетесь? – обратилась я к Денису с Вероникой.
– Да без проблем, летите хоть на неделю, – разрешил Денис.
– Катарина, они тебе не очень сильно надоедают? Можно подкинуть их тебе на пару дней?
– Пусть гостят хоть все лето, – расплылась в радушной улыбке хозяйка.
Отлично, все идет по плану.
На следующий день мы с Василием погрузились в такси и отбыли в аэропорт. Рейс на Лондон улетал через два часа, билеты мы предусмотрительно заказали заранее.
Итак, мы снова в деле!
– Ну, рассказывай, – обратилась я к Василию, когда самолет, плавно оторвавшись от взлетной полосы, взмыл в безоблачное, пронзительно-голубое небо. Как-то так получилось, что за все дни, прошедшие со дня принятия нашего исторического решения, мы ни о чем толком не разговаривали. Направление наших поисков было как будто заранее известно нам обоим. Хотя, почему Ползунова-младшего следует искать именно в Англии, я бы объяснить не смогла, теоретически, он мог быть где угодно, хоть на Борнео.
– В общем, я думаю, он в Бристоле.
– Почему именно там? Учится же он в другом месте.
– Вот именно. В универе его легко отыскать. А он, судя по всему, не очень-то хочет светиться. Хотя, если он думает, что мы погибли, какая ему, на хрен, разница? В Лондоне надо еще где-то остановиться. Денег у него пока немного, наследство-то еще получить надо. Да и парень он, мягко говоря, экономный. А в Бристоле у него квартира. К тому же он считает, что об этом никому не известно.