Но помимо обиды на то, что заслуга не оценена, Метеор заподозрил, что Чирнецкий не уделяет больше этому варианту того внимания, которого тот заслуживает.
А это могло быть лишь в том случае, если у него появился какой-то иной, параллельный план нейтрализации происков команды губернатора. И то, что его в этот план не посвятили, не могло не насторожить. В последнее время в России вошло в моду перед выборами избавляться от тех сподвижников, которые до этого тянули на себе всю грязную часть работы.
Весь в подобного рода подозрениях, Метеор, усевшись на свое место, глянул на Клеменко почти враждебно:
— Так, на чем мы остановились?
— Как обосновать наш отказ отдать пенсионеров области.
—Угу, ясно. И какие же у этой банды аргументы?
—Да какие там аргументы! — возмутился Сергей. — Голимый пиар ради выборов. Показывают, какие они хорошие!
— Я понимаю, — сдерживая раздражение, кивнул Метеор. Его всегда бесило чужое тугоумие, да и после общения с Барином человеколюбия не прибавлялось. — Но ведь сами-то они как-то это аргументируют? Для толпы?
— Для толпы они хотят, раз, мол, у нас, у города, нет денег на врачей и лекарства для пенсионеров, забрать их обслуживание на себя. Мол, это особая категория больных — у них и болезни специфические, и врачи нужны специальные. Вот они заберут у нас несколько больниц и поликлиник, и устроят там специализацию для старичья.
— А почему мы против?
Коллега недоуменно замер. Уж кому-кому, но Метеору-то такие вещи объяснять не надо.
Одна из трех самых главных тайн мэрии в том, что здравоохранение — это вовсе не дыра в бюджете. Медицина — золотое дно для тех, кто умеет использовать возможности. Во-первых, больницы — это территории, к которым подведены все коммуникации, и, как правило, в хороших районах. Во-вторых, это огромные деньги, якобы идущие на оборудование, лекарства и содержание коек, операционных и многого прочего.
В-третьих, это штатные расписания и зарплаты врачей. В-четвертых, это великолепные возможности для махинаций через медицинское страхование. А есть еще и в-пятых и в-десятых. Среди них немалое значение для орды чиновников Катеринбурга имеет возможность вроде бы «за так», а на самом деле — за счет той самой «толпы», иметь для себя и своих семей такое медицинское обслуживание, которое не снилось и миллионерам на западе.
Однако именно сейчас главное в ином. Стоит областному правительству взять медицинское обслуживание стариков под свое крылышко, мэрия потеряет четверть тех ресурсов, на которые перед выборами оплачивает критику этого самого правительства. И старики, отведав уважительного отношения, настолько избалуются, что их уже больше никогда не заставишь голосовать за Чирнецкого. Не дураки у губернатора в советниках. Знают, куда побольнее ударить.
Но объяснять это Метеору, будто учить дедушку кашлять. Однако ВэГэ молчал, требовательно глядя. И Клеменко смущенно пожал плечами:
— Ну, почему мы против... Так это ж сколько бабла мимо нас пойдет!
— Это-то я знаю. Как мы можем аргументировать свой отказ отдать обслуживание пенсионеров области?
— А-а... Так в том-то и дело, что... Черт его знает.
Метеор вздохнул:
— Ладно, пиши: передача обслуживания пенсионеров в подчинение области вызовет резкое сокращение числа врачей, которых и так не хватает. Во-вторых, резко сократится количество бесплатных лекарств. В-третьих, почти все услуги для пенсионеров станут платными. В-четвертых... Тут надо что-то забойное, чтобы они замучались оправдываться. Есть идеи?
Метеор прекрасно знал психологию толпы. Она любит, когда ей врут с размаха. Причем, чем круче ложь, тем больше ей веры. Клеменко в этом отношении был гораздо менее искусен. Но у него была домашняя заготовка:
— Есть смысл объявить, что Россиль это затеял для того, чтобы выбить под стариков деньги, а потом на эти бабки сделать себе омоложение, которое стоит полмиллиона долларов.
— Ого, круто. Но лучше не полмиллиона, а... Пусть будет семьсот сорок тысяч. Это и увесисто и конкретно. С этим все?
— Все. Во всяком случае, на первое время хватит. А там пусть сами придумывают, мы им что, мало платим?
— Сережа... Знаешь, я давно хотел тебе сказать, — набычившись, начал Метеор. — Мы очень ценим то, что ты делаешь. Шеф буквально сегодня говорил, что таких ценных кадров, как ты, у нас раз-два и обчелся.
Сергей чуть зарделся от удовольствия.
— Да ладно, чего там...
— Нет-нет, это лишь малая часть того, что ты заслужил. Но ведь мы с тобой совсем не в том положении, как другие. Как те же журналюги. Ведь, не станет Чирнецкого, эти писаки с таким же успехом получат свое бабло и от другого мэра, так? А вот нам с тобой, если мэр будет другой — капец. Так?
- Ну да.
— Поэтому надеяться, что они станут ломать голову над тем, как бы им половчее отстоять наши позиции, не приходится. Они будут халтурить. Из всех здешних писак только один Шеремех вкалывает не только за деньги, но и от души. И наше счастье, что у него мозгов маловато. А остальные просто халтурят, желая и выслужиться, и лишних врагов не нажить. Так что, друг, если мы хотим, чтобы было хорошо, надо все продумывать самим. Ведь проконтролировать, насколько точно отражены подготовленные нами тезисы, гораздо проще, чем заставить их самих придумать то, что нам надо.
— Да я что... Понятно.
— Вот и хорошо. Тут, кстати, вот еще какая история... Народ сейчас обозлен, сам знаешь. Он следит за нами и нашими семьями так, точно других забот у него нет. Вот, уже слушок прошел, что у твоей дочки, мол, какое-то такое растакое платье на бал?
— Да черт его знает. Эти с женой выбирали.
— Во. А момент такой, что нам каждую ерунду могут в вину поставить. Тут, мол, ихние дети без призора под машины лезут и без лекарств дохнут, а наши вон оно как, в богатых платьях гулеванят. Тебе оно надо?
— Я разберусь.
— Молодец. Теперь, что еще?
— Центральный рынок.
— О Господи, что там?
— Воруют. Мои подсчитали: они в месяц имеют не меньше двухсот тысяч зелени. А нам отдают меньше двадцати.
— Что ты предлагаешь?
— Надо менять директора. Если затянем, он нас к выборам вообще разденет.
От проблемы с Центральным рынком перешли к уличной рекламе. Эти щиты стоили копейки, но через лицензионные и архитектурные комитеты с рекламодателей удавалось драть три шкуры. Правда, некоторые считали, что шибко умные — и делиться не желали.
— А что у него на щитах? — спросил Метеор об одном из таких.
— Да фигня какая-то. Женские губки. Что-то шепчут.
— Помнишь историю с «Рубином»? — Это про бывший дом быта?
— Ну да. Так вот его новый хозяин открыл там клуб для элиты, а делиться не захотел. Аполитичный тип, не понимает, в какой тупик ведет и область, и Катеринбург банда Россиля. Ну, а потом перед его клубом вдруг появился пикет...
— А-а, помню! Православные против пидоров! А этот клуб, в самом деле, был для геев?
— Неважно. Главное, что из-за этих пикетов выручка у него упала раза в три, и он быстро всосал, кто его враг, а кто друг. Это к тому, что порой достаточно поднять общественность, и сразу ясно, кто в доме хозяин.
Потом пришлось раскидывать сетку затрат на прессу. Пока на ТВ удавалось сохранить соотношение 2:7 — два канала поддерживали губернатора и, соответственно, поливали мэра, зато наоборот, каналов, прославлявших Чирнецкого и поливавших губера — было семь. Но это стоило таких бабок, что если отдать всю выручку от рынков и даже прибыль от строительства, все равно не хватит.
— А-а, помню! Православные против пидоров! А этот клуб, в самом деле, был для геев?
— Неважно. Главное, что из-за этих пикетов выручка у него упала раза в три, и он быстро всосал, кто его враг, а кто друг. Это к тому, что порой достаточно поднять общественность, и сразу ясно, кто в доме хозяин.
Потом пришлось раскидывать сетку затрат на прессу. Пока на ТВ удавалось сохранить соотношение 2:7 — два канала поддерживали губернатора и, соответственно, поливали мэра, зато наоборот, каналов, прославлявших Чирнецкого и поливавших губера — было семь. Но это стоило таких бабок, что если отдать всю выручку от рынков и даже прибыль от строительства, все равно не хватит.
Кое-как наскребя денег на прессу, перешли к вопросу о земельных отводах для нужных людей. Потом пришлось выбирать подобающий подарок для новых знакомств в Администрации. Потом распутали еще десяток узелков из жизни города, да так увлеклись, что на встречу с командиром ОБМОН Кунгусов опоздал аж на пятнадцать минут.
Моя милиция меня бережет
Чего Метеор не любил, так это опаздывать на встречу с теми, от кого в данный момент зависел. А от разговора с этим ментом сейчас зависело очень много.
Ресторанчик «Державный» был одной из гениальных придумок Метеора. Эталон элитарного сервиса и по-настоящему царской трапезы, славившийся запредельными ценами, он находился на задворках Волгоградского проспекта, и не имел никаких шансов выжить, если бы не одно-единственное обстоятельство.
В нем нередко кушал и угощал интересных ему штемпов сам вице-мэр Кунгусов.
Только из-за одного этого сюда стремились попасть все, кто так или иначе кормился, кормится или хочет кормиться от городского пирога. Именно здесь, а не в коридорах помпезного дома на площади в честь Кровавого воскресенья решалось: кто попадет на прием к Метеору, или даже к самому Барину, а кто зазря потратит время и деньги, умасливая чиновников-шестерок. Именно здесь, за столиками, обсуждались самые существенные подробности и решались судьбы. Именно здесь составлялись ходатайства и выносились приговоры, не подлежащие обжалованию. Именно здесь, а не в зале заседаний Гордумы распределялись миллионы, собранные с горожан.
Приглашение сюда котировалось на уровне пяти тысяч баксов, но принести могло гораздо больше, если не проворонишь свой шанс
— Добрый день, — протягивая руку майору Зотину, Метеор одним взглядом оценил его новый, но дешевенький костюмчик и спесиво-опасливый проблеск в цепких вороватых глазках. — Простите, ради Бога, что опоздал.
— Ничо, я ж понимаю, — майор чуть приподнял в знак уважения мускулистый зад и тоже протянул огромную лапу. — Но меня ж здеся так приняли, что не в претензии!
— Вот и хорошо, — усаживаясь и взглядом давая знак официантке, улыбнулся вице-мэр.
Информация, доложенная о командире ОБМОНа референтом, полностью совпала с его личным впечатлением. Подкаблучник.
Кунгусов давно вывел теорию, что во всех мало-мальски развитых странах ХХ-й век выпестовал особую разновидность мужчин. Здоровые, способные швеллер узелком завязать, умные, нередко имеющие не один диплом о высшем образовании, они не боялись ни Бога, ни Ада. Они могли создавать империи и покорять космос, но тупели и становились мягче воска от одного косого взгляда вздорных существ в юбке. Своих жен. Или, как сам Кунгусов — дочерей.
И это происходило даже не от какой-то немыслимой любви, а просто в силу привычки подчиняться самому сильному. Впрочем, спецы-психологи называли это психологической зависимостью, сродни наркотической.
С роддома эти мужчины из взрослых видели вокруг в основном женщин — маму, медиков, нянек в яслях, воспитательниц в детских садах, училок в школах и вузах. И необходимость подчинения женщинам настолько прочно вошла в их менталитет, что ничего иного они просто не могли себе представить.
Так огромный тигр послушно прыгает сквозь подпаливающий ему усы горящий обруч всего лишь ради небрежной ухмылки с детства закабалившей его стервы. Еще когда он был беспомощным полуслепым щенком, она волтузила его, кормила или морила голодом, вбивая в подкорку, что она — сильнее, и что без нее он пропадет.
Причем мужчина, как сам Кунгусов, мог прекрасно осознавать эту зависимость, но поделать все равно ничего не мог. Просто те мужики, кто был поумнее, вроде Кунгусова, или повезучее, вроде него же, находили себе в качестве «наркотика» женщин, по крайней мере, с интеллектом выше среднего.
А вот майору Зотину не повезло. И мать у него — вздорная капризная перечница, которой лишь бы набить квартиру барахлом, причем не меньше, чем у соседей. И жена ей подстать ,все жизненные интересы которой сосредоточены на желании иметь машину, дом и тряпки не хуже, чем у школьной подружки, выскочившей замуж за мелкого клерка районной управы.
Поэтому разговор с майором ничего не решал, и был чистой формальностью. Но, тем не менее, его надо было правильно выстроить. В силу этого, Метеор, против своего обыкновения, не перешел сразу к сути, а предпринял обходной маневр:
— Вы не возражаете, если мы за едой поговорим о делах?
Майор с набитым ртом — соскучился, бедолага, на дешевых сосисках из бумаги и запаха мяса по мало-мальски нормальной пище — рьяно замотал головой. О делах он не возражал.
Вот и хорошо. А дело у меня к вам вот какое. Есть у нас в городе такое муниципальное предприятие «Гормаш», знаете? Формально, оно как бы городское, и подчиняется мэрии. А на самом деле, с помощью хитрых ходов, через обнаглевших энергетиков, власть в нем захватила банда губернатора. И вот теперь они, чтобы настроить народ против мэрии, саботируют ремонт теплосетей, понимаете? Зимой, когда будут выбирать мэра, народ от холодрыги обозлится, и вместо делающего все для блага города Аркадия Михайловича, выберет какого-нибудь молодого неопытного....
Майор, усиленно наворачивающий шницель по-венски (такое впечатление, что полуфабрикат был куплен в ближайшем супермаркете и лишь разогрет в микроволновке «Державного»), опять молча, но красноречиво закивал: он был согласен на все сто.
— Так вот, чтобы все-таки поторопить ремонт теплосетей, в частности — приобретение остро необходимых труб, нам надо как-то воздействовать на ставленника губернатора. Прекратить, короче, саботаж. Уговоры на него не действуют. Отсюда и моя просьба: у него есть племянник. Шустрый такой молодой человек. Наверняка, балуется наркотиками. Да и к милиции относится без должного почтения. Не могли бы, майор, ваши ребята с ним где-нибудь пересечься?
Исходящий слюной майор, не в силах обуздать свои жадно перемалывающие мясо челюсти, все также молча протянул огромную пятерню. И понятливый Метеор вложил в нее листок с именем и адресом, продолжая говорить в том же тоне:
— Ну, а мы в свою очередь... Я слышал, у вас есть жилищные проблемы? Конечно, двухкомнатная на троих, вы ведь с мамой живете, да? Это не есть гуд. Я думаю, что мы в течение ближайшего месяца могли бы решить этот вопрос, хотя... Между нами говоря, я не понимаю неприязни к себе вашего шефа. Нет, не из ГУВД, а, так сказать, по нашей линии — Тешкова. Разумеется, я понимаю, что вы должны были поставить его в известность о нашей встрече. И о моей просьбе касательно управляющего «Гормашем», понимаю, вам придется ему долго жить. Но вот, что касается варианта с квартирой.. Я бы не советовал. У Тешкова есть свои любимчики и не факт, что он захочет, чтобы именно вы в первую очередь получили новое жилье... Пусть чтобы не сглазить, это останется нашей маленькой тайной. Согласны?
— Уф-фф! — кивнул, отваливаясь от стола на жалобно заскрипевшую спинку стула, майор — Согласен. Моя квартира — это мои дела, так?
— Совершенно верно! — Метеор тайком покосился на швейцарские, за семьдесят пять тысяч долларов часы, и тут же убедился, что его чувство времени не подвело и на сей раз: зазвонил мобильник за пазухой у его собеседника.