– Можешь начать с ужина у меня завтра вечером, – сказала Мария, представив его в просторном офисе, безупречно ухоженного, с хорошей стрижкой и глазами необычного серо-зеленого цвета. – Приятно будет снова видеть тебя, Ричарда, Чарльза и Альберта. Вы были так дружны с папой. У нас будет час воссоединения.
– Конечно, я буду, – с воодушевлением ответил Грэг; в его голосе слышалось глубокое чувство.
– Где-то в половине седьмого, – поспешила Мария. – Увидимся.
Она положила трубку, понимая, что долго говорить с ним ей не хотелось. «Папа не раз говорил мне, что Грэг со мной очень мил и готов на все, только бы я дала ему шанс…»
Стараясь не думать об этом, Мария набрала номер Альберта Уэста.
– Я был в походе неделю, неподалеку от тебя, – сказал он. – Горы Рамапо действительно прекрасны. Прошел не одну милю.
Она вспомнила, как отец говорил, что странное сочетание голоса Альберта и маленького роста обеспечило Уэсту прозвище Кузнечные Мехи. Он с радостью принял ее приглашение и сказал:
– Мария, хочу спросить: не обсуждал ли твой папа в последнее время вероятность того, что он обнаружил древнюю рукопись?
– Нет, прости, он никогда об этом не говорил, – сказала Мария с болью в голосе. – Но многие годы он рассказывал мне про Ватиканское письмо, и теперь, насколько я понимаю, он, кажется, действительно обнаружил его среди рукописей, над которыми работал. – И с грустью добавила: – Альберт, ты знаешь, как было дело. Мои отношения с отцом сильно испортились за последний год из-за Лилиан. Если бы все было как прежде, о письме он рассказал бы прежде всего мне.
– Совершенно верно, Мария. Буду рад повидаться с тобой завтра. Может быть, еще поговорим об этом.
Сухое «привет» Чарльза Михаэльсона вызвало улыбку Марии. «Чарльз всегда кажется слегка раздраженным», – подумала она, так и не простив ему, что он изображал парня Лилиан, когда она бывала у них в доме, ради прикрытия связи Стюарт с ее отцом.
Чарльз также радостно принял ее приглашение, а потом повторил вопрос Альберта о рукописи. Мария повторила свой ответ, но добавила:
– Чарльз, для отца было бы естественным показать тебе то, что он называл Ватиканским письмом. Лучше тебя в этой области экспертов нет. Ты его когда-нибудь видел?
– Нет, – резко ответил Михаэльсон, прежде чем она закончила свой вопрос. – Он рассказал мне о нем всего за неделю до смерти и обещал показать, но, к сожалению, этого не произошло. Мария, оно у тебя или, может быть, ты знаешь, где оно?
– Чарльз, на оба вопроса отвечу: нет.
«Но почему я тебе не верю? – Эта мысль пришла ей в голову, когда она завершила разговор. – Могу поспорить, что отец обратился в первую очередь к тебе». Мария нахмурилась, пытаясь вспомнить, почему несколько лет назад отец обронил, что сильно разочарован в Чарльзе. Почему?
Последний звонок был Ричарду Каллахану.
– Мария!.. Конечно же, я о тебе думал. Не могу представить, через что должны пройти вы с мамой. Тебе удалось навестить ее?
– Нет, Ричард, пока нет. Она сейчас на обследовании. Молюсь, чтобы в пятницу ее отпустили домой.
– Надеюсь, так и будет, очень надеюсь.
– Ричард, ты в порядке? У тебя такой голос, будто тебя что-то беспокоит или у тебя плохое настроение.
– Как ты все понимаешь! Папа спросил меня о том же вчера вечером. Пришлось много думать, и я принял решение, которое долго откладывал. Увидимся завтра вечером. – Потом он тихо добавил: – Очень хочу тебя видеть.
«Ричард решил вернуться в семинарию и стать священником, – подумала Мария и удивилась, почему ей стало вдруг очень грустно. – С ним так хорошо, и если он вернется в семинарию, мы будем видеться совсем редко».
В семь часов она переоделась в голубую юбку и белую шелковую блузку, поправила макияж, расчесала распущенные волосы, прошла через лужайку к дому Скоттов и позвонила в дверь. Открыла Лайза. Как всегда, выглядела она роскошно – в дизайнерской рубашке, тонких брюках с серебряным пояском, охватившим ее бедра, и серебристыми босоножками на пятидюймовых каблуках.
Ллойд разговаривал по телефону. Он махнул рукой Марии, когда та проходила вслед за Лайзой в гостиную, где на столике были приготовлены сыр и крекеры. Лайза налила себе и Марии по бокалу вина.
– Думаю, звонят из полиции, – сообщила она. – Расспрашивают о нашем ограблении. Господи, как было бы замечательно, если б удалось вернуть хоть часть моих драгоценностей. Я так скучаю по изумрудам… До сих пор ругаю себя за то, что не взяла их с собой в поездку.
Ллойд присоединился к ним через несколько минут:
– Да, это было действительно интересно. В нью-йоркской полиции обзвонили всех, кто парковался в гараже на Западной пятьдесят второй улице рядом с отелем «Франклин». Наши имена – в списке благотворительного бала, что проходил там пару недель назад. У служащего гаража есть некоторые подозрения относительно одного работника. Он видел, как тот устанавливал GPS на машину клиента, живущего в Ривердейле. Полиция проверила машину, нашла трекер и предложила хозяину и его жене уехать в Хэмптон и побыть там несколько дней. Они говорят, что устройство этого жулика должно показывать передвижения автомобиля, и если он долго стоит без движения, то можно проверить, дома ли его хозяева. Местная полиция установила наблюдение за домом в Ривердейле. Всего через три дня парень забрался в дом. Они просили меня посмотреть, нет ли такого же устройства на моей машине, и если есть, то ничего не трогать, чтобы можно было снять отпечатки пальцев.
Ллойд исчез в гараже и, вернувшись, сказал:
– На нашем «Мерседесе» тоже трекер, а это значит, что это именно тот парень!
– Мои изумруды! – задыхаясь, произнесла Лайза. – Неужели они ко мне вернутся?
Ллойд не хотел расстраивать жену тем, что, возможно, изумруды давно уже вынуты из оправы и проданы.
Глава 31
В понедельник вечером Кэтлин лежала в постели в одноместной палате психиатрического отделения медицинского центра «Берген парк». Она несколько раз пыталась подняться и теперь была зафиксирована по рукам и ногам.
Кроме обычных лекарств, ей давали слабое успокоительное, поэтому Кэтлин лежала тихо, пытаясь разобраться в путанице воспоминаний и мыслей в голове. Она улыбалась, думая о Джонатане. Они в Венеции, у них медовый месяц, и они бродят по площади Святого Марка рука в руке…
Джонатан был наверху, так почему он не спустился, чтобы поговорить с ней?
Так много шума…Так много крови… Джонатан весь в крови.
Кэтлин закрыла глаза и беспокойно заерзала в кровати. Она не слышала, как открылась и закрылась дверь, и не видела медсестру, склонившуюся над ней.
Кэтлин была наверху лестницы, открылась парадная дверь. Кто это? Тень промелькнула в прихожей. Лица не видно…
Где же ее шарф?
– Так много шума… Так много крови, – прошептала она.
– Кэтлин, вы грезите, – послышался тихий голос.
– Пистолет, – пробормотала Кэтлин. – Рори положила его на клумбу. Я видела. Он, наверное, весь в грязи?
– Кэтлин, я вас не слышу. Что вы сказали, дорогая? – спросила медсестра.
– Мы собираемся на ланч в «Киприани», – сказала Кэтлин.
Потом она улыбнулась и забылась во сне. Она была снова в Венеции с Джонатаном.
Медсестра на цыпочках вышла из палаты. Ей было велено записывать все, что скажет пациентка. Тщательно, слово за словом она записывала услышанное: «Так много шума. Так много крови. А потом она отправилась на ланч в «Киприани».
Глава 32
В понедельник утром, запыхавшись, Рори быстро поднялась по лестнице из метро и сразу заметила машину на углу. Ощущение, что мир вертится вокруг нее, было захватывающим. Главное – получить деньги и исчезнуть. Много лет назад она тоже исчезла и теперь может сделать это снова. «Я сама себя переделала». После выхода из тюрьмы, где она отсидела семь лет за ограбление старушки, Рори постаралась сменить имя, воспользовавшись именем кузины, которая вышла на пенсию после многих лет работы сиделкой, потом уехала в Италию, где внезапно умерла.
«Я работала как лошадь, – со злостью подумала Рори. – Теперь, если им не удастся доказать, что я оставила пистолет в нужном месте и не заперла дверь, придется вернуться в тюрьму из-за нарушения испытательного срока и смены имени. Придурочная Кэтлин видела в окно наверху, как я прятала пистолет в клумбе. Неужели она меня запомнила? Она иногда выдает то, что, казалось бы, не могла заметить».
Пассажирская дверца машины открылась изнутри. Улица была оживленна, и, несмотря на жару, люди двигались проворно. «Все бегут туда, где есть кондиционер, – подумала Рори, заливаясь потом и поправляя выбившуюся прядь волос. – На кого я похожа? – подумала она, садясь в машину. – Как только слиняю, обязательно куплю абонемент в спа-салон, чтобы привести себя в порядок. Кто знает? Если буду выглядеть хорошо, да еще с деньгами, возможно, появится еще какой-нибудь Джо Пэк».
Она захлопнула дверцу машины.
– Восемь часов, – оценил он. – Вовремя. Я сам только что подъехал.
– Где мои деньги?
– Посмотри назад. Видишь кейс?
Она вытянула шею:
– Смотрится увесисто.
– Так и есть. Тебе нужен был бонус. У меня для тебя кое-что есть. Ты это заслужила.
Он поднес руку к ее шее. Зажал большим пальцем вену.
Рори повалилась вперед. Укола шприца она не почувствовала, звука заведенного мотора – тоже. Машина рванула к складам.
– Жаль, что ты не сможешь насладиться саркофагом, который я для тебя приготовил, Рори, – вслух произнес он. – Если ты не знаешь, что это, то сообщаю, что это простой гроб, но достойный королевы. Нет, не потому, что в тебе есть что-то королевское… к сожалению, – добавил он с усмешкой.
Глава 33
Во вторник утром к ней пришли детективы. Лилиан не спала всю ночь. Что им рассказать?
Глупо было говорить Эльвире, что она не разговаривала с Джонатаном со среды, пока его не убили. Совершенно глупо! «Может быть, заверить их, что Эльвира неправильно меня поняла? Или сказать, что он был такой замкнутый во время ланча, что на самом деле я имела в виду, что не виделась с Джонатаном со среды из-за того, что в выходные Кэтлин была слишком возбуждена и Джонатан не хотел уходить из дома? Но все же мы разговаривали каждый день по телефону. В этом есть какой-то смысл, – решила она. – Можно рассказать, что мы разговаривали только по предоплаченным телефонам и что после того, как Кэтлин его убила, я от своего телефона избавилась».
Она вспомнила последнюю ночь вместе с Джонатаном, когда он оставил свой предоплаченный телефон у нее.
– Он мне больше не понадобится. Пожалуйста, просто выбрось его и свой тоже, – сказал он.
Но Лилиан их сохранила. С ужасом она подумала о разрешении на обыск ее квартиры и от волнения смогла только выпить кофе. Отправилась с чашкой в ванную и вымыла голову. Высушить волосы удалось всего за несколько минут. Потом она вспомнила, что Джонатан любил игриво трепать их, когда она сидела у него на коленях в большом кресле.
– Выглядит безупречно, – шутил он на ее протесты.
«Джонатан, Джонатан, Джонатан. Все еще не могу поверить, что тебя нет, – думала Лилиан, старательно подкрашивая лицо и пытаясь запудрить круги усталости под глазами. – Будет легче, когда начнутся занятия. Мне необходимо людское окружение, необходимо работать, возвращаться домой усталой. Хватит ждать телефонного звонка».
За ночь похолодало, но умеренно, по сезону. Лилиан решила надеть тренировочный костюм и тенниски, чтобы полицейские подумали, будто она собирается на пробежку, как только они уйдут.
Ровно в десять позвонили в дверь. Лилиан узнала двоих на пороге: помятого седеющего парня и женщину с оливковой кожей, которую она видела рядом с Рори у входа в похоронный зал, где стоял гроб Джонатана.
Саймон Бенет и Рита Родригес представились. Лилиан пригласила их в дом и предложила кофе, от которого они отказались; потом все трое направились в гостиную. Сев на диван, Лилиан почувствовала себя одинокой и ранимой. Полицейские же уселись на жесткие стулья.
– Мисс Стюарт, на прошлой неделе мы коротко поговорили по телефону, но решили отложить разговор с вами до этого момента, поскольку вы были сильно расстроены, – начал Бенет. – Вы сказали, что в ночь убийства профессора Лайонса вы были у себя дома.
Лилиан напряглась.
– Да, это так.
– Свою машину вы кому-нибудь одалживали? По словам служащего гаража внизу, вы выезжали на своем «Лексусе» около семи часов в тот вечер и возвратились сразу после десяти.
У Лилиан перехватило горло. Только что детектив Бенет сказал, что, когда они ей звонили на прошлой неделе, она была расстроена. Это послужит оправданием. Проклятие на этого парня из гаража!
Потом она напомнила себе, что под арестом была Кэтлин. Но есть электронный пропуск… Они же могут легко проверить, когда она ехала обратно по мосту Джорджа Вашингтона в Нью-Йорк.
«Будь осторожна, будь осторожна, – предупредила она себя. – Смотри не сболтни чего-нибудь, как это было с Эльвирой».
– Когда я разговаривала с вами, то была в шоке и так огорчена, что ничего не соображала. Я была в полном расстройстве. Вы звонили мне в среду, не так ли?
– Да, – подтвердила Родригес.
– Когда я говорила, что была дома, то думала о предыдущем вечере. Дома я была во вторник.
– Значит, в тот вечер вы уезжали из дома? – с воодушевлением спросил Бенет.
– Да, уезжала. – Надо быть на шаг впереди их. – Видите ли, Джонатан стал подозревать, что сиделка, которая работала у них с понедельника по пятницу, Рори, нарочно раздражала его жену. Он был убежден, что она рыскала в его кабинете, нашла книгу с нашими фотографиями и показала их Кэтлин.
– Из того, что мы знаем, это случилось полтора года назад. Почему профессор Лайонс не уволил ее тогда?
– Потому, что он заподозрил ее не тогда, а всего несколько недель назад, застав ее в кабинете с Кэтлин, когда та рылась у него в столе. Рори заявила, что не могла ее остановить, но Джонатан знал, что она лжет. По дороге в кабинет он слышал, как Рори говорила Кэтлин, что там могут быть еще какие-нибудь фотографии.
Лицо Саймона Бенета оставалось безучастным.
– И еще раз, почему он сразу не уволил ее?
– Он прежде хотел поговорить с Марией. Подозреваю, им пришлось иметь дело с парой совершенно равнодушных сиделок, которые плохо убирали за Кэтлин и путали ее лекарства. Ему не хотелось снова искать сиделку. – И, чувствуя себя более уверенно, Лилиан добавила: – Джонатан собирался сообщить Марии, что настало время поместить ее мать в интернат, а самому начать жить со мной.
Она сделала большие глаза и посмотрела на Саймона Берета, потом на Риту Родригес, которые остались совершенно безучастны. «Ну никакого сочувствия».
– Где вы были в понедельник вечером, мисс Стюарт? – спросил Бенет.
– Я места себе не находила. Хотела где-нибудь поужинать. Никого не хотела видеть. Отправилась в маленький ресторанчик в Нью-Джерси.
– Где именно?
– В Монтвале. – Лилиан знала, что надо отвечать. – Мы с Джонатаном там бывали. Название «Альдо и Джианни».
– Во сколько это было?
– Около восьми. Вы можете проверить. Они меня там знают.
– Я знаю «Альдо и Джианни», это не более чем в двадцати минутах от Мауа. И вы туда поехали только потому, что места себе не находили? Или же собирались встретиться там с профессором Лайонсом?
– Нет… то есть да.
«Осторожнее», – в панике подумала Лилиан.
– У нас были предоплаченные мобильники для связи друг с другом. Он не хотел, чтобы на каком-нибудь из его телефонов были звонки от меня. Полагаю, вы это как-то выяснили. Он собирался незаметно выбраться ко мне на ужин после того, как сиделка уложит Кэтлин спать. Но выяснилось, что ей надо уйти, и с Кэтлин некого было оставить. Поэтому я ужинала одна, а потом вернулась домой. Могу показать вам чек из ресторана.
– Когда звонил профессор Лайонс, чтобы сообщить, что он не сможет приехать в ресторан?
– Около половины шестого, когда вернулся домой и узнал, что сиделка уходит. Но я решила поехать туда одна.
– Где ваш предоплаченный телефон, мисс Стюарт? – спросила Рита теплым голосом.
– Когда я услышала, что Джонатан мертв, я выбросила телефон. Не могла слышать его голос. Знаете, если я пропускала звонок, то запись сохранялась. Вы, должно быть, нашли такой же телефон у него?
– Мисс Стюарт, какой у вас был номер и какой у него?
Шокированная вопросом, Лилиан быстро соображала.
– Не помню. Джон сделал автоматический набор. Мы пользовались этими телефонами только для связи друг с другом.
Ни один из полицейских не среагировал на ответ. Следующий вопрос Саймона Бенета был совершенно неожиданным:
– Мисс Стюарт, мы узнали, что профессор Лайонс мог владеть ценной древней рукописью. Но среди его бумаг мы ее не нашли. Вы об этом что-нибудь знаете?
– Ценная рукопись? Он ничего мне об этом не говорил. Конечно, я знаю, что Джонатан работал с некоторыми документами, найденными в той церкви, но он ничего не говорил об их ценности.
– Если у него действительно было что-то ценное, вас не удивляет, что он не показал это вам и даже не рассказал?
– Вы говорите, что у Джонатана могла быть какая-то ценная рукопись, но не уверены, что она у него действительно была? Я точно знаю, что он бы мне показал.
– Понимаю, – сухо произнес Бенет. – Позвольте спросить вас вот еще о чем. Профессор Лайонс, вероятно, был прекрасным стрелком. Они с женой развлекались в тире, и, конечно, эти занятия прекратились, когда она заболела. А вы когда-нибудь бывали с ним в тире?
Лилиан знала, что лгать бесполезно.
– Джонатан брал меня в тир в Уэстчестере вскоре после нашего знакомства.
– Как часто вы там бывали?
«Они могут проверить записи», – подумала Лилиан.
– Приблизительно раз в месяц.