Из красных сегментов ее волновали «чувства» и «досуг». И нервничала она довольно сильно по поводу этих двух позиций. Что-то не так было с ее чувствами, что-то не так.
Прежде она не особенно анализировала саму себя. Да, она пережила непростой развод, тяжелый восстановительный период. Да, она довольно долгое время, лет десять, была свободным художником, как она себя называла. В тот период с работой все складывалось отлично. Она жила безбедно и интересно. Ну еще бы: кавалеры, поездки, вольная жизнь. Сын к тому времени уже повзрослел и особых хлопот не доставлял, тем более что он остался дружен с отцом и многие вопросы они решали, общаясь друг с другом, не вовлекая в них Лену…
А потом… Потом ей встретился мужчина. Хороший, зрелый, достойный мужчина, который позвал замуж. Она, к тому времени устав быть одна, легко согласилась. Пожалуй, слишком легко. Тогда ей казалось: а что раздумывать? Внешне вроде бы все устраивало, все нравилось в нем. Ну а что до любви? Ей казалось, что всю свою любовь она отдала первому мужу и никакого запаса этого чувства у нее не осталось. Тем не менее приязнь была, симпатия присутствовала, все экономические показатели в виде квартиры, машины, финансов соответствовали ее запросам. Каких особых чувств ждать? Может, несколько цинично выглядели ее рассуждения, но она была откровенна с собой. Себе-то не соврешь… Ей уже исполнилось пятьдесят. Он был чуть моложе, но по сути ровесник. Возможны ли сильные чувства или страсть в их возрасте? Лена сомневалась. Может, где-то у кого-то такое и встречается, но лично для себя Лена не очень допускала подобную мысль. А вот встречать старость вдвоем казалось ей правильным, и она, никогда не страдавшая от одиночества, вдруг испугалась такой возможности – остаться одной в преклонном возрасте – и согласилась.
Была свадьба и медовый месяц: все, как положено! Дмитрий, а она звала мужа Димыч, даже настаивал на венчании. Но Лена почему-то все откладывала и откладывала это мероприятие, не видя в нем никакого смысла.
Димыч был отцом двух дочерей-близняшек, давно пребывающих замужем, и дедом двоих внуков – по пацану у каждой. Лена относилась к ним ко всем внимательно: передавала подарки к Новому году и к дням рождения, возила сувениры из поездок. Димыч тоже вполне терпимо относился к Лениному Сашке. По большому счету, в их расширенной семье царил вполне приемлемый мир и доброжелательность. Особой любви, может, и не было, но внешние приличия соблюдались всегда.
Волновало Лену другое: ей казалось, что она уговаривает себя. Мол, да, все устраивает, все хорошо. У меня семья, муж, у нас с ним никаких проблем.
Вроде бы и так. Проблем не было. Но не было и чувств. Во всяком случае, Лена все чаще и чаще ловила себя на этой мысли. Уважение, почтение – это да. А вот истинной тяги, стремления прикоснуться, лишний час провести вместе – нет. Он как-то больше проявлял к ней интереса, чем она к нему, и вполне обоснованно требовал взаимности:
– Посиди со мной!
– Давай чай попьем!
– Может, поваляемся сегодня подольше? Воскресенье…
Она уступала. Но именно уступала. И это ее мучило. Ей шестой десяток лет. Когда же наконец она будет честна перед собой? На этот вопрос следовал вполне логичный ответ: «А ты десять лет была свободна! Целых десять лет! Искренна, естественна… А потом захотела замуж. Могла бы и не выходить. Оставалась бы сама собой, ни под кого не подстраивалась, ни перед кем не отчитывалась, никому бы не подчинялась».
Да, все так, все так! Только почему тогда она чешется?! Болтушка помогает, пока ей пользуешься. Но после отмены расчесы и зуд возвращаются… И самой себе Лена так и не дала ответ: что же ее волнует настолько сильно, что даже кожа не выдерживает?
Что еще не так в ее жизненном круге? Пожалуй, все остальное более-менее нормально. Подруги – плюс. Сестра Милка с ее сыном, Лениным племянником, – тоже плюс. Они с сестрой очень близки, они, пожалуй, не только сестры, но и лучшие подруги.
С сыном и невесткой Инночкой – тоже все хорошо.
Остаются со знаком минус только работа и чувства. В принципе, и на работу можно махнуть рукой. Димыч прилично зарабатывает, так что Лене можно и вовсе не работать. Скорей, работа – это ее прихоть, а не финансовая необходимость.
Значит, прав был доктор. Надо же, молодец какой! Есть у Лены внутренние проблемы, и как бы ни хотела она их скрыть, они – эти проблемы – вырывались на поверхность в виде кожных реакций, дискомфорта и раздражения.
Да, еще досуг – интересная тема. Хотя эти две позиции – досуг и чувства – Лена вполне могла бы объединить, потому что именно после ее замужества Лену перестал устраивать ее отдых. Ведь как хорошо было раньше: ездила, куда хотела, когда хотела и с кем хотела. Ни под кого не подстраивалась, ни с кем ничего не согласовывала, все решала сама. Сын либо ехал с ней, либо оставался с ее родителями. На работе она всегда могла договориться, взяв десять дней в счет отпуска или за свой счет. Поездки выбирала недорогие, но насыщенные. Любила совмещать города, страны, открывая для себя новые места, каждый раз радуясь новым впечатлениям…
Димыч по-другому относился к отпуску. Его интересовал пляжный отдых или санаторно-курортное лечение. И две недели в году они непременно проводили на водах… А еще две недели жарились на солнце. Для Лены при всем кажущемся благополучии – лечение, оздоровление, шикарные номера, красивые пляжи – подобное времяпрепровождение становилось проблемой. Разговоры с Димычем пока ни к какому конструктиву не привели, и ей приходилось насиловать себя в то время, когда она по идее должна была бы наслаждаться отдыхом.
Димыч твердил одно:
– Супруги должны отдыхать вместе. Это мое стойкое убеждение, и вряд ли ты меня переубедишь.
– Хорошо! – Лена решалась на хитрость. – Пусть вместе, но нельзя же потворствовать желаниям только одного. Давай хотя бы через раз: раз – санаторий, потом – по моему маршруту! Другой раз – пляж, потом – мой интерес!
– Можно, конечно! – Он вроде бы вяло соглашался, но при рассмотрении любого предложенного Леной тура начинал хмуриться, в сердцах комкал программу и откровенно раздражался:
– Да что же это за отдых такой: бесконечные перелеты, переезды, экскурсии! Разве так отдохнешь? Только устанешь!
– Зато полстраны посмотрим, столько интересного в мире!
– Нет. Я так не согласен. – Он обрывал разговор, и все оставалось по-прежнему.
Как-то раз Лена попробовала отказаться от совместного с мужем отдыха. Случилась ссора. Димыч реально огорчился. Они не разговаривали два дня, чего до этого в их совместной жизни никогда не случалось. Примирение состоялось только после того, как Лена сдалась. Поняла, что мир в семье дороже. Хотя отношение к отдыху стало для нее очень болезненной темой. Теперь она не отдыхала, не расслаблялась, не испытывала того количества положительных эмоций, которое привыкла испытывать в отпуске, и, собственно говоря, не отдыхала. Просто меняла окружающую среду, что в общем-то само по себе уже является позитивным моментом, но истинного релакса не получалось. А в результате – нет энергии, нет источника новых сил. Зато раздражения – через край. Вот вам и расчесывание себя до крови!
* * *Как-то Димыч спросил ее:
– Лен, а почему ты мне никогда не говоришь, что любишь?
Они лежали в постели, читали перед сном. Вопрос прозвучал неожиданно, и у Лены не было никакой возможности отшутиться или уйти от ответа. Она было попробовала:
– С каких пор ты читаешь книжки про любовь? Я думала, кроме детективов, тебя ничего не интересует.
– Лен, я серьезно. Книги здесь ни при чем.
Она искренне не знала, что ответить. А он с некой даже обидой продолжал:
– Я тебе, бывает, по нескольку раз в день в любви признаюсь, а ты – никогда…
– Дим, скажи, а тебя устраивает мое отношение к тебе?
– Очень!
– Ну вот тебе и ответ! Я своим отношением признаюсь тебе в любви. Разве этого мало?
– Мне мало! Я вдруг понял: мало! Тебе что, трудно лишний раз сказать: «Я тебя люблю!»? Тем более что такие слова лишними не бывают. А ты вообще никогда…
Она отодвинула книгу, приблизилась к мужу, прижалась, обняла.
– Люблю, люблю, – быстро проговорила Лена, целуя его живот, постепенно опускаясь ниже и заставляя его своей лаской отвлечься от ненужных мыслей и на время забыть обо всем, кроме их близости…
* * *Позвонила мама Ивана. Сказала, что ее сын в больнице, что ему очень плохо и если возможно… «Если возможно…» – она повторяла эти слова многократно – не приедет ли Лена хотя бы на день. Иван очень просит. Он все понимает. Он не в праве… И все же… Если возможно…
Лена заметалась. С одной стороны, ей совсем не сложно: ночь на поезде туда, один день там, ночь обратно. С другой, это значит, две ночи не ночевать дома. И еще: как объяснить Димычу, куда она едет и зачем это нужно.
Мысли проигнорировать звонок у нее не было. Человек при смерти. Как можно проигнорировать? Правда, этот человек ей никто. Ежедневно кто-то умирает, страдает, болеет. Невозможно помочь всем и каждому. Но все-таки Иван не каждый. Да, понятное дело, она равнодушна к нему как к мужчине. Да, они расстались давным-давно, и все, что их связывало когда-то, рассеялось как дым, не оставив следа… Или все же оставив?
Позвонила мама Ивана. Сказала, что ее сын в больнице, что ему очень плохо и если возможно… «Если возможно…» – она повторяла эти слова многократно – не приедет ли Лена хотя бы на день. Иван очень просит. Он все понимает. Он не в праве… И все же… Если возможно…
Лена заметалась. С одной стороны, ей совсем не сложно: ночь на поезде туда, один день там, ночь обратно. С другой, это значит, две ночи не ночевать дома. И еще: как объяснить Димычу, куда она едет и зачем это нужно.
Мысли проигнорировать звонок у нее не было. Человек при смерти. Как можно проигнорировать? Правда, этот человек ей никто. Ежедневно кто-то умирает, страдает, болеет. Невозможно помочь всем и каждому. Но все-таки Иван не каждый. Да, понятное дело, она равнодушна к нему как к мужчине. Да, они расстались давным-давно, и все, что их связывало когда-то, рассеялось как дым, не оставив следа… Или все же оставив?
* * *– Димыч… Тут такое дело… – начала она разговор за вечерним чаем после ужина, когда муж выглядел расслабленным и довольным.
– Какое?
– Мне бы на денек в Питер. Не возражаешь?
Он удивился:
– В Питер? Зачем?
– Ну есть там у меня один давний приятель. Позвонила его мама, сказала, что он лежит в больнице… чуть ли не при смерти… Если ты не возражаешь, я бы навестила его.
– Слушай, ты никогда мне ничего не говорила о нем. Что за приятель?
– Еще с института, – Лена сочла возможным приврать. Это казалось проще и безобиднее, чем объяснять про давний курортный роман и прочую лирику.
– И давно ты с ним не общалась? С приятелями как-то встречаются, контактируют, перезваниваются хоть изредка… А я что-то ничего подобного не замечал. Мы уже два года с тобой вместе, и всех моих приятелей ты отлично знаешь.
– Димыч, нет так нет. Если ты против, я не поеду. Просто маму его жалко. Плачет. У нее больше никого нет. Он единственный сын, холостой, бездетный. Мужа своего она тоже, по-моему, похоронила, давно еще…
– Нет, ну почему же? Поезжай! Только не в выходные. Если возможно!
Опять эта фраза! Конечно, возможно! Она возьмет билет на завтра, а в пятницу утром вернется, еще и на работу успеет. А выходные – вместе. Она обещает! Что будем делать? Куда поедем? На дачу? В гости к друзьям? Куда скажет. Она на все согласна.
– Спасибо, Димыч!
* * *Дмитрий Матвеевич Круглов в свои сорок восемь лет достиг, как он считал, многого. Ну пусть не самых заоблачных высот, о которых можно мечтать, но все-таки. Стабильная работа, высокая должность, хорошие взаимоотношения со взрослыми дочерьми. Все в его жизни складывалось неплохо. Все, за исключением личной жизни. До того момента, как он познакомился с Леной.
А до встречи с ней он вел абсолютно неинтересную личную жизнь, если можно так выразиться о женатом мужчине. Со своей супругой Александрой Дмитрий жил по инерции. Никаких распрей или противоречий между ними не было, как не было, впрочем, и единения. Дети росли, взрослели, создали свои семьи, разлетелись из родительского гнезда, и дом оказался пуст. Не только физически. Оказалось, эмоционально, душевно пуст. Ничего не привлекало больше супругов друг в друге, не тянуло, не грело… Странно, и не ругались вроде, и не раздражались, а никакого интереса. Как будто чужие люди. Равнодушные, эгоистичные, холодные.
Дмитрий первое время не мог осознать, что случилось. Продолжал вечерами торопиться домой к ужину, по выходным навещал вместе с супругой внуков, но как-то очень скоро почувствовал такую пустоту внутри, что хоть волком вой. Ничего плохого ему жена за всю жизнь не сделала, ничем не обидела, да и он к ней всегда уважительно, с пониманием. А тут – как чужие стали! А может, всегда были такими, просто за ежедневными заботами не замечали. Все же близнецов воспитывать – серьезное дело.
Короче, стал Дмитрий на женщин посматривать и искать себе пару для души. Почему-то именно душевного единения хотелось. К легким связям его не тянуло. Он сам себе иной раз удивлялся: почему бы и нет? Женщины вились вокруг него всегда, и интимный контакт никогда не был проблемой для Дмитрия. Но с годами встречи только ради секса перестали его интересовать совсем. Ему остро хотелось любить! Очень хотелось. Ему казалось, что внутри него сосредоточен такой запас нежности, что хватит его на долгие-долгие годы. Отдавать, делиться, дарить! Такая вдруг потребность в истинном, глубоком чувстве открылась ему! Он иногда молился перед сном: «Господи, пусть появится та, кому я захочу отдать свою любовь!»
И она нашлась! Она появилась! Лена. Его Елена Прекрасная, как, не смущаясь, называл он ее частенько.
Познакомились в самолете. Сидели рядом. Он летел из командировки, она возвращалась домой из туристической поездки. Всю их группу посадили вместе, а ей одной почему-то дали место где-то в конце салона, чуть ли не у туалета. Она поначалу возмущалась, нервничала, а потом смирилась: какая разница? Через три-четыре часа приземлятся, и все плохое забудется, останутся только приятные воспоминания о путешествии.
Дмитрий, находясь в игривом расположении духа и почувствовав не совсем ровное настроение соседки, решил слегка поухаживать за ней. Почему нет? И сам развлечется, и время быстрее пройдет.
– Не желаете поменяться местами? Возможно, у окошка вам будет удобнее. Сделать послабее кондиционер? Попросить плед у стюардессы? По-моему, немного прохладно. А хотите выпить? Сейчас вроде бы не очень разрешают, но мы с вами потихоньку… А?
Лена принимала его нехитрые ухаживания как должное, даже не особенно вглядываясь в лицо своего попутчика. Что ж, раз не повезло с местом, то пусть хоть внимание соседа будет плюсом в этом полете.
Но Дима в какой-то момент почувствовал: он не играет. Или если продолжает играть, то искренне и с интересом. Или ему в самом деле нравится эта женщина? Как-то упустил это состояние перехода, смены ощущений. Просто вдруг почувствовал ее тепло, просто хотелось разговаривать, просто нравилось быть рядом.
Он взял ее телефон, оставил свою визитку. К удивлению группы, которая воссоединилась в зале прилета в ожидании багажа, помог ей с чемоданом, проводив до машины сына, который встречал ее со своей молодой женой.
«Во Ленка дает! Мужика себе какого отхватила!» – обсуждали женщины из группы. Кто-то даже пытался шутить по этому поводу, крича ей через транспортную ленту: «Ленка, молодец! Так держать!», но она ничего не слышала. Дмитрий не дал ей толком попрощаться с группой, она лишь махнула девчонкам издалека, мол, счастливо, созвонимся, до встречи! И исчезла среди встречающих. Новый ее спутник что-то постоянно говорил, тянул два чемодана – свой и ее – и при этом умудрялся красноречиво острить. У дверей машины жал ее руку и даже поцеловал на прощанье.
Лена уехала из аэропорта буквально сама не своя. К тому же не успели они доехать до дома, как Дмитрий уже позвонил ей:
– Проверка связи! Леночка, как вы?
Вот, собственно, и вся история их знакомства. А через два месяца они уже жили вместе. Через три он развелся, через пять – зарегистрировали брак.
Свою Елену Прекрасную Дмитрий обожал. Более того, ему казалось, что он влюбляется в нее все сильнее. И некая ее прохладность, некая успокоенность лишь дополнительно возбуждали его, вызывая желание взбудоражить, зажечь, увлечь с новой силой.
И тут вдруг на тебе – старый приятель! Нет, Дмитрий, конечно, не деспот, не тиран. Он понимает, что у нее до встречи с ним была своя жизнь. И притом бурная, активная жизнь, но это ничего не значит. Лично он свою Елену Прекрасную не отдаст никому! Ни за что и никогда!
Так, так, так… Проверим, что это за приятель такой.
* * *Служба безопасности подтвердила: да, есть такой – Иван Витальевич Донцов. Житель Питера, прописан в двухкомнатной квартире вдвоем с матерью. Имеет высшее образование, небольшой бизнес, недвижимость в виде дачного коттеджа и недавно купленной квартиры в новостройке. Не был, не участвовал, не привлекался. Холост, детей нет. В данное время находится на лечении в клинике города Санкт-Петербурга. Состояние стабильно тяжелое.
Дмитрий расстроился. Все бы хорошо. Никаких претензий к Лене, ни-ка-ких! Кроме одной: институты разные. У нее Плехановский, у него Ленинградский университет. Только и всего. Значит, все-таки соврала. Зачем? Кто он ей, этот Иван?
Ой-ой-ой, как заныло где-то в груди… Как мучительно больно потянуло и заныло… Ну зачем он полез? Ну не знал бы всех подробностей, и ладно! Нет, надо ему обязательно копаться! Надо, видите ли, всю подноготную! И что теперь с этим делать? Уличить ее? Вывести на чистую воду? Испортить отношения, разругаться? Боже, только не это! Он так долго ее искал, столько грезил о новой семье, о взаимной любви. Нет, плевать! Обманула, соврала – значит, так надо. Значит, так ей легче и лучше. Вот и хорошо! Тем более что человек действительно при смерти. Так что уж теперь?
Он набрал ее номер:
– Как ты там?