- Сюда, - мы с Мэйконом завернули за угол, который скрывал вход в еще одну комнату. Он достал ключи, отпер дверь и включил свет. Затем обернулся, - Ну же, пойдем, - он взял меня за руку и потянул за собой. – У нас ведь нет всей ночи, чтобы просто стоять у входа.
Комната была небольшой, стены выкрашены в голубой цвет. Аккуратно убранная кровать, шкаф и письменный стол выглядели новыми и словно материализовались здесь со страниц каталога. На тумбочке возле кровати стоял телевизор, на его экране было что-то приклеено.
- Это твоя комната? – я подошла чуть ближе к телевизору, заинтересовавшись тем, что висело на нем. Похоже на фотографию?..
- Угу, - он выглянул за дверь, - подожди здесь, - сказал он. – Я сейчас вернусь.
Я села на его кровать лицом к телевизору и наклонилась, чтобы получше разглядеть фото. Что-то в ней уже издалека показалось мне знакомым, но, когда я увидела четко, меня словно ударили под дых: это была я. Я, стою у Большого Каньона вместе с мамой, эта же фотография стоит в рамке у нас над камином. Но на снимке Мэйкона мамы не было – кто-то аккуратно вырезал ее, оставив лишь меня и мою руку, обнимающую воздух. Я сняла фотографию с экрана, вглядываясь в снимок. Так я и сидела, когда вошел Мэйкон с двумя стаканами и тарелкой еды.
- Эй, - позвал он, - надеюсь, тебе нравится икра, потому что это единственная съедобная штука, которая у них там есть.
- Откуда у тебя это? – я показала на фотографию. Клянусь, он покраснел, но лишь на секунду, не больше.
- Достал кое-где.
- Где? – я бы не удивилась, если бы, придя домой, вдруг обнаружила, что рамка над камином пуста. Мэйкон умел быть незаметным.
- Кое-где, - туманно повторил он, протягивая мне стакан.
- Мэйкон, где? Ну?
- У Скарлетт. Я взял… Стащил ее у Скарлетт. Она была на зеркале, - нехотя признался он.
- О, - я снова посмотрела на фото. – Но ты мог попросить меня.
- Да, - пробормотал он, беря с тарелки что-то и не глядя на меня.
- Ладно, - сказала я, целуя его в щеку и вдыхая любимый сладковато-терпкий запах, - я польщена, что нравлюсь тебе достаточно, чтобы ты мог стянуть где-нибудь мое фото.
Снаружи играла музыка, но в комнате Мэйкона мы были словно в уютной пещере.
- Ты проводишь здесь не очень много времени? – поинтересовалась я.
- Нет, - кивнул он и посмотрел на стакан, - как ты догадалась?
- Легко. Непохоже, что здесь кто-то живет. А где ты обычно бываешь, Мэйкон?
- Не знаю. Обычно я тусовался у Шервуда. У них всегда была свободная комната, потому что его отец часто уезжал из города. Его матери было все равно. Ну, и другие друзья у меня тоже есть. Другие места. Ты понимаешь.
- Конечно, - кивнула я, но нет, я не понимала. Жизнь Мэйкона казалась мне другим языком, я не понимала, как можно жить то там, то здесь, развлекаться на нескольких вечеринках за один вечер и так далее. Я вспомнила свою собственную комнату. Каждая деталь в ней буквально дышала мной, мои книги и фотографии, мои вещи и учебники – все, чем я жила, все, чем я была. Единственное место в мире, где я была собой, которое принадлежало мне.
Я подняла взгляд: он смотрел на меня, а затем потянулся поцеловать, и я закрыла глаза, откидываясь на спину, чувствуя, как его руки обхватывают меня. Музыка и голоса снаружи становились то громче, то тише, а он все целовал и целовал меня, кровать стала нашей удобной лодкой в море эмоций. Даже простыни пахли как он – запахом сладковатого дыма. Мэйкон хорошо целовался – не то что бы я могла сравнивать со многим, но я просто знала это. И старалась не думать о том, когда и как он набрался этого опыта.
Чуть позже, после этих минут, показавшихся мне вечностью, я вдруг заметила его часы и время на них: 00:09.
- Нам нужно идти, - я резко села на кровати. Футболка задралась куда-то наверх и съехала в сторону, губы слегка покалывало. – Я опаздываю
- Опаздываешь? – он выглядел смущенным и растерянным. – Куда?
- У меня ведь комендантский час, - напомнила я, хватая пальто и запихивая ноги в кроссовки. Мэйкон включил лампу на столике у кровати. Странно, я даже не заметила, как он выключил свет. – Боже, - я потрясла головой. – Я уже труп.
Мы пробежали по холлу к лифту, вылетели на парковку, запрыгнули в его машину и понеслись по темным улицам, игнорируя знаки и круто поворачивая на углах. Ровно в 00:21 машина остановилась точно там же, где я села.
- Я побежала, - сказала я, открывая дверь. – Спасибо.
- Я позвоню завтра, - крикнул он из окна машины. Оглянувшись, я увидела, как он улыбается мне.
- Хорошо, - отозвалась я, помахав в последний раз, а затем побежала мимо деревьев к дому Скарлетт. Вслед мне донесся гудок.
Я влетела в дом подруги через заднюю дверь. Скарлетт сидела за столом, поедая мороженое, и листала «Вы беременны – что дальше?», время от времени зачерпывая сахар большими ложками из сахарницы перед ней.
- Ты опаздываешь, - заметила она, не отрываясь от книги, когда я пролетела мимо нее к входной двери. На подбородке у нее были пятна от шоколадной пасты.
- Знаю, - я стерла пасту кончиком пальца,- увидимся завтра.
- Хорошо, - она перелистнула страницу, а я уже неслась через улицу, к собственной калитке.
Мама ждала меня, стоя у лестницы. Когда я закрывала за собой дверь, снаружи раздался гудок машины Мэйкона. Снова он испытывает терпение соседей и моих родителей! Плохая мысль, Мэйкон.
- Ты опоздала, - прищурилась мама. – Уже половина первого.
- Да, - я лихорадочно выдумывала оправдание, - но просто мы со Скарлетт смотрели этот фильм, и я потеряла счет времени…
- Ты была не у Скарлетт, - это был не вопрос. – Я видела в окно, как она сидит в гостиной. Одна. Весь вечер. Но это была неплохая попытка, Галлея.
Снаружи Мэйкон завел машину. Он и понятия не имел, насколько хуже делает для меня.
- Так где ты была? - спросила мама. – Где ты была с ним?
- Мам, мы просто гуляли, ничего такого.
- Где ты была? – теперь ее голос стал громче. Папа вышел из комнаты, наблюдая за нами.
- Нигде, - пробормотала я. Звук мотора на улице стал громче, и я сжала кулаки. Остановить или изменить что-либо я не могла. – Мы были у него дома, просто, знаешь, тусовались вместе.
- Где он живет?
- Мама, это неважно.
Ее лицо застыло, затем снова ожило, и его словно накрыла грозовая туча.
- Мне – важно. Честное слово, я не понимаю, что с тобой творится в последнее время, Галлея. Крадешься по дому, прячешься. Врешь мне в лицо. И все из-за этого Мэйкона, мальчика, которого ты не хочешь нам представить, которого мы даже не знаем.
Гудок.
Я закрыла глаза.
Ее голос тоже напоминал гудок – пронзительный, причиняющий почти физическую боль сейчас. В маленькой прихожей он словно окутывал меня, накрывал с головы до ног.
- Как ты можешь обманывать нас, Галлея? Как ты можешь вести себя подобным образом? – теперь ее голос звучал не разгневанно, не яростно, просто расстроено. Я ненавидела это.
- Ты не понимаешь, - покачала я головой, - я не хочу… - и тогда гудок снова прорезал воздух. Господи, да он хочет, чтобы меня поймали! Неужели он ни о чем не думает?! Я уже знала, что свет в окне Харперов зажегся, мистер Харпер выглядывает в окно, а Мэйкон, хихикая, растворяется в темноте.
- Ты слышал это? – мама обернулась, чтобы взглянуть на папу. Тот кивнул в ответ. – Он носится по улицам, как ненормальный, он может убить кого-нибудь, - она вдруг стала похожа на бабушку Галлею, слова дрожали и прерывались.
- Мама, - начала я, - просто позволь мне…
- Иди в постель, Галлея, - тихо перебил меня отец, спускаясь по лестнице. Он взял маму под руку и повел на кухню, включая свет. – Сейчас же.
И я пошла в свою комнату, пытаясь удержать в груди трепещущее сердце. Проходя мимо зеркала в коридоре, я взглянула на себя и увидела девушку с волосами, ниспадающими на плечи, в потертом джинсовом жакете, с красными от поцелуев губами. Я уставилась на свое отражение и постаралась запомнить каждую черточку этой девушки – девушки, которая появилась в тот день на озере, которая принадлежала Мэйкону Фокнеру. Которая разбила сердце своей матери, даже не задумываясь. Которой я стала.
Глава 10
- Взгляни на это, - Скарлетт протянула мне журнал, который листала уже несколько минут. – К четвертому месяцу ребенок уже умеет глотать и сосать, а еще у него формируются зубы. И пальцы уже могут отделяться друг от друга.
- Это удивительно, - заметила я, - особенно, учитывая, что твой ребенок держится на одних хот-догах и апельсиновом соке.
Это было на следующий день, когда мы со Скарлетт поехали к доктору на ее обычный ежемесячный осмотр. Скарлетт всегда боялась стетоскопов и лабораторных халатов, так что брала меня с собой для моральной поддержки. Это дало мне право выйти сегодня из дома, хотя вообще-то я была наказана за:
1) Вранье о Мэйконе
2) Нарушение комендантского часа
1) Вранье о Мэйконе
2) Нарушение комендантского часа
Я, определенно, становилась экспертом в области домашнего ареста, мне можно было писать книги и проводить семинары. Прямо, как маме.
- Я стараюсь питаться правильно, - с негодованием возразила подруга, меняя позу в очередной раз. Несмотря на то, сколько времени уже прошло, она все равно инстинктивно пыталась скрывать, хм, выдающиеся части своего тела. Позади Скарлетт на стене висел постер, изображавший женскую репродуктивную систему. Я старалась не смотреть на него, фокусируясь на пластмассовой индейке и пилигримах вокруг нее (День благодарения наступал через два дня).
- Ты все еще ешь недостаточно зеленых овощей, - сказала я. – И лук в Биг Маке не в счет.
- Заткнись, - Скарлетт погладила живот ладонью. В последние несколько недель он стал заметнее, но ее талия все равно едва увеличилась. А вот грудь стала куда больше. Скарлетт шутила, что это был единственный плюс.
Раздался стук в дверь, и вошла доктор. Имя на бейджике гласило «Доктор Робертс», в руках она держала планшет. На ней были ярко-розовые беговые кроссовки и синие джинсы, волосы были скручены в узел на затылке.
- Здравствуйте, - произнесла она, затем опустила взгляд на свои записи и добавила, - Скарлетт. Как вы сегодня?
- Хорошо, - отозвалась подруга. Она уже начала нервно крутить запястьями, сцепляя и расцепляя руки. Я уставилась на журнал «Life», лежавший у меня на коленях. На обложке было фото Элвиса.
- Итак, вы уже преодолели шестнадцать недель, - доктор Робертс сверилась с планшетом. – У вас есть какие-то проблемы? Трудности?
- Нет, - тихо сказала Скарлетт, и я покосилась на нее. – Ну, не то что бы.
- Головные боли? Кровотечения из носа? Запоры?
- Нет, - покачала головой Скарлетт.
- Обманщица, - громко заявила я.
- Тихо, - шикнула она. Доктору Робертс же добавила, - Она ничего не знает.
- А, кстати, кто вы? – врач повернулась ко мне. – Сестра?
- Я ее подруга, - пояснила я. – И она до смерти боится врачей, так что ничего вам не скажет.
- Ладно, - сказала доктор с улыбкой. – Скарлетт, я понимаю, что все это пугает, особенно, если касается кого-то твоего возраста. Но тебе стоит быть честной со мной, так будет лучше и для тебя, и для ребенка. Важно, чтобы я знала, что происходит.
- Она права, - влезла я, получив в награду убийственный взгляд от Скарлетт. И я снова вернулась к Элвису.
Скарлетт снова сцепила и расцепила пальцы.
- Ну, - медленно сказала она, - у меня часто бывает изжога. И кружится голова в последнее время.
- Это нормально, - успокоила ее доктор, положив руку на плечо Скарлетт. Она мягко погладила ее, затем прослушала дыхание. – Замечала ли ты что-нибудь необычное с аппетитом?
- Да. Я ем все время.
- Это неплохо. Просто будь уверена, что употребляешь достаточно белка и витамина С. Я дам тебе памятку сегодня, чуть позже мы все обсудим.
Доктор убрала трубочку, которой слушала дыхание, и снова сверилась с записью.
- Давление в норме, анализы мочи скоро придут. Есть что-то, о чем бы ты хотела поговорить? Хочешь спросить о чем-то?
Скарлетт посмотрела на меня, но я ничего не сказала, молча переворачивая страницы и притворяясь, что не слушаю.
- У меня есть один вопрос, - тихо сказала она. – Это очень больно?
- Что больно?
- Рожать. Это, действительно, так ужасно?
Доктор Робертс улыбнулась.
- Это зависит от ситуации, Скарлетт. Но я не буду врать тебе – это не безболезненно. И, конечно, все зависит от того, какой именно способ рождения ты выберешь. Некоторые женщины предпочитают так называемое «настоящее рождение» и отказываются от наркотиков. У нас есть специальные курсы для беременных, я буду рада, если ты захочешь посетить их. Там рассказывают о том, как правильно дышать, ну и так далее.
- Вы все-таки говорите, это больно.
- Я говорю, что все зависит от ситуации, - мягко поправила ее доктор Робертс, - но, честно говоря, да, это больно. Но ты только посмотри, сколько женщин прошли через это! Мы все здесь благодаря этому, Скарлетт, так что, видимо, все не настолько плохо, верно?
- Верно, - согласилась Скарлетт, кладя руку на живот.
- Тебе понадобится сильнодействующее средство, - сказала я, когда мы садились в машину, чтобы ехать в «У Милтона», где с двенадцати до шести была наша смена. Я была за рулем, Скарлетт вздыхала на пассажирском сиденье. – Что-нибудь, что просто вырубит тебя. Как бейсбольная бита.
- Да, - кивнула она, - но это вредно для ребенка.
- Бита?
- Нет, лекарства. Это ведь наркотики, правильно? Думаю, мне нужно пойти на эти курсы, научиться дышать и все такое.
- По Ламазу? (*Метод Ламаза - техника подготовки к родам)
- Да, что-то вроде этого, - она держала в руках памятки, которые дала ей доктор – брошюры и буклеты с фотографиями счастливых беременных женщин на обложках. – Может, Мэрион пойдет со мной.
- Почему бы и нет, - согласилась я. – Она ведь будет присутствовать, когда ребенок родится. Это будет здорово.
- Не знаю. Теперь она думает о том, чтобы отдать ребенка в приемную семью. В смысле, она уже связалась с агентством.
- Она одумается.
- Мне кажется, то же самое она говорит обо мне, - мы остановились на парковке у магазина. Туда-сюда сновали субботние покупатели. – Рано или поздно одной из нас придется сдаться.
Чуть позже в тот же день, после того, как через мою кассу прошли примерно сотня кричащих детей, галлоны молока, тонны бананов и литры диетической колы, я подняла взгляд и увидела маму. Она стояла в моей очереди, листая журнал «Хорошая домохозяйка» и держа под мышкой бутылку вина. Увидев меня, она помахала мне, широко улыбаясь. Мама все еще приходила в восторг, когда видела меня на работе.
- Привет, - весело сказала она, подходя ко мне и опуская передо мной бутылку.
- Привет, - я просканировала штрих-код и нажала на «Ввод».
- Во сколько заканчиваешь?
- В шесть, - за моей спиной Скарлетт спорила с покупателем по поводу цены на виноград. – Семь пятьдесят девять.
- Тогда давай пойдем куда-нибудь поужинать, - мама протянула мне десятку. – Я плачу.
- Не знаю. Я, правда, устала.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказала она. Моя очередь все еще была длинной, люди двигались медленно. Как и у меня, у них не было времени на маневры моей матери. – Я заберу тебя.
- Но, мама, - начала я, но она уже взяла бутылку и сдачу и направилась к двери, - я не…
- Увидимся в шесть, - крикнула она весело, оставляя меня лицом к лицу с мужчиной, покупавшим две упаковки крекеров и бутылку «Старой Англии». В последнее время она так и делала – появлялась из ниоткуда, ставила меня перед фактами, а затем исчезала, не давая возможности на размышления.
Мама забрала меня в шесть, встретив у входа. Когда я села в машину, она улыбнулась счастливой улыбкой, которую я уже давно не замечала на ее лице, и я почувствовала сожаление – не слишком-то хорошо я вела себя с ней сегодня днем!
Мы приехали в маленький итальянский ресторанчик, находившийся неподалеку от нашего дома. После половины пиццы пепперони и короткого диалога о работе и школе мама перегнулась через стол и сказала:
- Я хотела поговорить с тобой о Мэйконе.
Она произнесла это так, словно знала его, и они были хорошими друзьями.
- О Мэйконе?
- Да, - она сделала глоток своего напитка. – Честно тебе скажу, Галлея, я не очень рада этим вашим отношениями.
Ага. Конечно, ты же ничего и не знаешь. Но вслух этого я не сказала, понимая, что настоящего диалога сейчас не будет. Она даже моего мнения не спросит. Я слишком хорошо знала маму – ее выражения лица, тембры голоса, и легко могла перевести и понять то, что она, как ей казалось, скрывает.
- Сейчас, - начала она, и я поняла, что она тщательно подбирает каждое слово, возможно, припоминая собственные советы из книг, - с тех пор, как ты с ним общаешься, мы стали ловить тебя на пропусках школы, лжи и опозданиях. Твое отношение ко всему стало совершенно иным, Галлея. Я буквально не узнаю тебя!
Я ничего не ответила, молча посмотрев на пиццу. Аппетит пропал. Мама продолжала:
- Даже твой приход домой стал другим, - ее голос стал громче. Неправильное она выбрала место для этого разговора. – От тебя пахнет сигаретами, ты не слушаешь, что мы говорим, ты рассеянная. И ты больше не рассказываешь нам о делах в школе, ты словно отдаляешься
Отдаляюсь. Если бы она только знала, что я не «отдаляюсь» - я уже далеко.
- И все это – тревожные сигналы, - говорила она. – Я сама говорю об этом родителям.
- Я ничего не сделала, - возразила я, наконец. – Я опоздала всего лишь на двадцать минут, мама!
- Это не оправдание, и ты прекрасно это понимаешь, - она замолкла, когда к нам подошел официант с тарелкой хлеба, затем заговорила вновь. – Он тебе не подходит.
Как будто он был едой. Не апельсином или зеленым перцем, а большим «Сникерсом», который никак не подходит для правильного питания.