Нижайше поклонились шахиншаху, после чего я, в знак особого уважения пошел проводить его до машины. Был уже почти что полдень.
– Может, все-таки останетесь на обед, Ваше Сиятельство? – в который раз предложил я – посольский повар у нас просто замечательный
– Увы, Искандер, дела государства требуют постоянного внимания. Сегодня мне придется работать до глубокой ночи.
Странная страна. Странные правители. Нельзя забывать о том, что страна эта – чужая, что это все же не наша земля.
– Ваше Сиятельство, служба безопасности посольства может сопроводить вас.
– Увы, Искандер, от этого будет только хуже. Вы ведь сами отказались от лимузина и ездите сами.
– Это так.
– Угроза терроризма все нарастает, проклятые фанатики не оставляют нас в покое. Любой лимузин, любой кортеж мишень. Это все проклятые муллы, которых я изгнал из страны – они сидят в Афганистане, в Британской Индии, в Лондоне – и проклинают меня, призывают к убийствам. Все потому что до моего восшествия на трон почти вся земля в стране принадлежала им. Теперь она принадлежит мне – и они никогда этого не забудут.
Я чувствовал себя обязанным по отношению к Шахиншаху. И хотел для него что-то сделать. Просто из чувства взаимности и человеческой благодарности – нормальное чувство, и хорошая основа для будущих еще более тесных взаимоотношений. Если помогли тебе – помоги и ты, будь благодарен…
– Ваше Сиятельство, эти проблемы легко решаются – заметил я
– Увы, не в нашей стране. Никто не знает – сколько этих подонков проникло в службы безопасности. Вы знаете, что такое принцип "такия"?
– Мысленное отречение от того что говоришь?
– Я рад, что вы изучали ислам, Искандер.
– Это нельзя назвать изучением. Ислам нужно изучать с детства, чтобы понимать его. Коран нужно знать наизусть, а я не знаю и десятой доли того, что нужно знать. Когда речь заходит об этом – мне становится стыдно.
– Со временем изучите. Принцип "такия" и в самом деле предполагает мысленное отречение от того что ты произносишь. В моей стране большинство составляю шииты, а не сунниты. Принцип "такия" – не единственный, которому их учат с самого детства в подпольных медресе. Я запретил подпольные медресе – но они плодятся и плодятся. Как это вы говорите: как…
– Как грибы после дождя, Ваше сиятельство?
– Верно. Грибы – странное слово. Эти люди учатся лгать с детства, повзрослев они, проникают в полицию и спецслужбы с единственной целью – тайно вредить мне и государству. Мы живем в море ненависти, экселленц, и в любой момент оно может поглотить нас. Аллах знает, во что тогда превратится Персия.
– Ваше Сиятельство, проблему можно решить и не привлекая Ваших подданных. Я сам в прошлом успешно решал такие проблемы. И знаю, как их решать. Если позволите…
Шахиншах остановился, повернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза
– Вы действительно готовы помочь решить эту проблему, Искандер?
Не знаю – стоило ли вообще заводить этот разговор. Но раз завел – надо идти до конца. Отделаться сейчас шуткой – значит, потерять уважение к самому себе и потерять уважение шахиншаха.
– Я готов сделать все, что будет в моих силах. Вы должны понимать, Ваше Сиятельство, что такое делается не сразу, и я должен получить… Высочайшее одобрение. Но обещаю вам, что я сегодня же напишу ходатайство на Высочайшее имя.
– Это было бы хорошо, Искандер. Я прошу привлечь моего сына, это возможно?
– Да, Ваше Сиятельство, это возможно. Насколько возможно – принц Хоссейни будет привлечен. Если на то будет Высочайшее повеление.
– Я… понимаю, Искандер. И в любом случае благодарен Вам за участие в делах моего престола…
На дорожке в саду встретили пожилого, благообразного джентльмена, которого я никогда раньше не видел. Седовласый, прямой – как палку проглотил, в великолепном костюме – слишком темном для этой страны и этого климата. Он поклонился – видимо Светлейшему – и Светлейший удостоил его небрежного кивка. Я не осмелился спрашивать, кто это такой – узнаю потом.
БМВ мигнула фарами, снимаясь с сигнализации.
– Рад был навестить вас, экселленц
– Большая часть видеть вас в посольстве Ваше Сиятельство. Нижайше благодарим Вас за визит.
Проводив взглядом БМВ, огляделся по сторонам. Уже было жарко – так жарко, что рубашка моментально прилипала к телу и воздух превратился в дрожащее марево – казалось, что это пляшут джинны.
Варфоломей Петрович ждал у двери, не осмеливаясь выйти на солнцепек.
– Ваше превосходительство…
– Знаю… Мы молодцы. Никто и никогда не делал такого, что сейчас сделали мы.
– Ваше превосходительство, у вас еще один посетитель.
Я вспомнил идущего к зданию посольства неизвестного.
– Кто именно?
– Сэр Уолтон Харрис, второй баронет Харрис, чрезвычайный и полномочный посол Британского содружества.
Вот как…Вероятно он весь изошел ядом, когда встретил Шахиншаха в посольстве, вот так вот, неофициально.
– Это так здесь принято – отдавать визиты без предварительного уведомления?
– Нет, ваше превосходительство, здесь так не принято. Я сам теряюсь в догадках, что заставило сэр Уолтона посетить сегодня нас.
Может быть – мое нежелание отдать визит первым и представиться? А может – любезно сообщить о том, что правительство Ее Величества разыскивает меня по обвинению в убийствах и терроризме. Интересно, что сейчас происходит в Белфасте?
– Где он?
– Ваше превосходительство, я осмелился препроводить сэра Уолтона в Ваш кабинет, предварительно забрав все подписанные Его Светлостью бумаги.
– И правильно сделали, сударь. Премию за этот месяц за успехи в работе я вам гарантирую.
Сэр Уолтон в мое отсутствие просто стоял у окна и смотрел на что-то, что находилось в саду – возможно, он пытался разглядеть из наших окон свое посольство, располагавшееся по соседству. Из-за большого сада сделать это было невозможно – сам пробовал. Заслышав шаги за спиной, он повернулся – солнце, нещадно бьющее в окна, осталось за его спиной, и его фигуру словно окутал солнечный, переливистый нимб.
– С кем имею честь, сударь? – спросил я, как подобало по правилам этикета, хотя и знал ответ. Спросил на английском – языке гостя, что было проявлением уважения, и никак не унижало говорившего, как некоторые полагали.
– Сэр Уолтон Харрис, второй баронет Харрис, генерал от авиации Ее Величества в отставке, чрезвычайный и полномочный посол Британского содружества в Персии.
Сэр Уолтон протянул мне свою визитку – протянул сам, хотя если следовать этикету в точности, ее должен был подносить слуга на серебряном подносе. Я принял ее – и вручил в свою очередь свою.
– Князь Александр Воронцов, контр-адмирал флота Его Величества Императора Александра, чрезвычайный и полномочный посол Российской Империи в Персии.
– Очень приятно.
– Сэр, может быть, присядем. Виски?
– Прошу вас, минеральную воду если есть. Для виски сейчас слишком рано и слишком жарко.
– Вы совершенно правы, сэр – руки открывали большую бутылку Боржоми, а мозг работал на полную мощность – позвольте полюбопытствовать, сэр, не приходится ли вам родственником сэр Тревис Харрис, маршал авиации Ее Величества?
– Это мой отец, сэр. Ему было бы приятно узнать, что в России его помнят и по сей день, даже после его кончины.
Да уж, помним…
– Мы помним вашего отца. Помним как храброго воина и полководца, сэр. Русские всегда уважали отважных людей.
– Приятно слышать, сэр. В свою очередь позвольте полюбопытствовать, где вы так хорошо научились говорить по-английски?
– Сэр, в России знание двух иностранных языков является обязательным минимумом для любого закончившего высшее учебное заведение человека, неважно, гражданское или военное. Английский язык популярен в Российской Империи и по популярности лишь ненамного уступает немецкому. Что же касается меня, сэр – то в детстве у меня был хороший репетитор, сэр, обучивший меня всем тонкостям вашего языка.
– Вероятно, ваш репетитор был родом из Северной Ирландии, сэр – как бы мельком заметил сэр Уолтон – у вас в речи чувствуется североирландский акцент.
– Так оно и было, сэр.
Дипломатия – это искусство говорить мягко жесткие вещи…
– Просто удивительно – заявил сэр Уолтон, отхлебнув из бокала напиток – что это, сэр? Никогда не пробовал.
– Это Боржоми, сэр. Минеральная вода с гор Кавказа.
– Просто удивительно. Вы не знаете, ее можно купить в Великобритании?
– Нет, сэр. Эта вода, равно как и многое другое запрещена к ввозу на территорию Соединенного королевства. Ее Величество считает, что покупая эту воду, ее подданные будут поддерживать русских, угнетающих свободолюбивые кавказские народы.
– Вероятно, ваш репетитор был родом из Северной Ирландии, сэр – как бы мельком заметил сэр Уолтон – у вас в речи чувствуется североирландский акцент.
– Так оно и было, сэр.
Дипломатия – это искусство говорить мягко жесткие вещи…
– Просто удивительно – заявил сэр Уолтон, отхлебнув из бокала напиток – что это, сэр? Никогда не пробовал.
– Это Боржоми, сэр. Минеральная вода с гор Кавказа.
– Просто удивительно. Вы не знаете, ее можно купить в Великобритании?
– Нет, сэр. Эта вода, равно как и многое другое запрещена к ввозу на территорию Соединенного королевства. Ее Величество считает, что покупая эту воду, ее подданные будут поддерживать русских, угнетающих свободолюбивые кавказские народы.
Получил?
– Воистину, ради такого чуда можно заняться контрабандой.
– Сэр, если вы на это решитесь – возьмите меня в долю. Но вы так и не сказали мне, что привело вас в мой дом, так рано и без доклада.
– Увы, сэр, дело не терпящее отлагательств. Я должен вручить вам ноту.
О как!
– Позвольте, сэр, какая может быть нота? Согласно дипломатическому протоколу ноты имеют право вручать лишь официальные лица страны пребывания. Вам следовало бы вызвать нашего посла в Британском содружестве, если Ее Величество желает сказать нечто столь важное государю Александру, что для этого требуется вручать ноту. Вы уверены, сэр, что вы должны вручить ноту именно мне и именно здесь?
– Увы, сэр. Я абсолютно в этом уверен. Инструкции, полученные мною из Форин Офиса не допускают двусмысленного толкования.
– Запросите разъяснения. Я не могу принять у вас эту ноту, если в точности следовать правилам дипломатического протокола.
– И тем не менее, сэр, я настоятельно прошу принять ее.
Бред какой-то.
– Что же, сударь, если вы настаиваете – я приму ее и передам в Санкт Петербург. Думаю, Певческий мост* даст мне, да и вам какие-то разъяснения по этому вопросу.
Александру
Императору и Самодержцу Всероссийскому, Московскому, Киевскому, Владимирскому, Новгородскому;
Царю Казанскому, Царю Астраханскому, Царю Сибирскому, Царю Херсониса Таврического, Царю Грузинскому,
Государю Псковскому, и Великому Князю Смоленскому, Литовскому, Волынскому, Подольскому и Финляндскому;
Князю Эстляндскому, Лифляндскому, Курляндскому и Семигальскому, Самогитскому, Белостокскому, Корельскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому и иных;
Государю и Великому Князю Новагорода Низовския земли, Черниговскому, Рязанскому, Полотскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому, Витебскому, Мстиславскому, и всея Северныя страны Повелителю;
Государю Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области
Арменския; Черкесских и Горских Князей и иных Наследному Государю и Обладателю;
Государю Туркестанскому;
Герцогу Шлезвиг-Голстинскому, Стормарнскому, Дитмарсенскому и Ольденбургскому,
Цезарю Рима, Хану Ханов, Великому Султану Анатолии и Румелии,
Императору Трёх Городов – Константинополя, Эдирне и Бурсы,
Владыке Обеих Земель и Обоих Морей,
Покровителю всех правоверных,
Покровителю двух святых городов – Мекки и Медины и прочая, и прочая, и прочая,
Ее Высочайшее Величество Елизавета Вторая, Божьей милостью Королева Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и других ее Царств и Территорий, Глава Содружества, Защитница Веры, Самодержица Орденов Рыцарства
От своего имени и от лица всех жителей Британского содружества
Сим ответственно заявляем
1. Король Афганистана Гази-шах, несмотря на то, что земля его не входит в Британское содружество наций, а его подданные не являются нашими подданными, находится под нашим высочайшим покровительством и защитой, а его земли следует рассматривать как земли, в которых Британское содружество имеет явные и неоспоримые преимущества.
2. В случае объявления войны королю Гази-шаху со стороны Российской Империи либо кого-то из ее вассалов, все страны Британского содружества объединятся в стремлении не допустить враждебной аннексии территории Афганистана и установления там иного режима власти.
3. Во избежание военной конфронтации, не нужной ни одной из сторон, предлагаем прекратить подготовку к вооруженной агрессии против Афганистана и отвести войска от афгано – персидской границы не менее чем на пятьдесят морских миль.
Писано в Лондоне 18.06.2002 г.
Заверено Лордом – хранителем Печати
Елизавета.
Я перечитал это раз. Потом еще раз. Потом еще. Не укладывалось в голове. Столь наглая и неприкрытая ложь в сочетании с угрозой требовала достойного ответа.
– Вы читали это сами, сэр?
– Увы, нет, милорд.
– В таком случае – извольте ознакомиться, сэр.
– Уместно ли это, сэр? – поднял брови сэр Уолтон
– Уместно, милостивый государь, уместно. Порядок передачи избрали не просто так и мне сегодня писать послание на Высочайшее имя. Прочтите же!
Сэр Уолтон достал что-то типа лорнета, неловко держа послание перед глазами, быстро его прочел. Затем вернул мне.
– Нельзя сказать, что я этого не ожидал, сэр.
– Сэр, это наглая и неприкрытая провокация, не побоюсь столь жестких определений. Вы должно быть понимаете, что тот, кто разговаривает с Россией и с ее Государем в таком тоне – сильно рискует, кем бы он ни был.
– Сэр, возможно, нашим министрам следует определиться с реакцией на это?
– Определяться будем, прежде всего, мы, сэр! Это послание появилось не просто так! Кто-то положил на стол Королеве информацию о том, что готовится вооруженная агрессия. Кто-то убедил ее написать послание сие – и я со страхом, признаюсь, представляю реакцию Государя на это послание. Сэр, что вам известно об этом?
Британец видимо не ожидал такого напора с моей стороны – какое-то время он сидел молча, продумывая ответ
– Сэр, это послание и в самом деле явилось результатом долгого и тщательного расследования с проверкой поступивших фактов.
– Проверкой фактов? О каких фактах вы говорите, сэр? Вы говорите о фактах – можете мне представить хоть один факт, неопровержимо говорящий о том, что готовится вторжение?
Британец ощетинился
– Сэр, я не обязан вам ничего доказывать!
– Сэр, вы желаете потребовать паспорта?**– не остался в долгу я
Сэр Уолтон снова погрузился в раздумья.
– Господин Воронцов… Я могу дать вам некую… информацию подтверждающую правдивость моих слов и справедливость наших опасений… – сказал он – но не здесь. Эта информация ни в коем случае не должна покидать стен британской дипломатической миссии, иначе это будет преступлением против Короны. Но я ознакомлю вас с некоторыми документами, сэр, хотя бы потому что не хочу получать паспорта.
– Вот как?
– Сэр, я хочу вас пригласить в британское посольство. Только там я вас смогу ознакомить с этой информацией, не вынося ее из здания.
О как! Среди нижних чинов в таком случае говорят – сам то понял, что сказал?
– Сэр, учитывая тон и характер письма – а оно представляет из себя ни что иное как ультиматум, мое посещение британского посольства напрочь исключается до тех пор, пока поднятые в ноте вопросы не получат должного разрешения. Вы понимаете, сэр, что вы угрожаете Российской империи войной?
– Сэр, скорее это вы угрожаете нам войной. Мне поручили передать кое-что вам на словах – чтобы вы ознакомили с этой информацией тех, кого сами посчитаете нужным ознакомить. Старший из принцев Британии, принц Уильям изъявил желание проходить военную службу не на островах, а там где опасность максимальная, дабы своим мужеством подать пример подрастающему поколению британцев. Ее Величество не смогла отказать внуку в его желании, и два дня назад он прибыл для прохождения военной службы в лагерь британской армии на базе Баграм.
Как бы я не относился к британцам – но не уважать их в такие моменты было нельзя. Правда и цесаревич Николай не только служил в десанте, но и не колеблясь пошел на штурм захваченной террористами атомной станции, нарушив прямой запретительный приказ Генерального штаба. Он рискнул – и выиграл, освободил станцию и остался в живых.