– Прекрасно! – похвалила Рита, радуясь, что паренек внакладе не останется, несмотря на то, что она не в состоянии обеспечить ему постоянную зарплату. – Отрицательный результат – тоже результат. А что у тебя, Светик?
– Тоже негусто, – вздохнула девушка. – Фотографий у меня, конечно, нет, но зато я всех видела своими глазами. Некоторые могли бы оказаться той самой Анастасией – блондинки, довольно симпатичные, с хорошими фигурами.
– В наши дни блондинка легко становится брюнеткой, – вздохнула Рита. – Цвет волос – не показатель.
– Вот тут вы не правы, Маргарита Григорьевна! – возразил Кира. – Брюнетки склонны менять цвет волос, это правда, но вот блондинки чрезвычайно редко это делают.
Рита и Светлана с изумлением посмотрели на молодого человека, который до этого казался им наивным мальчиком – и вдруг в нем обнаруживается такое знание женской натуры и наблюдательность!
– Ну, я же занимаюсь фотографией, – принялся оправдываться Кира. – Знаете, сколько женщин перевидал?
– В любом случае, в нашем деле главное – не внешность, а, как говорят американцы, the story, – заметила Света. – Жизненные истории у всех моих Анастасий разные, про некоторых хоть романы пиши! Но подходит, по моему мнению, только одна – Анастасия Сергеевна Ноткина. У нее дочь, которую она родила без мужа, звать Верой. Работает наша Настя в филармонии, так что род занятий подходит. Дочка учится в музыкальном училище по классу виолончели. Анастасия была несколько раз замужем, но все как-то неудачно, так что сейчас она одна. Вот, пожалуй, и все. Да, – добавила Света, – что касается отца ребенка, одна из соседок авторитетно заявляет, что беременность Анастасии явилась результатом курортного романа!
– Что же ты самую важную информацию в конце выдаешь? – возмутился Кира.
– Ну, забыла я! – разозлилась девушка. – Знаешь, каково изображать из себя богатую брошенную дамочку? Да я все время боялась шубу порвать или, не дай бог, машину поцарапать, ведь надо же возвращать!
Рита вспомнила, что нужно позвонить Варьке и поблагодарить за «спонсорскую» помощь, ведь это она предоставила свою машину, которая стоила черт знает сколько евро и была единственной подобной моделью в Питере!
– Ладно, дети, не ссорьтесь, – примирительно сказала Рита. – Вы потрудились на славу!
– А у вас как? – спросила Света. – Есть зацепки?
– Только одна, но это хорошо: представьте, что бы мы делали, если бы подходящих Анастасий оказалось полтора десятка?
– У нее сын или дочь? – поинтересовался Кира.
– Сын, зовут Максимом, – ответила Рита. – История, достойная мексиканского сериала, только совершенно реальная, заметьте! Анастасия родила Макса непонятно от кого – никто из коллег не смог внятно ответить на этот вопрос. Но она не хотела ребенка, считала, что слишком молода, чтобы становиться матерью и погрязнуть в пеленках и детских соплях. Она собиралась сделать аборт, но мать, женщина крутого нрава, настояла на том, чтобы та рожала.
– Похоже на нашу историю! – пробормотала Света. Рита согласно кивнула и продолжила:
– Ребенком наша Настя практически не занималась, он был целиком на бабке: она его обстирывала, одевала и обувала, водила в детский сад и так далее. К счастью, бабушка работала в школе, преподавала русский и литературу, так что мальчишка оказался в хороших руках. Через несколько лет Анастасия встретила мужчину своей мечты. Он был инженером-нефтяником и разъезжал по разным странам. Настя скрыла от него наличие сына, потому что он хотел общих детей, и она боялась, что ребенок от другого мужчины отпугнет потенциального жениха. Они поженились и уехали в Амман. Поначалу Анастасия пыталась присылать матери с сыном деньги из-за границы, но бабка, похоже, решила порвать с ней всякие отношения.
Вскоре у Анастасии с мужем родилась дочь. Они переехали в Сирию, затем еще куда-то. Несколько лет назад семья Анастасии вернулась в Россию. Ее муж заделался бизнесменом, связан с нефтью, и живут они не хило. Не знаю, пыталась ли Настя связаться с матерью и сыном. На работе ее не любят. Во-первых, завидуют, ведь она работает в музыкальной школе ради удовольствия. Во-вторых, коллеги откуда-то прознали про ее брошенного в свое время ребенка, и это не добавило ей привлекательности в их глазах.
– Совершенно согласна! – возмущенно воскликнула Света. – Что же это за мать, которая оставила сына ради какого-то мужика?
– Это в тебе, Светик, говорит юношеский максимализм, – улыбнулась Рита. – Такие поступки в обществе принято осуждать, но кто поймет женщину, молодую, красивую, которой слишком рано пришлось взять ответственность за ребенка, которого она не хотела? Помните, это ведь мать помешала ей сделать аборт! А Анастасия желала лучшей доли, мечтала стать счастливой и жить богато – разве это плохо? И она этого добилась!
– Но какой ценой! – воскликнул Кира, возмущенный не меньше Светы.
– Наверное, только она знает цену, которую заплатила за свое счастье, – покачала головой Рита. – Не думаю, что Анастасия забыла сына и мать. Уверена, она больше всего на свете хотела бы исправить то, что натворила. Да и мать ее, возможно, желает примирения, раз не выписала дочь из коммунальной квартиры, в которой она прописана, иначе мы вообще бы не вышли на Анастасию. Так что это судьба!
– Вы слишком уж добрая, – фыркнула Света. – Некоторые ошибки нельзя простить!
* * *Через два часа Рита докладывала Пушнину о первых результатах расследования. Он пришел в офис в сопровождении все того же начбеза и сейчас сидел напротив, внимательно выслушивая информацию. Его спутник, как и в прошлый раз, уселся у двери.
– Значит, точно вы не уверены, сын у меня или дочь? – спросил Пушнин.
– Нет, – покачала головой Рита, – но мы обязательно выясним.
– Хорошо, – кивнул Пушнин. – Я доволен вашей работой. Вам хватило денег, выделенных на расходы?
– Еще остались, – улыбнулась Рита.
– Владимир Соломонович рекомендовал вас не зря! Вы – не просто частный, но и честный детектив!
Клиент поднялся со стула и вдруг, сложившись пополам, рухнул на пол. Рита, раскрыв рот, застыла на месте, зато начбез среагировал мгновенно. Он вскочил и кинулся к лежащему на полу офиса хозяину, на ходу скидывая пиджак и сворачивая его в рулон, чтобы подсунуть под голову Пушнину. Наконец, Рита опомнилась.
– Надо «Скорую» вызвать! – воскликнула она, глядя на белое как мел лицо мужчины.
– Не стоит, – остановил ее начбез. – С ним это случается, вы же знаете его диагноз. Именно поэтому он просил вас поторопиться, и я очень вас прошу, найдите ребенка!
Рита посмотрела в глаза говорившему. Раньше она не обращала на него внимания, потому что он вел себя тихо и старался быть незаметным, как и положено хорошему охраннику. Теперь же она заметила, что этот не очень молодой, седоватый мужчина, кажется, искренне переживает за работодателя.
– Может, перенесем его на диван? – предложила Рита. – Там удобнее, чем на холодном полу.
– Не надо, – покачал головой начбез. – Он скоро очнется, а начнем двигать, только хуже сделаем.
Рита лишь сейчас поняла серьезность ситуации. Пушнин с самого начала предупредил, что у него мало времени, но теперь она получила возможность в этом убедиться. Нужно действовать очень, очень быстро, чтобы успеть познакомить отца с ребенком!
* * *– Ну надо же, какая зараза! – бормотал Андрей, поддевая носком дорогого кожаного сапога жалкие останки своего мобильного: когда он буквально выдернул Макса из-под колес внедорожника, телефон выпал из его кармана, а колеса проехались по нему. – Ты номер запомнил?
– Н-номер? – переспросил Макс, осознав, что Кожухов, судя по всему, только что спас его от верной смерти.
– Я запомнила часть номера! – подала голос Люба. – Надо в полицию звонить!
– Ни фига не в полицию! – процедил Андрей. – Что ты им скажешь – что нас чуть не переехал джип? Помнишь, как Шапокляк говорила: чуть-чуть не считается! Запиши, что запомнила, я сам разберусь.
– Только не вздумай бандитов привлекать! – встревожилась девушка. – Потом проблем не оберешься!
– Не твоя печаль, Любаня, ты пиши, пиши.
Девушка нехотя записала несколько цифр и букв в блокноте, в котором вела учет занятиям Андрея, и вырвала листок.
– Спасибо, – пробормотал Макс, обращаясь к Кожухову. – Если бы не ты…
– Если бы не я, ты стал бы мягким дорожным ковриком, – перебил Андрей. – Эта пьяная сволочь дороги не видела, что ли? У него и фары не горели – я правильно помню?
Макс кивнул: действительно, машина двигалась с выключенными фарами. Это место – не самое оживленное, и здесь даже нет светофора. На пустынной улице не было ни души, и тем не менее стоило им с Кожуховым начать переходить дорогу, как внедорожник, до того стоявший припаркованным у обочины, сорвался с места. Водитель не мог не видеть людей на переходе, ведь неподалеку горел фонарь, но даже не пытался сигналить.
– Ты в порядке? – спросила Люба, встревоженно глядя на Андрея.
– Я – да, но мой телефон – нет, – буркнул он. – Хорошо еще, что у него с моим ноутом общая база, а то… Макс, ты сможешь сесть за руль?
– Конечно, смогу, – кивнул тот, однако ощущая легкое покалывание под коленками: инцидент не прошел даром.
– Боже милостивый! – воскликнула Рогнеда Борисовна, когда Андрей вывалил на стол части разбитого сотового телефона. – По нему что, автобус проехал?
– Если быть точным, внедорожник, – поморщился Андрей, и домработница потребовала, чтобы ей немедленно рассказали, что произошло. Макс давно понял, что Рогнеда Борисовна занимает в жизни Кожухова особое место. Она не просто ухаживает за домом и делает покупки. Она присматривает за музыкантом, как заботливая нянька, выражает сочувствие, оказывает поддержку или отчитывает его, если того требуют обстоятельства. Успев понять характер Андрея, Макс знал, что никому другому такого он ни за что бы не позволил, но Рогнеде Борисовне позволялось практически все. Наверное, будь она его родной матерью, женщина не могла бы пользоваться большим уважением и свободой в общении со звездой.
– Какое свинство! – возмущенно проговорила домработница, когда Макс закончил описывать происшествие. – Вы хоть понимаете, что едва не погибли?! Нельзя этого так оставлять!
– Я и не собираюсь, – сказал Андрей.
– Только не так, как всегда, хорошо? – нахмурилась она. – Сделай все законным способом!
– Ладно, не бухти! Пожрать в этом доме есть?
При мысли о еде Макс почувствовал, как скрутило живот, – да ему сейчас самый вкусный кусок в горло не полезет! Андрей же, похоже, перенес случившееся спокойно.
– С ним постоянно что-то происходит, – словно прочтя мысли молодого человека, сказала домработница, когда Кожухов пошел принять душ. – Андрей – пофигист. Его отношение к жизни порой меня пугает – ему все до лампочки!
– Сегодня он спас мою, – заметил Макс.
– Не думала, что он на такое способен. Ты стал ему кем-то вроде друга, и я не уверена, повезло тебе или нет!
Макс с удивлением поглядел на женщину: что плохого в дружбе? Хотя он вовсе не был уверен в том, что отношение музыканта к нему можно охарактеризовать этим словом – слишком уж неуравновешенный Андрей.
– Будь осторожен, Максим, – понизив голос, добавила Рогнеда Борисовна. – Старайся поменьше общаться с окружением Андрея, не поддавайся на провокации – можешь вляпаться в большие неприятности!
– Тогда почему вы с ним? – задал он резонный вопрос.
– Потому что без меня он пропадет. Вокруг Андрея крутится много народу, и мало кого из них можно назвать хорошими людьми. Он никого не впускал в свою жизнь до тебя, вернее… Неважно! Но рядом с ним ты можешь пострадать. То, что случилось сегодня, яркий тому пример.
– Вы думаете, это не было случайностью?
– Не знаю, – вздохнула Рогнеда Борисовна, расставляя тарелки на белоснежной накрахмаленной скатерти. – Но не удивлюсь, если так!
– Опять меня обсуждаете? – спросил Андрей, входя на кухню. Его волосы свисали на лицо мокрыми прядями, и он переоделся.
– Делать больше нечего! – фыркнула Рогнеда Борисовна. – Не можешь представить другой темы для обсуждения, кроме собственной персоны?
– Брось, разве есть что-то более интересное? – подмигнул ей Кожухов. Кажется, он полностью оправился от инцидента, а вот Макса еще потряхивало. Он знал, почему: его мнение о намеренной попытке наезда совпадало с мнением домработницы, а вот Андрей, видимо, об этом даже не задумывался. Кто мог хотеть убить музыканта?
Рогнеда Борисовна разлила по тарелкам ароматный суп с клецками. Андрей с жадностью набросился на еду, в то время как Макс нехотя ковырял ложкой в тарелке.
– Эх, – вздохнул Кожухов, уничтожив свою порцию за несколько минут, – если я когда-нибудь женюсь, то на тебе, Борисовна!
– Еще чего! – всплеснула руками та. – Зачем мне конченый алкоголик, постоянно попадающий в неприятности? Нет уж, мне кого попроще – старичка какого-нибудь, чтоб не пил и не курил. И с деньгами.
Кожухов посмотрел на Макса и задал вопрос:
– Ты не в курсе, Мик Джаггер сейчас свободен? Он, кажется, недавно курить бросил!
* * *Проснувшись, Макс посмотрел на часы: начало девятого. Сначала он испугался, что проспал, но потом вспомнил – сегодня воскресенье. Концерта или записи нет, репетиций с группой – тоже, значит, Андрей проспит часов до десяти. Обычно он спал мало, но, когда удавалось, позволял себе роскошь поваляться.
Макс сел на кровати. Что ж, раз он поднялся рано, есть время выполнить поручение Андрея. Сам-то Кожухов, поди, забыл, но Макс прекрасно все помнил. Подойдя к тумбочке в коридоре, где Андрей держал деньги, он выдвинул верхний ящик. Музыкант безалаберно относился к деньгам – почти как и ко всему остальному, кроме своей музыки. Любой, пришедший в дом, имел доступ к этому ящику, и Кожухов никогда не знал, как много наличности там лежит. Сколько же взять? Так, чтобы не слишком мало, но и не много… Покрутив в руках пятитысячную купюру, Макс решил, что этого достаточно. Задвинув ящик, он пошел в ванную, принял душ, оделся и, в последний раз взглянув на циферблат часов в холле, закрыл за собой дверь.
Многие торговые точки еще не открылись, поэтому Максу пришлось побегать в поисках магазина, который открывался бы раньше одиннадцати. Наконец, ему улыбнулась удача: маленький магазинчик в конце Литейного проспекта работал. Выбор товаров оказался невелик, но ему удалось купить симпатичного плюшевого медведя розового цвета с огромным голубым бантом на шее и широкой улыбкой на морде. После этого у Макса оставалось достаточно денег на приличный букет, который он приобрел у метро.
Татьяна жила далеко от центра, и Макс добрался туда только через пятьдесят минут. Дом оказался типовым девятиэтажным зданием из грязно-серых блоков. Макс узнал адрес девушки у помощницы режиссера. Он посмотрел на клочок бумажки с записью, соображая, с какого конца отсчитывать вторую парадную. Наконец, по номерам квартир на дверях подъездов он вычислил, где должна находиться Танина, и вошел в парадную. В нос ему ударил запах мочи и пищевых отходов из мусорного бачка. Стараясь дышать пореже, Макс сел в лифт. Он нажал кнопку с цифрой «семь», и лифт, задрожав, словно в агонии, медленно пополз вверх. Танина квартира располагалась напротив лифта, и у нее, единственной на этаже, под дверью лежал маленький плетеный коврик. Макс позвонил в звонок, залившийся трелью, похожей на автомобильную сигнализацию. Таня открыла, кутаясь в синий махровый халат, который был ей велик размера на три. При виде Макса на ее лице появилось выражение крайнего изумления.
– Привет, – пробормотала она. – Что-нибудь случилось в театре?
– Это тебе, – сказал Макс, протягивая девушке медведя и букет. – Кожухов просит прощения за то, что вчера наорал на тебя. Обычно с ним такого не случается, но вчера его сильно расстроили телефонным звонком, а ты попалась под горячую руку.
Девушка, едва удерживая в руках мишку и цветы, посторонилась, пропуская Макса в квартиру. Здесь давненько не делали ремонт, но везде было чисто: похоже, хозяйка – настоящая аккуратистка. Квартира состояла из двух комнат. Одна, очевидно, спальня, а в другую они с Таней вошли. Посреди помещения стояло коричневое пианино, над которым висел портрет красивой женщины в вечернем платье. Это была не фотография, а настоящая картина, написанная маслом, а в нижнем правом углу Макс разглядел подпись художника. Таня между тем принесла в комнату вазу, наполненную водой, и поставила в нее букет.
– Кто это? – спросил Макс, указывая на портрет.
– Мама, – коротко ответила девушка. – Она умерла.
– А моя с нами не живет. Я ее лет пятнадцать не видел.
– Как это?
– У нее другая семья.
– Ясно… Кофе хочешь? – спросила Таня, не зная, куда девать руки. Она чувствовал себя ужасно неловкой и уродливой в огромном бабушкином халате, но не знала, насколько уместно попросить гостя дать ей время переодеться – Таня боялась, что Макс уйдет, если она оставит его хоть на миг.
– Да не суетись ты, – смутился Макс. – Я на минутку зашел!
Но Татьяна уже кинулась на кухню. В квартире не случалось гостей с тех пор, как ее единственная школьная подруга переехала в другой город. К бабушке и тете, пока они жили с ней, захаживали приятельницы, но то были их гости. Теперь в гостиной ждал человек, который пришел именно к ней, к Тане! Это только ее гость, и она собиралась сделать так, чтобы ему здесь понравилось и, возможно, захотелось прийти еще.
Пока кофе варился, Татьяна прокралась в спальню и сменила халат на джинсы и свитер. Девушка едва не опоздала: пена рвалась через край турки, когда она вернулась на кухню. Таня вытащила из кухонного шкафа красивый поднос, который подарили бабушке в день выхода на пенсию, еще ни разу не использовавшийся по назначению. Девушка поставила на него две разномастные чашки, пожалев о том, что в доме нет ни одного сервиза, потому что бабушка и тетя считали это мещанством и, как правило, пили из больших стаканов с подстаканниками, в которых разносят чай в поездах.