Ливень не стихал ни на секунду. «ГАЗ-66» ходил взад-вперед, все больше увеличивая амплитуду.
- Вместе!
И тут лейтенант почувствовал от людей отдачу. Он спинным мозгом ощутил, что они, отравленные сегодня утром каким-то дерьмом, смогут, они сделают.
Транспорт взревел недуром и неожиданно для всех выскочил на ровный участок дороги.
Мудрецкий посмотрел на часы. Без десяти.
- Все в машину, немедленно!
Они успели. Успели к сроку!
Вываливаясь около ворот парка из кабины, Юра улыбался. Вошел в кунг. Натоплено, аж жарко. На топчане развалился клювоносый Кобзев.
- Здоров, ну и погодка.
- Да, - Мудрецкий плюхнулся на стул. - Толкать пришлось.
- Все, расписывайся в журнале, я сваливаю.
Мудрецкий молча расписался.
- Готово.
- Отлично. Счастливо подежурить.
Евздрихин выдохнул:
- Спасибо, Костя. Успели. Теперь молчок, понял? Держи бабки.
- Петр Петрович, какие проблемы, - басил выложившийся Кикимор. - Катайтесь на здоровье, - пять сотен ушли к дембелю в карман.
Движок они перекинули минута в минуту. Как и рассчитывали. Вырвали один, вырвали другой. Поставили. Шито-крыто. Без оборудования, что есть в боксе, и не справились бы вдвоем. А так лебедка по рельсам бегает, кран в миниатюре. Главное, не суетиться.
Вроде обошлось.
- Поехали, до казармы довезу.
Прапорщик не скрывал своего удовлетворения, запуская новенький двигатель.
- Слышишь, как работает? Поет!
***
Заботин прибежал в офицерское общежитие - длинный одноэтажный барак на краю села Чернодырье - и передал приказ комбата явиться всем офицерам в расположение части.
Только что притопавшему из наряда Мудрецкому так хотелось к своему взводу, что он не постеснялся произнести несколько нехороших слов. Тем более что остальные матерились куда более грубо.
Стойлохряков рвал и метал, и металл рвал тоже. Три фрагмента стальной ручки бегали между пальцами до тех пор, пока на плацу не застроили весь батальон, все триста человек.
Начальник штаба Холодец подал команду: «Смирно!»
Комбат, выйдя на середину, «Вольно» не откатил.
Никто не знал, чем вызвано столь спешное построение.
Бабочкин шептал на ухо стоящему перед ним в строю Валетову:
- Не иначе война!
- Если б война, вокруг бы были одни грибы.
- Какие грибы?
- Ядерные.
Бабочкин перекрестился.
- Скажешь.
Комбат прочистил горло.
- В батальоне ЧП! Мне только что звонили из штаба дивизии с Киржей. Оказывается, у нас в столовой плохо кормят! - Пузо комбата колыхалось, а сам он распалялся все больше. - Сынки, да вы знаете, что такое голод?! Вы же понятия не имеете! Выйдите, пожалуйста, выйдите, кто писал анонимку! Я этому человеку ничего не сделаю, я только хочу в его глаза посмотреть. Пусть он мне скажет при всех, что у нас хреновая жрачка!
То ли среди выстроенных военнослужащих не было того, кто сочинил и неведомым способом отправил кляузу в дивизию, то ли комбат отпугивал своим страшным видом потенциального признанца, то ли словам командира о том, что тому, кто выйдет, «ничего не будет», таинственный аноним не верил. Роты застыли в строю, словно каменные.
Леха знал про себя, что это не он. Нет, точно, он не мог. И Фрол не мог.
- Химики не виноваты! - выкрикнул Простаков во всю глотку.
Кто-то хыхыкнул, но батальон не заржал, чувствуя настроение предводителя.
Мудрецкий стоял справа от него и повернул голову.
- Молчи, - шикнул он.
- Извините, - начал оправдываться Алексей.
- Вижу, никто не выходит. Ладно, скажу в массу! Запомни, товарищ нехватчик, говно может сделать один, а разгребать его всем миром. К нам пообещали направить комиссию из округа. С завтрашнего дня начнем усиленно готовиться. Химики, на месте! - рявкнул Стойлохряков. - Остальные - разойтись!
Майор Холодец подбежал к отдельному взводу.
- Кто сказал?
- Я! - гордо ответил Леха, делая шаг из строя. - Рядовой Простаков!
- Вы не понимаете важности воинской субординации, товарищ недавно военнослужащий.
- Честная служба - крепкая дружба. Правдиво служить - классным воином быть!
Подошел комбат.
- Откуда это?
- Устав внутриказарменной службы капитана Большебобова.
Стойлохряков оскалился.
- Знаю такого. Славна армия пидормотами. Лейтенант Мудрецкий, за мной в штаб. Личный состав - в казарму. Рядовой Простаков связывает вместе пять ломов и начинает мести плац.
- Ничего себе, да как же ломами-то?… - Леха не знал, куда ему деваться.
- Разговоры, - набросился на него Холодец. - Перед тобой командир части, а не чего-нибудь там между ног болтается! Молчать должен, словно глухонемой. И нечего мне глазки красные строить, словно животное какое с рогами и копытами!
В штабе батальона, небольшом двухэтажном зданьице старой постройки, кабинет Стойлохрякова занимал половину верхнего этажа, но не выглядел огромным, когда в нем находился его хозяин.
- Садись, Юра.
Мудрецкий сел. Комбат снял плащ-палатку, бросил на стол кепку и уставился в карту района, на которой были отмечены все народно-хозяйственные и военные объекты.
Петр Валерьевич молчал недолго:
- Ты тут всего ничего, а уже врагов нажил, лейтенант. Как же так?
- Врагов? - Юра не понимал, где и кому он мог перейти дорогу.
- Читай, - комбат протянул листок бумаги.
Из старой газеты вырезали буквы и наклеили на тетрадный листок в клеточку:
- «В „УАЗ-469“, номер 43-01, 11 мая заменен двигатель».
Юра вытащил из нагрудного кармана очки и нацепил на нос. Перечитал текст еще раз.
- Это невозможно.
- Проверили. Факт налицо. Первый взвод первой роты принял дежурство всего час назад.
Юра подержал в руках клочок бумаги и отдал комбату.
- Лейтенант, у меня батальон, а не полицейский участок. Следствие вести я не буду. Пока. С меня хватит выходки с анонимкой насчет столовой. Служба у тебя длинная. Может, старый двигатель найдешь. Может, новый достанешь. Вот такие дела. Можешь идти.
Мудрецкий вышел на улицу, глотнул свежего воздуха. Голова закружилась. Схватился за фонарный столб, постоял немного. Веки набухли, голова разболелась. Давление. Прямо как старик.
И тут в тишине он услышал размеренное позвякивание железа.
Взглянув на плац, лейтенант увидел здоровую одинокую фигуру, метущую пятью ломами немереное пространство.
Плюнув на вечернюю поверку, он пошел в общагу и с тремя соседями по комнате начал биться за здоровье с зеленым змием, благо есть повод.
Пьяные догадки Мудрецкого вертелись в кипятке воспаленного сознания. И чем сильнее он пытался понять, кто же его поимел, тем острее становилась головная боль. Измучившись, он наконец отключился.
Глава 8
ЛОШАДИНАЯ ИСТОРИЯ
В Российской армии наступила суббота, а в отдельном химвзводе пришло время великих, в масштабах этажа, событий.
Леха проснулся от сильного потряхивания.
«Ваше благородие» склонился над ним.
- Эй, вставай, - шептал дембель. - Разговор есть.
Леха медленно сел.
- Чего?
- Тихо, пацаны спят. Пошли в сортир, поговорим.
- Пойдем, мне как раз надо.
Шаркая тапочками, Леха пошел писать. Следом отправился Агапов.
В туалете стирался один хлипкий солдат из третьей роты. Разговору не помешает. Закурили у открытого окошка.
- Мне через тридцать четыре дня домой.
- Здорово, - Простаков затянулся, и сразу же полсигареты превратилось в пепел и дым.
- Как думаешь, служба научила меня чему-нибудь?
Простаков начал мыслительный процесс.
- Ну да.
В кубрике включили свет. Один за другим заходили гости в штанах, сапогах и майках. Приглашенные сгоняли с коек духов и слонов, разваливаясь с ногами на простынях.
Кикимор, как только Простакова вывели за порог, поднял Фрола, Витька, Бабу Варю, Багора с Замором, Рыбкина и Заботу.
- Ну чего, уроды, приуныли? Сейчас вы прослушаете лекцию «Баба в армии». - Кикимор подошел и похлопал по щекам каждого из духов, потом встал перед ними на середину. - Дух в армии гермафродит, сам е…т и сам родит. Родина прикажет, станет женщиной, ничего не скажет. Конец лекции. А теперь - танцы.
Кирпичев ударил кулаком Багорина в грудь так, что тот согнулся пополам.
- Ты будешь синим фонариком. Смотри, не стань голубым. Ты зеленым, - Фрол тоже не смог устоять. - Ты красным, - Резинкин сморщился, но не согнулся. - Ты желтым, - Кикимор ударил Бабочкина в живот коленом, и тот, сложившись, рухнул на пол.
- Ой, фонарик разбился, - деды со всей третьей роты ржали в голос.
- Зачем ты, Леха, Кикимора в бочку макал?
- А за что он меня иголкой?
- Так он же дембель. А ты дух. Ему можно.
- Это кто сказал?
Агапов похлопал молодого по плечу.
- Закон такой в армии. Закон дедовщины. Не слушаться, а тем более обижать старого солдата нехорошо. Он тебя в жопу уколол, но теперь ты дух. А кто ты был до этого? Запах. Кто такой запах? Да никто!
- Тебе, Забота, блатная работа - музыкальный центр.
- Замор - девушка, целка. Рыбкин - ты кобель похотливый. Центр, сидюк тебе поставили, пошла мелодия.
- Чего петь-то? - растерялся Заботин.
- Чего хочешь.
- Из-за леса, из-за гор, топай-топай…
- Идиот, они же танцевать должны. Извините, уважаемые зрители, компакт хреновый.
- На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас.
- Потянет! Фонарики начали моргать! - Кикимор сам показал, как должна светиться цветомузыка. Он широко разводил руки в стороны и вверх-вниз, одновременно при этом приседая.
Фрол хотел только одного: чтобы быстрее пришел Леха.
Кикимор подошел к нему и пнул ногой в грудь.
- Еще один разбился! Парочка! Подошли друг к другу. Кавалер ложит даме руку ниже талии. Вот так. Смотрите, как он ее лапает за попку. Хулиганистый мальчик!
Приглашенные заржали.
- Леха, всего через год ты будешь командовать всем батальоном, а пока не гони. Не надо. Пусть пацаны, которые уже отслужили свое, немного покуражатся напоследок. Им же тоже доставалось. Надо уметь брать свое, понял.
- Там шум какой-то в коридоре.
- Не обращай внимания. Видишь, как получилось. Я тебя даже не вложил Паркину и про Валетова тоже ничего никому не сказал. Ты думаешь, Кикимор не обиделся?
- Обиделся. Но мне тоже обидно.
- За что? За то, что ты стал духом? Ты понял про службу?
- Понял.
«Ваше благородие» ухмыльнулся.
- Завтра посмотрим, как ты понял.
- Почему завтра?
- Пошли спать.
Представление закончилось стремительно, точно так же, как и началось. Дедушки выходили из кубрика довольные.
Леха стоял на входе, не понимая, что это за визит такой посреди ночи. Ничего такого не подозревая, он завалился на свою кровать и уснул.
***
Утром начался развод на плацу. Нарезав задачу трем мотострелковым ротам, комбат подошел к химикам. Мудрецкому он уже успел что-то там сказать для солдат неведомое, но по какой-то причине решил обратиться к ним лично.
- Смирно! - скомандовал Мудрецкий, показываясь из-за огромного плеча.
- Вольно! - с улыбочкой отбросил Стойлохряков. Обняв пузо, он переплел на пупке толстые пальцы и оглядел строй. - Начинаем готовиться к визиту непрошеных гостей. Надеюсь, автор жалобы на питание в столовой не из вашей банды.
Все молчали. В хорошее никто не верил, тем более если комбат лукаво лыбится время от времени и говорит мягко.
- Сегодня суббота, работать вы должны до обеда, затем ваше время, но мы ждем комиссию.
- Но мы ждем комиссию, - повторил слова комбата Мудрецкий, выстроив подчиненных уже в парке.
По замыслу начальства, по всему периметру парка необходимо было создать контрольно-следовую полосу шириною три метра перед забором из колючей проволоки. Для чего такие строгости в центре России, вопрос не к солдату.
- В общем, берите лопаты, начинайте копать. За сегодня надо обкопать весь парк.
Агапов огляделся, оценивая фронт работ.
- Товарищ лейтенант! - воскликнул дед за всех. - Да тут недели мало!
- Не я это придумал. Сейчас отмерим каждому по участку и начнем совершать трудовой подвиг. Вас тут у меня двадцать восемь, как панфиловцев под Москвой.
- Чего? - не въехал Леха.
- Историю надо знать, Простаков.
- А-а-а.
Каждому досталось по сто метров целины. После того как нормы были отмерены, все курящие разом задымили и стали щуриться на теплое весеннее солнышко.
- Танки они немецкие под Москвой остановили, - Фрол подошел к Простакову.
- Скажешь, - не поверил Простаков, - люди и танки.
- Вот и скажешь. Нам тут тоже предстоит, - Фрол с силой вдарил каблуком по земле. Не было и намека на вмятинку. Черт бы побрал эту комиссию.
- В деревнях на такие пространства скотину запрягают. Чего ж мы, буйволы, что ли?
У Мудрецкого язык не поворачивался лаять на солдат. Нет, комбат рехнулся. Чтоб за день сотворить такое!.. Время уж скоро девять.
- Начинайте работать, - вяло произнес лейтенант старшему сержанту Агапову, развернулся и пошел в караулку, опустив плечи.
- А вы куда? - крикнул ему вслед дембель.
Лейтенант вернулся и тихо-тихо сказал:
- Жопу мылить. Я знаю, что это невозможно. Задача выполнена не будет.
Юра похлопал себя по нагрудному карману. Сигареты есть. Что же это такое? То двигатель в его дежурство поменяют, то теперь землю копать.
Кирпичев долго не раздумывал. Он взял троих духов и пообещал им повыбивать все зубы, если к обеду его норма выполнена не будет.
Леха, стоя на своем наделе, вяло принялся ковырять землю. Витек Резинкин приступил следом. Фрол повертел в руках лопату, попытался вогнать ее в землю и не смог. С десятого удара ногой штык чуть-чуть ушел в землю.
- Нет, нельзя мне в армии служить. Мое дело торговля. Только чтоб без поборов. Вино, водка, пиво - вот мое кредо. А здесь что? Что здесь? Здесь лошадь нужна. Разве может человек столько сделать за раз? Слушай, - Фрол подошел к Простакову и потянул его за рукав кителя. Сейчас он походил на ребенка, домогающегося внимания родителя.
- Чего? - Леха повел плечом во время работы, и Валетов поспешил отойти на безопасное расстояние.
- Это ж невозможно.
- Свой кусок я до вечера вскопаю.
- Зато я нет! - выкрикнул Фрол.
Услышав, как визжит Валетов, Резинкин бросил начатое было монотонное дело и подошел к пацанам.
- Мы здесь все ляжем.
Теперь и Простаков остановился.
Фрол посмотрел на технику.
- Завести бы сейчас какую-нибудь железяку с мотором, прицепить к ней плуг и взж-ж-жить. Только большие комочки придется разбить.
Витек согласился.
- Можно, если водитель аккуратно вдоль забора проведет. Только где плуг возьмем?
Лейтенант внимательно выслушал Валетова. Из всей троицы, подошедшей к нему, тот один мог внятно изъясняться, Резинкин поддакивал, Простаков мычал. Веселая компания наклевывается.
- Идея ясна. - Мудрецкий, сидя на табуретке в тенечке, отбрасываемом караулкой, чесал репу. - Только ни одна машина с места без приказа не двинется.
- Так прикажите, товарищ лейтенант, - Фрол чуть не подпрыгнул. - Вы же офицер.
- Да, а я ведь офицер, - проговорил про себя очевидное Мудрецкий.
- Сейчас, раз-два, - отсчитал Резинкин, энергично махая рукой по воздуху, - и готово. Запашем и пойдем отдыхать.
- Но плуга у вас все равно нет, - с сожалением констатировал лейтенант и даже по-бабьи всплеснул руками.
- Надо в село сходить, может, кто даст, может, у кого остался, - Простаков выпятил нижнюю губу и пришпандорил своими моргалами взводного к табурету.
- Дадут тебе…
- Мне дадут, - заупрямился Простаков. - Чего ж, они разве не люди?
- Хорошо. Резинкин, заводи. Плуг штука тяжелая, Простаков со мной поедет, а ты, Валетов, иди копай.
- Несправедливо это! Я все придумал и мне копай!
- Иди-иди.
Фрол потопал обратно на периметр парка. Теперь можно поковыряться для виду, чтоб дембеля не трогали, а потом взжжить - и все готово.
- Куда это они поехали? - Кикимор подошел к прыгающему вокруг лопаты Валетову и взял его за шиворот.
- За плугом они пошли в Чернодырье. Может, прицепим к броне, туда-сюда проедем - и готово.
- Ну-ну, - Кикимор сплюнул. - Агап, слышь, чего шакаленок удумал?
Весть о предпринятой лейтенантом акции разлетелась моментально. А так как помощь идет, то на фига ж работать. Личный состав все больше любовался пейзажем, дышал свежим воздухом. Курил. При приближении какого-нибудь офицера, шатающегося по парку, работа на некоторое время возвращалась из летаргического сна и снова успешно погружалась в небытие, как только товарищ уходил восвояси.
Солдаты разбились на кучки и ждали. Петрушевский, следуя указаниям мудрого старого воина Агапова, выгнал БМП под номером 84 за ворота. Дежуривший в парке кадровый взводник мотострелок Парижанский не возражал. Лейтенант был в курсе сложившейся ситуации и проявлял сочувствие.
Народ ждал плуг.
Въехав в поселок по хорошей асфальтовой дороге, Мудрецкий приказал Резинкину остановиться. Куда двигать дальше, он не представлял. Выпрыгнув из кабины, Юра подошел к сидящим на лавочке под тенью рябинок вечным бабушкам. Как водится в сказках, их расположилось на лавочке ровно три штуки.
- Добрый день, красавицы, - лейтенант выжимал из себя любезность. Не дай бог, «начнуть ворчать, яд источать».
Обращение цветастым платочкам на седых головках понравилось, и божьи одуванчики заулыбались - кто протезами, а кто деснами.
- Не знаете, у кого можно плуг напрокат взять?
Абсолютно беззубая девица шамкнула ртом и показала пальцем вдоль улицы.
- Так, э, у Пасенкова Кузьмы, - произнесла другая, важно кивая вниз головою.
- Дом на самом краю, - добавила та, что с протезами. - Ступай, голубок.
Мудрецкий впорхнул в салон, яко воробышек.
- Давай двигай, Резинкин, прямо. Похоже, повезло.
Леха Простаков почесал моську здоровой лапищей, лежа на лавке в кузове. О, снова поехали. Подремать бы еще.