– Короче, Жора! – внушительно произнес Лишнев и положил тяжелую ладонь на плечо бригадира. – Давай, быстренько объясняй, что за направление ты выбрал.
– Юго-запад! – возмутился Салидзе. – Какое ж еще?! Юго-запад, в сторону железки и шоссейных дорог! Мы ж раньше обсуждали! Другой возможности убраться с полуострова нету!
– Ага, юго-запад, – задумчиво протянул Лишнев и потер переносицу.
– Костя, ты думай побыстрее, пожалуйста, – снова вставил слово Доценко. – А то достанут нас. Чую, не оторвались мы пока от хвоста.
– И не оторвемся, если пойдем на юго-запад! – заявил Лишнев.
– Это почему? – напряженно спросил Салидзе.
Лишнев проигнорировал вопрос Жоры.
– Марат, ты человек военный. Слушай! И ты, Клоков! Вроде башка есть. Вот вам задачка. Каждый из вас – начальник лагеря. Побег заключенных. Перед вами карта и приказ руководства: как можно быстрее поймать беглецов. Что делать будете?
Дима задумался: было приятно, что Лишнев высоко оценил его умственные способности. Хотелось дать толковое решение задачи. А у Марата уже был готов ответ.
– Надо сзади поджимать беглецов, чтоб не свернули куда. То есть, по сути, гнать их вперед. А там, на пути – заслон поставить. Примерно так на волков охотятся. Гонят «на номера».
– Во-во! – поддакнул Лишнев. – Правильно, Маратка. Гонят на номера. Хорошо сказал. Именно это с нами делают. Впереди, в юго-западном направлении, засада.
– А я бы еще и южное перекрыл, – добавил Клоков. – Как я понял, железная дорога Мурманск – Санкт-Петербург именно там. Идти на юг – ближе. Это как бы катет треугольника. А на юго-запад – гипотенуза. Она всегда длиннее катета.
– Выходит, закрыли бы юг и юго-запад. Поставили стрелков. Так?
– Так.
– А мы куда премся?
– Ну, хорошо! – Салидзе всплеснул руками. – Значит, я дурак. Не туда веду людей. А куда, по-твоему, повел свою банду Леха-Гестапо?
Жора завелся, буквально кипел – сказывался южный характер.
– Мезенцев повел своих людей на юго-запад, – спокойно начал Лишнев. – Такой дорогой, чтоб точно выйти к шоссе или к железке.
– Вот!
– Но это потому, что он дебил! – закончил Костя.
– Думаю, Константин прав, – высказал мнение Фокин. – Надо сделать крюк. Нельзя так вот, запросто, двигаться по маршруту, вычислить который может любой полуграмотный офицер. Дмитрий Клоков говорил, что Смердин – подполковник внутренних войск. Думаю, он способен просчитать варианты. На южном и юго-западном направлениях ждут ловушки. Надо уходить на восток, а потом на север. Пропустить мимо себя погоню.
– На север?! – возмутился Салидзе. – Да вы чего, совсем тупые? Нам и без того сотни две километров пройти надо! Без жратвы. А вы еще на север двигать задумали. Протянете ноги от голода!
– Другого выхода нет, – за всех ответил Марат Доценко.
– Ладно, – Салидзе, присевший было на корточки, резко встал. Нашел взглядом Клокова. – Идешь со мной?
Дима отступил назад, отрицательно замотал головой.
– Ну, значит, ухожу один, – подытожил бывший бригадир. – Тем лучше. Счастливо, великие стратеги!
И он растворился в темноте.
– Выбрал ту же дорогу, что и зэки, – вполголоса сказал Лишнев. – Они тут перед нами проходили. На камнях, на тропке – кровь. Ладонью почувствовал. Кто-то из них ранен.
– Хром, – подсказал Дима Клоков. – Он после вас через второй ряд колючки прорывался, вы не видели. Потерял равновесие, запутался. А когда вылезал – разодрал руку или бок. Там, на мотках, его кожа была. И кровь.
– Если много крови потеряет, не сможет выдерживать темп. Прибьют его, – без особого сожаления сказал Марат. – Леха Мезенцев зарежет любого, кто в балласт превратится. Зверь.
И вдруг они услышали крик! Совсем неподалеку. Все тут же, без команды, присели. «Растеклись» по сторонам, сливаясь с камнями. Теперь до них донесся стон.
– Костя! – шепотом произнес Доценко. – Проверить надо. Что там?
Он замолчал, ожидая, что скажет Лишнев. Дима понял, что даже Марат, имевший военный опыт, в сложные моменты уступает лидерство бывшему спецназовцу.
– Давай, Маратка! – разрешил Костя. – Возьми Клокова, по-быстрому проверьте.
Доценко вытащил десантный нож и, пригнувшись, двинулся вперед. Дима оторвался от скал, последовал за Маратом. Сердце билось часто-часто. Собственное дыхание казалось таким громким, что Дима не понимал, как его не слышат преследователи.
Они прошли по тропке, которую выбрал Салидзе, метров сто, а может, и больше. В темноте Клоков не мог точно понять. Однако именно он почувствовал, когда надо остановиться.
– Марат, – он хлопнул более опытного спутника по плечу и показал вниз. – Там кто-то есть!
Товарищ кивнул и показал Дмитрию, что тот должен замереть на скалах. Сам Доценко, приглядевшись и выбрав дорогу, бесшумно пополз вниз. Дима затаил дыхание.
– Тьфу ты! – услышал он голос Марата. – Дай, посмотрю!
И тут же раздался еще один протяжный стон.
– Лежи, жди! Фокина позову, – донеслось снизу.
Вскоре на тропке появился Доценко.
– Салидзе, – пояснил он, не дожидаясь вопросов спутника. – По-моему, перелом. Вишь, тут тропинка неровная, скос вбок. Не удержался, наверное, в темноте ногу не так поставил. Скользнул с тропки, упал вниз. Высота не очень большая, выжил. Но, кажись, ногу поломал. Я сам хотел посмотреть, да стонет он. Надо, чтоб Фокин глянул. Сейчас позову, жди здесь.
Вскоре рядом с Клоковым оказались Лишнев и Доценко. Святослав, не мешкая, полез вниз.
– Осторожнее, святой отец! – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Константин.
Кажется, Лишнев стал по-другому относиться к бывшему священнику после того, как Фокин спас его от смерти. Святослав не ответил, он был уже внизу. Салидзе застонал снова, потом еще.
– Плохо дело, – озабоченно произнес Фокин, появившись возле товарищей. – Раздробил колено, осколок кости наружу торчит. Тут лангету не наложишь, и способность к самовосстановлению не выручит. Оперировать надо, кость на место ставить, «склеивать». Все – в клинических условиях. Иначе заражение крови, смерть. Думаю, еще у Георгия перелом ребер. Тут я не уверен, внешних проявлений нет. Но, по симптомам, ребра сломаны.
– Дай я сам посмотрю, – вдруг сказал Лишнев и, не дожидаясь ответа спутников, уполз вниз.
– Он что, в медицине разбирается? – удивленно спросил Доценко у Клокова и Фокина.
Дима пожал плечами. Снизу донесся хрип.
– Что там происходит? – теперь уже Клоков задавал вопрос товарищам по несчастью.
Никто не отозвался, но спустя несколько секунд оставшиеся наверху услышали негромкое пыхтение спецназовца.
– Умер наш бригадир, – негромко объяснил Лишнев, появившийся на тропке. – Умер.
Дима бросился к обрыву, перевесился над краем, вгляделся. То ли ему показалось, то ли действительно Салидзе лежал на спине. Шея Георгия была неестественно вывернута вбок.
– Ах ты! – Дима вскочил на ноги. Бросился к Лишневу, ударил того кулаками в грудь. – Ты убил его! Убил! Беззащитного!
– Заткнись, щенок! – спецназовец отбросил рыжеволосого парня одним увесистым пинком. – Да! Я убил его!
– Грех на душу, – пробормотал Фокин. – Эх, Костя… Грех на душу взял…
– Взял! – Лишнев присел на корточки возле Святослава, схватил того за ворот, притянул к себе. – Взял! Но это я взял, а не вы! Что еще надо?!
– Отпусти, – спокойно, как-то вяло отозвался Фокин.
Лишнев вскочил на ноги, повернулся ко всем спиной. Замер, сжимая и разжимая кулаки.
– Да, я не идеал! – произнес он после небольшой паузы. И последующая тирада оказалась необычно длинной для Константина: – Я поступаю так, как привык! Как меня учили! Возможно, это кажется диким и странным. Но так надо! Его нельзя было оставлять в живых, он знал, куда мы пойдем. Или вы, как идиоты, думаете, что Салидзе выдержал бы пытки? Нет! Смердин быстро вынул бы из Жоры нужную информацию. И мы все – все, слышите! – полегли бы в этих долбаных скалах!
Дальше! Если я упаду – не буду просить, чтоб меня тащили. Хотите – бросьте. Хотите – добивайте. Но я рта не раскрою, чтоб просить вас о пощаде. Потому что, спасая меня, вы подохните сами. Поняли?!
Никто не отозвался.
– Пошли! – скомандовал Лишнев.
После долгих раздумий подполковник Смердин решил, что дальше скрывать правду от руководителей операции невозможно. Ликвидаторам не удалось «накрыть» беглецов в первые часы. Охрана расслабилась, бойцы оказались не готовы к тому, чтоб мгновенно начать преследование мутантов, совершивших побег из лагеря…
Полковник рвал и метал, глядя, как его люди судорожно носятся по лагерю, комплектуя сухой паек, наполняя фляги водой, разбирая запасные обоймы, бинокли, приборы ночного видения. Теперь он понимал: надо было совсем по-другому контролировать подчиненных. Во все – в любые мелочи – влезать лично, тыкать каждого носом, как щенка. Он-то, по старой привычке, чисто автоматически полагал: охранник режимного лагеря четко знает, как действовать в такой ситуации. А тут выяснилось: его подчиненные даже не предполагали, что из «зоны» возможен побег!
«Ленивые суки! – приходя в ярость, подумал бывший вэвэшник. – Им только с бабами дело иметь!».
Смердин оставил на месте троих людей, предписав им ликвидировать все следы пребывания заключенных на территории бывшего склада горючего. Да, когда-то давно, много лет назад, здесь, в подземных емкостях, хранились запасы корабельного топлива. Потом, когда военные моряки покинули базу, остались только старые бараки да столбы с поржавевшим ограждением. Все это люди Смердина привели в порядок, готовясь к встрече рабочих-мутантов с Земли Франца-Иосифа. Тройке остающихся людей предстояло уничтожить маскировочную сеть. Снять и утопить в озере колючку. Отправить туда же трупы заключенных, не сумевших перебраться через заграждение… Смердин отвел подчиненным сутки. Ровно столько, сколько ему самому дал Куровод на реализацию варианта «Зомби».
Прошло минут двадцать, прежде чем преследователи, разделившись на несколько мобильных групп, начали преследование беглецов. В распоряжении Смердина находилось не очень много людей, провести такими силами нормальную войсковую операцию было невозможно.
Еще в первые минуты подполковник заколебался, прикидывая, не стоит ли запросить подмогу из центра? Он прекрасно понимал, что ситуация была очень сложной. Никто не позволил бы привлечь на помощь военных, милицию, гражданское население полуострова. Наоборот, огласки следовало избегать любой ценой. Вплоть до физического устранения всех случайных свидетелей.
С другой стороны, силами трех-четырех десятков людей невозможно организовать заслоны на всех направлениях… Конечно, Смердин высчитал, что наиболее вероятными векторами прорыва беглецов могут быть юг и юго-запад. В конце концов, если беглецы не идиоты, они пойдут именно к «железке» да к шоссейным дорогам. Причем наибольшую скорость движения сумеют показать в первые сутки. Это старый закон.
Смердину не раз приходилось ловить беглых зэков. Он отлично понимал, что, совершив побег, человек сначала идет на адреналине. Потом – на вере в то, что скоро все закончится. Затем, когда не остается адреналина и веры, кто-то падает или сдается. Часть самых упрямых и сильных продолжает движение. Кто на злости, кто через «не могу».
Но, так или иначе, без еды да в темноте беглецы израсходуют много сил уже в первые сутки. Кто-то неизбежно упадет со скал, подвернет ногу, выдохнется. Просто сядет на землю, не в силах двигаться дальше. Те «хищники», что идут по следам беглецов, – «волки-санитары» – вычистят из стада наиболее слабых. А вот с сильными «животными» придется сложнее. Если только вырвутся на оперативный простор. Тогда они вольны повернуть в любую сторону.
Но пока они не догадались, что у Смердина нет возможности блокировать беглецов со всех сторон, надо перекрыть с помощью наблюдателей и снайперов наиболее вероятные направления движения.
Шесть «троек» отделились от основной группы преследователей. Каждой из них Смердин лично указал точки, на которые следовало выйти к утру. Двигаться следовало с очень большой скоростью, но подполковника это мало интересовало. Командир отряда ликвидаторов дал понять – за прокол, в случае чего, ответит не только он. Ответят все – головой.
«Тройки» рысцой исчезли в темноте. Люди хорошо поняли то, что не договорил вэвэшник. Им всем лучше не возвращаться в столицу, не исправив собственную оплошности.
Тогда, к середине ночи, Смердин еще надеялся, что можно будет обойтись без доклада наверх. Всего с острова эвакуировали четырнадцать мутантов, двух женщин, двенадцать мужчин. Бабы умерли еще до побега. Трое заключенных остались на колючке. Один погиб от тока, двое – от пуль автоматчиков. Опять же, как действовали мутанты! Замкнули электроцепи с помощью тела своего товарища! Профи…
Итого, пять из четырнадцати ликвидировано. Чуть позже группа преследования доложила: найден еще один труп. Смердин лично осмотрел тело, опознал мертвеца: Георгий Салидзе, бригадир рабочих с острова. Сомнений быть не могло – Салидзе оступился на узкой скалистой тропке, покатился по откосу. Сорвался вниз, упал на острые камни. Однако, как убедился подполковник, беглец умер не от ран.
Его добили, сломав шею. И это лишний раз говорило о том, что подполковник играет против профи. Дилетанты попробовали бы нести раненого на себе. В крайнем случае – просто оставили его, чтоб попытался выбираться сам. И только опытные профи, твердо усвоившие жестокий закон: нельзя оставлять за спиной человека, знавшего направление движения – могли сломать шею своему.
«Шестой!» – подумал тогда подполковник.
Шестой из четырнадцати. Почти половина. В живых оставалось восемь. Кто ошибется следующим? Он, Смердин, прав. Мутанты бегут, почти не глядя себе под ноги. Ошибаются… Беглецы не потащат на себе раненых, слабых. Будут уходить с максимальной скоростью, оставляя трупы за спиной. Кого «санитары» найдут дальше?
Однако к утру не удалось засечь в сопках какого-либо движения. Бывшие пленники растворились в скалах, умело используя в своих целях сложный рельеф Кольского полуострова. Преимущества ночи растаяли: если раньше люди Смердина имели гандикап (фору?) за счет приборов ночного видения, то теперь ситуация понемногу выравнивалась. Оставались, конечно, бинокли. Но мешали гранитные скалы, черт их побери! Нельзя было влезть на какую-то вершину, чтоб с нее обозреть все окрестности! Мешали соседние сопки… Группы заслона, продолжавшие в максимальном темпе двигаться к указанным точкам, также докладывали об отсутствии визуального наблюдения за противником.
Именно тогда Смердин принял решение: пора докладывать наверх о ЧП.
– Привал! – коротко приказал он. – Связь!
Бойцы осели на землю, тяжело дыша, – им было нелегко двигаться по сопкам в таком темпе. Все же, черт возьми, никто не тренировал охрану лагеря. Не готовил бойцов к забегам по пересеченной местности с полной выкладкой.
В руке появилась большая трубка, чем-то напоминавшая старый мобильник. Одну из первых, «мамонтоподобных» моделей. Подполковник невольно выпрямился, бросил взгляд на часы. Пять с хвостиком. Сейчас будут мат и обильное слюновыделение…
– Полкан на проводе! – бросил он собеседнику, как только услышал сонное «да». – Надо обсудить продажу куриных окорочков…
Куроводов чертыхнулся, буркнул «хорошо». Смердин отлично понимал, как рад один из руководителей «Норднефтегаза» неожиданному звонку. Но вэвэшник еще лучше осознавал, что вскоре Андрею Николаевичу станет не до сна. Вынув из кармана скремблер – специальное устройство, шифрующее речь, – Смердин принялся навинчивать его на «трубу». Он знал: с другой стороны «провода» Куроводов, продолжая гнусно ругаться, делает то же самое. Поставить скремблеры было необходимо. То, о чем собирался говорить подполковник, не предназначалось для чужих ушей.
– Ну?! – недовольно буркнул Куроводов примерно через минуту.
Видимо, не сразу нашел шифратор. Потратил на его установку больше времени, нежели Смердин.
– Побег из лагеря! – доложил подполковник. – Удачный побег, часть людей… их… вырвалась на свободу.
Он сбился. Сначала назвал мутантов людьми, лишь потом поправился, вспомнив, что это – не люди.
Куровод изощренно выругался. Смердин выслушал длинную тираду молча, он понимал главаря тайной операции. То, что произошло, – было настоящей катастрофой. На свободу вырвались обладатели секретной информации о проекте «Шельф». К тому же, не люди. Жуткие мутанты, которые могли представлять угрозу для всего человечества. Могли представлять, а могли и нет. Черт их знает, выродков, что у них на уме! Но одно Смердин знал абсолютно точно: беглецы представляли страшную, смертельную опасность для «Норднефтегаза».
Стоит им только выйти в мир, связаться с органами власти, ФСБ, прессой. Даже просто оказаться в руках дотошных медиков! А дальше найдутся умники, которые вытянут хвосты этой истории по полной программе. И это означало конец «Норднефтегаза»: такой невероятный по масштабам скандал уничтожил бы любую коммерческую структуру в России. Ни одному, даже самому прочному и устойчивому концерну не хватило бы сил, чтоб пережить подобный кризис. Не спасли бы даже связи с правительством и парламентом – все мгновенно «разорвали» б дистанцию, лишь бы только остаться в стороне от такого. Именно потому в бранных словах одного из руководителей «Норднефтегаза» слышался испуг.
– Сколько их? – выпустив пар, угрюмо спросил Куровод. – Сколько сбежало?
– Бежали все четырнадцать, – ответил Смердин. – Убиты шестеро, восемь пока в сопках. Ведем преследование. Не хватает людей, не могу перекрыть все направления.
– Людей не хватает? – истерично переспросил Куровод. – Тебе что, полк нужен?!
– Можно роту, – ответил вэ-вэ-шник.
– Ты не перепутал, где находишься? – прошипел глава операции. – Ты что, Полкан, из ума выжил?! Тебе снятся реющие в небе знамена? Грохот пушек, барабанная дробь?! Откуда я тебе роту возьму?! Идиот! Мы не можем проводить широкомасштабную операцию! Нас вообще нет в Мурманской области. Слышишь? Нет тебя там! И твоих людей нет. Это – погранзона!