– Если серьезное обморожение – запросто, – подтвердил Фокин.
– И чем, еханый бабай, мы будем делать ампутацию? – воскликнул спецназовец. – Ножом Марата Доценко?
– Больно! – вновь простонал Дмитрий. – Больно. Добейте…
– А вот уж хрен! – разозлился Марат Доценко. – Мы на тебя немеряно сил потратили. Искали, откачивали. Так что терпи! И вставай!
– Добейте…
Небо чуть-чуть посветлело. До начала дня оставалось еще несколько часов, но темнота ночи медленно отступала. Лишнев, тихо бормоча под нос ругательства, отошел в сторону. Уселся возле самой воды, глядя в черное зеркало. Вскоре рядом с ним на камни опустился Доценко.
– Так что? – едва слышно спросил Марат. – Придется ждать, пока он на ноги встанет, да?
Лишнев повернулся к собеседнику.
– А когда он встанет на ноги?
– Слава говорит, как повезет. Может, к утру.
– Значит, придется ждать до утра.
– Костя, ты ведь не собираешься добивать его, если не встанет?
Лишнев резко поднялся на ноги, ушел в сторону, скрестил руки на груди.
– Да ну вас на хрен, человеколюбы! Свою бы задницу из беды вытащить, а вы сюсюкаете тут!
– Что ты решил, Костя?
– Ждем!
Они вернулись обратно, туда, где Святослав Фокин, не останавливаясь ни на минуту, продолжал растирать тело пострадавшего.
– Нужен теплый свитер, – попросил он.
Доценко молча стянул с себя шерстяной пуловер.
– Спасибо, – едва слышно прошептал Дмитрий.
– Штаны не отдам! – огрызнулся Марат.
– Отожмите, пожалуйста, одежду Клокова, – попросил Фокин.
– Ох, ёооо! – вздохнул Лишнев, подбирая с земли мокрые шмотки «студента».
Андрей Николаевич Куроводов, член совета директоров ЗАО «Норднефтегаз», проснулся оттого, что почувствовал прикосновение чьих-то рук. Мозг не сразу вывернулся из омута небытия, но, как только это случилось, Куроводов понял: происходит что-то нехорошее. Дернулся в сторону.
– Тссс! – услышал Андрей Николаевич. – Тише, пожалуйста.
Голос показался знакомым. Куроводов повернул голову.
– Толя? – удивленно спросил он. – Толя! Что ты здесь делаешь?! Зачем это?
Куроводов приподнял над постелью руки, туго перетянутые черной лентой.
– Ты, пожалуйста, веди себя тихо, – ласково попросил Анатолий Адамович Сивак, сидевший в кресле, придвинутом к постели Куроводова, связанного по рукам и ногам. – Это в твоих же интересах…
– Толя, – Куроводов поерзал на простынях и подушках, стараясь занять сидячее положение. – Что происходит?
– Беда, Андрюша, – скривил губы Сивак. – Нехорошее дело вышло.
– Что такое?! – не на шутку перепугался Куроводов.
Последние дни и без того дались ему нелегко. И «работа» в Лиинахамари, и руководство группой Смердина – все шло на нервах. А тут он проснулся в Мурманске, в собственном номере. Да со связанными руками, да возле постели сидел еще один член совета директоров «Норднефтегаза». Было от чего побледнеть.
– ФСБ, – объяснил Сивак. – Ты, без согласования с Крутовым, задействовал наш авиаотряд в небе над Кольским полуостровом.
– Толя, тут такое дело вышло… – начал было спутанно объяснять Андрей Николаевич.
Федеральная служба безопасности – это действительно серьезно. Требовалось все-все объяснить вновь прибывшему. И чем скорее, тем лучше.
– Знаю я, какое дело вышло, – осуждающе покачал головой Сивак. – Проект «Шельф». Заключенные у тебя из лагеря сбежали. Те самые рабочие-мутанты, с архипелага Земля Франца-Иосифа.
Куроводов вспотел. Он догадался: все известно. Причем не только Сиваку. Крутову, президенту! Олег Анатольевич никогда не прощал ошибок.
Сивак поднялся с места. Неторопливо прошелся по комнате, осторожно – едва-едва – отодвинул занавеску, выглянул наружу. Было тихо. Куроводов скосил глаза на часы: половина шестого утра. Серьезное дело, коли его потревожили в такое время…
– Недоглядел ты, Андрюша, – осуждающе заметил Сивак. – Не доглядел за рабочими. А ведь тебя в Мурманскую область совсем не для того послали, чтоб депутатов на наших вертолетах катать. Правильно?
Андрей Николаевич ничего не ответил. Он сам, без чьих-либо объяснений знал, что история получилась нехорошей. Только за рабочими недоглядел не он лично, Куроводов. Виноваты были совсем другие люди. Но это никого не волновало.
– Самое плохое не в том, что рабочие сбежали, – продолжил мысль Сивак. – Это ладно. Плохо вышло, но можно было все поправить.
Вновь прибывший вернулся к кровати, сел в кресло.
– Я действовал разумно! – облизнул пересохшие губы Куроводов. – Дал приказ о преследовании. Выделил ресурсы: людей, вертолеты. Мне тоже доложили об инциденте с опозданием! Сообщи об этом Крутову… пожалуйста.
– Нет смысла, – пожал плечами Сивак.
Он дал знак одному из помощников. Тот быстро подошел к телевизору на подвижной стойке. Развернул экран так, чтоб лежавшему на постели было хорошо видно. Вставил кассету в блок видеомагнитофона.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич! – услышал Куровод.
Он испугался еще сильнее. С экрана к нему обращался президент ЗАО «Норднефтегаз». Крутов! Собственной персоной.
– Вы наломали дров, Андрей Николаевич, – после короткой паузы заявил Крутов. – Заключенные совершили побег. Вы не доложили об инциденте, утаили важнейшую информацию. Это хуже, чем бегство мутантов. Зачем скрыли все? Верили, что сумеете исправить дело собственными ресурсами…
Однако не вышло. Часть беглецов – а это, между прочим, мутанты – растворилась в сопках. Вы забыли об одной «мелочи», Андрей Николаевич. Это – мутанты! У них паранормальные способности. Вы читали доклад медиков? Там говорилось: у одних «пациентов» наблюдается невероятно острый слух – они способны улавливать самые ничтожные шорохи в ночи. У других развилось ночное зрение.
– Те, что обладали такими способностями – мертвы! – возразил Куроводов.
Он даже пододвинулся к экрану, навстречу Крутову. Словно президент нефтегазового концерна мог его услышать.
– Где гарантия, что с течением времени у других мутантов не появились такие же способности? – словно отвечая на вопрос подчиненного, продолжал Крутов. Он помолчал. – А вы, Андрей Николаевич, недооценили противника. В результате, малочисленные поисковые группы не смогли накрыть беглецов.
Крутов в волнении потер руки, посмотрел куда-то вбок.
– А потом еще задействовали вертолеты нашего мурманского отряда! – чуть громче произнес руководитель нефтегазового концерна. – Немыслимо! Пока шла операция прикрытия в Лиинахамари – это еще туда-сюда. Но после, когда авария в поселке была ликвидирована! Куда вы смотрели, Андрей Николаевич?! Наши вертолеты продолжали «утюжить» погранзону, чуть ли не на базы ракетных кораблей Северного Флота заходили! Что в итоге? Страшное дело! Нами заинтересовалось ФСБ!
Причем, что самое неприятное, «телодвижения» начались в Москве, на довольно высоком уровне. Именно тогда, начав разбираться в неожиданно возникшей проблеме, я с удивлением узнал: у нас побег из лагеря. А люди, которые обязаны были проинформировать меня в первые же часы после инцидента, молчат!
Куроводов почувствовал, как на спине промокла ночная пижама.
– Молчат и действуют на свой страх и риск! – чуть ли не выкрикнул Крутов.
Потом он вынул белый носовой платок, промокнул лоб.
– В общем, вы ошиблись, Андрей Николаевич, – закончил президент ЗАО «Норднефтегаз».
«Ошибся!» – беззвучно повторил Куроводов.
– Вы уволены.
Чья-то рука легла на рот. Только тогда Андрей Николаевич понял: все гораздо хуже, чем ему казалось. Он дернулся раз, другой. Глаза Сивака. Огромные. Любопытные.
– М-м-м! – Куроводова сильно прижали к кровати, не дали шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Боль. Боль, у локтя. Игла! Игла?! Неужели все?!
Чья-то крепкая ладонь так и зажимала рот, не давая издать ни звука. Чего они хотят? Глаза. Глаза Сивака. Огромные. Любопытные. Боль. Страшная боль! В сердце.
Боль! Боль! Боль! Пустота…
– Все, – кивнул Сивак. – Нормально. Повязки с тела снять. В номере – поправить все, привести в порядок. Уходим.
Убийцы покинули номер Андрея Николаевича Куроводова тихо и незаметно. Они не взяли почти ничего, унесли лишь трубу спутниковой связи. Теперь подполковником Смердиным и его людьми командовал другой человек.
Член совета директоров ЗАО «Норднефтегаз» лежал на кровати, лицо его было перекошено от боли. Рука тянулась к таблеткам корвалола, раскиданным по тумбочке, на полу. Так, чтобы у медиков, которые найдут мертвого, не осталось сомнений: пожилой человек, слишком сильно переживавший из-за трагедии в поселке Лиинахамари Мурманской области, не смог дотянуться до нужного лекарства. Вернее, дотянулся, но из-за сильной боли в груди уронил коробочку, рассыпал таблетки. А рядом не оказалось никого, кто помог бы…
В путь двинулись часа в четыре, может, в пять, когда темнота отступила, но солнце еще не взошло. Никто не обмолвился ни словом по поводу ночного инцидента. Фокин был занят, а Доценко и Лишнев просто сидели и ждали, когда священник даст «добро». Убедившись, что Дмитрий Клоков пришел в себя и соображает, где он и что с ним происходит, Святослав подошел к Лишневу.
– Слаб, но вменяем, – коротко сказал Фокин лидеру.
Спецназовец кивнул.
– В путь! – скомандовал он. – Марат, я веду, ты – замыкающим. Старайся держаться плотнее… Плотнее!
Лишнев не смог подобрать нужного слова. Но Доценко его понял. Плотнее к Дмитрию Клокову. Чтоб успеть поддержать, если парень оступится, упадет. Темп сильно снизился. Беглецы еле двигались, хотя им казалось, что идут они быстро. Сказались переутомление последних дней, голод. Тем более, чувство страха улетучилось, на его месте давно поселилась апатия.
Они шли, покачиваясь из стороны в сторону. Чем дальше двигались, тем сильнее хромал Фокин, стерший ноги в кровь. Клоков брел молча, тупо глядя в землю перед собой. Он постоянно спотыкался, и давно разбил бы лицо, если б не Марат Доценко.
Так они брели вперед, стараясь не думать ни о вертолетах, ни о Смердине. Ни о еде. В какой-то момент Клоков, будто тяжелый мешок, повис на Доценко. Тот покачнулся. Марату тоже было трудно, силы оставляли бывшего контрактника. Глянув на это, Лишнев уступил место во главе колонны Фокину. Сам подхватил Дмитрия под руку, частично «разгрузив» Доценко.
– Не дойдем, – хрипло сказал он. – Маратка, не дойдем мы так!
– Знаю, – мрачно отозвался друг, тащивший рыжеволосого парня за другую руку. – Так что, как поступаем дальше?
И в этот момент Фокин замер на месте, будто столб. Лишнев и Доценко, которые двигались почти вплотную за ним, обогнули выступ скалы и поняли, что со Святославом…
На камнях сидели трое солдат. Один из них, вскрыв ножом банку с тушенкой, пробовал мясо. Второй копался в вещмешке. А третий уже подхватил с земли «калаш».
Беглецы выпустили из рук Дмитрия Клокова, и тот сделал несколько шагов в сторону. Осел на землю, тупо глядя на солдат. Быстрее других среагировал на опасность Доценко. Возможно, потому, что Лишнев не до конца пришел в себя после «путешествия» за линию жизни. Избиение в лагере не прошло для него бесследно. Во всяком случае, Константин замешкался. А Доценко – нет. Его десантный нож угодил точно в глотку солдата, дергавшего предохранитель.
Второй из бойцов Смердина, тот, что вначале копался в мешке, поднял голову, закричал. Но Святослав Фокин рухнул на него всем телом, прижимая к земле и не давая схватиться за оружие. Третий, вскрывавший тушенку, оказался самым расторопным. Он резво откатился в сторону от мутантов, успев подхватить автомат. Передернул затвор. Оставалась секунда, может, две, и очередь распорола бы широкую грудь Лишнева, который опоздал. Ему на выручку пришел Клоков. Неожиданно для всех.
Солдат уже изготовился скосить их одной очередью. С колена, не поднимаясь на ноги. Но Клоков, оказавшийся ближе всех к бойцу Смердина, махнул на того рукой. Будто на назойливую муху – почудилось Лишневу. Мох и песок! В лицо автоматчика. В глаза, нос. В перекошенный рот. Очередь прошла над головой спецназовца – ослепший стрелок промахнулся! А через несколько мгновений ликвидатор умер. Лишнев убил его, сломав шею.
«Точно так же, как Салидзе», – апатично подумал Клоков и сполз на землю. Прикрыл глаза. Где-то неподалеку раздавалось сопение.
– Пусти! Пусти, гад! – визжал человек.
Потом донеслись хрипы, стон. Все стихло. Доценко и Лишнев добили последнего из ликвидаторов Смердина. Фокин тут же поднялся с неподвижного тела солдата. Отошел чуть поодаль. Опустился на колени, принялся креститься и отбивать поклоны.
– Что, святой отец, – с трудом втягивая воздух, спросил Костя Лишнев. – Грех замаливаешь?
– Молюсь, чтоб Господь принял душу убиенного мною, – после небольшой паузы отозвался Фокин.
– А за свои грехи помолиться не хочешь? – поинтересовался спецназовец, опустившись на камень возле священника.
Тот закрыл глаза и вновь стал кланяться к земле.
– За свои грехи я отвечу сам, как только предстану пред очами Господа, – спокойно ответил Фокин.
Костя Лишнев взглянул на Марата Доценко, покачал головой и крутанул пальцем у виска. Бывший контрактник шагнул к неподвижным телам.
– Помолись и за меня, святой отец, – попросил спецназовец.
– А тебе это зачем? – поинтересовался Марат, обыскивая мертвого солдата. – Мало, что ли, старых грехов?
– Хрен знает, – ответил Лишнев, с любопытством разглядывая то, что обнаружил Доценко. Что лежало на земле перед Маратом.
Тушенка, сухари, две фляги с водой. Потом на землю упал полиэтиленовый мешочек с баксами. На деньги никто не обратил внимания.
– Хлеб! – прошептал Лишнев и схватил горсть сухарей.
– И мясо! – почти безумно добавил Марат. – Мясо!
Клоков пришел в себя оттого, что Доценко толкал его в плечо.
– Жри, балбес! – смеялся тот. – Жри. Мясо! Хлеб! Тебе станет легче. Жри!
Булькнула фляга с водой. На коленях…
Дима глотал мясо, почти не разжевывая. Дробил сухари зубами. Давился, запивал их огромными глотками воды. Лишь бы все это богатство побыстрее оказалось в желудке.
Еда! Еда…
– Хорошо… – сыто рыгнув, пробормотал Константин.
– Хорошо, – отозвался Доценко. – Балдеж…
Беглецы лежали на земле, в нескольких метрах от убитых ликвидаторов Смердина, но это никого не трогало. Дима как-то вяло подумал, что раньше его бы вытошнило, если б оказался рядом с трупом. А теперь Клоков не просто находился рядом, еще и наворачивал тушенку за обе щеки. Как быстро все меняется…
– Там больше ничего не осталось? – спросил он. – Есть хочется.
– Погоди, Димон! – засмеялся Марат. – После голодухи нельзя до отказа живот набивать. Вредно это для человека.
– Я мутант, – вяло отозвался рыжеволосый парень.
Лишнев заржал.
– Слышь, Костя! – вдруг сказал Доценко. – А ведь он спас всех. Уложили бы очередью, без вопросов. Вот тебе и романтики…
Спецназовец приподнялся на локте, посмотрел на Дмитрия Клокова.
– Черт возьми, в самом деле! – признал он. – Димон! Дай лапу.
Кто-то подергал руку Дмитрия, но парню совсем не хотелось разбираться, кто и почему мешает отдыхать.
– Я твой должник!
Клоков приподнял веки. Лишнев сидел возле него, глядел в глаза. И говорил серьезно, абсолютно без издевки.
– И не один раз, – вдруг произнес Фокин.
Константин и Марат посмотрели на священника.
– Это почему?
– А кто в лагере узнал о проекте «Зомби»? – напомнил Святослав. – Дима Клоков! Если бы не он, все остались бы за колючкой в ту ночь. Всех бы положили автоматчики.
– Точно! – Марат присел возле бледного рыжеволосого паренька. – Точно, Слава! Выходит, дважды спас. Вот так вот!
Что-то толкнулось в грудь Дмитрия. Стало копошиться, «выдергивать» из призрачного полусна…
– Ну, что там? – чуть рассердившись, спросил Клоков.
Ему никак не давали отдохнуть. Теперь, когда Дима набил живот пищей, он хотел спать. Очень сильно.
– Деньги тут, – как-то виновато пояснил Марат. – У двоих мертвяков баксы нашлись. Видать, жили по принципу: все свое ношу с собой. Никому не доверяли, сбережения в карманах таскали. Тут более двух тонн «гринов», и мы прямые наследники. Я в кучу собрал, а потом разделил на четыре равные части.
– Зачем… мне? – удивился Клоков.
– Во чудак! – удивился Марат. – Если дойдем до «железки», ты чем расплачиваться за билет станешь? Хлебом? Флягой воды? Патронами от «калаша»? Там другое в цене! Бери, владей!
Дима забыл про сон. Кивнул, приподнялся. Надо было затолкать деньги во внутренний карман. Он совсем упустил из виду – в сопках другая валюта. Здесь за все платят кровью. Своей. Или чужой.
Он стал прилаживать жиденькую пачку в кармане, и вдруг рука наткнулась на что-то небольшое, круглое. Нет, продолговатое. На дне кармана. Дима медленно потрогал предмет пальцами. Ампула! Ампула со слабительным. Или ядом? Еще с острова! Надо же, он начисто забыл об этом…
И правда, те события происходили тысячу лет назад. В другой эпохе. И на другой планете.
– Костя! – позвал он, вытащил ампулу из кармана. – На, подарок от меня!
– Что это? – удивился спецназовец, разглядывая небольшой сосудик.
Дима устроился поудобнее, так, чтоб камень не резал спину. И подробно рассказал обо всем. Как получил от зэков ультиматум, после драки Лехи-Гестапо и Лишнева.
– Ни фига себе! – отвесил челюсть Константин, дослушав до конца. – И ты ничего не сказал?!
– Я хотел! – выкрикнул Дмитрий.
Вернее, ему показалось, что выкрикнул. Сил было слишком мало.
– Я хотел! Да ты заладил: «Губы не красишь? Губы не красишь?».
Лишнев неловко переступил с ноги на ногу, почесал затылок. Марат Доценко вдруг присел на корточки, принялся хохотать.
– Ты чего? – недоуменно спросил Константин.
– Я представил! – сквозь приступы смеха объяснил Марат. – Я представил Лишнева, который ходит под себя!
Дима фыркнул, улыбнулся.
– Гы! – сказал Лишнев. – Как весело!
Но его спутники продолжали веселиться.
– Да ну вас, организмы! – махнул он рукой. – Смейтесь!
Дима сидел у стены, счастливо улыбаясь. Ему казалось – с плеч свалилась невидимая, огромная ноша. Словно бы исчезли стены, разделявшие людей. Теперь все было просто и легко.