- И все равно спросите, - сказал я.
- Как с вами связаться?
- Отправьте сообщение мне на мобильный. - Я продиктовал ему номер, он ввел его в память своего телефона. - Пожалуйста, поговорите как можно скорей.
- Сегодня вечером еду домой на уик-энд, - сказал Бен. - Попробую найти удобный момент и поговорить с ним в воскресенье днем. Он всегда пребывает в благодушном настроении после воскресного ленча.
Мне оставалось лишь ждать и надеяться.
Я вернулся к Джен в Лэмбурн в половине пятого. И застал ее, Клаудию и маму в кухне за столом в состоянии изрядного подпития.
- А не рановато ли начали? - заметил я, взглянув на часы и отвергнув предложенный мне бокал «Шардоне».
- Рановато? - хихикнула Клаудия. - Да мы начали еще за ленчем.
Все остальные тоже захихикали.
- А ты уверена, что тебе можно пить после операции? - строго спросил я. - Особенно в сочетании с обезболивающими?
- Ну, не будь занудой, - протянула Джен.
«Прекрасное продолжение, - подумал я. - И это после того, как я вырвал невесту и мать из лап смерти. А они напились».
- Ну а чем еще сегодня занимались, кроме пития? - спросил я.
- Да ничем, - ответила Джен. - Просто посидели, поболтали.
- Думал, ты поедешь на скачки, - сказал я ей.
- Мои сегодня не бегут, - ответила она. - А теперь мне пора проверить, что там в стойлах. - Она поднялась, пошатнулась, снова захихикала. - Похоже, я и вправду перебрала маленько.
«Не маленько, а даже слишком, - подумал я. - Хотя - с другой стороны, почему бы и нет? Ведь сегодня пятница, да и день выдался нелегкий».
Я оставил дам распивать очередную бутылку вина и поднялся наверх, к своему компьютеру. Подсоединился к Интернету Джен и проверил почту. Обычный набор сообщений от управляющих фондами, но среди них угнездилось послание от Патрика Лайала. Отправлено оно было в пятнадцать пятьдесят. Очевидно, устал ждать, когда я перезвоню и сообщу свои координаты. Письмо так и дышало раздражением.
«Николас, - писал он, - поскольку ты, по всей видимости, решил не отвечать на мой телефонный звонок относительно твоего местонахождения, у меня нет иного выбора, кроме как отправить прилагаемое ниже письмо электронной почтой. Считаю, что ситуация сложилась крайне неудовлетворительная. Надеюсь, что ты скоро придешь в чувство и приоритеты фирмы снова станут для тебя главной ценностью. Патрик».
Я щелкнул клавишей, вызывая приложение. Это было письмо от адвоката нашей фирмы «Лайал энд Блэк» Эндрю Меллора. Он обошелся без долгих предисловий и любезностей.
«Мистер Фокстон!
В соответствии с Актом о занятости от 2008 года должен информировать вас, что ваш наниматель, «Лайал энд Блэк К. Лтд.», считает ваше недавнее поведение не соответствующим стандартам, ожидаемым от наемного работника в вашей должности. В связи с чем «Лайал энд Блэк К. Лтд.» высылает вам официальное предупреждение о невозможности такого поведения в дальнейшем. Более того, согласно требованиям, прописанным в вышеуказанном Акте, вы обязаны посетить дисциплинарное совещание с Патриком Лайалом и Грегори Блэком в офисе компании по адресу: Ломбард-стрит, Лондон, в девять утра в понедельник.
Искренне ваш
Эндрю Меллор, «ЛэБ».Я почувствовал, что на этот раз меня точно уволят.
Странно, но мне это было безразлично. Возможно, тот полицейский в Эйнтри был все-таки прав: стать финансовым консультантом после того, как был жокеем и участвовал в скачках с препятствиями, - это существенный шаг назад в карьере.
Может, пора поискать новых приключений на свою голову?
Ну, к примеру, подставиться под пулю? Или под нож?
Нет уж. С меня хватит.
В субботу утром я оставил женщин справляться с последствиями похмелья и поехал в Суиндон, навестить в больнице Билли Серла.
- Так кто все-таки сбил тебя с велосипеда? - спросил его я.
- Ну вот, и ты туда же, - буркнул он. - Они только и делали, что задавали мне один и тот же чертов вопрос, как только я очухался.
- Так почему ты им не сказал?
- Ты что, дураком решил притвориться или и в самом деле ку-ку? - огрызнулся Билли. - Спасибо большое, но жизнь мне дороже.
- Так, значит, это не был несчастный случай? - не отставал я.
- Я этого не говорил. Может, и несчастный.
- Тогда кто из нас ку-ку? - спросил я.
Он ткнул в меня двумя пальцами и промолчал.
Мы находились в одноместной палате, размещалась она в дальнем конце коридора. Мне стоило немалого труда найти его, и я долго уговаривал охрану пропустить меня к другу. Пришлось им обратиться к Билли, и тот подтвердил, что я друг, а не враг.
- И долго еще ты собираешься здесь торчать? - спросил я. Судя по всему, долго, поскольку он был прикован к постели разными противовесами, удерживающими правую ногу в вытянутом состоянии.
- Еще с недельку, - ответил Билли. - По крайней мере, так они говорят. Им надо приспособить к моей ноге какой-то фиксатор, но сделать это можно только после того, как после вытяжки все косточки встанут на место. Только тогда я смогу встать.
- А я-то думал, сегодня склеить сломанные кости особого труда не составляет.
- Я тоже так думал, - кивнул Билли. - Но врачи говорят, старый метод надежнее. Что, я буду с ними спорить? - Он усмехнулся. Уж я, как никто другой, знал: Билли Серл всегда был отчаянным спорщиком. - И потом, когда они подвешивали ногу, я был без сознания.
- Они думали, ты умрешь, - сказал я.
- Ну уж нет, не дождетесь, фигушки вам. - Он снова улыбался во весь рот.
- А меня из-за тебя арестовали. За покушение на убийство.
- Ага, - протянул он. - Слышал. Так тебе и надо!
- Это за что же?
Он рассмеялся.
- За то, что превратился в занудливого придурка.
Неужели я действительно стал занудой?
- Ну, извини.
- Жокеем ты был куда как веселей, - сказал Билли. - Помнишь старые добрые времена? Помнишь, как нас вышвырнули из этой вонючей гостиницы в Троквей после того, как ты выиграл главный приз на скачках в Ньютон-Эббот?
Я улыбнулся. Я прекрасно помнил.
- Это ты во всем виноват. Ты залил шампанское прямо в их большой рояль.
- Ну, может, и залил, - сказал Билли. - Но рояль у них был паршивый. А в конце это ведь ты разбрасывал горшки с цветами.
«Что правда, то правда», - подумал я. Растения вырывались из горшков с корнем, новый ковер был сплошь засыпан землей. Управляющий отелем был далеко не в восторге. Нас вежливо попросили убраться, и никогда больше не возвращаться в эту гостиницу, иначе он тут же вызовет полицию.
И мы с Билли дружно рассмеялись.
- Да, славные то были деньки, - протянул он. - А нам, дуракам, было море по колено.
- Зато весело, - все еще смеясь, добавил я.
- Ага, еще как!
- Так кому ты задолжал сто кусков? - спросил я. Смех так и застрял в горле Билли. Но он не ответил. - Тому самому парню, который пытался тебя убить, да?
Он по-прежнему молчал. Просто смотрел на меня.
- Или таким вот образом хотел напомнить о долге? И, что называется, переборщил?
- Это что, копы послали тебя спросить? - сердито сказал он.
- Ничего подобного, - ответил я. - Они даже не знают, что я здесь.
- Так какого черта ты вдруг приперся со всеми этими вопросами? - Веселье, царившее всего две минуты назад, испарилось полностью.
- Я просто пытаюсь помочь тебе, Билли.
- Мне не нужна твоя гребаная помощь, - злобно огрызнулся он.
- Ты уже говорил мне это однажды, а потом оказался здесь. В следующий раз это будет не больничная палата, а морг.
Он откинулся на подушки и промолчал.
- Ладно, - сказал я. - Не хочешь говорить, кто, не надо. Но хоть скажи, как это получилось, что ты задолжал кому-то сто тысяч. Тогда, возможно, я дам тебе дельный совет о том, как распоряжаться своими финансами.
- Не могу, - пробормотал он, глядя в потолок. - Даже если меня не прикончат, а скорее всего, это случится, я останусь без этой чертовой работы.
- Вопреки правилам и законам скачек, - процитировал я.
Он повернул голову, покосился на меня.
- Вообще-то, нет. Ну, по крайней мере, не в этот раз. В том-то и ирония.
Он умолк.
- В чем ирония? - спросил я.
- Можешь поклясться, что не работаешь на копов?
- Клянусь бутылкой шампанского, вылитой в рояль, - с улыбкой сказал я.
- И выдернутыми из горшков цветами? - с улыбкой спросил он.
- И ими тоже. - И я приложил правую руку к сердцу.
Он снова призадумался, видно, все еще решал, стоит говорить мне или нет.
- Я выиграл забег, который должен был проиграть, - вымолвил он наконец.
- Ты хочешь сказать, забег, который должен был проиграть?
- Я сказал им, что проиграю, а потом завелся, взял да и выиграл, - ответил он.
- Довольно безрассудно с твоей стороны.
- Да нет, не то чтобы… - пробормотал он. - Я сделал это нарочно. Просто надоел этот ублюдок Викерс, наступал на пятки во время всего чемпионата, вот я и старался выиграть каждый забег. Ну и напоролся. Снова пришел хоть и на секунду, но раньше.
- И кто же приказал тебе проиграть этот забег?
Билли снова призадумался.
- Ты уж извини, друг, - произнес он. - Но вот этого сказать тебе никак не могу. Иначе моя гребаная жизнь не стоит и пенса.
- Букмекер? - спросил я.
- Нет, - со всей уверенностью ответил он. - Один долбаный хлыщ.
Думаю, для Билли любой, кто говорил на королевском английском, не вставляя множества бранных словечек, являлся «хлыщом».
- Какой именно хлыщ? - спросил я.
- Не могу сказать, - ответил он. - Но если б даже и сказал, ты бы все равно ни хрена не поверил бы.
- Стало быть, этот самый хлыщ и требует у тебя сто кусков?
- Ну да, - ответил он. - Во всяком случае, он утверждает, что потерял именно столько из-за того, что я выиграл скачки. Правда, я еще не говорил с ним после этого маленького происшествия. Если встречу, скорее всего, пошлю куда подальше. Сломанная нога стоит минимум сто кусков, если не больше.
- Если он от тебя не отстанет, скажи, что ты просветил копов насчет того, кто тебя сбил.
- Не будь наивным, - заметил он. - Ребята этого сорта грязную работу делать не станут. И потом, если скажу, тогда мне точно кранты.
- По мне, так получается, куда ни кинь, всюду клин. Если скажешь, кто на тебя напал, плохо, если нет - то же самое.
- Вот тут ты прав, - согласился он. - Стоит хотя бы раз сказать им «да», и ты попался, на крючке до конца дней. Возьмут тебя за яйца и никогда уже не отпустят. - Он снова откинулся на белые подушки, и мне показалось, что на глазах его блестят слезы.
- Билли, - осторожно начал я. - Выхода не найти, если не бороться.
- Я вне игры, - пробормотал он в ответ. - Не собираюсь лезть на рожон, иначе мне крышка. Да и жокейскую лицензию отберут.
- И как часто ты играл в эти игры? - тихо спросил я.
- Слишком часто, черт бы меня побрал, - ответил он.
Я удивился. Билли всегда имел репутацию честного жокея.
- В общей сложности раз десять, наверное, - продолжил меж тем он. - И длилось это года три, около того. Но я решил завязать, когда в декабре Фрэнк Миллер сломал ногу и у меня появился шанс выиграть чемпионский титул.
- А потом вдруг возникает Марк Викерс, очень сильный соперник, - заметил я.
- Гаденыш, - с чувством пробормотал он. - Это нечестно, чтоб его разорвало и прихлопнуло!
«Жизнь вообще не слишком честная штука, - подумал я. - Да спроси любого, кто болен раком».
Когда я вернулся около полудня, Джен Сеттер уже уехала на скачки в Аттокстер. Мне, конечно, очень хотелось поехать с ней, но враги могли увидеть нас вместе и догадаться, где я остановился.
Клаудия уже начала думать, что у меня развивается паранойя. Но я предпочитал быть параноиком, нежели покойником. И стоило мне напомнить о человеке с пистолетом, как она тут же согласилась со мной почти во всем.
- Но сколько еще мы должны пробыть здесь? - спросила она. - Я так хочу домой!
- Я тоже хочу, дорогая, - сказал я. - И мы отправимся домой сразу же, как только станет безопасно.
За завтраком я спросил Джен Сеттер, как долго мы еще можем оставаться у нее.
- А сколько надо? - осведомилась она.
- Не знаю. Ну, по крайней мере, еще несколько дней.
- Пятница на следующей неделе - крайний срок, - сказала она. - Ко мне на уик-энд приезжает сестра с семьей.
До пятницы оставалось еще восемь ночей.
- Искренне надеюсь, что до этого не дойдет и мы уедем раньше, не станем тебя беспокоить, - сказал я. Но на самом деле понятия не имел, когда будет безопасно возвратиться домой.
- Не болтай глупостей, - фыркнула Джен. - Я рада такой компании. Мне с вами хорошо. Долго торчала тут одна после развода, жуткая скука.
Я вошел в Интернет и проверил свою почту. Ни одного электронного сообщения, что и понятно: выходные. За исключением сделок на иностранных рынках, продлявших рабочую неделю на несколько часов, в пятницу в пять часов вечера вся финансовая деятельность в Великобритании погружалась в спячку и просыпалась снова в восемь утра в понедельник, точно и не было никакого уик-энда.
За исключением, разумеется, процентных ставок на счета и кредиты, они начислялись ежедневно, вне зависимости от того, рабочие дни или нет.
Я решил проверить состояние своего банковского счета.
Нам с Клаудией придется туго, если я потеряю работу в «Лайал энд Блэк». За последние пять лет мне удалось скопить вполне приличную сумму, но большинство денег ушло на оплату долгов, которые числились за мной еще со студенческих времен.
Я успешно управлял инвестициями других, ворочал нешуточными деньгами, сотнями тысяч фунтов, даже иногда миллионами, а вот содержание собственной корзины было весьма скромным.
И если меня действительно уволят с работы, придется какое-то время жить только на сбережения. А что делать, когда они кончатся? Билли обозвал меня занудой, но на самом деле, решил я, занудной была моя работа. Мне нужна более яркая и интересная жизнь, когда в жилах быстрее струится кровь, когда в крови больше адреналина, правда, при этом вовсе не обязательно целиться в меня из пистолета с глушителем.
Но что я мог поделать, как изменить свою жизнь? Ведь меня обучали на финансового консультанта. А больше всего на свете мне хотелось быть жокеем, или наездником в родео, или же инструктором парашютистов, выписывающих фигуры в воздухе в свободном падении, или охотником на крокодилов, или же…
Черт угораздил меня сломать шею!
Тут печальные мои размышления прервала мама, спросила, что я хочу на ленч.
- А что у нас есть? - спросил я.
- Джен сказала, что мы можем брать из холодильника или кладовки все, что угодно.
- И что же там есть?
- Пойди сам посмотри.
По правде сказать, особого выбора не было, в морозилке у Джен хранилось несколько пакетиков с замороженными продуктами, полки в кладовой оказались почти пусты. Старая Матушка Хаббард[16] чувствовала бы себя в таком доме вполне уютно.
- Самое время съездить в магазин, - сказал я.
И вот все мы трое уселись в неприметную темно-синюю машину и поехали в огромный супермаркет на окраине Ньюбери, одержимые желанием забить все пустующее пространство в холодильнике и кладовой Джен. Это меньшее, что мы могли для нее сделать в благодарность за гостеприимство.
Пока мама с Клаудией переходили из прохода в проход, усердно заполняя две большие тележки горами еды, я, следуя их совету, отправился в отдел, где торговали мужской одеждой.
Я осматривал ряды вешалок с рубашками и брюками, пиджаками и костюмами, но, к моему великому сожалению, пуленепробиваемых жилетов в этом супермаркете не оказалось.
Глава 17
Воскресенье получилось у нас настоящим днем отдыха. Поездка в супермаркет сильно утомила Клаудию, которая еще не успела окончательно оправиться от операции.
- Не стоит сразу вставать и сильно напрягаться, - говорил нам ее врач, доктор Томик. - Ей необходимы покой и отдых, чтоб зажила рана в брюшной стенке.
Он ни словом не упомянул о беготне по лестнице, о стремлении отпугнуть убийцу криками, о походе в магазин за продуктами, но вряд ли одобрил бы все эти занятия.
- Сегодня останешься в постели, - сказал я Клаудии. - Завтрак я принесу.
Она улыбнулась и, как только я вышел, снова закрыла глаза.
Джен уже была внизу, готовила себе тосты.
- Бог ты мой, - воскликнула она, заглянув в кладовую, - да у нас даже мармелад есть! - Она обернулась, с улыбкой взглянула на меня. - Не помню, чтоб в доме когда-нибудь было столько еды. Повариха из меня никудышная. Я только и умею, что разогревать в микроволновке готовую еду. Но вам не следовало покупать такую уйму продуктов.
- Считай, что это плата за жилье, - сказал я.
- Ты ничего не должен мне платить, любовничек, - сказала она. Вышла из кладовой и открыла банку мармелада. - Ну, разве что любовью. - Она расхохоталась. - Правда, теперь знаю, тут без шансов.
- Прости, - сказал я.
- Перестань, - протянула она. - Клаудия такая славная. И красавица. Тебе просто повезло. - Она глубоко вздохнула. - Так что, думаю, пора мне перестать называть тебя любовничком.
В глазах Джен блеснули слезы. Я подошел и обнял ее за плечи. Что тут скажешь? И я предпочел промолчать. Просто крепко сжал ее плечи, всего на секунду.
- Жизнь довольно странная штука, - пробормотала она и отступила на шаг. - Когда я была замужем за Стюартом, хотела только одного: развестись с ним поскорей и сохранить половину его состояния. Что ж, получилось, но - знаю, это звучит безумно - теперь мне его страшно не хватает. Скучаю даже по скандалам, которые мы устраивали друг другу. А теперь наша Мария в университете, в Лондоне, и я влачу жалкое существование богатой и одинокой разведенки.
- Но у тебя же целые толпы друзей, - сказал я.
Она намазала мармеладом тост и подняла на меня глаза.
- У меня знакомых полно, а вот настоящих друзей нет. На скачках всегда высокая конкуренция, так что подружиться с кем-либо из этих людей трудно, почти невозможно. Нет, конечно, знакомых и приятелей кругом полно, тренеры и прочие, и я вижусь с ними на скачках, а вот на званые обеды в деревне меня не приглашают. Все мои друзья были друзьями Стюарта, и когда он ушел, их тоже не стало.