«Сейчас, перед рассветом, ты снова попрешься сюда, чтобы утром тебя не застукал на палубе боцман, – стал рассуждать Виктор. – Где вы пьете с доктором, неизвестно, но, так или иначе, путь твой лежит большей частью вдоль борта… Нет, отпадает. Самому через него свалиться невозможно. Ударить по голове и выбросить – тоже не подходит. Обнаружив пропажу моряка, капитан будет обязан произвести осмотр судна и лечь на обратный курс. В поисках примут участие все проходящие через этот район корабли. Но это половина беды. Команда разозлится. Что, если Оливер уже кому-то болтнул про меня? Он пьет, а у пьяного быстро развязывается язык. Наверняка врач уже в курсе их договора. Как быть? Выбросить за борт обоих? – Виктор даже поежился от этой мысли. – Погоди, а что если просто подкараулить пьянчужку у лестницы на палубу? Высота там приличная, а он едва держится на ногах. – От неожиданно пришедшей на ум мысли Виктор даже сел. – Точно! Как я раньше не подумал об этом? Но как быть с доктором? Вдруг он сразу свяжет эти два события? Конечно, так и будет. Ведь наверняка капитан знает об их совместных пьянках и лишь делает вид, будто не замечает. Но когда Оливера найдут разбившимся, то обвинят доктора в том, что он напоил беднягу. В этом случае доктор потянет за все возможные рычаги, и, пытаясь защититься, выдвинет версию убийства янки Виктором, у которого есть мотив».
«Вчера снова док принес Оливера!» – всплыли в голове слова Фрэнка.
«Как я сразу об этом не подумал! – нащупывая ногами тапочки, подумал Виктор. – Доктор почти всегда помогает своему дружку преодолеть все эти немыслимые спуски!»
Вскоре он поднялся на верхнюю палубу. Небо налилось сиреневым свечением, а на востоке образовалась алая полоска, полукругом обозначив горизонт. Развернувшись, он посмотрел вниз. Один пролет трапа, потом небольшая, размером с кабину лифта, площадка и снова почти вертикальный спуск по лестнице. Везде металлические углы…
Виктор уселся за стоявший на палубе ящик, в который были уложены пожарные рукава, и принялся ждать. Время тянулось медленно. Наконец где-то раздался металлический лязг и приглушенные голоса. Затаив дыхание, он весь превратился в слух.
– …а Сара мне и говорит, – донесся до него голос Оливера, – вали откуда пришел!
– Ха! – воскликнул доктор. – Так она решила выставить тебя за дверь?
Виктор понял, что друзья уже почти у самых дверей, и осторожно встал. Так и есть, Оливер буквально повис на докторе. Странно, как он еще умудрялся говорить, если с трудом передвигал ногами. Впрочем, и его дружку, судя по всему, тоже нужна была помощь. Придерживаясь рукой за поручень, он с трудом тащил Оливера ко входу.
Виктор шагнул из укрытия, устремился к пьянчужкам и оказался за их спинами в тот момент, когда они, переступив порог, вышли на верхнюю площадку. С силой толкнув доктора в спину, он схватился за поручни. Дружки полетели в бездну. Послышались громкие удары человеческих тел о металл и грохот.
Виктор наклонился, посмотрел сначала вниз, где лежали без движений матрос и корабельный врач, потом выглянул на палубу. По-прежнему никого. Да и кто в такое время будет шастать по кораблю? Дружки не зря выбрали именно это время. Он схватился за поручни, подтянул ноги и съехал вниз.
– М-мм! – простонал вдруг доктор.
Оливер тоже оказался жив. Он открыл глаза и смотрел перед собой. Виктор взял его за голову, приподнял и с силой приложил о кромку площадки. Раздался хруст, янки вдруг напрягся и мелко затрясся.
– Готов! – выдохнул про себя Виктор, размышляя, как поступить с доктором. Две смерти будут выглядеть подозрительно. Да и станет ли он после всего о чем-то говорить? Скорее всего, до самой выгрузки не придет в себя.
Виктор устремился вниз. Рванув двери каюты на себя, крикнул:
– Парни, просыпайтесь, у нас беда!
– Что, мы тонем? – пошутил Фрэд.
– Хуже, Оливер и доктор разбились…
Матвей открыл двери своим ключом и только шагнул через порог, как по едва уловимому запаху незнакомого парфюма почувствовал присутствие в доме постороннего. Снимая туфли, он бегло осмотрел коридор и увидел чужие босоножки. Теряясь в догадках, направился в зал, по пути различив голос Марты:
– Действительно, странно все как-то.
– Я вам не помешал? – заглянул он в комнату.
В кресле сидела их новая знакомая Даша.
– Здравствуй! – улыбнулась она, увидел Матвея.
– И тебе не хворать. – Не решаясь войти, он вопросительно посмотрел на Марту – вдруг женщины обсуждают свои секреты?
– Даша к тебе пришла, – спохватилась Марта.
Матвей прошел и плюхнулся на диван:
– Могу предположить, что Обломкин тебя уволил…
– Не угадал. Ушла я сама, по собственному желанию, даже не стала отрабатывать положенные по закону дни.
– Как он там поживает? – спросил он, уверенный, что Даша еще не в курсе истории с подброшенным пистолетом и связанным с этим визитом полицейских.
– Нормально, завел новую дурочку вместо меня.
– Но он не оставляет мысли свести счеты и угрожает, – попытался угадать Матвей причину ее появления, одновременно ловя себя на мысли, что для такого развития событий Даша выглядит чересчур счастливой.
– Опять не угадал. В общем, история походит на анекдот про богатых родственников в Париже, – начала Даша.
Матвей анекдота не знал, но на всякий случай кивнул.
– Вчера ко мне пришел полицейский и спросил, знаю ли я Харламову Анфису Евгеньевну.
– А кто это такая? – нахмурился Матвей.
– Не перебивай, – одернула его Марта.
– Я не знаю, – пожала плечами Даша. – Полицейский показал мне письмо, вернее, ксерокопию, в котором эта бабушка сообщает, что я являюсь наследницей всего ее имущества и еще до вступления в права могу занять числящуюся за ней жилплощадь…
– В Москве? – уточнил Матвей.
– Да, – кивнула Даша.
– А сама ты из Рязани, – вспомнил Матвей рассказ Даши на берегу озера.
– Не совсем оттуда, – покачала головой Даша. – Это я образно сказала, а вообще родилась и выросла в Касимове. Это чуть больше шестидесяти километров от Рязани.
– Касимов, – повторил Матвей, восстанавливая в памяти прочитанное когда-то об этом городишке. – Старый город. До пятнадцатого века назывался Мещерский. Потом его Василий Темный передал в удел казанскому царевичу Касиму, который сбежал от возникшей в ханстве междоусобицы. С того времени он и стал Касимов.
– Откуда такие познания? – удивилась Даша.
– Просто часто в школе слышал понятие «мещерская сторона». Хотел докопаться до сути, так и узнал, что вся территория севернее Рязани носит такое название.
– Ребята, вам не кажется, что вы отклонились от темы? – спохватилась Марта.
– Действительно, – рассмеялась Даша. – И все-таки твой муж меня сейчас просто сразил наповал. Он знает историю моего города лучше, чем я!
– Ты остановилась на жилплощади, – напомнил Матвей.
– В общем, квартира почти в центре Москвы, три комнаты, – стала перечислять достоинства нового жилища Даша.
– Ты уже была там? – перебил ее Матвей.
– Следователю нужен был человек, который смог бы сказать, что в ней пропало, – неожиданно Даша сделалась грустной. – Бабушку эту, как оказалось, убили…
– Так, – протянул Матвей, переваривая в голове услышанное. – Выходит, теперь ты богатая наследница?
– Не все так гладко, – вздохнула Даша. – Вернее, эта история с самого начала печальная.
– Кроме тебя есть еще кто-то, кто претендует на это жилье, – попытался угадать Матвей.
– Нет, – замотала головой Даша. – Как раз наоборот, эта женщина заострила в своем письме внимание, что, кроме меня, больше никого нет.
– В чем же дело?
– Разве ты не понял? – Даша, не мигая, уставилась Матвею в глаза. – Старушку убили, а я – единственная наследница.
– И заинтересованное лицо одновременно, – догадался Матвей. – То есть у тебя есть мотив?
– Именно!
– Полицейский не сказал, когда бабушка умерла? – продолжал он уточнять детали картины.
– Смерть наступила между одиннадцатью и двенадцатью часами второго числа этого месяца.
– Так ведь мы тогда с тобой и познакомились! – осенило Матвея.
– Точно! – облегченно перевела дыхание Даша.
– Значит, у тебя есть алиби, – сделала заключение Марта.
– Как раз с этим проблема, – уголки губ Даши опустились.
– Почему? – не поняла Марта. – Мы ведь подтвердим, что ты была с нами.
– Мне все понятно, – осенило Матвея. – К нам ты пришла уже под вечер. Точнее, где-то около десяти.
– Ты думаешь, Обломкин не подтвердит, что ты была с ним? – попыталась угадать Марта.
– Здесь как раз начинается проблема, – всхлипнула Даша. – В офис я пришла лишь к двум, то есть через два часа после того, как умерла эта бабушка…
– А до этого? – уже примерно зная ответ, склонил голову набок Матвей, чтобы лучше видеть лицо Даши.
– Именно!
– Полицейский не сказал, когда бабушка умерла? – продолжал он уточнять детали картины.
– Смерть наступила между одиннадцатью и двенадцатью часами второго числа этого месяца.
– Так ведь мы тогда с тобой и познакомились! – осенило Матвея.
– Точно! – облегченно перевела дыхание Даша.
– Значит, у тебя есть алиби, – сделала заключение Марта.
– Как раз с этим проблема, – уголки губ Даши опустились.
– Почему? – не поняла Марта. – Мы ведь подтвердим, что ты была с нами.
– Мне все понятно, – осенило Матвея. – К нам ты пришла уже под вечер. Точнее, где-то около десяти.
– Ты думаешь, Обломкин не подтвердит, что ты была с ним? – попыталась угадать Марта.
– Здесь как раз начинается проблема, – всхлипнула Даша. – В офис я пришла лишь к двум, то есть через два часа после того, как умерла эта бабушка…
– А до этого? – уже примерно зная ответ, склонил голову набок Матвей, чтобы лучше видеть лицо Даши.
– Я сказала мужу, будто иду на работу, – отвела взгляд в сторону Даша, – а сама до двух прогулялась по городу, посидела в сквере…
– В каком сквере?
– Я не знаю, как он называется, рядом станция метро «Белорусская».
– Дела! – протянул Матвей, поняв, что у Даши действительно появились проблемы.
– Что, все так плохо? – насторожилась Марта.
– Не сказать, чтобы очень, – размышляя над услышанным, ответил Матвей. – Главное, что она никого не убивала. – Он неожиданно прищурился и посмотрел на Дашу: – Или я ошибаюсь?
– Да что ты такое говоришь! – отмахнулась двумя руками Даша.
– Шутка, – откинулся на спинку дивана Матвей. – Но положение не очень приятное.
– Почему? – испуганно округлила глаза Даша.
– Дело в том, что Безымянная улица, вернее, переулок, о котором идет речь в письме, расположен совсем недалеко от станции метро «Белорусская».
– Что же делать?
– Надо попытаться найти доказательства твоего пребывания вне дома, о котором идет речь.
– Как это сделать? – Даша даже открыла рот.
– Сейчас многие офисы и просто подъезды оборудованы камерами наблюдения. – Матвей загнул указательный палец и продолжил: – Кроме этого, наверняка ты с кем-то пересеклась. Например, в том же сквере, возможно, есть у какой-то пенсионерки любимая лавочка, на которой она как раз в тот момент отдыхала.
– Погоди! – смешно нахмурила лоб Даша. – Точно!
– Вот! – Матвей заговорщицки посмотрел на Марту: – Надо только человека направить в нужное русло!
– Я в «ювелирку» заходила и почти полчаса проговорила с продавщицей. Там над каждой витриной видеокамеры, можно, в случае чего, записи просмотреть.
– Видишь, можешь, когда хочешь, – подбодрил ее Матвей. – Уже тридцать минут есть. Если учесть время, которое тебе необходимо потратить на дорогу, итого, больше…
– Так, – боясь потерять нить рассуждений, закрыла глаза Даша. – Потом в сквере… Точно, там мужчина сидел с газетой. Он крошил булку голубям, а дворник его отругал…
– Если к этому приложить запись того, как ты шла по улице, например, в сквер мимо «Сюиты», то алиби обеспечено.
– Какая сюита? – не поняла Даша.
– Дом семьдесят шесть. Первый этаж, зеленая вывеска…
– Что там?
– Небольшое кафе. Просто рядом банк, а на нем две камеры. Одна должна охватывать участок тротуара перед входом.
– Точно? – недоверчиво спросила Даша.
Марта пыталась скрыть улыбку, но ей это удавалось с трудом. Ее веселило, когда Матвей начинал проявлять феноменальное знание города.
– Точнее некуда, – на секунду задумавшись, ответил Матвей.
– Откуда ты так хорошо знаешь этот район?
– На ночь читаю путеводители городов России, – пошутил он.
– Угу, – недоверчиво глядя на него, кивнула Даша. – И историю.
Эту ночь Сурок не спал. Улегшись лишь под утро, он час проворочался, потом встал, снова уселся за стол и перечитал найденное в шкатулке письмо, которое знал уже наизусть. Не найдя ничего нового, долго смотрел на то, как светлело окно. В какой-то момент он натянул штаны, собравшись немедленно идти к Лизуну с тем, чтобы выпытать у него под каким-нибудь предлогом, где он взял шкатулку, однако быстро понял нелепость такого поступка и снова разделся. Сурок перебирал варианты развития событий, придумывал планы, которые прокручивал в голове, но все они на одном из этапов проваливались. Так, например, вначале он решил поделиться тайной со своим начальником, директором магазина. Чупров Иннокентий Леонидович, грузный мужчина лет пятидесяти, с огромными залысинами на круглой, как футбольный мяч, голове, был хорошим знатоком истории и имел связи в криминальном мире. Он-то наверняка бы подсказал, как быть дальше, нашел нужных людей. Однако, поразмыслив, Сурок пришел к выводу, что как раз именно это приведет к тому, что в конечном итоге он останется ни с чем. И вообще, люди, с которыми водился Чупров, могли отобрать не только сокровища, но и саму жизнь. Потом Сурок почему-то вдруг решил, что со всеми делами может справиться сам, а помощники ему вообще не нужны. Конечно, если Лизун расскажет, где взял шкатулку. Сурок был уверен, еще пара дней, и наркоман снова начнет искать деньги на очередную дозу. Можно тогда «случайно» попасться ему на глаза и сказать, что в прошлый раз дал немного меньше реальной стоимости вещицы. Хотя у Лизуна еще осталась способность мыслить. С какой стати какой-то барыга вдруг признается, будто «кинул» продавца? С другой стороны, а почему бы и нет? Наверняка, когда Лизуна будет «ломать», он не станет задумываться и искать логику в поступке Сурка. А если эта шкатулка оказалась у него в руках в результате серьезного преступления? Неожиданно возникшая мысль заставила Сурка снова подняться с дивана и начать ходить из угла в угол своего кабинета. Тогда он вряд ли скажет правду. На худой конец, придумает, будто спер чемодан, в котором она находилась, на одном из вокзалов, и все тут. Остается одно – брать его и пытать. От такой мысли Сурок поежился, однако, вспомнив сумму, на которую тянут перечисленные в описи предметы, тут же взял себя в руки. К тому же наверняка в том виде, в каком обычно применяют к человеку пытки, чтобы добиться от него выполнения каких-то условий, в отношении Лизуна не нужны. Его надо попросту каким-то образом поставить в условия, когда он не сможет раздобыть наркотик. Но опять все уперлось в физические данные Сурка. Он понимал, что в одиночку сможет справиться разве что с подростком.
Утро уже вступило в полную силу, когда Сурок наконец определился, как ему действовать дальше. Отказавшись от завтрака и спешно выпив стакан молока, он отправился за город, к одному своему старому знакомому. Кабаев Владимир Владимирович был соседом по даче, которую Сурок отстроил во времена, когда еще работал мастером по ремонту телевизоров. Кабаев в те времена служил в армии, был в каком-то штабе водителем при генерале и жил как сыр в масле. В отличие от основной массы военных, едва сводивших концы с концами и мыкающихся по отдаленным гарнизонам, этот прапорщик утвердился в Москве и, в конце девяностых уйдя на пенсию, открыл небольшой автосервис. Однако влетел Кабан в долги, за которые отдал не только бизнес, но и квартиру, и обосновался на даче. Жена, как водится, сбежала, детей не было. Жил он на пенсию да подрабатывал слесарем в небольшой автомастерской. Зимой ему подкидывали деньжат соседи по поселку, чтобы присматривал за нехитрым скарбом. Кабан был высоким и, несмотря на возраст и разгульный образ жизни последних лет, крепким мужчиной. Разменяв шестой десяток, очков не носил и имел на удивление крепкие для своего возраста зубы. На вопросы, как ему удается держать себя в форме, отставной военный всегда отвечал, что до армии занимался спортом, а срочную службу прошел в ВДВ, причем половину срока – в Афганистане. По слухам, именно задиристый характер, а не отсутствие навыков ведения бизнеса, сделал его тем, кем он был сейчас. Будто бы жестко поговорил прапорщик запаса с ребятами, которые приехали к нему с предложением о сотрудничестве. В результате многие из «гостей» отправились надолго в больницу, транспортные средства в утиль, а Кабан под суд, который определил ему, помимо условного срока, выплату компенсаций, сумма которых была равна стоимости квартиры в Москве.
Несмотря на то, что выехал Сурок рано, до поселка Дубки добрался лишь к обеду. Жара, бессонная ночь и нервное перенапряжение довели его до отупения. Поэтому, когда он вышел из маршрутного такси на остановке, некоторое время не мог понять, куда надо идти дальше. Голова гудела как пчелиный улей, а в висках стучало в такт сердцебиению. Сурок последний раз взвесил все «за» и «против» и двинул переулком к дому.
Кое-как добравшись до той части поселка, в которой располагались дачки, он все же решил завернуть в местную рюмочную и не ошибся, обнаружив Кабана за одной из установленных на улице стоек.