– Согласен, – кивнул Матвей. – Но до этого она была служанкой.
– И что? – не понимая, к чему он клонит, нахмурилась Марта.
– Зачем господам надо было учить грамоте дворовую?
– Может, они совершенствовали свои педагогические навыки? Или от скуки.
– Возможно, – сказал Матвей. – Но я допускаю третий вариант.
– Какой?
– Она была больше, чем служанка, – попыталась угадать Даша.
– Точно!
– Внебрачная дочь Угрюмова? – нахмурила брови Марта и заглянула в экран стоящего среди бумаг ноутбука, где заносила основные моменты: – Федора Павловича.
– Сомневаюсь, – возразил Матвей, перебирая в голове возможные варианты. – Дворяне. Судя по всему, в этой семье дорожили такими понятиями, как честь, преданность и порядочность. Думаю, жена Угрюмова не потерпела бы в доме присутствие любовницы…
– Да еще в положении, – напомнила Даша.
– Откуда ты взяла? – удивился Матвей.
– Во-первых, по дате рождения Анфисы Павловны подходит, а во-вторых, жена Угрюмова, Прасковья, пишет в своем дневнике:
«Жаль бедную девочку, остается одна, да еще в положении. А я ей ночью нагрубила! Не знаю, что с нею будет в этом кошмаре. Да хранит ее Бог! Запись сделана двадцать шестого января одна тысяча девятьсот двадцать пятого года». Кстати! – спохватилась Даша. – Она последняя в этом дневнике. Тут даже время стоит – семь утра…
– Интересно, что потом произошло с Угрюмовыми? – задумчиво проговорила Марта.
– Да что угодно, – пожал плечами Матвей. – Сейчас люди сотнями с концами пропадают, а тогда, в неразберихе, тем более.
– Официально брак родителей Анфисы Евгеньевны был зарегистрирован тоже в двадцать пятом, – размышляла вслух Марта.
– Через месяц после последней записи в дневнике, – добавила Даша. – Так куда, интересно, пропали Угрюмовы?
– Да еще с ребенком, – напомнил Матвей. – Не похоже, что их арестовали.
– Почему бы и нет? – удивилась Марта.
– Основные репрессии начались в тридцатых, – словно ища подтверждения, посмотрела на Матвея Даша.
– Не факт, – покачал он головой. – С февральской революции в стране царил хаос, а жизнь человека тогда ничего не стоила. По Москве и Петрограду разгуливали толпы вооруженных людей, люто ненавидящих буржуев…
– А не могли они просто уехать? – выдвинула очередное предположение Марта.
– Куда?
– В поместье, например…
– Или за границу, – выдвинула свою версию Даша.
– В этом случае могу предположить, что, надеясь вернуться, Угрюмовы оставили присматривать за своим добром служанку.
– Какое добро? – удивилась Даша.
– Сама посмотри, – обвел взглядом комнату Матвей, – эти вещи наверняка принадлежали им.
– И квартира, – добавила Марта.
– А она тогда, как мы выяснили, была во много раз больше, – заметил Матвей.
– Это похоже на правду, – согласилась Даша. – Только все равно неясно, каким боком тут я?
– Вот что. – Матвей посмотрел на часы и решительно отодвинул от себя альбом с пожелтевшими фотографиями. – За окном полночь, а нам еще добираться домой…
– Оставайтесь у меня! – воскликнула Даша. – А что, места всем хватит. Вы с Мартой в спальне, а я здесь, – показала она взглядом на старинный диван.
– Нет уж, ты со своими привидениями разбирайся сама, – поднялся Матвей.
– Что? Какими еще привидениями?
– Как мы выяснили, дом с богатой историей. Мало ли. Не пропавшие Угрюмовы, так бабка наверняка заявится.
– Тьфу на тебя! – гневно сверкнула глазами Даша. – Мне и без того здесь страшно, еще ты…
– Тогда поехали к нам? – предложила Марта и вопросительно посмотрела на Матвея.
– Конечно, – догадавшись, чего от него хотят, кивнул он. – Вдруг действительно кто-нибудь заявится?
– Кто, например? – испуганно захлопала глазами Даша.
– Мы до сих пор толком ничего не знаем об этой Анфисе Евгеньевне, – уговаривал Дашу Матвей. – Может, у нее дети где-то рядом живут?
– Почему она тогда не оставила квартиру им?
– Обиделась, – пожал плечами Матвей, – и первому попавшемуся человеку взяла и отдала. Сейчас так мстят порой неблагодарным родственникам…
– Нет, я, пожалуй, останусь, – поежилась Даша.
– Как хочешь. – Матвей вышел из-за стола.
– А насчет привидений ты зря, – с грустью добавила Даша. – Я трусишка. Теперь к каждому шороху буду прислушиваться.
– Спи со светом, – посоветовала на прощанье Марта.
Въехав во двор дома, расположенного по соседству с тем, в котором родился и вырос Лизун, Кабан остановил машину в тени тополей, заглушил двигатель и вымученно откинулся на спинку кресла.
– Ты как? – пытаясь по внешнему виду определить самочувствие бывшего прапорщика, участливо заглянул ему в глаза Сурок.
– Плохо, – одними губами проговорил Кабан. Он был бледен, лицо покрылось мелкими капельками пота.
– Может, в больницу? – на всякий случай спросил Сурок.
– Потерплю, – поморщился Кабан. – Температура – это мелочи, надо было просто антибиотиков купить.
– А если заражение?
– Боюсь, что в меня кровь этого урода попала, – уставшим взглядом посмотрел на Сурка Кабан.
– И что? – не понял Сурок.
– Сам подумай, Лизун был наркоманом со стажем, – усмехнулся Кабан. – Как минимум, гепатит или СПИД…
– Сплюнь! – испугался Сурок, лихорадочно соображая, как быть. Конечно, у Кабана не огнестрельное ранение, и в больнице можно соврать, будто сам упал. Но это не решит проблем, напротив, только прибавит. Что, если ему станет хуже? Нет, Кабан знает так много, что от него надо избавляться. Но как? Дать вместо лекарства яд? Вскрытие покажет его наличие в крови, и возбудят уголовное дело. Можно вывезти его на дачу, напоить водкой и подстроить несчастный случай. Он пару раз был в доме прапорщика. Проводка так себе. Ничего не стоит оставить включенной плитку, на которую уронить полотенце, и все, деревянное строение быстро сожрет огонь. Сурок вдруг поймал себя на мысли, что совершенно спокойно размышляет, куда деть прапорщика, и поежился.
– Ты чего молчишь? – вернул его в реальный мир голос Кабана.
– Все, иду, – засуетился Сурок и толкнул дверцу.
Утренняя свежесть не радовала. Перегруженная впечатлениями голова после бессонной ночи гудела, а глаза слезились. Сурок вообще плохо соображал. Он уже придумал, как построит свою работу, поэтому с ходу направился к прогуливающейся с собачкой женщине.
– Доброе утро! – поприветствовал он уже немолодую женщину, державшую на поводке пуделя.
– Здравствуйте, – оглядев его с головы до ног, кивнула она.
– Я собираюсь в вашем доме купить квартиру. – Пытаясь придать правдоподобности объяснению, Сурок оглядел изучающим взглядом двор. – Хотел бы узнать, как здесь живется?
– Нормально, – пожала плечами женщина. – Но дом старый…
– Мне нужно именно в этом районе.
– А кто продает? – цыкнув на собаку, спросила она.
– Пока не знаю. Риэлторы просто дали адреса и предложили посмотреть.
– Вы знаете, я здесь бываю редко, меня наняли с Гешей гулять. А вы спросите вон, – показала она взглядом на тучного мужчину на скамейке у подъезда, – Гришу Терентьева. С самого детства здесь живет. После инсульта дальше двора не ходит, все про всех знает.
– Спасибо, – проследив за ее взглядом, обрадовался Сурок и направился к мужчине.
– Значит, говорите, квартиру здесь решили купить? – переспросил Гриша, оглядывая дом, словно впервые видел его. – Не знаю, не знаю… По большому счету, его уже давно сносить пора. При царе Горохе строили.
– Так как здесь?
– Смотря что вы имеете в виду.
– Ну, например, там, где я сейчас живу, район криминальный. Что ни день, то кража…
– А где сейчас преступности нет? – задумчиво пожал плечами Григорий. – Вон у нас, например, жила-была бабка в подъезде, никого не трогала, никуда не выходила. А потом раз, и убили…
– Когда? – напрягся Сурок.
– Двух недель нет. – Мужчина задрал голову вверх и показал на балкон третьего этажа. – Там жила. Восемьдесят семь лет недавно исполнилось. Войну пережила, а здесь…
– А кто ее? – оглянувшись по сторонам, тихо спросил Сурок.
– Колька, сосед наш. Я его в тот день видел, только даже подумать не мог. Знал, что наркотиками балуется, но чтобы из-за этого бабку…
– Так он что, прямо на ваших глазах?
– Да вы что? – испуганно отмахнулся обеими руками Григорий. – Упаси бог!
– А как же вы тогда могли его видеть? – прикинулся наивным Сурок.
– Потом уже, когда полиция стала всех соседей обходить с расспросами, я вспомнил, что как раз в то время, о котором они говорят, я с ним вот здесь, – он показал пальцем на асфальт рядом с канализационным люком, – нос к носу столкнулся.
– Значит, это благодаря вам нашли убийцу? – попытался угадать Сурок.
– Значит, это благодаря вам нашли убийцу? – попытался угадать Сурок.
– Нет, – замотал головой Григорий, бросил украдкой взгляд на окна первого этажа и слегка подался вперед:
– Это потом я признал. А до этого сделал вид, будто не помню.
– Понятно, – сочувствующе кивнул Сурок. – Кому в наше время охота быть свидетелем?
– Нет, дело совсем не в этом. – Григорий вдруг перешел на шепот: – Сын он мой…
– Как это? – повеселел Сурок. – Говорил же, что сосед.
– Так что, у соседки никто не может родиться? – прищурился Григорий и вновь сокрушенно вздохнул: – Я ведь так ему и не сказал…
– А мать?
– Она тоже молчала, ну, как моя узнает?
– Какая, говорите, квартира? – стараясь ничем не выдать своего волнения, поднял взгляд на балкон Сурок.
– Зачем тебе?
– Наверняка риэлторы эту жилплощадь мне и предлагают, – соврал он.
– Не может этого быть, – уверенно заявил Григорий.
– Почему?
– Нашлась какая-то родственница. Молодая. Уже живет.
– Значит, родственница, – задумчиво проговорил Сурок, твердо уверенный, что тайник нужно искать именно здесь.
Он вернулся к машине в приподнятом настроении и, усевшись на переднее сиденье, приказал Кабану:
– Поехали!
Однако тот даже не пошевелился.
Сурок похолодел. Неужели этот болван умер? Он наклонился над ним. Нет, военный пенсионер дышал, к тому же весь промок от пота. Он взял его за предплечье:
– Эй! Очнись!
– Что? – Кабан открыл глаза и некоторое время бездумно смотрел прямо перед собой. Постепенно взгляд сделался осмысленным: – Я что, уснул?
– У тебя жар, – с досадой объявил Сурок. – Что будем делать?
– Врача надо найти толкового, – выдержав паузу, сказал Кабан. – Чувствую, хуже мне.
– Ты же говорил, можно обойтись антибиотиками, – напомнил Сурок.
– Не знал, что так плохо будет, – признался Кабан.
Сурок категорически не хотел, чтобы он показался врачам. Было ясно, его сразу госпитализируют, а что будет дальше, одному Богу известно.
– Хорошо, – неожиданно заговорил он, – тогда езжай сейчас к себе, а я зайду к товарищу, он первоклассный хирург, к тому же с машиной. Мы приедем следом.
– Вот и договорились! – обрадовался Кабан. – Только в поселок я не поеду, – поежился он. – Не по себе как-то становится, как вспомню твоего Лизуна.
– А что предлагаешь? – расстроился Сурок.
– Есть тут у меня одно место. Глухой дворик, дом под снос. Там и подожду вас, – с загадочным видом ответил Кабан и завел двигатель.
– Хорошо, показывай, – скрепя сердце согласился Сурок.
Проехав по Волгоградскому проспекту, Кабан свернул на Новоостаповскую.
– Завод «Москвич»? – догадался Сурок, когда проехали станцию метро.
– Туда нас наверняка не пустят, – сосредоточенно глядя на дорогу, попытался улыбнуться Кабан. – Дом рядом…
Он свернул во дворы старой «хрущевки», этажи которой были в лесах и завешаны зеленым брезентом.
– Здесь же люди, – заволновался Сурок.
– Чего они тебе? – хмыкнул Кабан, объезжая застывший рядом с кучей песка самосвал.
Навстречу попались двое гастарбайтеров с носилками, потом мужчина в каске строителя и синей спецовке. Сурок уже приуныл, когда они прокатились мимо последнего подъезда и оказались в торце следующего дома. Кабан остановил машину.
– Что? – заволновался Сурок.
– Здесь. – Кабан взглядом показал на спуск в подвал: – Небольшая каморка имеется. Пойдем.
Сурок огляделся. Место действительно глухое. Они стояли между тыльными стенами трех зданий. Небольшой пятачок был изрядно захламлен, повсюду валялись шприцы, пахло мочой и человеческими испражнениями.
– Что ты здесь делал? – удивленно озираясь по сторонам, спросил он.
– Сослуживец у меня тут жил, – ошарашил его ответом Кабан, закрывая дверцу машины.
– Как это? – не понял Сурок.
– Молча. Уволили из армии, жильем, как того закон требует, не обеспечили. Вот и пришлось человеку свой век здесь доживать.
– Так он умер? – догадался Сурок.
– Скорее, отмучился, – махнул рукой Кабан.
– А что ж ты ему угол на своей даче не выделил?
– Поздно узнал, – ответил Кабан. – Он уже здесь привык. А месяц назад его машина сбила.
Придерживая пораненный бок рукой, Кабан стал спускаться по заваленной самым разным хламом лестнице. В мрачном подвале пришлось идти пригнувшись, протискиваясь между нагромождениями мусора. Где-то журчала вода, и ноги разъезжались в грязи. Сурок боялся даже вдохнуть казавшийся липким от зловония воздух.
Оказавшись перед сколоченными из разных кусков фанеры дверьми, Кабан пошарил рукой за трубой и достал ключ. Открыв висячий замок, посторонился, пропуская Сурка вперед. Немея от страха, он шагнул в тесное помещение с единственным, размером с ладошку, оконцем под самым потолком. Проникающий сюда с улицы свет освещал стоявший у стены продавленный диван, ворох сваленного в углу тряпья и перевернутый вверх дном ящик, который, судя по тарелкам с остатками пищи и пустой бутылке, служил бывшему обитателю этой норы столом.
– Говорят, природа не терпит пустоты, а каморку так никто и не занял. – Словно сожалея, что не встретил тут нового жильца в лице бомжа, Кабан прошел к дивану и осторожно сел.
– И ты здесь собираешься меня ждать? – прохрипел Сурок.
– Да, – подтвердил бывший прапорщик. – В армии и не в таких условиях иногда приходилось жить.
– Антисанитария, а у тебя рана… – не унимался Сурок.
Однако душа его ликовала. Лучшего места, чтобы избавиться от Кабана, и не придумаешь. Теперь, когда он знает, где находится клад, можно начинать действовать более решительно. Час назад, у дома Лизуна, Сурок придумал план, как устранить ставшего опасным Кабана, а потом проникнуть в квартиру убитой бабки. Разговаривая с Григорием, он вспомнил об одном своем знакомом по кличке Заскок. Сурок не знал, почему или за что так прозвали мужчину. На вид ему было чуть больше тридцати. Среднего роста, щуплый, одно время он работал в ЖЭКе слесарем, потом его уволили. Причиной послужило то, что жильцы прознали про его судимости за кражи и подняли шум. Где это видано, чтобы замками в доме занимался бывший домушник! Пару раз Заскок приносил ему иконы. Сурок не обманывал его, боялся. Чувствовалось, что Заскок об этом знал и никогда не торговался. Сурок был уверен, этот человек за деньги пойдет на все. Нет, он не собирался делиться с ним своей тайной, упаси бог; но знал, как использовать этого человека втемную. За свою жизнь Сурку удалось сколотить приличный капитал. Конечно, он ни в какое сравнение не входил с суммой, в которую можно было оценить сокровища, однако его было достаточно, чтобы решить многие проблемы. Например, оплатить частью этих денег услуги Заскока, которому Сурок сначала собирался поручить устранить Кабана, а потом вскрыть двери злополучной квартиры. Выключить его из игры тоже не сложно. Можно будет пронести с собой в квартиру пару сотен тысяч, которые потом там случайно обнаружить. Покинув дом, вернуться туда уже без Заскока и разобрать стенку. Однако сейчас, когда Кабан сам привел его в такое место, где можно творить что угодно, Сурок решил сэкономить и расправиться с ним самостоятельно, при помощи отравленной водки.
– Ну, что, когда ты своего доктора приведешь? – вернул в реальный мир голос Кабана.
– Жди, к вечеру буду, – уходя, заверил его Сурок.
Помощь в ремонте машины окончательно расположила Ольгу к Виктору. Она сама привезла его на дачу и, затормозив перед деревянными воротами, сказала:
– Вот и наша фазенда.
Виктор некоторое время завороженно наблюдал за летающими на фоне выкрашенных в зеленый цвет досок мотыльками, казавшимися в свете фар ослепительными искрами, потом, словно очнувшись, перевел взгляд на Ольгу:
– Все?
– Ворота открой, – улыбнувшись его задумчивой рассеянности, попросила она.
– Как? – Виктор растерянно оглядел салон, надеясь увидеть пульт дистанционного управления, потом шлепнул себя по лбу и вышел.
Пройдя во двор через небольшую калитку, он быстро разобрался с запором. Металлическая щеколда соединяла обе створки посередине, и надо было лишь откинуть ее, чтобы ворота сами распахнулись.
Ольга въехала во двор и заглушила мотор. Подступившая вместе с ночными звуками темнота была наполнена ароматами разнотравья, цветов, дерева и чего-то такого до боли родного, что у Виктора защемило сердце. Он стоял, запрокинув голову вверх, и завороженно смотрел в усыпанное звездами небо.
– Закрой ворота, романтик, – вернул его к действительности голос Ольги.
«Странно, – подумал он. – Неужели она собирается остаться здесь? Да нет, не может быть».
– Пойдем! – развернувшись, Ольга направилась к дому.
Виктор двинулся следом, на ходу отбиваясь от налетевших комаров.