– Я вот что тут подумал. – «Историк» заговорщицки оглянулся на двери, из которых они только что вышли, и перешел на шепот, чем еще больше заинтриговал Матвея: – Я тут на кладбище часто бываю… Помочь иногда просят. То могилку выкопать, то оградку поправить. Есть там одна могилка. Похоронена в ней Кузнецова Татьяна…
– Так, – протянул Матвей, чувствуя, что удача вновь поворачивается к ним лицом. – И что же в ней особенного?
– А особенного много. Во-первых, умерла эта Татьяна очень давно, по нашим меркам.
– Это как? – не понял Матвей.
– В семьдесят первом году. Родственников в городе нет…
– Откуда знаешь? – пытаясь понять, к чему клонит пьянчужка, спросил Матвей.
– Ты не торопи, – поморщился мужчина как от зубной боли и, по-видимому, забыв, на чем остановился, топнул ногой: – Оттуда и знаю!
– Ладно, все, слушаю, – поднял руки Матвей.
– Умерла давно, а могила ухоженная, – продолжил пьянчужка. – Присматривает за ней Фролова Зоя Михайловна.
– И что здесь особенного? – расстроившись, повторил Матвей. – То, что фамилия совпала? Так сколько этих Кузнецовых в России. – Он кивком головы показал на дом: – Вон и дед Кузнецов, а что толку? Никто из них Анфису, которая в Москве жила, не знает.
– Так как раз была бабка из Москвы! – воскликнул «историк» и застыл, наблюдая за реакцией Матвея.
– Ну!
– Баранки гну! Сам не видел, Зоя Михайловна проболталась, Анфисой ее звать. Так вот, она денег дала, чтобы та за могилкой присматривала.
– Где она живет, покажешь? – облегченно перевел дыхание Матвей.
– А как же! – кивнул «историк». – Тут недалеко.
На пороге появились Марта и Даша, обе выглядели расстроенными.
– Что дальше? – спросила Марта.
– Кажется, наш гид что-то вспомнил, – многозначительно глядя на мужчину, сообщил Матвей и показал на калитку: – Вперед!
День близился к своему завершению, когда Сурок вошел во двор уже знакомого ему дома. В правой руке он нес объемный пакет, в котором, под медикаментами и бинтами, лежала бутыль с розжигом для камина и небольшой топорик с пластиковой ручкой.
Навстречу прошли два строителя в синих комбинезонах, оба выходцы из Средней Азии.
«В случае чего, в первую очередь эту братию будут подозревать», – сделал он вывод.
Машина Кабана стояла на прежнем месте, и Сурок облегченно перевел дыхание.
«А может, решил пешком дойти до ближайшей больницы?» – неожиданно подумал он со странной надеждой, какая бывает, когда надо, чтобы человек был на месте, и в то же время очень не хочется его видеть. Сурок не имел ни малейшего желания убивать. Хотя, наверное, этого не хочет никто, кто хотя бы раз сталкивался с такой необходимостью. Лишать другого человека жизни – удовольствие не из приятных. Это теперь Сурок может сказать со всей ответственностью, поскольку после захоронения Лизуна сполна испытал все прелести душевных и физических мучений.
Он дошел до спуска в подвал и огляделся. В образованном стенами заднем стакане было тихо, лишь где-то далеко прогремел трамвай, и его снова окутала зловещая душная тишина.
Сурок вдруг почувствовал, что ноги перестали его слушаться, и начал пятиться задом, пока не уперся спиной в стену соседнего дома. Постояв с минуту, вспомнил, что убивать он будет не сразу, и у него еще уйма времени, чтобы избежать этого. И вообще, вдруг Кабан уже сам отдал Богу душу?
Эта мысль придала сил. Сурок собрался с духом и оттолкнулся от стены. Он с трудом пробрался через захламленный подвал к дверям каморки и прислушался. Было тихо. Тогда он осторожно взялся за ручку и потянул.
– Где тебя черти носят! – раздался слабый, с придыханием, голос Кабана.
– Я везде бегом. – Сурок прошел к импровизированному столу и поставил на него пакет. – Все решил, со всеми договорился.
– Что ты решил? – простонал Кабан. Он лежал на спине, глядя из-под полуприкрытых век в грязный потолок.
– Отсюда я сразу к врачу, – стал врать Сурок, выкладывая на стол содержимое пакета. – На себе, – он поднял вверх выпрямленный палец, обращая на этот момент внимание, и снова запустил руку в пакет, – показал, где у тебя рана, и какой глубины. Он выслушал, спросил, сколько времени прошло, и написал мне список лекарств, которые до его прихода надо выпить.
– А чего он сразу не пришел? – осипшим голосом спросил Кабан и, чтобы лучше видеть Сурка, повернулся на бок.
– Так он на работе, – нашелся Сурок. – Я к нему прямо в больницу. Говорит, ничего страшного не должно случиться.
– Как ничего не должно случиться, если у меня температура и живот раздуло? – срывающимся голосом сказал Кабан. – А это что у тебя такое? – неожиданно насторожился он, когда Сурок достал и выложил рядом с упаковкой бинтов топор.
– Ты разве сегодня не хочешь навестить квартиру, в которой клад? – улыбнулся Сурок, с ужасом осознавая, что вместо этого у него получилась гримаса человека, откусившего лимон.
Как ни странно, но этого оказалось достаточно, чтобы Кабан успокоился:
– Давай хоть чистым бинтом меня замотай.
– Сейчас. – Сурок оторвал кусок упаковки, положил ее на стол и стал с умным видом выдавливать на нее разноцветные таблетки и капсулы. Среди того, что он купил, не было ни антибиотиков, ни жаропонижающих препаратов. Сурок набрал всего, что понижало давление. Он знал, какие препараты использует его мать, и безошибочно перечислил их аптекарше. Невзирая на то, что в аннотации каждого препарата имелась надпись, которая разрешала их приобретение только по рецепту врача, девушка щедро высыпала ему их на прилавок. Не составило труда приобрести у нее и сильнодействующие транквилизаторы, которых даже не было на витрине.
– Что-то ты увлекся, – осторожно напомнил о себе Кабан, глядя на увеличивающуюся горку лекарств.
– Серега сказал, времени много прошло, ударная доза должна быть побольше, – со знанием дела произнес Сурок, смел ладошкой все таблетки в пригоршню, взял заранее открытую бутылку минеральной воды и подошел к дружку.
Сморщившись, тот напрягся и приподнялся на локте:
– Больно!
– Что-то ты совсем расклеился, – покачал головой Сурок. – Подставляй руку!
– Три, четыре, пять… Шестнадцать штук? – поднял на него удивленный взгляд Кабан. – Ты ничего не напутал? Я же ими наемся!
– Пей! – топнув ногой, шутливо надул губы Сурок.
Бывший прапорщик забросил пригоршню в рот, словно курица, запрокинул голову назад и приложился к горлышку бутылки.
«Господи, неужели это я?» – завороженно наблюдая, как с уголков губ по заросшему щетиной подбородку Кабана течет вода, думал Сурок.
– Р-рр! – оторвавшись от горлышка, прорычал Кабан, громко икнул и протянул бутылку назад.
– Уже темнеет, – как бы случайно бросив взгляд на окошко, заметил Сурок и посмотрел на часы: – Скоро Серега подойдет.
– Он нас найдет? – заволновался Кабан.
– Как подъедет, позвонит.
– А здесь телефон берет? – спохватился Кабан.
– Берет, – заверил его Сурок и вернулся к столу: – Накатить не хочешь?
– Ты что, я же лекарства пил!
– Серый сказал, что, если сильно болит, можно.
– Давай! – Кабан для такого случая даже сел.
Сурок открыл поллитровку, достал стакан, наполнил его до краев, вынул из пакета яблоко и вернулся к Кабану. Усевшись рядом с ним на кровать, заглянул в глаза:
– Все нормально?
– Ты как заботливая мама, – расплылся в блаженной улыбке Кабан.
Его взгляд стал рассеянным, речь невнятной. Он то и дело хмурил лоб, пытаясь сосредоточиться и понять, что с ним происходит. Начинали действовать транквилизаторы.
– Уф! – Кабан влил в себя прозрачную жидкость, откинулся на стену и уставился перед собой мутнеющим взглядом.
– Тебе хуже? – забеспокоился Сурок.
– Поплыл я как-то странно, – испуганно объявил Кабан и сел прямо, однако тут же повалился на бок.
– Что, совсем плохо? – всерьез заволновался Сурок.
– Сейчас пройдет, – едва слышно пробормотал Кабан.
Сурок еще немного выждал и поднялся со своего места. Кабан лежал, закрыв глаза. Веки его неестественно тряслись. Было видно, как под ними бегают из стороны в сторону зрачки, и Сурку стало жутко. Он бросился к дверям и прислушался. Тихо. Вернулся к столу, взял топор и подошел к дивану.
– М-мм! – промычал Кабан и заскрипел зубами.
Сурок перевернул топор лезвием кверху, поднес к виску, целясь обухом, потом размахнулся и с силой опустил его на голову мужчины. Однако что-то дрогнуло в последний момент, Сурок так и не понял, что именно. То ли он вдруг резко передумал и попытался остановить летящий в висок дружка кусок металла, то ли просто отвести его и ударить рядом, но вышло все как-то неправильно, и удар пришелся по носу лежащего на боку Кабана. Первое, что увидел Сурок, это открывшиеся глаза экс-прапорщика. В какой-то момент ему показалось, что наружу просто выскочили два бильярдных шара. На свернутую в несколько раз куртку брызнула кровь. Сурок застыл, глядя на Кабана, а тот лежал и смотрел на топорик. Неожиданно рот его открылся:
– А-аа!
Вопль подействовал на Сурка, как ушат холодной воды. Он размахнулся еще раз и двинул, целясь в ухо, начавшему вставать Кабану. Потом еще и еще… Остановился, когда вместо головы было уже месиво из студенистых кусков костей и крови, да и то лишь потому, что силы покинули его.
Он смотрел на грязную стену и испытывал странное ощущение, будто все видит со стороны. Вот стоит он, маленький, жалкий, серый человечек. Руки опущены вдоль туловища, в одной топор. Перед ним на диване труп.
«Труп!» – раздался пронзительный крик в голове, вместе с которым в его сознание ворвался запах, вызвавший леденящий кровь ужас. Отчего-то Сурку показалось, будто пахнет еловыми ветками и морозом…
Стук выпавшего из рук топора вернул в реальный мир. Он развернулся к столу, одновременно поняв, что на топорище остались его отпечатки пальцев. Но он боялся за ним нагнуться. Ему стало казаться, что стоит только наклониться, и он не справится уже с силой земного притяжения. Ноги стали ватными. Вдруг на глаза попалась бутылка с горючей смесью. Он взял ее, открутил пробку и стал лить зловонную жидкость на то, что совсем недавно было головой Кабана, на его плечи, грудь, ноги. Закончив, бросил уже пустую бутылку на пол и нащупал в кармане специально купленный коробок спичек. Дальше все происходило будто и не с ним. Он снова как бы со стороны увидел, что держит коробок двумя пальцами левой руки, а правой чиркает головкой спички по коричневой наклейке, и маленькая искорка вдруг стремительно превращается в нечто, похожее на сноп искр, словно у него в руках сварочный электрод. В следующий момент Сурку вдруг показалось, что он оказался внутри солнца, а над головой лопнул порванный чудовищной силой потолок.
На мгновенье он вновь погрузился в кромешную темноту, вынырнув из которой увидел объятого пламенем человека, который неестественно корчился, махал руками и подпрыгивал. Наконец, врезавшись в стену, отлетел от нее и упал на пол. Сурок понял, что огненный человек – это непонятным образом оживший Кабан. Потом до него дошло, что сам он лежит на спине и ничего не слышит, а вместо одежды на нем маслянистый и раскаленный слой пленки, плотно облегающий тело. Наконец, осознав, что случилось нечто страшное, и надо бежать, Сурок вскочил, однако вскрикнул от жуткой боли в ушах и снова упал, больно ударившись локтями и коленями о бетонный пол. Пересилив себя, встал на четвереньки.
В себя он пришел на лестнице, ведущей наверх, и с трудом поднялся по ней. На окруженном со всех сторон домами пятачке было уже темно, однако Сурок смог разглядеть себя и ужаснулся. Одежда его превратилась в лохмотья и дымилась. Кожа на руках покрылась волдырями и покраснела, а пальцы стали похожими на сосиски. Он потрогал голову, пытаясь понять, остались ли на ней волосы, но так и не понял, поскольку кончики пальцев потеряли чувствительность, а любое прикосновение к ним вызывало страшную боль.
– И что ты там натворил, чудила? – раздался над ухом голос Заскока.
Сурок обернулся и увидел перед собой лицо рецидивиста. Оглядев Сурка, Заскок схватил его под руку и увлек в сторону двора:
– Короче, потом расскажешь. А пока нам надо спрятаться и дождаться темноты, чтобы тебя, дурака, домой отвести.
Пройдя вдоль стены, они повернули за угол.
– И-ии! – заскулил от боли Сурок.
– Терпи, – с силой дернул его Заскок.
С каждым шагом становилось все хуже. Ставшие огромными веки нестерпимо щипало, а глаза слезились, однако Сурок разглядел оставленную Кабаном машину и остановился.
– Ты чего? – опешил Заскок.
– В ней мои отпечатки!
– Да хрен с ними! – поняв, в чем дело, увлек его дальше Заскок и неожиданно расхохотался.
– Ты чего? – еле слышно спросил Сурок.
– Ты свои руки видел? – выдавил сквозь смех Заскок.
– Что?
– У тебя рисунок весь сгорел.
Пытаясь проверить, так ли это на самом деле, Сурок поднес ладони к глазам, но увидел лишь две размытые красные варежки.
– Пошли!
Они вбежали в подъезд и тут же спустились в подвал.
– Ты здесь раньше был? – удивившись тому, как уверенно ведет его Заскок по лабиринтам цокольного этажа, спросил Сурок.
– Я, когда ты в аптеке купил лекарства, а в хозяйственном «коктейль Молотова» и топорик, сразу догадался – нечистое Ботаник задумал. Ну, а когда понял, что у тебя дружок раненый в подвале, сразу решил подстраховаться.
Они вышли из подвала в другом крыле здания, поднялись на этаж и вошли в квартиру. Рамы, двери и пол здесь уже отсутствовали. Повсюду были навалены кучи разного строительного мусора. Пахло мочой, кострищем и кошками.
Заскок буквально втащил Сурка в небольшое помещение, когда-то служившее ванной, и с силой толкнул в угол, на кафельный пол:
– А теперь рассказывай!
– Что рассказывать? – ужаснулся Сурок.
– Как ты до такой жизни докатился, Дракула?
– Мне врач нужен, – ляпнул первое пришедшее на ум Сурок. И не потому, что не хотел рассказывать Заскоку о сокровищах. О них он пока вовсе не думал. Все мысли были заняты убийством, а вслух об этом он говорить просто не мог, язык не поворачивался. Казалось, как озвучит он все свои действия, так и станет настоящим убийцей, а пока это что-то вроде страшного сна…
– Врач, говоришь? – переспросил Заскок.
В следующий момент в голове Сурка мелькнула мысль, что у него от собственного крика лопнет голова, а голосовые связки попросту вылетят из глотки. Боль, которую он испытал, показалась ему самой сильной за всю его жизнь. А всего-то ничего, Заскок лишь схватил его за щеку рукой и с силой повернул. Обожженная кожа, казалось, отстала от кости. Когда Сурок пришел в себя, то почувствовал, как потекла из него на пол горячая моча.
– Ты, наверное, последний раз в своей жизни нужду справляешь, – задумчиво проговорил Заскок. – Еще раз, или скажешь?
– Скажу! – провыл Сурок. – Тридцать царских червонцев у нее в квартире спрятаны.
– И все? – недоверчиво спросил Заскок, по-видимому, уверенный в том, что на этот раз Сурок сказал правду.
– Клянусь! – выдохнул Сурок, удивляясь своей стойкости.
Он в очередной раз не только соврал, а умудрился сделать это так, что снова остался в игре.
Заскок прислонился спиной к стене и медленно сполз на корточки:
– Тридцать червонцев, говоришь? А сколько один сейчас стоит?..
Ольга ехала совсем медленно, то и дело бросая взгляд на таблички с номерами домов. Кое-где они были закрыты ветками деревьев, киосками или просто сорваны. Приходилось останавливаться, спрашивать или выходить и смотреть. Дома здесь строились в разное время и беспорядочно. Все осложнялось нумерацией. Так, например, дом тридцать состоял аж из шести корпусов. Причем если цифры на них читались с дороги, то буквы, особенно такие, как «Д» и «А», можно было перепутать.
– У вас везде так? – спросил Виктор.
– Нет, что ты, – покачала головой Ольга. – Это я виновата, надо было путеводитель взять. Вот он! – неожиданно переменилась она в лице.
Виктор проследил за ее взглядом, и тут же в груди что-то екнуло. Непонятно почему и как, но он вдруг понял, нет, скорее почувствовал, что серый дом с лепниной под козырьком и есть тот самый, о котором говорил дед. Было в нем что-то до боли знакомое, отчего защемило сердце.
«Вот и пусть теперь мне кто-то скажет, будто не существует генетической памяти», – мелькнула мысль, пока он разглядывал старинное строение.
Ольга проехала во двор и остановилась между первым и вторым подъездом:
– Куда теперь?
– Если это то, о чем я думаю, то мы на месте, – выходя из машины, сказал Виктор.
«Судя по всему, родители деда жили в среднем подъезде», – глядя на металлическую дверь, которая аляповато смотрелась на фоне старого дома, подумал он.
– Кажется, я догадалась, – сказала вышедшая с другой стороны машины Ольга, – здесь жили твои предки, до того как уехать в Америку.
– В Канаду, – в очередной раз поправил Виктор.
– И ты приехал только ради того, чтобы увидеть квартиру, в которой никогда не жил? – не поверила Ольга.
– А что тут такого? – вопросом на вопрос ответил Виктор, однако, поймав себя на мысли, что версия действительно выглядит неубедительно, добавил: – Мой дед помнит горничную, которой его родители оставили все, что нельзя было увезти с собой. Может, здесь сейчас живут ее внуки?
Собственный ответ ему понравился. Виктор не хотел рассказывать правду, однако и врать Ольге отчего-то не поворачивался язык.
Замок не работал, поэтому они без труда вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Виктор оглядел старинную двустворчатую дверь, размышляя, что скажет живущим здесь людям.
– Почему не звонишь? – спросила Ольга.
– Я не знаю, что говорить, – признался он.
– Тяжелый случай, – осуждающе вздохнула Ольга. – Так можно и в полиции остаток дня провести.