- Когда-нибудь я расскажу вам свою историю, - проговорил он задумчиво. - Надеюсь, тогда вы поймете, что заставило меня избрать столь необычную стезю. Но об одной причине я могу сказать прямо сейчас. Я граблю мертвых и живых не только ради барыша. Наиболее чудесные предметы из тех, что попадают мне в руки, не доходят до прилавков зловонных торжищ. Я ценитель прекрасного. Самое прекрасное я оставляю себе.
Трудно было не догадаться, что он имеет в виду. Я невольно рассмеялась:
- Ваша речь тоже прекрасна, господин Сети, но, боюсь, похитив меня, вы подорвали свою репутацию знатока. Эмерсон - единственный человек на свете, кто...
- Сделайте одолжение, постарайтесь не упоминать это имя через слово! взорвался Сети. - Хотя вы правы, мы с профессором очень похожи, и преклонение перед вами - всего лишь одно из наших с ним общих свойств.
- Я не могу не упоминать имя мужа, ведь я только о нем и думаю!
Сети опустил глаза:
- Да, в ваших силах нанести мне обиду. Меня ранит ваш смех.
- Вряд ли я стану приносить вам извинения, господин Сети. Я задела ваше самолюбие, вы же причинили мне куда более серьезный вред. Меня никогда не похищали из любви к моей скромной особе, так что я не знаю, как должны себя вести пленницы.
Моя попытка сострить не получила отклика.
- Как вы могли не заметить знаков моего внимания? - трагически вопросил Сети. - Как могли предположить, что я способен причинить вам зло? После вашего возвращения в Египет и дня не проходило, чтобы я не поговорил с вами, пусть это и было всего несколько слов. Я был и виконтом, и старухой-американкой, и частным детективом, а еще праздным туристом, каирским заклинателем змей, даже землекопом на вашем участке. И все ради того, чтобы увидеть вас!
- А как насчет похищения Рамсеса на вершине Великой пирамиды?
Сети потупил взгляд:
- Там я потерпел неудачу. Как вы, наверное, догадались, я прикинулся американцем, с которым вы разговаривали на вершине пирамиды. Я собирался инсценировать геройское освобождение этого несносного мальчишки и вручить его безутешной матери. Но Дональд Фрейзер, разрази его гром, сорвал мои планы!
- Понимаю. И тогда, когда ваша лошадь понесла Рамсеса...
- ...вмешался тот же самый негодяй! - Сети злобно оскалился. - Ничего, ему еще придется об этом пожалеть. Узнав, что его братец, негодяй еще почище Дональда, устроил стрельбу и поставил под угрозу вашу жизнь, я решил убрать мерзавца. От Рональда все равно были одни неприятности, к тому же он страшный упрямец. Я не мог допустить, чтобы он и дальше вам досаждал, пытаясь убить Дональда. Вот я с ним и разделался, а вину свалил на Дональда. Какое удовольствие мне это доставило! Надеюсь, вы поняли, зачем я оттащил тело убитого на такое расстояние и бросил к вашим ногам? Я вернул чаши для причастия, прочтя ваше газетное интервью, в котором вы осудили их похищение. Я прислал вам цветы - а вам ведь известно, что означают красные розы на языке любви! - и золотое кольцо со своим именем. И все это напрасно!
- Боже! - воскликнула я. - Так вот что не давало Эмерсону покоя! Бедняга, наверное, решил...
- Опять Эмерсон! - Сети воздел руки к потолку.
Милый Эмерсон! (Я перешла на внутренний монолог, чтобы не раздражать собеседника.) Он раскрыл смысл сигналов, остававшийся неведомым для меня! Но я не упрекала себя за недогадливость, потому что проницательности меня лишила врожденная скромность. Господи! А вдруг Эмерсон меня подозревает, вдруг хотя бы на мгновение он усомнился в моей искренней преданности? А что, если он - страшно не только вымолвить, но даже подумать! - ревнует меня?!
"Невозможно!" - не соглашалось сердце. У Эмерсона не больше оснований сомневаться во мне, чем у меня - в нем. Но если сомнение все же зародилось в его голове, то мое исчезновение могло и вовсе породить ужасные подозрения... Эта мысль была куда страшнее, чем угроза смерти. Боюсь, у меня даже губы задрожали. Но я тут же подавила минутную слабость. Теперь мне необходимо во что бы то ни стало вырваться отсюда и рассеять кошмарные подозрения любимого супруга.
- Расскажите про братьев Фрейзеров. Как вы связались с Рональдом?
- Обычное дело, - с готовностью ответил Сети. - На меня работают семеро надежнейших наемных убийц Каира. Рональд обратился к одному из них. Конечно, о заказе стало известно и мне. Он нанял Каленищеффа (репутация этого негодяя известна всем, кроме наивных каирских полицейских), чтобы тот отвлек мисс Дебенхэм, которая приехала в Каир с целью найти Дональда Фрейзера. Рональд не мог этого допустить, поскольку от тюрьмы, позора и нищеты его спасала только дурацкая преданность брата. Он не без оснований опасался, что Дональд уступит уговорам молодой и богатой особы, которую втайне боготворит. Каленищеффу полагалось заморочить ей голову.
Однако Каленищефф не заслуживал доверия. Я перестал прибегать к услугам этого дутого князя несколько месяцев назад именно из-за двурушничества. Лучше было бы прямо тогда его прикончить, но я вовсе не такой уж любитель убивать, как вам кажется. Разоблачить меня Каленищефф не смог бы, но вот помешать кое-каким прожектам ему было вполне по силам.
Я не упускал его из виду. Узнав от Рональда Фрейзера, что Каленищефф готов предать нас обоих, я легко согласился, чтобы Рональд его убрал. Мерзавец надумал выйти из игры, забрать столько денег, сколько получится, и навсегда покинуть Египет! Он знал, что Ведомство древностей заплатит за сведения обо мне кругленькую сумму.
- Но мисс Дебенхэм предложила ему еще больше за помощь в розысках брата. От того же Каленищеффа Дональд должен был узнать, какой его брат подлец.
- Совершенно верно. На девушку не подействовало снадобье, к которому мы прибегли, и она допустила оплошность - сбежала. Повторяю, ей не угрожала серьезная опасность, ведь у женщины - даже у вас, милая, - не хватило бы силенок, чтобы нанести Каленищеффу смертельный удар.
- Но Дональд... Вот бедняга! Вы должны постараться, чтобы с него было снято подозрение. Вы поступили с ним нечестно, господин Сети.
- Извольте, если вам этого хочется, - промурлыкал Сети. - Я прослежу, чтобы Фрейзера не трогали.
Он коснулся моей ладони. Я отдернула руку, он улыбнулся и пожал плечами:
- Я сознаюсь в убийстве, дабы доставить вам радость, а вы даже не хотите отблагодарить меня толикой благосклонности? Что ж, будь по-вашему. Я говорил, что терпелив. Остальное вам уже, видимо, ясно. Рональд так и не узнал, кто я такой. Прикинувшись виконтом Эверли, я подбил его вступить в мою шайку, так мне было легче за ним присматривать. Разумеется, я знал, что мисс Дебенхэм сбежала к вам и что вы взяли под свое крылышко Дональда Фрейзера. У вас неистребимая привычка пригревать сирых и убогих - если придется, то силой.
- Помогать несчастным - христианский долг!
- Мусульманский тоже. Поразительно, как дружно все так называемые великие религии отстаивают одни и те же сомнительные добродетели! Даже жители Древнего Египта хвастались, что кормят голодных и одевают раздетых!
- Потому что речь идет о добре и любви, которые одинаково понимаются всеми. То, что вы считаете слабостями, на самом деле достоинства, приближающие нас ко Всевышнему. И величайшее из них - любовь. Иногда, добавила я поспешно, - это понятие трактуют как милосердие.
- Очень примитивная трактовка, - прошептал Сети, гипнотизируя меня взглядом. Я с ужасом чувствовала, что таю в бархатной глубине его глаз, так, кажется, это называется в романах?
Наконец он отвел взгляд, и я с облегчением перевела дух. У Сети такие пушистые и длинные ресницы... накладные, наверное.
- Я всегда избегал сантиментов, - продолжал Сети задумчиво. - Чувство к вам налетело на меня, как ураган. Это стихийное бедствие, которому трудно сопротивляться. Поверьте, я бы поборол эту напасть, если бы смог. Даже сейчас меня не покидает странное предчувствие...
- Значит, вас тоже посещают предчувствия! - радостно воскликнула я.
Длинные ресницы взлетели, в карих глазах... нет, все же в серых... одним словом, в глазах-хамелеонах запрыгали искры. Но в следующий миг они померкли. Еще немного, и я могу засесть за сочинение слюнявых романов.
- Раньше я считал предчувствия проявлением инстинкта, развитого у всех, кто имеет дело с риском. Теперь же все больше подозреваю, что существует Судьба, которая играет нашей жизнью. Добренькое божество здесь ни при чем: зная, как жесток человек, нельзя поверить, будто Господь наш попустительствует всевозможным зверствам. Нет, Судьба - это неохватное Нечто с извращенным чувством юмора... Иначе почему одна-единственная слабость становится причиной крушения всей жизни? Вы в силах меня спасти, Амелия, одна лишь вы! Только представьте, на какие подвиги я был бы способен, обратив свою силу во благо, а не во зло? Так помогите же мне, Амелия! Протяните мне руку помощи, выведите из темноты на живительный свет...
До чего ж волнительный момент! Наконец-то я поняла эту незаурядную, мятежную душу - или, по крайней мере, познакомилась с вполне сложившимся, хоть и не слишком оригинальным поэтом. Рука невольно потянулась к его руке...
До чего ж волнительный момент! Наконец-то я поняла эту незаурядную, мятежную душу - или, по крайней мере, познакомилась с вполне сложившимся, хоть и не слишком оригинальным поэтом. Рука невольно потянулась к его руке...
Но не успели наши пальцы соприкоснуться, как из коридора донесся шум и дверь с грохотом распахнулась. Я знала только одного человека, который открывает двери таким способом...
Это был Эмерсон! Но в каком виде... Волосы торчком, рубашка изодрана в клочья, один рукав вырван с мясом и болтается лохмотьями, физиономия исцарапана, глаз заплыл... В разбитых до крови кулаках Эмерсон сжимал по кинжалу чудовищных размеров. Никогда в жизни не наблюдала столь волнующего зрелища! Непонятно, как женское сердце способно удержаться в груди, совершая такие прыжки.
Издав нечленораздельный вопль, Эмерсон отшвырнул один кинжал и захлопнул дверь. Правда, перед этим в комнату успело проскочить какое-то проворное и гибкое существо.
Дверь затряслась под могучими ударами, но слуги Сети старались напрасно: задвижка была приколочена насмерть.
Эмерсон наконец-то соизволил заметить меня.
- Амелия! - гаркнул он. - Немедленно прикройся!
- Эмерсон! - закричала я еще громче. - Поберегись!
В каком-то дюйме от его всклокоченной головы просвистело тяжелое серебряное блюдо. В следующую секунду Бастет с благодушным урчанием принялась тереться о ноги Сети, тесня его к стене. Злодей свирепо глянул на кошку и отпрыгнул в сторону. Бастет проводила его изумленным взглядом и переключилась на жареного цыпленка, поджидавшего ее на столе.
Убедившись, что других метательных снарядов в распоряжении Сети нет, Эмерсон снова вспомнил обо мне.
- Он тебя обидел, Пибоди? Он посмел?.. Он... Боже, Пибоди, что за мерзкие тряпки ты на себя напялила?!
- Не бойся, Эмерсон, он меня не... То есть я не...
Эмерсон расправил плечи и окончательно погубил свою лучшую рубашку. Отбросив уже ненужный рукав, он поиграл мускулами:
- В таком случае я оторву ему только одну ногу, а не обе, как собирался.
С грацией, достойной Бастет, он двинулся на Сети, тот заскользил по комнате.
- Эмерсон!
- Не отвлекай меня, Пибоди! Займись чем-нибудь.
- Мистер Сети не вооружен, а у тебя такой страшный ятаган...
- Ятаган?.. - Эмерсон удивленно посмотрел на свое оружие. - Ах да... Отобрал у того переростка, что резвится сейчас за дверью. До чего ж прыгучий малый! Не успел я представиться, как он давай размахивать кулачищами. Ничего, думаю, с ним разберутся...
И правда, за дверью вдруг воцарилась тишина.
- Так ты не один?
- Конечно, не один. С Рамсесом...
- Эмерсон!
- ...и толпой полицейских в придачу. - Эмерсон сверлил Сети свирепым взглядом. - Все, приятель, твоей подлой карьере конец! Но я не впущу полицию, пока сам с тобой не расквитаюсь. Думаю, я заслужил это удовольствие.
Сети выпрямился. Он был не так высок и мускулист, как Эмерсон, но выглядел достойным соперником. Если бы взгляды могли разить насмерть, у моих ног уже валялось бы два трупа.
- Отлично, профессор, - прошипел Сети. - Я тоже предвкушал это удовольствие. Давно хотел помериться с вами силами! Дайте мне второй кинжал и сразимся за женщину, как настоящие мужчины.
Я так и подпрыгнула. Не хватало только кровавой бойни.
- Эмерсон! Ты же не умеешь фехтовать!
Мой ненаглядный озадаченно покрутил головой.
- Не умею, - согласился он. - Ну и что с того? Невелика хитрость...
- Дорогой, я умоляю...
Эмерсон довольно ухмыльнулся:
- Хорошо, Пибоди, мне это нравится.
И с этими словами он, к моему величайшему ужасу, отшвырнул кинжал. Сети рванулся ко второму кинжалу, который мой супруг так легкомысленно бросил у двери. Подхватив оружие, злодей двинулся на Эмерсона.
- Так-то справедливее, - прорычал он. - Боксировать я тоже умею, но больно уж у вас ручищи здоровые. Берите кинжал!
Эмерсон недоуменно пожал плечами:
- Какой мне от него прок? Лучше я воспользуюсь другим оружием...
С кошачьей стремительностью Эмерсон схватил со стола графин и лихо отбил ему горлышко. Бастет, мирно лакомившаяся цыпленком, осуждающе мяукнула. В следующее мгновение стол опрокинулся и кошка с цыпленком оказались на полу.
Эмерсон обмотал левую руку покрывалом с кушетки.
- Я готов, - сообщил он важно. - Приступим, чертов убл... Извини, Пибоди. Защищайся, негодяй!
Несколько минут они кружили по комнате и помалкивали. Я даже устала крутить головой. Потом Сети совершил выпад, Эмерсон уклонился и едва не чиркнул своим графином по физиономии противника. Следующий удар Сети попытался нанести наотмашь, но Эмерсон его отбил, и кинжал вспорол воздух. Сети отступил. Эмерсон воспользовался секундной передышкой, чтобы подобрать серебряный поднос и броситься в атаку, загораживаясь подносом как щитом. На мой взгляд, стекляшка в кулаке Эмерсона была не менее грозным оружием, чем кинжал Сети.
Лично я не вижу никаких оправданий насилию. Это последний довод глупцов, кому не хватает ума, чтобы устранить разногласия мирным путем. От драк меня, как правило, тошнит, а всякие кровавые состязания я на дух не переношу.
Но сейчас никакой тошноты и в помине не было. С колотящимся сердцем я наблюдала за битвой, чувствуя, как в жилах пульсирует кровь. У моего ненаглядного мускулы так и играли под бронзовой кожей, свирепая улыбка то и дело обнажала белоснежные зубы, движения были изящны и точны. Кровь прилила к моему лицу. Я вдруг превратилась в троглодитку, следящую из глубины пещеры за схваткой не поделивших ее самцов. Какое будоражащее, упоительное чувство!
Обманный маневр противника - и Сети вонзил в руку Эмерсона кинжал. Эмерсон взревел - не столько от боли, сколько от ярости - и рванулся вперед. Сети чудом не лишился глаза, а на щеке у него расцвел кровавый цветок.
Противники явно нуждались в передышке. Они разошлись по углам, обливаясь кровью и тяжело дыша.
- Это безумие! - вырвалось у меня.
На меня даже внимания не обратили. Возмутительно!.. Я глянула на Эмерсона и мгновенно из кровожадной дикарки превратилась в цивилизованную женщину. Из его руки хлестала кровь. Безусловно, мужество и гордость достойны похвалы, но не собираются же они изрубить друг друга на куски! Или собираются?..
Я кинулась к двери. Эмерсон не спускал глаз с Сети, но мой маневр от него не укрылся.
- Пибоди! - простонал он. - Если ты... откроешь... эту дверь, я... Черт!
Услышав звон булата - из чего же еще куют ятаганы? - о серебряный поднос, я схватила кинжал, валявшийся у двери, и оглянулась. Ситуация была угрожающей. У меня уже не было времени, чтобы впустить полицейских. Новый удар - и Сети выбил у Эмерсона щит. Мой супруг не стал терять время отшвырнув осколок графина, он вцепился в рукоятку кинжала.
Противники замерли в молчаливом противоборстве. Сети старался высвободить руку, Эмерсон яростно сопротивлялся. Но вот... Я едва не захлопала в ладоши. Рука Сети медленно поехала вниз, кинжал в кулаке задрожал. На лбу Эмерсона выступили крупные капли пота, покрывало, которым он обмотал руку, стало алым.
А потом наступила развязка. Сети выронил кинжал. Эмерсон молниеносно подобрал оружие, но Сети еще стремительнее скользнул к стене.
- Амелия! Прощай!
Я остолбенела. Сети исчез! Испарился...
Только что был здесь, и вот на тебе... улетучился. Эмерсон свирепо крутил головой и безостановочно чертыхался, но сотрясением воздуха, как известно, стену не своротишь.
Мраморный блок, за которым скрылся Сети, медленно встал на прежнее место.
- Черт! - крикнул Эмерсон напоследок и зачем-то пырнул стену кинжалом.
- Эмерсон, - спокойно сказала я, когда он вроде бы исчерпал всех своих чертей.
- Что, черт? То есть Пибоди?
- Может, пора открыть дверь?
- Будь он проклят, чертов пройдоха! - Боюсь, на бумаге все эти черти выглядят слишком однообразно, но Эмерсон умеет находить для каждого ругательства особую тональность. - Но ничего, наступит день, когда... Клянусь, я... Что ты сказала, Пибоди? Я не ослышался? Ты хочешь открыть дверь?
- У тебя чрезвычайно тонкий слух, мой дорогой Эмерсон. Да, надо бы их впустить. Ты ранен и...
- Ты действительно хочешь их впустить?
- Нет, Эмерсон. Не сейчас...
II
- Как ты мог хотя бы на секунду вообразить, будто меня интересует кто-то, кроме тебя?
- Если бы ты не отзывалась об этом типе в таких восторженных выражениях...
- Я ни на минуту не переставала о тебе думать. И не сомневалась, что ты меня найдешь.
- Если бы не твой сигнальный буй в окошке, я бы тебя ни за что не нашел. Мы рыскали по району, который очертил Рамсес, но он слишком велик...
- Как ловко ты обращаешься с разбитыми графинами. Понятия не имела, что ты такой фокусник!
- Никогда не знаешь, где чего нахватаешься. Кто там уселся мне на спину?
- Наверное, Бастет. Доела курицу и теперь дает понять, что пора идти. Хочешь, я ее отгоню?
- Лучше не надо. Необычное, но довольно приятное ощущение... Кстати, если бы не Бастет, мы бы так быстро не нашли тебя. Твоя догадка оказалась правильной: Сети угостил кошку, когда принес к нам в номер чаши для причастия. Она хорошо запомнила его запах и у этих окон мигом его учуяла.