Александр Фролов, и. о. начальника штаба полка, гвардии подполковник:
– Когда полк выехал в Чечню, я остался в пункте постоянной дислокации за командира полка. Приехал в Чечню 23 ноября. Неделю стояли, принимали решения – как, куда наступать. Тогда, 1 декабря, задача дня была выполнена, но светлое время позволяло, и 4-я и 6-я роты пошли дальше поставленной задачи. Вечером 6-я рота и попала в огневой мешок, причем очень продуманный. Командиру полка не было видно, что там происходит. Командир 6-й роты, только назначенный, немножко растерялся, рота попала под шквальный огонь, снайпера стали планомерно выбивать бойцов. Наши засекли тогда их позывные: «Глаз-один», «Глаз-два» и «Глаз-три», сидели они за цистернами ГСМ, стоявшими на краю обрыва. Местность, где шел этот бой, была такой, что не накрывалась нашей артиллерией: гряда, под ней откос, в нем вырыты лазы с выходом наверх, прикрытыми камнями. Попасть сюда артиллерией – в линию ребра, где были вырыты подземные ходы сообщения, было невозможно. Минометами можно было, но для этого надо видеть, куда стреляешь, а куда – не видно.
Одну нашу «бэху» там сразу подбили из гранатомета, пехоту духи положили, не дают ни подняться, ни назад оттянуться. К ней 4-я рота пошла, но она стала пятиться. В это время подполковнику Васильеву и поставили задачу: с помощью двух танков вывести роты из боя. Я в этот момент сидел на связи и весь ход боя слышал. Когда танк стал отползать назад, была опасность, что наедет на БМП и лежащую пехоту, Васильев его остановил, встал спиной к противнику, поднял руку, в этот момент снайпер в него и попал… В конце концов ребята там разозлились, начали отстреливаться, броней прикрылись и отошли. Два наших пулеметчика, прикрывавших отход, тогда были убиты снайперами. В ту же ночь чеченцы отсюда смылись.
«Дал мне напутствие…»
Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты:
– Правее от позиции нашей роты по хребту шел жестокий бой. Командир полка вытянул на себя начальника артиллерии и с этой высоты стал управлять боем. Уже темнело, когда я узнал, что с соседней ротой погиб заместитель командира полка подполковник Васильев. Перед этим наступлением у нас была рекогносцировка. После ее окончания Васильев дал мне напутствие, чтобы я не лез на рожон, остановился, осмотрелся и закрепился на выгодном рубеже. Каково было мое состояние, когда я узнал, что он героически погиб, вытягивая соседнюю роту из-под огня боевиков… Правее, в первой мотострелковой роте, погиб командир мотострелкового взвода. В соседней роте нашего батальона был тяжело ранен мой хороший товарищ. Были и еще потери среди личного состава, солдаты мужественно, когда уже были ранены, лежали и отстреливались. Как жалко, такие были хорошие люди…
А боевики на этих высотах были – профессионалы. Чувствовалось, что когда-то учились в наших военных училищах. Они так искусно пускали ПТУРа, что пришлось всю технику, после того как она отработает, прятать по складкам местности. Я был свидетелем, как чуть не подбили боевую машину в левофланговом взводе моей роты. По проверенным данным, как потом выяснилось, боевики ждали мои два взвода в саду на равнине. И было бы нам не очень сладко: в саду у боевиков была зенитная установка на автомобиле и много переносных пусковых установок ПТУР. Хорошо, что мои взводы вовремя остановились и закрепились.
«Настроение было подавленное…»
Сергей Гирин, зам. командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:
– Первое декабря стало «черным днем» для всего полка: погиб заместитель командира части подполковник Владимир Васильев. Тогда же погибли взводник из первой роты Саша Соломатин и еще несколько бойцов. Наша рота в это время занимала позиции вдалеке от того места, где шел бой. Помню, в бинокль видел клубы дыма на горящей БМП и слышал треск очередей. Потом по рации сообщили о потерях… Настроение, конечно, в тот день у всех было подавленное…
«Надо представить парня на Героя…»
Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:
– Позже подошли Диман Робин и вроде бы Слава Заверткин – они, сами контуженные, вытащили раненого подполковника Леонтьева из боя. За ними «чехи» гнались, но им повезло! Позже, уже дома, я читал у Димана Благодарственное письмо за спасение подполковника. Хотя, мое мнение, он достоин звания Героя России за спасение жизни офицера.
На следующий день, не успели мы почистить оружие, приказ: «Опять идем на высоту». Вот тут я почему-то испугался, как никогда в жизни. Но операцию отменили.
Когда улетала вертушка с «двухсотыми», мы все стали запускать ракетницы, как салют.
Через три дня пошли вытаскивать убитых пехотинцев. Пошли где-то человек восемь, с ротным. «Чехи» свалили, их окопы были пустые. Нашли двоих наших убитых пулеметчиков. Понятно было, что один вытаскивал другого раненого, и оба погибли. Подтянулись какие-то офицеры, говорили, что надо представлять парня на Героя, но, насколько я знаю, его не представили.
Евгений Никонов, гвардии рядовой:
– Лейтенант Соломатин моим взводным был. Мы прикрывали выход первого и третьего взводов первой роты из зоны обстрела. Когда они спустились, то и мы начали спуск. Тут-то его и зацепило… Когда его разорвало, на нас только магазины посыпались, а руку метрах в десяти от него нашли…
Анатолий Торопов, командир танкового взвода, лейтенант:
– Я шел на эту высоту с шестой ротой из разведвзвода. Подполковника Васильева я вывозил на танке. Правда, меня ротный Новичков не очень хорошими словами дрюкал. Соломатина не помню, а вот лейтенанта, которого вместе с зам. командира полка вывезли, – помню: все кишки наизнанку. Но потом говорили, что он выжил.
Владимир Виноградов, механик-водитель БМП, гвардии рядовой:
– Я тоже помню этот бой… Да, у духов там все подготовлено было. Наша пехота выдвинулась вперед, а нас – все машины роты – оставили как бы на прикрытие. Когда ротный дал команду вперед, бой уже шел. Когда мы к ним подъехали, Соломатин уже лежал накрытый, и так у нас с наводчиком внутри закипело: хороший ведь парень был! Запрыгнули в машину – и в объезд высотки, с нами еще командирская «бэха» рванула. Выезжаем на рубеж, вроде бы вот они, твари, наводчик шлет туда залп, а он через минуту из другой норы выскакивает, и как пошел по нам граник работать… Гусянка чудом уцелела, и по башне вскользь прошло. Пока ездили перезаряжаться, приказ: «Отходим».
А шестой роте жутко досталось, я по рации слышал. А когда узнал, что Васильева убили, – вообще слеза накатилась. Таких офицеров – раз-два и обчелся.
Бортовой номер моей «бэхи» – 114. Может быть, кто-то и встречал…
Дмитрий Робин, снайпер разведроты, рядовой:
– Мы тогда со Славиком и Баксом попали в госпиталь, нас там встретил Леонтьев. После госпиталя мы у него дома в гостях были, предлагал оставаться служить, дескать, как сыр в масле будем, но мы отказались.
Нас тогда представили к наградам, но только письма домой благодарственные прислали, и все. Ну, не это главное…
Какими они были:
Соломатин Александр Викторович, лейтенант, Герой России.
Еще в школе он знал, что будет офицером. Знал, что продолжит офицерскую династию.
Он добровольно подал рапорт на командировку в Чечню.
Одна из улиц города Видное-4 Московской области носит имя Александра Соломатина, а на доме № 1 открылась мемориальная доска со словами «Улица названа в честь Героя Российской Федерации лейтенанта Соломатина Александра Викторовича, погибшего в Чеченской Республике при выполнении специального задания». На доске – портрет героя.
Разведгруппа, которой командовал Саша Соломатин, попала в окружение. А на войне, как на войне…
В чеченской войне 1994–1996 годов погибли сыновья генералов Шпака, Аношина, Суслова, Налетова, Пуликовского. Вторая война лишила генерала Виктора Александровича Соломатина и его жену Елену Николаевну сына. Война не бывает без горя, там жизнь всегда на волоске.
– У Саши с детства была мечта быть офицером, – рассказывает Виктор Александрович, – и по отцовской линии Соломатиных, и по материнской Митусовых-Бураковых – все были военными или имели отношение к армии. В нашем семейном альбоме есть старая, можно сказать, теперь старинная фотография 1914 года, сделанная под Перемышлем. Царь Николай II в окружении офицеров, а среди них прадед Александра – Федор Тимофеевич Соломатин. Сохранились несколько фотографий по материнской линии – прапрадед Кирилл Илларионович Бураков, служивший на флоте. Последние листы альбома хранят фотографии из Чечни…
Александр добровольно подал рапорт на командировку в Чечню, хотя причин остаться в Москве было достаточно: годовалый ребенок, больная мама. Но, наверное, взяли верх офицерская честь и достоинство династии. Он и в школе учился отлично, и в Санкт-Петербургском общевойсковом командном училище достиг высоких результатов по всем дисциплинам. В 1998 году Александр Соломатин окончил военное училище с отличием, 1 декабря 1999 года погиб. Он до конца был верен Присяге, воинскому и офицерскому долгу. Говорили, что лучшего командира в разведроте не было, даже рекомендовали его в заместители командира батальона.
Семья Соломатиных часто просматривает видеопленку, которую отснял Саша в последние дни учебы в Санкт-Петербурге. И текст, сопровождающий фильм, передает состояние души: «Это мое училище. Оно дало нам дорогу в будущее… Через двадцать дней я – лейтенант. А это Петергоф. Уникальный каскад фонтанов… Я запомню эту красоту, это величие на всю жизнь. Я восторгаюсь этим великолепием, горжусь своим народом, русским народом, талантливым, работящим. Я восхищаюсь русской культурой, великой Россией, которая создала все это. Мы должны это оберегать. Россия не должна делиться на бедную и богатую. Россия просто есть. И от нас зависит, чтобы она стала великой и могучей».
Этот текст – характеристика человека, а слушая интонацию, понимаешь, насколько богата и сильна его душа. Была. Жизнь не бесконечна, а память о героях должна оставаться. Уже школа № 1103 в Москве носит имя Александра Соломатина, теперь будет и улица.
Александр Когалов.
Васильев Владимир Анатольевич, гвардии подполковник, Герой России.
Родился 14 апреля 1962 года в Москве. После окончания средней школы поступает в Московское высшее военное общевойсковое командное училище, которое успешно закончил в 1984 году. Служил командиром мотострелкового взвода, роты, позже – начальником штаба отдельного медицинского батальона 47-й танковой дивизии.
В январе 1995 года майор В. Васильев назначен на должность командира 1-го мотострелкового батальона в 245-м гвардейском мотострелковом полку и вместе с подчиненными убывает в командировку в Чеченскую Республику. Здесь ему присвоено очередное звание – подполковник. За умелое руководство подчиненными при выполнении боевых задач, личное мужество и героизм подполковник В. Васильев награжден орденом Мужества и медалью «За отличие в воинской службе».
После первой чеченской кампании подполковник Васильев поступил в Военную академию им. Фрунзе, которую успешно окончил в 1998 году и был назначен на должность заместителя командира 245-го мотострелкового полка. В сентябре 1999 года он вновь на Северном Кавказе. Подполковник В. Васильев, как грамотный офицер и командир, обладающий боевым опытом, успешно выполнял множество самых ответственных задач. Он умел в сложных, подчас критических ситуациях организовать своих подчиненных на смелые и решительные действия в бою с противником.
1 декабря 1999 года одно из подразделений полка попало в засаду боевиков. Завязался тяжелый и неравный бой. Мотострелкам крайне необходимо было выстоять и продержаться до подхода главных сил. А им на помощь уже спешила маневренная бронегруппа, которую возглавлял подполковник В. Васильев. Быстро оценив ситуацию и грамотно организовав действия подчиненных, командир сумел деблокировать окруженную роту и подавить боевиков.
Позже участники того боя расскажут, каким шквальным и плотным был обстрел. Казалось, идет сплошной свинцовый бой. …К счастью, помощь пришла вовремя, благодаря чему потери в наших рядах были минимальными. Но, к сожалению, подполковнику В. Васильеву так и не суждено было услышать слова благодарности от подчиненных. Снайперская пуля оборвала жизнь отважного офицера, который никогда не прятался за чужие спины.
Указом Президента Российской Федерации № 599 от 28 марта 2000 года подполковник Васильев Владимир Анатольевич за мужество и героизм, проявленные при ликвидации незаконных вооруженных формирований в Северо-Кавказском регионе, удостоен звания Героя России (посмертно). Похоронен на Митинском кладбище города Москвы.
«Он был очень добрый человек…»
Алексей Макаров, водитель заместителя командира полка, рядовой:
– Подполковник Васильев – достойнейший офицер. Он стал мне вторым отцом, у нас даже день рождения в один день – 14 апреля. В обиду меня никогда не давал. Как-то, еще до войны, ездили с ним за грибами: «Товарищ подполковник, два года грибных…» – «К войне…» – «Да ладно…» – говорю. Он был очень добрый человек. Каждый день покупал мне пачку сигарет с фильтром. Перед отъездом в Чечню он мне сказал: «Леха, можешь остаться – все-таки это война…» – «Товарищ подполковник, куда я без вас…» Не мог я его одного оставить. Три месяца – сентябрь, октябрь, ноябрь – мотались с ним по дорогам Чечни. Я был у него не только водителем, но и охранником, и связистом. Васильев рассказывал мне, что в первой кампании у него водитель-мальчишка погиб. А во второй – он погиб, а я вот остался жив… Он меня, наверное, берег… Предчувствия, что убьют, у него не было. В его глазах я тревоги не видел…
Если бы не подполковник Васильев – вся рота осталась бы под огнем…
Сергей Печугин, зам. командира 1-го мотострелкового батальона по тылу, гвардии майор:
– В тот злополучный день, 1 декабря, оставшись за зам. по тылу полка, я проводил рекогносцировку маршрута выдвижения тыла к новому месту размещения на Сунженском хребте недалеко от Первомайского. Пока начальники служб собирали имущество, вытягивали колонну, смотался в район, указанный на моей карте самим командиром полка. По дороге встретил своих минометчиков. Они опять заблудились. Достал карту, сориентировал молодых офицеров на местности, указал направление движения. Потом оказалось, что они в самый подходящий момент вышли в нужное место и своим огнем поддержали попавшие в переделку у школы подразделения. В этот раз связь у меня была, и ход боя я слышал по радио. Весть о гибели подполковника Васильева также услышал в эфире. Царствие Небесное рабу Божию Владимиру и всем с ним в тот день за Отечество и други своя души свои положившим…
«Тяжкая это была миссия…»
Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка:
– Утром второго декабря меня вызвал полковник Юдин: «Повезешь Васильева и лейтенанта Соломатина, у него отец генерал-лейтенант. Дам тебе сопровождение».
Тяжкая это была миссия… Была горечь, обида, что своих теряешь, это потом мы становились черствее. Переоделся, начфин мне выдал деньги. В сопровождение мне дали контрактника с разведроты, племянника Васильева, тоже звали Володя, его водителя, Лешку, еще одного паренька с разведроты, и двух женщин-медиков – Татьяну Леонгард и Иру. Погибших несли на носилках. В час дня у штаба полка приземлилась вертушка. «Как хочешь, но чтобы доставил», – сказал мне Юдин.
Прилетели в Моздок, там бортов военных на Москву не намечалось. Из Моздока полетели на вертолете во Владикавказ, всей командой. Думали, что, может быть, из Беслана летают самолеты на «большую землю». Прилетели во Владикавказ, на «ГАЗ-66» доехали до Беслана. Там услышали: «Раньше чем через неделю вас не отправим».
Поехали назад во Владикавказ, оттуда опять на Моздок. Там ходил к диспетчерам-летчикам, посоветовали обратиться к командиру экипажа авиации внутренних войск. Это было уже в 9–10 часов вечера. Погибших уже упаковали в черные мешки, пока я бегал. Отправил племянника Васильева договариваться с летчиком. Вернулся – «Нужно три бутылки водки!». Купили водки, посадили нас на борт. Зашел в самолет генерал, командующий воздушной армией, я представился. «Кого везешь?» – «Заместителя командира полка и лейтенанта, сына генерала». Спросил его, как можно сообщить в Нижний Новгород, чтобы нас встретили.
В 12 ночи были в аэропорту Стригино, под Нижним Новгородом, высадили нас на взлетке. Через час за нами из полка пришла бортовая машина. Приехали в полк, оттуда – в Москву, там хоронили погибших. Купили цветов. Выпили, водка не брала, такое было нервное состояние. Нас с водителем Васильева после похорон пригласила его мать, посидели. Ночным автобусом уехали ко мне домой, в Мулино. Я всех из своей команды отпустил домой, 12 декабря все встретились и 14 декабря были в Москве. В тот же день приехали в полк, я доложил Юдину, как прошла наша тяжкая миссия.
А утром я встретился с племянником Васильева, он был в разведроте. Только поговорили, я пошел к разведчикам, он – к своей палатке, вдруг несколько разрывов из подствольника, – и ему оторвало руку. Его комиссовали…
Алексей Макаров, водитель заместителя командира полка, рядовой:
– Проблемой было – в чем нам ехать на похороны: обмундирование изношенное. Наконец нашли нам комбинезоны, начфин полка дал по две тысячи рублей, посадили нас в вертолет… Погибшие были завернуты в фольгу, медсестра еще заметила, что на руке у Васильева – часы, сказала, что остановились они в момент гибели. Лейтенанту Соломатину руку оторвало – граната на разгрузке разорвалась от попадания в нее пули. Рука его была отдельно от тела…
Приехали в Москву, на похороны… Панихида проходила в каком-то дворце. Народу было много. Корреспондент «Красной звезды» взял у меня интервью, я рассказал, каким был подполковник Васильев.
Отличился в том бою и комбат гвардии майор Сергей Булавинцев…