— Не знаю, — сомневалась Катя. — Мне никто не давал. И я не помню, чтобы муж говорил, что разжился грибочками.
Катя хотела вынести сковородку на кухню, она не одобряла, когда обедают в жилых комнатах. И конечно, Гаврила это отлично знал. Но воспользовавшись отсутствием жены, а возможно, даже наперекор ей, начал лопать грибы с картошкой прямо со сковороды, да еще притащил эту вкуснятину к ним в спальню!
Возмущенная до глубины души столь грубым нарушением этикета, Катя хотела навести в комнате порядок. Но Василий Петрович неожиданно перехватил ее руку:
— Не трогай.
— Почему?
— Полиция разберется с этими грибами.
— Как вы думаете, Гаврила мог отравиться ими? — испуганно прошептала Катя. — Я слышала, что грибной белок вещь трудно перевариваемая. Вдруг грибы спровоцировали у мужа желудочный приступ?
— Он жаловался на желудок?
— Бывало, живот у него побаливал. Особенно если ел жирное, острое или просто много.
— Все равно не думаю, что грибы могли его убить. Гаврила — крупный и здоровый мужчина. Для того чтобы ему схлопотать несварение желудка, он должен был запихнуть в себя всю сковородку. А он, как я вижу, съел одну-две порции, вряд ли от этого можно так заболеть, чтобы в ту же ночь помереть.
— Да и тогда бы он не лежал на кровати так спокойно, — заметила Алена. — Отравление грибами… Такая смерть весьма мучительна. А твой муж лежит так, словно бы ничуть не страдал перед концом.
Она была права. Лицо Гаврилы было безмятежным и если не счастливым, то довольным, это уж точно. Да, перед смертью он ничуть не страдал. Сознавать это для Кати было большим облегчением. Никакого зла к Гавриле она не испытывала. Поженившись, они оба просто совершили ошибку. Но конечно, она никогда даже в самых черных мыслях не думала, что за эту ошибку Гавриле придется расплатиться своей жизнью.
Глава 10
Когда приехал следователь, он вроде бы сначала тоже удивился случившемуся.
— Отчего же он скончался? Вроде бы следов внешних повреждений не наблюдается.
Но осмотрев тело пострадавшего более внимательно, он обратил внимание на след удара у Гаврилы на голове. Огромная гематома была скрыта под волосами. В одном месте кожа даже была рассечена, и несколько капель крови успело засохнуть на волосах у покойника.
— Посмотрите, — обратил внимание Василия Петровича, Алены и Кати Тараторкин. — Тут ясно видны следы удара.
Катя взглянула и с удивлением увидела, что следователь прав.
— И кровь! А на подушке чисто. И как же он мог удариться?
— Да! — поддержал ее Василий Петрович. — Лежа-то на кровати!
— Надо поискать, нет ли на полу или где-нибудь на острых предметах следов крови.
Долго искать не пришлось. В нескольких шагах от кровати на полу обнаружилось несколько размазанных бурых пятнышек.
— Это вполне может быть кровь.
А обследовав все выступающие углы мебели, следователь почти сразу обнаружил кровь на углу камина. Да, в доме у Кати имелась и такая роскошь. Правда, топили они с Гаврилой камин всего один раз, чтобы проверить тягу. Но камин имелся, и цена дома от этого только поднималась.
И вот на облицовке камина следователь увидел кровь.
— Ну что же, — пробормотал он. — Лично для меня картина ясная. Молодой человек поел грибов, видимо, по этой или какой-то другой причине почувствовал себя плохо, пошел за помощью, но тут у него то ли закружилась голова, то ли он просто оступился. Но дело закончилось тем, что он ударился о камин головой и рухнул на пол.
— Что? А в кровать он как перебрался?
— Вероятно, сам.
— Мертвый? С разбитой головой?
— Предположим, он не сразу умер. Полежал на полу, пришел в себя, нашел в себе силы, чтобы добраться до кровати, но там ему стало внезапно хуже, и он скончался.
Все молчали, версия следователя не казалась им идеальной.
— А если предположить, что в доме кто-то был посторонний? — предположила Катя. — Кто и ударил Гаврилу по голове?
— Кто же?
— Ну… не знаю. Я отказалась вчера вечером приехать домой, Гаврила на меня обиделся, это было совершенно ясно из его слов.
— И что?
— Вдруг он пригласил домой кого-нибудь? Чтобы скоротать время.
— Опять же кого?
Катя помолчала, а потом нерешительно предположила:
— Возможно, девушку?
— С чего вдруг у вас возникла такая версия?
Катя постаралась объяснить:
— Готовить мой муж не умел и не любил. А тут картошка порезана идеальными кубиками, лучок — тонкими кольцами. Муж никогда в жизни бы так не расстарался. Только грибы неаккуратно покрошены, но это уже детали. Может быть, так и задумывалось для данного блюда.
Тараторкин внимательно посмотрел на нее, а потом спросил:
— Вы ведь с Гаврилой недавно поженились?
— Три месяца.
— Не рановато ли приглашать в дом любовницу?
Катя замолчала. За последние дни на нее вылилось столько новой информации о ее муже, что впору было вспомнить про слова дяди, который предостерегал ее от скоропалительного брака с этим человеком.
И сейчас Кате словно воочию послышался голос ее дяди:
— Этот человек проходимец и вор! Он запудрил тебе мозги.
— Он меня любит.
— Вранье! Такие люди не умеют любить. Они просто не понимают, что это за чувство такое.
— Ты совсем не знаешь Гаврилу, а говоришь.
— Я знаю людей такого сорта. Если они кого и способны любить, то лишь самих себя. Больше ни на кого отпущенных им от природы скромных возможностей любить уже не хватает. Уж можешь мне поверить, я старый мент и повидал таких лиходеев достаточно.
Дядя тогда был на редкость красноречив. Он сказал Кате еще много чего про Гаврилу. Но Катя не могла воспринимать слова дяди адекватно, твердо памятуя о том, что после смерти родителей именно этот дядечка и пытался оставить ее с носом, лишив причитающегося ей по закону наследства. Уж как он там действовал, в этом разбирался потом суд. И все это было очень противно. Но в итоге вся история закончилась для дяди увольнением со службы, потому что хотя за решетку он и не угодил, но пятно на его репутации эта история посадила заметное.
В свое оправдание дядя твердил, что желал лишить племянницу причитающегося ей наследства исключительно для ее же блага.
— Ведь дура девка. Блаженная. И мать у нее такая же была. Да и отец, если говорить откровенно, с головой слабо дружил. Вечно всем подряд помогал, надо или не надо, не разбирал. То с убогими, то с пьянчугами возился, все на путь истинный их вернуть мечтал. Так и девчонка выросла не от мира сего. Сестра с мужем умерли, одна девчонка жить осталась, квартира свободна, теперь либо со святошами свяжется, либо с мошенниками. А на мой взгляд, так это вообще одно и то же.
Дядя у Кати был старым атеистом, всю жизнь работал в милиции. Он придерживался исключительно коммунистических взглядов и твердо для себя знал: если человек не способен приносить пользу обществу, нечего с таким и носиться. Пусть доживает свой век, как знает, а если совсем уж невмоготу, так уж помирает и не мешает счастливо жить здоровой части общества.
Возможно, кто-то и нашел бы его мысли здравыми, но Кате они казались чудовищными. И сам дядя с его неизменно бодрой жизненной позицией внушал если не страх, то оторопь, это уж точно.
Наверное, Катя и впрямь была не от мира сего, верно про нее говорил ее дядя, потому что, вернув себе квартиру и прочее наследство родителей, она в итоге отказалась от уголовного преследования своего дяди, хотя статья в действиях ее родственника отчетливо вырисовывалась. И судья, и адвокат уговаривали Катю завести на дядю уголовное дело. Ведь воспользовавшись растерянностью племянницы после смерти ее родителей, дядя провел ряд не вполне законных операций с документами, после чего оказалось, что вроде как наследник он один, а Катя тут и ни при чем. Хорошо еще, что Катя вовремя спохватилась, побежала в суд и сумела вернуть наследство себе.
Дядя же не переставал уверять, что действовал исключительно в интересах своей племянницы, пророчил Кате разорение и чуть ли не голодную смерть на старости лет, если только она сумеет дожить до старости.
— Что вы делаете?! — кричал он на судью, выносившего решение. — Девчонка же теперь пропадет! Ее же любой проходимец в два счета вокруг пальца обведет.
И хотя тогда Катя отнеслась к словам дяди скептически, очень уж он напугал ее своими действиями, в которых ее адвокаты советовали ей никакого доброго умысла не высматривать, одно лишь желание обчистить ее до нитки, то теперь она признавала, что дядя был не так уж и не прав в оценке ее будущего.
— Как он сказал, так ведь и получилось. Выскочила замуж за настоящего проходимца.
Но кое-что даже после объяснений Тараторкина не давало Кате покоя.
— Почему мужу стало плохо? С чего вдруг он навернулся на ровном месте да еще так неудачно, что приложился о камин? Я уверена, что ему стало отчего-то плохо. Вдруг это грибы виноваты?
— Грибы возьмем на экспертизу, — заверил ее Тараторкин. — Но я не думаю, что причина в них.
— И все-таки, откуда же мой муж взял грибы?
— Купил.
— Но у кого?
— Мало ли. Есть еще вариант, что он сам их собрал.
— Сейчас глубокая осень, почти зима. Последний урожай грибов давно собран.
— Раньше?
— А летом Гаврила был занят сватовством, свадьбой, потом продажей квартиры, покупкой дома, переездом. Когда бы он успел еще и грибы собирать? И где? В городе? Мы даже на нашей с родителями старой даче бывали от силы несколько раз за сезон. И Гаврила там ничего не делал, только жарил шашлыки и в гамаке качался.
— Или знакомые подкинули. Это вообще самый вероятный вариант.
Знакомые! Это и было то самое слово, которое засело у Кати внутри и не давало ей покоя.
— Значит, эти грибы к нам в дом могла принести Лида!
Следователь не стал сразу же с ней соглашаться.
— Следов грибочков мы у нее в вещах не нашли. И потом, визит Лиды был много раньше. Гаврила бы уже давно приготовил эти грибы. Возможно, для вас двоих. Вы ведь не постоянно находились со своим мужем в ссоре, правда?
Эти слова напомнили Кате о ее вине. Оставила мужа одного! Без всякой помощи!
И она воскликнула:
— Ах, если бы я приехала вчера вечером к Гавриле, то он, возможно, остался бы жив!
— Не надо себя корить, — пыталась утешить ее Алена.
— Вы и так сделали для этого молодого человека куда больше, чем он того заслуживал, — вторил следователь.
Но Катя все равно не могла успокоиться. И за утешением она отправилась к кому? Правильно. К отцу Андрею.
Правда, случилось это не быстро, Кате пришлось потратить немало времени на то, чтобы съездить в отделение, дать там все необходимые показания и подписать все необходимые документы. Но она не роптала, без этого было не обойтись. И когда с неприятными обязанностями было покончено, Катя прямым ходом рванула к отцу Андрею.
Во-первых, чтобы поделиться новостями. А во-вторых, чтобы объяснить тому: в его сегодняшней проповеди не было ни капли правды. Между ней и Ваней нет ничего, напоминающего отношения царя и его подруги. И уж конечно, к смерти ее мужа Ваня не имеет ни малейшего отношения. Это почему-то казалось Кате наиболее значимой вещью, которую необходимо было рассказать священнику.
Однако в храме в общении с отцом Андреем ей было отказано.
— Невозможно его вам видеть, — отказал ей молодой помощник отца Андрея.
— Почему? Что случилось? У меня к нему дело! Крайне важное. Почему вы меня не пускаете к нему?
И вспомнив про сегодняшние взгляды, Катя чуть не заплакала:
— Почему вы меня все считаете страшной грешницей? Разве можно так поспешно судить человека, даже не узнав его хорошенько.
— Я вас грешницей никогда не считал.
— Тогда почему вы не разрешаете мне повидать отца Андрея?
— Да не в том дело. Просто ушел он, — сказал его помощник. — Отправился погулять.
— Вы говорите мне правду?
— А зачем мне лгать? Но чтобы вы точно убедились, объясню вам. Он не просто гулять пошел, а развеяться. Потому что расстроен был очень уж сильно.
— А что случилось? — забывая про собственные горести, спросила Катя.
— Из полиции ему звонили.
— Ну?
— Икона, которую, как они думали, нашли, оказывается, они ее не нашли.
— Что вы имеете в виду?
— Икона не наша, — объяснил ей молодой дьячок. — Совсем другая икона нашлась. Наша-то святого Иакова была, а там праведного Вонифатия лик.
— Как же они перепутали? Совсем же разные святые.
— Полицейские в церковной живописи не больно-то разбираются. Видят, что мужчина изображен, борода, нимб над головой, оклад серебряный, ну и решили, что все в порядке, нашлась пропажа. Обрадовать нас поторопились. А потом разбираться-то стали, буковки разобрали, ну, и смекнули, что не та икона.
Вон оно что! Выходит, что икона, которая была у Макса и которую тот понес продавать, вовсе не из Дубочков. Вполне возможно, что она и впрямь принадлежит его бабушке, как парень изначально и сказал. Но где же тогда их икона? И самое главное, если ее взяла не Лида, тогда кто ее взял?
И снова в голову к Кате полезли непрошеные мысли про девушку Таню и ее странное поведение. Конечно, дико предположить, что дочь священника могла учудить нечто в этом роде, но, с другой стороны, кто и когда слышал, чтобы дочь священника так бессовестно навязывала себя в жены мужчине? Она ведь фактически пыталась прижать Андрея, чтобы у того не было другого выхода.
— И куда он пошел?
— А вон туда.
И священник махнул рукой за церковь, куда Катя немедленно устремилась.
— А вы чего приходили-то? Чего хотели?
— Муж у меня погиб, — крикнула ему Катя, не останавливаясь. — Поговорить хотела.
И убежала. А молодой помощник остался стоять, с изумлением глядя ей вслед.
— Муж у нее умер… Ну и дела. А меня-то маменька уверяла, что тихое местечко. Месяца еще не служу, а у них уже и кража, и убийство, а теперь вот и еще одна смерть… Тревожно как-то. Даже и не знаю, стоит ли на мамино предложение и соглашаться, может, уехать нам всем отсюда лучше?
И посмотрев вслед Кате, он снова покачал головой:
— А эта чего убежала? Если панихидку по покойному заказать, так это и я оформить мог.
И наивный юноша вернулся к делам, так и не приведя свои мысли в согласие со своим сердцем. С одной стороны, ему хотелось обрести спокойное место службы, а с другой стороны, мама права. Хорошие места нынче на дороге не валяются. Теперь священников столько, что на всех хороших приходов не хватает. Ну а ехать куда-нибудь за Уральские горы или вовсе в край гейзеров и вулканов, чтобы сеять там доброе и вечное, но без газа и проводного электричества в собственном доме, молодому священнику не очень-то хотелось. Ну, не тянуло его в такие места, что тут поделаешь. Сердцу ведь не прикажешь.
Вот и получалось, что другого выхода, кроме как послушать маму и сестру, у него просто не было. И хоть не лежало сердце у него к задуманному, но, с другой стороны, так ведь будет всем только лучше. И ему, и сестре, и матушке, и уж конечно, в первую очередь отцу Андрею, которого юноша успел полюбить, словно родного. А если он им и впрямь станет родным, вот будет им всем счастье!
Немножко юношу смущала позиция самого отца Андрея в этом вопросе. Но если сейчас окажется, что в Дубочках новый покойник, возможно, Андрей и сам не захочет тут оставаться? Молодой человек совсем забыл о своих недавних рассуждениях, благодаря которым он сам решил остаться в Дубочках. Но будучи не очень умным, он полагал, что те дельные и здравые мысли, которые пришли в голову ему самому, нипочем не могут посетить головы других. Ну, они же к нему первому пришли, значит, у него на них все права.
Катя нашла отца Андрея, он сидел на камне, горестно обхватив голову руками.
— Отец Андрей…
Это не помогло. И тогда Катя произнесла то, что ей давно хотелось сказать:
— Андрей… — ласково позвала она. — Андрюша. Взгляни на меня.
Молодой человек поднял голову.
— Это вы…
— Говори мне «ты», кроме нас, тут никого нет. К чему весь этот официоз?
— Я вам… то есть тебе нужен?
— Нужен, — с жаром подтвердила Катя. — Очень нужен! Ты даже сам не подозреваешь, насколько ты мне нужен!
Священник посмотрел на нее с удивлением:
— А что случилось?
Катя собиралась сказать ему одно, но ей вдруг так стало жаль поникшего священника, что вместо этого она выпалила:
— Я знаю, как тебе вернуть свою икону!
— Знаешь?
— Только боюсь, что тебе мой способ не очень понравится.
— Мне уже все равно, — твердо произнес священник. — Если убивать никого не понадобится, то я готов.
— Убивать не понадобится, а вот пожар небольшой устроить придется.
— Поджог?
В голосе отца Андрея уже не слышалось той твердости, которую он демонстрировал всего несколько секунд назад.
— Тут? В Дубочках?
— Да.
— Но Василий Петрович…
— Его мы уговорим.
— Ах, если с его согласия, тогда я на все согласен!
Священник снова воспрянул духом.
— А в чем заключается план?
— Ночью увидишь, — пообещала ему Катя. — Только дай мне слово, если все получится, ты тоже мне поможешь.
— Даю! Все что угодно, если икона будет найдена. Я для тебя сделаю все, что пожелаешь!
— Отлично. Ну, тогда увидимся вечером.
— А сейчас что?
— Поздно вечером. Будь дома.
Катя уже знала, что у священника есть свой домик, располагающийся в непосредственной близости от церкви. Весьма просторный и красивый, полностью укомплектованный всем необходимым и комфортный для проживания, этот дом был предметом гордости Василия Петровича, который полагал, что, создав отличные бытовые условия для священнослужителя в своем поселке, он раз и навсегда решил проблему духовного отца для всех жителей. Но не тут-то было. Дом был, а вот священники в Дубочках что-то не приживались.