Однако недаром у молодого человека был опыт и выучка. Он отступил за угол, перевел дыхание, подавляя панику, взял себя в руки. Нет, нет, еще неизвестно, что произойдет в номере у Андрея Каретникова, как встретятся брат с сестрой, о чем будут говорить. Как бы ему все это узнать?
Костя юркнул в незапертый Настин номер, проскользнул на маленький балкон. Одного взгляда на длинную арочную веранду было достаточно. Не раздумывая, легко и ловко он перескочил туда, пригнувшись, пробежал к стеклянной двери третьего от края номера. И сквозь неплотно прикрытые шторы увидел и услышал все то, что видела и слышала девушка.
Как ни торопился он обратно, но, перепрыгнув на балкончик, тут же услышал, что хлопнула дверь номера. К его удаче, Настя пробежала прямо в спальню, раздались рыдания. Неслышно проскользнул он в гостиную, к двери — открыл и вновь закрыл ее. Сейчас Настя все ему расскажет, он сделает вид, что удивлен, укорит ее и утешит. Но, главное — выведает, не столкнулась ли дочь с отцом…
Однако девушка повела себя странно: ни слова о случившемся, только бледность и слезы в глазах. Он с трудом удержался от вопроса, а когда вернулся к себе и поразмыслил, даже восхитился. Какая выдержка, какая гордость! Это необыкновенная девчонка!
Но если так, не опасно ли связывать себя с ней надолго? Сейчас самое время хорошо все обдумать и решить окончательно…
Но времени у Константина уже не было. Небесное колесо судьбы мчалось, набирая скорость; его бесшумный бег не тревожил ленивого послеполуденного покоя, но в маленьком гостиничном номере молодому человеку как будто бы все тяжелее и тяжелее дышалось, и сердце его колотилось сильнее. Он не мог понять, что с ним происходит, и, когда раздался стук в дверь, вскочил, отирая пот со лба и переводя дыхание. «Настя! — подумал он. — Решила мне все рассказать. Как быть?» Но сам уже шел к двери и отворял ее. На пороге стояла Антонина.
После, когда все уже произошло и когда они с Антониной спешно бежали из Саратова, она сказала ему, зачем приходила и что хотела. Иван Афанасьевич сказал ей, что «твой любовник к моей дочке женихается». Обругал Костю последними словами и ее поддел. Насмехался: «Наш пострел везде поспел! Всех обкрутить вокруг пальца хочет! Ну вас, баб, — тебя да Настьку, — это нетрудно. А вот на меня зря он нарвался. Вишь как! — то понемногу щипал мои денежки, через тебя, Тонька! А тут решил совсем обобрать, наследником сделаться!»
Этот разговор случился всего лишь за день до их отъезда сюда, в Саратов. Что Антонина испытала — и обиду, и ревность, и злость! — трудно самой передать. Каретникову сказала:
— Да какой же он «мой», Ванечка? Как ты тогда его прогнал, наказал не знаться, так и не знаюсь!
А себе самой добавила:
«И знать мерзавца не хочу!»
Но вот через два дня увидела в ресторации «Паласа» — такого красивого, изысканного, — и сердце заболело. А он, Костинька, так томно глядел на свою спутницу, так улыбался ей! И девушка, эта Настя, так была хороша! Антонина в ту минуту невольно перевела взгляд на Андрюшу. Уж она-то могла понять Костю: сама млела, глядя на этого мальчика, сладостно ныло внизу живота, набухали соски… Но отпустить вот так, просто, своего красавца-любовника!.. И не увидеть больше никогда!.. Ведь уезжает тайком, крадет невесту! Ни один, ни другой Каретников их не заметили, не догадываются. А коль суждено ей Костю потерять, так хоть не даром! Она-то ему ничего не жалела, ни души, ни тела, ни денег! Пусть вернет, хотя бы деньгами…
— Что, Костинька, думал, не видала я тебя? Ан нет, от меня так просто не убежишь!
Она стояла на пороге — рыжеволосая, зеленоглазая тигрица, высокая грудь колыхалась от возбужденного дыхания, улыбка приоткрывала хищные зубки. И хотя Костя обомлел от неожиданности, и мысли его заметались в поисках выхода, он глаз от нее оторвать не мог и чувствовал, как деревенеют мускулы от внезапного восторга. Так эта женщина действовала на него всегда, потому так долго не мог оставить он Вольск, уехать. Только Настя сумела…
Мысль о Насте отрезвила его. Подскочив к двери, он испуганно выглянул в коридор, судорожно захлопнул ее. Антонина расхохоталась.
— Боишься, миленок? Невеста может застать? А я, может, хочу с ней встретиться…
Костя рванул ее за руку в комнату:
— Тише, ты… — удержался с трудом. — Чего тебе надо? Давно пора нашим дорогам разойтись.
— Ишь, как запел! — Антонина подбоченилась вызывающе, голоса не снизила. — Можно и разойтись. Ништо! Только отходная мне, чай, положена. За все мои от тебя хлопоты.
Костя снова подошел к двери, прислушался. Уж он Антонину знал хорошо, понимал, что просто не отделаться. Сказал обреченно:
— Хорошо, поговорим. Да только не здесь.
— У меня, — легко согласилась Антонина. — Там тебя твоя… невеста, — покривила губы, — не найдет. Небось, знаешь, где это?
— Знаю. А Каретников?
— Не бойся, он ушел сейчас, надолго. Время будет… на все.
Костя отвел потянувшуюся к его плечу руку, вновь выглянул в коридор. Было пусто. Антонина вышла, придержала дверь, щуря насмешливо глаза, сказала громко:
— Не вздумай сбежать, не успеешь.
— Да иду я, следом за тобой, Господи!
Но разговора так и не получилось. Только уселись они в гостиной на диване, как в дверь постучали.
— Каретников! — Костя рванулся в другую комнату. Антонина остановила его:
— Нет, он не так стучит. Думаю, что Андрюша. Я отошлю его сейчас, назначу свидание.
Она с усмешкой повела плечами, но Косте было не до ревности.
— Не открывай! — испуганно попросил он.
— Да он телок, — Антонина уже шла ко входу. — Сейчас отошлю.
Но успела она сказать лишь одно:
— Андрюшенька…
Тот, видимо, оттолкнув ее, распахнул портьеру и очутился прямо перед Костей.
…Теперь, когда прошло время, Косте трудно было вспомнить, что кричал тогда молодой Каретников. Что-то о том, что он их выследил, что если они, мерзавцы, обманывают отца, то его обмануть не удастся… И почти сразу Андрей вцепился ему в ворот рубахи и сунул кулак в лицо.
Костя никогда не был богатырем. Высокий, гибкий — да, но не силач. А этот — Каретников-младший — и ростом пониже, и в плечах поуже. Но впился, как клещ, и так ловко угодил в переносицу, что боль обожгла Косте мозг, плеснула злостью. На миг показалось, что перед ним — лицо Насти: страшное, перекошенное, но ее. От этого почему-то еще больше полыхнула ярость. И он, одним рывком оторвав от себя Андрея, толкнул, а вернее отшвырнул его прочь. Злая, неуправляемая сила, которой сам от себя не ожидал, выплеснулась из него с этим рывком. Парнишка, как котенок, отлетел и грохнулся на пол, приложившись затылком о бронзовую обивку кофейного столика. Короткий крик его раздался одновременно с гулким ударом…
Не раз потом видел Костя в ночных кошмарах мертвое красивое лицо — Андрея ли, Насти? И каждый раз долго лежал в темноте ночи или в предрассветном сумраке, утихомиривая бешено колотящееся сердце и уговаривай себя: «Ведь это просто несчастный случай! Ведь не убийца же я!» И гнал от себя иное воспоминание — о грохоте подков и колес, о перекошенном страхом лице Ивана Афанасьевича, о его последнем вопле. Не хотел вспоминать, ведь тут невозможно было списать все на несчастный случай. Но когда память подводила и мучила, Костя успокаивал ее логическим построением: не противься Каретников его браку с Настей — не пришлось бы бежать; не бежал бы — не встретил их в Саратове; не случись встреча в Саратове — не было бы несчастного случая с Андреем; а не будь этой случайной смерти — не понадобилась бы и смерть Ивана Афанасьевича. Да еще отец и сын оба у Антонины в любовниках ходили — это уж совсем безобразно. Вот и выходило у Кости, что кругом виноваты только Каретниковы…
А в тот критический миг, когда мальчишка умер у него на глазах, почти мгновенно, он, Костя, повел себя, как мужчина. Привел в чувство Антонину, сказав:
— Видишь, что ты наделала?
— Я?! — взвизгнула она. — Убийца! — И протянула к нему скрюченные пальцы. — Все расскажу Ивану Афанасьевичу! На каторгу пойдешь!
Константин схватил ее за руки, тряхнул.
— В твоей комнате убит. Как объяснишь это? Он тебя с мальчишкой видел, соблазняла ты его. А вот меня никто не видел.
Женщина тут же смертельно испугалась, побелела.
— Костя, миленький! Как же так? Что же ты? Зачем?
Но молодой человек понимал, что испуг ее быстро пройдет, и ему не отвертеться. Все летит в пропасть — и планы его грандиозные, и жизнь сама. Если только…
Он подошел к балконной двери, открыл, шагнул на веранду. Она соединяла все три номера, он это уже знал.
— Попробую спасти тебя, — сказал он Антонине. — Отец ведь угрожал ему? — глянул быстро в сторону мертвого. — Грозился убить?
— Да, да, — она закивала, даже не задумываясь над тем, откуда Костя все это знает.
— Попробую спасти тебя, — сказал он Антонине. — Отец ведь угрожал ему? — глянул быстро в сторону мертвого. — Грозился убить?
— Да, да, — она закивала, даже не задумываясь над тем, откуда Костя все это знает.
— Нет его у себя, говоришь? Проверь!
Антонина вышла и тотчас вернулась.
— Нету. Дверь закрыта.
— А балконная открыта. — Костя уже посмотрел. — Бери этого, перенесем к нему.
— Нет, не хочу! — охнула женщина, прижав кулак ко рту.
— Бери! — прикрикнул он. — За ноги!
Сам взял мертвого за плечи, стараясь не глядеть на него и не испачкаться.
Из номера Каретникова они вышли в дверь — она легко открывалась изнутри. Балкон же Костя, наоборот, предусмотрительно закрыл на задвижку. Уходя, Антонина оглянулась и вдруг вернулась в комнату. Костя не успел ее остановить: она наклонилась над мертвым и закрыла ему глаза.
Осмотрев свою одежду, Костя крови не обнаружил и похвалил себя за аккуратность. Правда, оказался немного испачкан один ботинок. Тщательно обтирая его, молодой человек подумал: «Не наследил ли где?». Но колесо судьбы уже набирало скорость, и дальнейшие события эту мелочь отправили в небытие…
Как началась эта история несчастливо, так и кончилась плачевно. В Харькове сам Константин побоялся идти в банк за деньгами. Хотя, казалось, все ниточки к нему оборваны, страх держал его за горло. Страшно было выйти из вагона на перрон — а вдруг уже поджидают? Страшно пройтись по улице — вдруг идут следом? Страшно войти в двери банка — вдруг там засада?.. Антонина вызвалась сходить за деньгами, взяла все бумаги и уже не вернулась. Совсем. А он остался лишь с теми деньгами, которые обменял в Саратове, и со своим страхом. Страх потом прошел, как прошли и ночные кошмары. Но деньги кончились еще быстрее. Пришлось Косте все начинать с нуля. И казалось ему, что удача совсем отвернулась, и что жениться на лавочнице — даже неплохой выход. Но вот в руках у него газета, а там — роковая фамилия «Каретников». И еще до конца не все поняв, он почувствовал, как чувствуют звери: удача вернулась! Большая удача!
Глава 13
Мальчишка должен был принести письмо. Костя был почти уверен — письмо существует. Если он все правильно понял, оно непременно есть и написано ему еще год назад.
А понял он вот что. Только один человек на свете мог выдавать себя за мертвого Андрея Каретникова. Это — Настя. И только по одной причине она стала бы это делать: если была уверена в том, что мальчишку убил отец. Она ведь слышала угрозы. Ничего не сказала ему, Косте, из упрямой гордости. Еще бы! Семейное дело, честь имени… Ну и прекрасно! Из этой же гордости она прикрыла отца. Вернее, думает, что отца. А по сути, отвела удар от него, Константина.
Он не задумывался над тем, как удалось Насте скрыть тело брата. Зачем ломать голову, она сама ему все расскажет. Он предположил другое: коль Настя считает убийцей отца, а его, своего жениха, даже и не подозревает, она должна была оправдаться перед ним за свое исчезновение или преображение. Она ведь не знала, что он спешно, в панике, покинет отель. Вероятно, думала — будет искать ее. А значит, должна была написать письмо. Письма эти хранятся долго, он знал. Сам, однако, не пошел, хотя почти убедил себя, что нет никакой опасности: события давние, а если все произошло, как он предполагает — никто его ни в чем не подозревает. И все же послал мальчишку — рассыльного из ближнего магазина. Сам стоял в боковой улочке и через площадь глядел на крыльцо и колонны отеля «Палас».
По Саратову жаркий ветер носил тополиный пух. Призрачным кружевом колыхался этот пух над раскаленной солнцем площадью. У Кости рябило в глазах, кружилась голова. Впервые оказался он вновь в этом месте после трагедии. В тот день, запершись в комнате Антонины, он долго успокаивал ее, отпаивал водой и коньяком, уговаривал держаться стойко, вместе, все забыть и, конечно же, отрицать. Она захлебывалась слезами и питьем, кивала, на все соглашаясь, но вряд ли до конца понимая его слова. Наконец Костя уложил ее в постель, сказал, что пойдет предпримет кое-какие действия. Однако единственная мысль, которая крутилась в голове, была о том, чтобы пойти немедленно в банк, превратить в деньги все до последней ценные бумаги Каретникова и тут же убраться из этого проклятого города. Но даже и эта мысль была смутной, неясной, накладывались другие: «Настя будет меня искать», «узнает, что брат мертв, придет к отцу, сознается», «Антонина не выдержит, проговорится», «Каретников за сына и за дочь горы перевернет, меня найдет», «далеко уйти не успею»…
И все же он шел к банку, почти бессознательно. Но недалеко от входа остановился. Дело было рискованное. И двух часов не прошло, как он уже побывал здесь. Теперь вновь явится за крупной суммой. Конечно же, привлечет к себе внимание, может быть, захотят проверить, документы попросят… Смятение и страх — вот что теперь управляло им. И Костя не вошел в банк, повернулся и поплелся обратно. Да, ноги шли с трудом. Зато мысли и чувства метались загнанные…
Конечно же, Антонина скоро придет в себя, все продумает и успокоится на свой счет. Она женщина расчетливая и неглупая, сообразит, что ее вины в смерти Андрея нет. Все, что Костя внушил ей, — ревность Андрея, связь с ним, Костей, обман Каретникова, заманивание двух молодых любовников к себе в номер, натравливание их друг на друга, гибель молодого Каретникова именно у нее в номере, соучастие в переносе тела — все это мелочи и не страшно. По своей инициативе она, возможно, и не выдаст его. Но если полиция за дело возьмется крепко, и ее прижмут — скрывать тоже не станет.
Понимал Костя и то, что обвинить Каретникова в убийстве сына окажется трудно. Станут ли Антонина и дочь Настя свидетельствовать о том, что слышали угрозы? Антонине, значит, надо будет признаваться в том, что, будучи любовницей отца, соблазняла и сына. Зачем ей это? А уж насчет Насти вообще сомнительно — гордая… Да и сам Каретников, возможно, легко отведет от себя обвинение. Ведь где-то же он сейчас находится, и могут оказаться люди, которые все время были с ним…
Господи, зачем только он возвращается в отель? Костя только сейчас, придя в себя, сообразил, что машинально идет по улице, которая другим концом выходит на площадь перед «Паласом». Впереди уже даже виден ее полукруг. Опередивший его прохожий уже сейчас входит на него.
В этот момент Костя узнал прохожего. Это был Иван Афанасьевич. Шел Каретников так же медленно, словно раздумывая, как и он сам. Но и в склоненной голове, и в опущенных плечах ощущались уверенность, напор, сила. «Нет, — подумал Костя, холодея, — этот не даст себя в обиду, в наговор. Живой — не даст!»
Почему он тогда так подумал: «живой»? Может быть, уже зрел в голове план? Ведь два пьяных мужика и карета были совсем рядом… И бесовский голосок шептал ему жарко: «Вот если бы он сейчас умер: сердечный приступ, например… Ведь мертвый ничего не сможет опровергнуть или доказать! И все будут думать — отец убил сына и сам не выдержал, помер…»
Но Каретников, шедший впереди, хоть и казался растерянным и расстроенным, но умирать не собирался. Сейчас он перейдет площадь, войдет в отель…
В этот момент судьба Кости и свершилась. Двое до чертиков пьяных, почти не стоящих на ногах мужиков, пытались влезть на козлы кареты, хохоча и выкрикивая: «А вот прокатимся! Пусть знает, хмырь этакий! А не гордись перед своими!» Сама судьба толкнула его вперед, проговорила его губами: «А ну — прокатимся, ребята!», вложила вожжи в его руки…
Да, это была судьба, рок! Костя и тогда, под бешеный грохот копыт и колес, ощутил это. И сейчас, ожидая мальчишку с письмом и все вспоминая, вновь подумал с радостным предчувствием: «Счастливая судьба!» И правда, похоже, все так удачно оборачивалось! Вон бежит через площадь его посыльный, машет белым конвертиком. Есть письмо, есть! И тут он все верно рассчитал!
* * *Письмо мальчишке еще только вручали, а в номер к Викентию Павловичу уже стучал рассыльный, чтобы сообщить эту весть. Петрусенко сейчас же подошел к окну. Две недели назад, приехав в Саратов, он специально поселился в «Паласе» и занял номер с окнами на площадь. Теперь же он увидел, как с крыльца сбежал шустрый паренек с белым конвертом в руке, помчался по желтым булыжникам к дальней улочке, остановился там рядом с каким-то человеком. Так, издалека, подробностей не разглядеть, видно лишь то, что человек этот высок и темноволос. Но Петрусенко не сомневался: на другом конце площади ожидал письма сам Константин Журин.
Конечно, расчет сыщика мог и не оправдаться. И все же он надеялся, что объявление об аукционе Каретникова, помещенное во все крупные газеты империи, попадет на глаза тому, кому нужно. Потому сразу же поехал в Вольск, встретился с Анастасией Каретниковой. Тяжелый получился у них разговор. Викентий Павлович, не вдаваясь в подробности, сказал девушке, что брата ее убил не отец, и что сам отец погиб не случайно. Да, ни о деталях, давших толчок его подозрениям, ни о том, что он выяснил в ходе расследования, Петрусенко Насте не говорил. Зачем? Все происходило у нее на глазах, все нити — у нее в руках! Стоит все вспомнить и сопоставить. Он не сомневался: сейчас, почти через год, сделать ей это будет проще, чем в суматошный и трагический день.