— У тебя где-то тут есть мозги сержант. Почему бы не воспользоваться? Если маг не появится, значит, что-то пошло очень даже не так, значит, нам нужно будет удирать со всех ног. Пока не будем далеко. От всего.
Дергунчик побледнел. — Почему ж его нет? Что-то пошло очень не так? Хватка…
— Пока все так, Дергунчик! Дыханье Худа! Быстрый Бен будет здесь сегодня — это так же точно, что солнце взошло и уже успело вскипятить твои мозги! Погляди на новых солдат своего взвода, сержант — Колотуна и Ежа — ты их поразил до глубины души!
Дергунчик с фырканьем вскочил на ноги. — Что встали, жабы? Работайте! Ты Колотун, иди к Деторан — мне нужно обтесать те камни для очага! Если горшки полопаются, вы у меня оба пожалеете! А ты, Еж, ищи Штыря…
Сапер ткнул пальцем в вершину холма: — Он там, сержант. Проверяет торчащее вверх корнями дерево.
Антси повернулся и неохотно кивнул. — Не удивительно. Какого рожна деревья растут вниз сверху? Умный человек всегда любопытен.
— Если ты так любопытен, — пробормотала Хватка, — почему не пойти и самому не посмотреть?
— Нет, зачем? Так позови Штыря, Еж. Бегом!
— Бегом на холм? Беру сбереги, Дергунчик, нам словно бы не выходить сегодня!
— Ты слышал, солдат.
Сапер с ворчанием поспешил вверх по склону. Сделав несколько рывков, он перешел на быстрый шаг. Хватка ухмыльнулась.
— А где Дымка? — спросил Дергунчик.
— Прямо рядом с тобой, сэр.
— Дыханье Худа! Прекратить! Куда ты так крадешься?
— Никуда, — отвечала та.
— Врешь, — сказала Хватка. — Я поймала тебя краем глаза. Ты всего лишь смертная.
Дымка дернула плечом. — Я услышала интересную беседу между Параном и Ходунком. Поняла, что ублюдок — Баргаст когда-то имел высокий ранг в своем племени. Отсюда все эти татуировки. По всякому мы здесь, чтобы отыскать Белолицых — самое большое племя. Чтобы призвать их на помощь против Домина.
Хватка фыркнула: — Нас бросили к подножию Гряды Баргастов, и ты думала, за чем-то еще?
— Но есть проблема, — продолжала та ровным тоном, изучая собственные ногти. — Ходунок проведет нас к ним, и нас не зажарят… сразу… но может так выйти, что ему предстоят поединки. Один на один. Если он выиграет, мы живы. Если позволит себя убить…
Дергунчик открыл рот. Его усы шевелились, словно жили сами по себе.
Хватка прокашлялась.
Сержант подскочил на месте. — Капрал — найти Ходунка! Усади его за твой точильный камень и заставь тереть оружье до то есть полной готовности…
— Да ну, Дергунчик!
— Над что-то делать!
— С чем? — раздался новый голос.
Дергунчик снова подскочил. — Штырь, слава Королеве! Ходунок хочет нас всех убить!
Маг дернул покрытыми власяницей плечами: — Это объясняет беспокойство всех этих духов под холмом. Они учуяли его…
— Учуяли? Беспокойство? Кости Худа, нам конец!
Стоявший с остальными Сжигателями капитан Паран недовольно сощурился, смотря на группу у подножия кургана: — Что так распалило Дергунчика? — спросил он громко.
Ходунок оскалил зубы. — Дымка была здесь и все подслушала.
— О, это ужасная новость! Почему вы промолчали?
Баргаст молча пожал могучими плечами.
Капитан скривился и подошел к командиру Черных Морантов.
— Ваш кворл отдохнул, Закрут? Я хочу подняться. Я хочу узнать, когда нас засекут…
Хитиновый шлем повернулся к нему прорезями. — Они уже знают, Благороднорожденный.
— Хватит и 'капитана', Закрут. Мне не надо напоминать о голубой крови. Знают? Откуда же вы знаете, что они знают?
— Мы на их земле, капитан. Под нами души их крови, их предков. Кровь шепчет. Моранты слушают.
— Удивлен, что вы можете что-то расслышать в таком шлеме, — буркнул Паран. Он был раздражен и утомлен. — Неважно. Все равно поднимитесь.
Командир летунов спокойно кивнул.
Капитан оглядел свою маленькую роту. Солдаты — ветераны, каждый из них. Молчаливые, жесткие, профессиональные. Он думал, каково это — смотреть на мир их глазами, сквозь напластования душевной усталости, которую Паран только начал ощущать. Солдаты сегодня солдаты до конца своих дней — никто не хочет уйти в отставку и вкусить покой. Одиночество и покой способны открыть замки безопасной тюрьмы самообладания — единственного, что сохраняет в них здравый рассудок.
Вискиджек сказал как-то, что Сжигателей мостов нужно отправить в отставку сразу по окончании этой войны. Если понадобится, силой.
У армий есть традиции, и им легче иметь дело с дисциплиной, чем с хрупкими истинами человеческого духа. Ритуалы в самом начале, равняющие новобранцев. И ритуалы в конце, формальное завершение, являющееся узнаванием — узнаванием всех возможных путей. Это необходимо. Это дар здравомыслия, способ выдержать службу. Солдата нельзя отсылать без помощи, его нельзя бросить в одиночестве в новой, непривычной и непонятной жизни. Неизбежны воспоминания и гордость своими заслугами. Но что такое 'бывший солдат'? кем он или она станет? Будущее спиной вперед, лицом к прошлому — к его ужасам, горестям и потерям, его сжигающей сердца цельности? Ритуал — это поворот кругом, лицом вперед, нежная и заботливая рука помощи на вашем плече.
Горе было постоянным тихим шепотом души Парана. Течение, которое никогда не прибывало и не убывало, но тем не менее грозило поглотить его целиком.
А когда Белолицые найдут нас… все мы можем окончить путь с перерезанными глотками… и прости Королева, я начинаю думать, не будет ли это милосердием. Спаси нас Королева…
Быстрый взмах крыльев — и кворл поднялся в воздух. Командир Черных Морантов твердо восседал в переднем седле.
Паран несколько мгновений следил за его полетом. В желудке защемило. Он повернулся к отряду: — На ноги, Сжигатели. Время выступать.
* * *Темный спертый воздух, наполненный нездоровым туманом. Быстрый Бен ощутил, что движется сквозь него. Это словно плыть против бурного течения. Через несколько секунд он отступил, скользнул в другой садок.
Тут было немногим лучше. Через мир струилось дуновение некой заразы, портившей все доступные ему магические пути. Борясь с тошнотой, он заставил себя идти вперед.
Это зловоние Увечного Бога… но враг, к чьим землям мы приблизились, зовется Паннионским Провидцем. Он предупрежден и защищается — вот чем можно объяснить это совпадение. Но с каких пор я верю в совпадения? Нет, это сходство запахов знаменует глубокую истину. Этот ублюдочный Властитель может быть скованным, его тело — разбитым, но я могу чувствовать его руку, дергающую за невидимые нити. Даже здесь.
По губам колдуна скользнула слабая улыбка. Достойный вызов.
Он снова сменил садок и ощутил перед собой след… чего-то. Впереди кто-то был — ощущение холодного, странно безжизненного бодрствования. Ну, это не удивительно — я же вступил на порог владений Худа. Тем не менее… Беспокойство стучало по его мыслям, словно снег. Он подавил нервозность. Садок Худа противостоял отраве лучше всех опробованных магом.
Грунт под ногами был глинистым, сырым, липким. Холод пробирался сквозь подошвы мокасин. С бесформенного неба, нависшего над самой головой, словно потолок, сочился неверный свет. Дымка по сторонам стала маслянистой, достаточно плотной, так что тропа словно бы шла по туннелю.
Шаги Быстрого Бена замедлились. Глина под ногами больше не была гладкой. Ее изрезали глубокие полосы — глифы, колонки и столбцы знаков. Колдун подозревал, что это первобытные письмена, однако… Он наклонился, чтобы рассмотреть их. — Недавно вырезанные… или вневременные. Он отдернул руку, ощутив слабое покалывание. Может быть, защитные чары. Связывание.
Быстрый Бен продолжил путь, ступая осторожно, чтобы не тронуть знаки.
Он обошел по краю глубокий колодец, заполненный раскрашенными камешками. Несомненно, приношения Худу из одного из его храмов, благодарения и мольбы от бесчисленных поклонников, на множестве языков. Незамеченные, проигнорированные или забытые. Даже священники умирают, Худ — почему бы не приставить их к разбору эти завалов? Среди наших усилий по преодолению смертного рубежа упорная обстоятельность должна цениться выше прочих.
Надписи становились все многочисленнее, все больше, заставляя мага замедлять шаг. Становилось трудно найти чистое пространство, достаточное, чтобы поставить ногу. Связанные заклинания — секретные мотки силы, ставшие видимыми здесь, на полу царства Худа.
В десятке шагов впереди стал виден какой-то маленький, грязный предмет, сплошь окруженный знаками. Подойдя ближе, Быстрый Бен нахмурился. Словно место для разжигания огня… палки и скрученные стебли травы, лежащие на круглом каменном очаге.
И тут он увидел, как очаг дрожит.
Ага, эти чары связывания твои, малыш. Ты — пойманная душа. Кто-то сделал с тобой то же, что я сделал с тем магом, Хохолком. Воистину любопытно. Он подошел как можно ближе и медленно склонился.
Ага, эти чары связывания твои, малыш. Ты — пойманная душа. Кто-то сделал с тобой то же, что я сделал с тем магом, Хохолком. Воистину любопытно. Он подошел как можно ближе и медленно склонился.
— Ты неважно выглядишь, друг, — сказал колдун.
Головка — желудь слегка поднялась и снова откинулась. — Смертный! — прошипело создание на языке Баргастов. — Нужно сказать кланам! Я не могу идти — смотри, всюду защита, она как сеть — я пойман!
— Я вижу. Ты был Белолицым, шаман?
— Им и остаюсь!
— Но ты сумел выйти из кургана — ты обманул защитные чары твоего рода, по крайней мере на время. Ты в самом деле думаешь, что они будут тебе рады, Древний?
— Глупец! Меня вытащили из могилы. Ты идешь к нашим кланам — я вижу правду в твоих глазах. Я расскажу тебе мою историю, смертный. А чтобы они поверили тебе, я сообщу мое подлинное имя…
— Смелое предложение, Древний. Что же помешает мне подчинить тебя своей воле?
Создание дернулось и злобно проворчало: — Ты не можешь быть хуже моих недавних хозяев. Я Талемендас, рожденный у Первого Очага клана Клубков. Я первое дитя, рожденное в этой земле — ты понимаешь все значение этого, смертный?
— Боюсь, что нет, Талемендас.
— Мои прежние хозяева — проклятые некроманты — хорошо потрудились, выведывая мое подлинное имя. Им почти удалось, ведь их когти равнодушны к боли. Зная мое имя, они могли разузнать и такие тайны, которые забыл даже мой собственный народ. Ты понимаешь смысл деревьев на вершине курганов? Нет, конечно же. Они действительно удерживают души от бегства. Но почему?
Когда мы пришли на эту землю через воды, одолевая моря в долбленых челнах, мир был юн, а наша кровь переполнена тайнами прошлого. Посмотри на лица Баргастов, смертный — нет, посмотри лучше на их черепа, очищенные от плоти…
— Я видел… черепа Баргастов, — тихо сказал Быстрый Бен.
— Ах, ты видел их в… оживленном виде?
Колдун поморщился. — Нет, но что-то подобное, пародию — чуть более вытянутые носы и челюсти…
— Да, чуть-чуть. Вытянутые? Не удивляюсь. А мы всегда были сыты. Море хорошо кормило. А кроме того, с нами были Тартено Тоблакаи…
— Вы были Т'лан Имассами! Дыханье Худа! Тогда… ты и твой род отвергли Ритуал…
— Отвергли? Нет. Мы просто опоздали — погоня за Джагутами завела нас далеко в моря, мы плавали среди ледяных полей и голых островов. И в этой изоляции от своих родичей, среди старшей расы — Тартено — мы изменились. А наши дальние родичи — нет. Смертный, когда мы нашли землю, достаточно гостеприимную, чтобы кормиться от нее — мы навсегда закопали челны. Отсюда обычай ставить деревья на могилах, хотя никто среди моих соплеменников этого уже не помнит. Это было так давно…
— Расскажи мне свои вести, Талемендас. Но сначала скажи вот что. Что ты сделаешь, если я освобожу тебя от чар?
— Ты не можешь.
— Это не ответ.
— Ну хорошо, хоть это и бесполезно. Я отыщу способ освободить Первые Семьи. Да, мы духи, и нас почитают нынешние кланы. Но древние чары спеленали нас, как детей — во многих смыслах. Благие намерения… но они обернулись проклятием. Нам нужна свобода. Чтобы войти в полную силу…
— Чтобы возвыситься и стать богами, — прошептал Быстрый Бен, широко раскрытыми глазами смотревший на узел из палочек и пучков травы.
— Баргасты отказываются от перемен. Сегодняшние мыслят так, как мыслили их предки. Поколение за поколением. Наш род вымирает, смертный. Мы гнием изнутри. Ибо предкам не дают руководить правильно, мешают обрести полную силу — нашу силу. Короче говоря, смертный, я попытаюсь спасти живых Баргастов. Если смогу.
— Скажи мне, Талемендас, — закрыв глаза, произнес Быстрый Бен, — выживание — право или привилегия?
— Последнее, смертный. Последнее. И ее нужно заслужить. Я хочу получить шанс. Ради всего моего народа.
Маг медленно кивнул. — Достойное желание, Древний. — Он вытянул вниз руку, повернул ладонь кверху. Посмотрел на нее. — В этой глине соль, не так ли? Я чую запах. Глина обыкновенно лишена воздуха и жизни. Она отвергает неутомимых тружеников земли. Но соль — это хорошо… — На ладони мага появился шевелящийся клубок. — Иногда, — продолжал он, — простейшие твари способны разрушить мощные заклятия, и притом самым простым путем. — Черви, красные как кровь, тонкие, длинные и покрытые ресничками, извивались, падали на покрытую знаками землю. — Это жители одного далекого континента. Они питаются солями, как мне кажется — шахты под высохшим морем в Сетте кишат такими, особенно в сухой сезон. Они способны обратить твердейший грунт в песок. Говоря иначе, впустить воздух в безвоздушную среду. — Он бросил клубок на землю и наблюдал, как черви расползаются и зарываются в почву. — Они растут быстрее опарышей. Ага, посмотри на эти знаки по краям! Заклинания лопаются — ты чувствуешь это?
— Смертный, кто ты?
— В глазах богов, Талемендас? Просто соляной червь. Теперь я услышу твою историю, Древний?
Глава 9
— Чем вы меряете жизнь, Тук Младший? Пожалуйста, дорогой, я хочу знать ваши думы. Дела — самое грубое мерило, не так ли вы сказали?
Он сердито посмотрел на спутницу. — Вы хотите намекнуть, что достаточно благих намерений, Леди?
Зависть качнула плечом: — Разве в благих намерениях нет ничего ценного?
— Что, собственно, вы хотите доказать? Доказать мне или себе самой?
Она резко оглянулась на него и ускорила шаг. — Вы угрюмый человек, — фыркнула она, — и к тому же нахальный. Пойду побеседую с Тоолом — у него настроение не колеблется каждую минуту.
Точно. Висит как прибитое…
Не совсем так, подумал он сразу же. Т'лан Имасс на прошлой неделе продемонстрировал всю гамму эмоций. Когда ушла его сестра. Похоже, никто не застрахован от разбитого сердца. Он положил руку на плечо Баалджагг, посмотрел на далекую гряду к северо-востоку, за которой виднелись более высокие горы.
Эта гряда обозначала границу Паннион Домина. У подножия гор располагался город… по крайней мере так уверяла Леди. Бастион. Многозначительное название. Там не привечают незнакомцев… Так какого Худа мы идем туда?
Известно, что Войско Однорукого уже объявило войну этой теократической империи. Тук удивлялся детальной осведомленности Тоола, но не подвергал ее сомнению. Любое описание нравов Паннион Домина прибавляло сумрака в и без того мрачное настроение Даджека. Старый Верховный Кулак не любил тираний. Что отдавало иронией — ведь Император был тираном… Я так считаю. Хотя, может, и не был. Деспотичный, самоуверенный мономаньяк, почти безумец… Он ухмыльнулся, оглянулся на идущих сзади сегуле. Глаза, сверкающие из-под жутких масок. Тук вздрогнул и снова уставился на горы.
Где-то что-то искривилось. Может, прямо здесь. Сразу как она вернулась из города Птенцов, с Моком на буксире. Знает ли он, что на маске появилась багряная отметина накрашенных губ? Решились ли Туруле или Сену сказать ему? Да, ее возвращение все изменило. Лукавство во взоре — просто мимолетное впечатление, но я не обманываюсь. Ставки повысились, а сути игры я так и не узнал. И я не знаю, кто играет против меня.
Он моргнул, обнаружив, что Леди Зависть снова идет рядом. — Тоол сказал неподобающее? — спросил он.
Она в отвращении сморщила нос. — Вас когда-либо интересовал ход мыслей неумирающих, Тук Младший?
— Нет. То есть, мне не нравится такая тема для размышлений, Леди.
— Вы знаете, что у них раньше были боги?
Он искоса посмотрел: — Да ну?
— Ну, тогда духи. Земля, скалы, деревья, звери и солнце и звезды и рога и кости и кровь…
— Да, да, Леди, я врубился.
— Ваши замечания весьма грубы, молодой человек. Это типично для всего поколения? Если так, то мир поистине катится в Бездну. Духи, сказала я. Ныне вымершие. Ныне они лишь прах. Имассы пережили своих божеств. Трудно вообразить, но они безбожны во всех смыслах, Тук Младший. Вера… стала пеплом. Ответствуй, юнец, ты готовишься к послежизни?