Он ухмыльнулся: — Врата Худа? Честно говоря, Леди, я стараюсь об этом не думать. К чему? Мы умираем и наши души идут в них. Похоже, Худ или его приспешники будут решать, что с ними делать дальше. Если вообще…
Ее глаза вспыхнули. — Если вообще. Точно.
По коже Тука пробежали мурашки.
— Что вы будете делать, — спросили Леди Зависть, — если узнаете, что Худ ничего не делает с душами? Что они оставлены скитаться, навечно потерянные и лишенные цели? Что они существуют без надежды и без мечты?
— Вы говорите правду, Леди? Это ваше знание? Или вы просто дразните меня?
— Конечно же, я дразнюсь, любовь моя юная. Откуда мне знать о древнем королевстве Худа? Но подумайте о физических проявлениях его садка — кладбищах в ваших городах, заброшенных и покинутых курганах. Все это места не для радостных праздников, так? Подумайте о сонме празднеств во славу Худа. Роящиеся мухи, покрытые кровью жрецы, каркающие вороны, лица, вымазанные прахом из погребальных урн — я не знаю вас, но я не вижу на вашем лице особой радости, так?
— Нельзя ли перейти на другую тему, Леди? Эта меня точно не радует.
— Я просто размышляю о Т'лан Имассах.
Правда? Ох… ладно. Он вздохнул. — Война с Джагутами, Леди. Это их предназначение, и, кажется, оно поддерживает их. Я полагаю, им мало прока в вере, духах и богах. Они живут, чтобы вести войну, и пока хоть один Джагут дышит в этом мире…
— А такие есть? Дышащие?
— Откуда мне знать? Спросите Тоола.
— Я спросила.
— И?
— И… он не знает.
Тук сбился с шага. Посмотрел на нее, потом на идущего впереди Имасса. — Не знает?
— Точно так, Тук Младший. И что вы думаете?
Он не смог найти ответа.
— Что, если война кончилась? Что ждет Т'лан Аймассов?
Он подумал и тихо сказал: — Второй Ритуал Собрания?
— Гммм…
— Конец? Конец их расе? Дыханье Худа!
— И ни единого духа, готового принять эти утомленные, столь утомленные души…
Конец, конец. Боги, она может быть права. Он поглядел на меховой плащ Тоола и почти задохнулся от чувства потери. Великой, неизбежной потери. — Может быть, вы ошиблись, Леди.
— Может быть, — охотно согласилась она. — Вы надеетесь на это, Тук Младший?
Он кивнул.
— Почему? — спросила она.
Почему? Нелюди, присягнувшие геноциду. Жестокому, смертельному, безжалостному. Зверство за пределами разума. Тук кивнул на спину Тоола. — Потому что он мой друг, Леди Зависть.
Они говорили громко. При последних словах голова Тоола повернулась. Казалось, надбровные дуги и спрятанные под ними остатки глаз смотрели прямо на малазанина. Потом Имасс снова отвернулся.
— Призывающий на Второе Собрание, — сказала Леди Зависть, — находится в карательной армии малазан. Мы встретимся в Паннион Домине. Мы, они и остатки кланов Т'лан Имассов. Нет сомнений, недостатка в битвах не будет. Сокрушить империю нелегко. Я — то знаю, сокрушила несколько в свое время.
Он молча посмотрел на нее.
Она засмеялась: — Увы, они движутся с севера, а мы с юга. Нас ожидает поистине полное событий странствие.
— Признаю, что смущен, — сказал Тук. — Как мы пересечем враждебную территорию фанатиков?
— Очень просто, любовь моя. Мы прорубим путь через них.
Боги, если я останусь с ними, я мертвец.
Леди Зависть все улыбалась, не сводя глаз с Тоола. — Словно раскаленный нож сквозь лед, мы проникнем в сердце… замороженной, вневременной души. — Слегка повысив голос, она добавила: — Или не это мы подозреваем, Онос Т'оолан?
Т'лан Имасс остановился.
Баалджагг вырвалась из-под руки Тука и понеслась к Имассу. За ней помчался и Гарат.
Малазанин услышал, как сзади засвистели шесть покидающих ножны мечей.
— О, — сказала Леди Зависть, — что-то грядет.
Тук сорвал свой лук и наложил стрелу. Его глаз обшарил горизонт. — Я ничего не вижу… но готов поверить вашему слову.
Мгновением спустя в сотне шагов впереди на гребне показался К'чайн Че'малле. Громадная фигура словно скользила по земле. На концах рук поблескивали лезвия.
Ай и пес отпрянули.
Тук помнил таких тварей — тяжелая, израненая память умершего Трейка. Он задохнулся от мгновенного узнавания.
— Охотник К'эл, — сказал Тоол. — Немертвый. — Он еще не вытащил своего кремневого меча. Т'лан Имасс повернулся кругом, поглядел на троих сегуле. Какой-то миг они смотрели друг на друга. Потом Тоол кивнул.
Сегуле выступили навстречу К'чайн Че'малле: Сену по правую руку от Мока, Туруле по левую, оба на шаг впереди Третьего.
— Испытание, — промурлыкала Леди Зависть.
— Пришло время, — сказал Тоол, — испытать, чего они стоят. Здесь, на границе Домина. Нужно знать… эффективность нашего оружия.
Тук натянул тетиву. — Что-то мне говорит, что с таким же успехом можно кидать в них палочки, — буркнул он, припомнив смерть Трейка.
— Неверно, — сказал Тоол, — но пока нет нужды испытывать силу камня твоих стрел.
— Силу, ага? Отлично, но у меня проблема. Я одноглазый, Тоол. Я не могу точно определить дистанцию. А тварь бежит быстро.
— Оставь это сегуле, — сказал Т'лан Имасс.
— Как прикажешь, — пожал плечами Тук. Сердце бешено колотилось с груди.
К'чайн Че'малле замерцал, как молния, оказавшись между братьями сегуле. Они оказались быстрее. Сену и Туруле уже подскочили к твари сзади, даже без разворота начав наносить дикие, неотразимые удары, без видимых усилий уворачиваясь от ударов длинного хвоста рептилии.
Стоявший перед нею Мок не сдвинулся ни на шаг.
Массивные руки твари упали по сторонам от Мока — братья успели за один пробег срубить их с плеч. Мечи Мока метнулись вперед, вонзились, повернулись, поднялись — и он отступил с головой рептилии, качающейся на острие одного из клинков. Какой-то миг она еще держалась, а потом Мок отшвырнул ее и ловко уклонился от падающего на него укороченного тела.
К'чайн Че'малле с грохотом обрушился на землю. Ноги дергались, хвост хлестал по сторонам. Скоро движения затихли.
— Ну, — сказал Тук, вновь обретя дыхание, — это было нетрудно. Эти звери выглядят страшнее, чем оказываются на деле. Отлично. Теперь нам пора вломиться в Домин? Поглазеем на чудеса Бастиона и пойдем дальше…
— Хватит лепетать, — сказала Леди Зависть. — Очень некрасиво, Тук Младший. Прошу, остановитесь.
Тук заткнулся и поклонился.
— Теперь пойдем и изучим К'чайн Че'малле. Лично мне интересно.
Он поглядел ей в спину, неохотно пошел следом. Минуя Т'лан Имасса, бросил ему нервную улыбку. — Думаю, тебе можно расслабиться?
Высохшее лицо повернулось к разведчику. — Мок раскрыл себя, Тук Младший…
— И?
— Я так не смог бы. Никогда не видел подобного… мастерства.
Тук помедлил. — Тоол, это было славное рассечение. Ты не равен ему в скорости?
— Может быть.
— А смог бы он сделать такое, если бы братья не отрубили руки? Что, если бы зверь ударил ногой, а не челюстями? Тоол, этот К'чайн Че'малле нападал на троих сразу. Глупо. Дерзко.
Т'лан Имасс качал головой. — Дерзость. Порок неупокоенных, Тук Младший.
Малазанин расплылся в улыбке: — Твоя только что была поколеблена, Тоол?
— Непривычное ощущение.
Тук пожал плечами и отвернулся к Леди Зависти.
Тоол вытащил меч. — Я должен бросить ему вызов.
Улыбка Тука увяла. Он сделал шаг: — Держи себя в руках, друг. Ты не должен…
— Я должен вызвать его. Сейчас.
— Почему?
— Первый Меч Т'лан Имассов должен быть несравненным, Арал Файле.
— Боги, не надо!
Т'лан Имасс пошел к сегуле.
— Стой! Тоол…
Первый Меч оглянулся. — Ты разделяешь мою пошатнувшуюся веру, смертный, несмотря на последние слова…
— Черт подери, Тоол, не время для этого! Подумай! Нам нужен ты — каждая твоя часть. В сохранности…
— Довольно слов, Арал Файле.
Братья стояли вокруг К'чайн Че'малле. Леди Зависть присоединилась к ним и склонилась над телом.
Устрашенный Тук поравнялся с решительно шагающим к сегуле Тоолом.
Сену первый заметил его приближение. Он медленно вложил мечи в ножны, отступил. Миг спустя то же самое сделал и Туруле. Мок медленно повернулся к Имассу.
— О Бездна! — испуганно выпрямилась Леди Зависть. Ее лицо потемнело. — Не сейчас. — Она повела рукой.
Мок упал.
Тол резко остановился. — Пробудите его, Леди, — проскрежетал он.
— Не стану. Сену, Туруле, соорудите носилки для спящего брата. Вы понесете его.
— Леди…
— Я не говорю с тобой, Т'лан Имасс. — Словно для того, чтобы усилить значение своих слов, она скрестила руки на груди и повернулась к Тоолу спиной.
Долгие мгновения спустя Первый Меч медленно вложил меч в ножны. — Он не будет спать вечно, Леди Зависть, — сказал он. — Вы лишь отложили неизбежное.
— Леди…
— Я не говорю с тобой, Т'лан Имасс. — Словно для того, чтобы усилить значение своих слов, она скрестила руки на груди и повернулась к Тоолу спиной.
Долгие мгновения спустя Первый Меч медленно вложил меч в ножны. — Он не будет спать вечно, Леди Зависть, — сказал он. — Вы лишь отложили неизбежное.
Она не ответила.
Тук глубоко вздохнул. — Что за чудная женщина! — тихо сказал он.
Она услышала и повернулась к нему. Ее улыбка могла разбить любое сердце. — Спасибо тебе!
— Это не… — он запнулся.
Ее брови взлетели вверх: — Извини?
— Ничего. Боги, я ничего!
* * *Сену и Туруле подхватили рваные наплечные ремни носилок, наскоро сооруженных из полосок кожи и двух копейных древков, неведомо откуда извлеченных Леди Завистью. Оба брата были явно взволнованны произошедшим, но, как было понятно Туку — и Т'лан Имассу тоже — не собирались бросать вызов воле Леди.
Они взобрались на гребень к исходу дня. С севера набегали дождевые тучи, скрывая далекие горы. В воздухе пахло прохладой.
Граница была обозначена пирамидками из камня. Там и тут виднелись давно заброшенные остовы зданий, стены из необработанного камня — намеки на древние, более богатые времена.
Дорога из известняковых плит — в щелях выросли сорняки — повела их на север. Холмы перешли в широкую долину, на дне которой в зарослях деревьев извивался ручей. Неподалеку от него виднелись три неказистых фермы, а группа строений у ручья представляла собой деревушку около брода. Не было видно ни пасущейся скотины, ни дымов над трубами — странная деталь для во всем остальном мирной пасторальной сцены.
Тем не менее переход от пустынных равнин к зеленым лужайкам, знаки деятельности человека поразили Тука Младшего. С чувством утраты и неясного беспокойства он подумал, что уже привык к одиночеству просторов равнины, называемой Ламатаф. Отсутствие людей — кроме его спутников… чужаков… — уменьшало то, что он мог определить как постоянное напряжение. Незнакомые лица, оценивающие взгляды, необходимость использовать все чувства, чтобы понять происходящее вокруг. Естественное состояние в обществе. Неужели у всех нас есть тайное желание остаться невидимыми, незамеченными? Что может стеснять более, чем постоянная оценка посторонними наших поступков?
— Ты задумался, дорогой мой, — промурлыкала Леди Зависть.
Он пожал плечами. — Мы довольно таки… навязчивы, так? Эта наша группа. Воины в масках, громадный волк и собака, Т'лан Имасс…
Тоол остановился, обернулся к ним. — Я сделаю себя невидимым. Сейчас…
— Когда ты вот так падаешь в пыль, — спросил Тук, — ты попадаешь в садок Телланн?
— Нет. Я просто возвращаюсь в то, чем являлся бы, не произойди Ритуал. Было бы неразумно использовать Телланн в Домине, Тук Младший. Однако я буду рядом, настороже.
Тук хмыкнул: — Я привык, что ты рядом. Во плоти, я имел в виду. — Он ухмыльнулся. — Как было раньше.
Т'лан Имасс пожал плечами и исчез в вихре пыли.
— Теперь решим проблему представления наших четвероногих друзей, — сказала Леди Зависть. — Смотри. — Она направилась к Баалджагг. — Щеночек, ты слишком уж… волнуешь людей своим видом…. в теперешней форме. Сможем ли мы тебя уменьшить?
Ай не пошевелилась, смотря, как изящная рука ложится на ее лоб.
В мгновение ока Баалджагг уменьшилась, сравнявшись в размерах с собакой, Гаратом. Леди Зависть с улыбкой поглядела на юг. — Эти желтые волки все еще идут за нами, они очень любопытны. Однако вряд ли они приблизятся к нам, когда вокруг следы людей. Увы, уменьшение сегуле до детских размеров не особенно поспособствует нашей анонимности. Вы не возражаете, Тук Младший?
Малазанин вообразил себе двух смертоносных 'ребятишек' в масках, и его воображение отступило в недоумении. — Гм, — произнес он, я нет. То есть, да. Не возражаю.
— Та деревушка, — продолжала она, — покажет, как местные реагируют на сегуле. Если потребуются дополнительные иллюзии, мы вызовем их позже. Я приняла все меры, так, дорогой?
— Да, — неохотно сказал он, — кажется.
— В деревне может быть что-то вроде таверны.
— Я бы не рассчитывал, Леди. Эти торговые пути не использовались уже несколько лет.
— Как нецивилизованно! В любом случае, разве нам не пора вниз?
Первые капли дождя падали на плиты тракта, когда странники достигли первого из десятка ветхих приземистых домишек. Некогда это был постоялый двор с конюшней и закутом для купеческих повозок, но он уже давно был необитаем и наполовину разрушен. Каменные и деревянные стены зияли дырами, сквозь которые были видны все подробности внутреннего устройства. Высокие травы росли около кирпичных очагов.
Рядом стояли еще три строения. Кузница, вторая конюшня и дом сборщика пошлин. Нигде ни души. Единственное здание, показывавшее следы недавнего использования, виднелось на другой стороне мелкого брода. Форт с высокими стенами, сложенными из разномастных камней, имеющими внизу арки с деревянными дверями. От строений внутри можно было различить лишь пирамидальную крышу, крытую медными листами.
— Догадываюсь, что это храм, — пробормотал Тук, стоявший посредине заброшенной улицы. Он напрягал зрение, стараясь уяснить назначение строений на той стороне ручья.
— Действительно, — ответила Леди Зависть. — И те, кто внутри, знают о нас.
Он бросил на нее взгляд. — Как они узнали?
Она пожала плечами. — Мы чужаки с Ламатафа — жрец внутри имеет силу вопрошания, но его легко обмануть. Ты забываешь, — усмехнулась она, — что у меня были столетия для совершенствования моих невинных способностей.
Невинных? Дыханье Худа, вы ужасно заблуждаетесь!
— Я уже держу этого жреца в кулаке, дорогой. Незаметно для него, конечно же. Думаю, если мы попросим, нам предоставят помощь. Следуй за мной.
Он потащился следом. — Помощь? Вы выжили из ума, Леди?
— Молчите, молодой человек. Я сегодня дружелюбно настроена. Не надо выводить меня из себя. Понимаете?
— Так точно. Но, Леди Зависть, мы рискуем…
— Чепуха! Научитесь верить в меня, Тук Младший. — Она положила руку ему на плечо, притянула к себе. — Иди со мной, милый. Разве не приятно? Трение бедра о бедро, внезапная фамильярность, заставляющая биться сердце. Дождевая влага, сравнимая…
— Да, да, Леди! Прошу, не надо деталей, или я стану спотыкаться!
Она засмеялась. — Наконец-то я преуспела в очаровывании тебя, любовь моя. Интересно, по какой же тропке тебя повести? Какой выбор! Как восхитительно. Скажи, Тук Младший, ты считаешь меня жестокой?
Он смотрел на храм.
Они ступили в холодные воды ручья. Вода доходила едва до лодыжек.
— Да, — сказал он наконец.
— Я могу быть такой. Честно говоря, обычно я такова. Я подозревала, что ты догадался. Мне нравится твоя сила сопротивления, дорогой. Что впереди, как ты думаешь?
— Не знаю. Ну вот, мы здесь. Постучимся?
Леди Зависть вздохнула. — Я слышу шаги.
Левая дверь со скрипом отворилась, показав им голого человека неопределенного возраста. Даже волосы на голове и бледной коже были сбриты. Водянистые глаза уставились на Леди.
— Приветствую, госпожа, — сказал человек. — Прошу войти. Паннион Домин распространит свое гостеприимство, — его глаза обежали Тука, сегуле, волка и собаку, — на всех ваших спутников. — Он отступил.
Леди Зависть бросила странный взгляд на Тука и вошла.
Теплый, сырой воздух внутри форта пах гнилью. Миновав темноту входа, малазанин увидел источник этого запаха. Вдоль стен висело десятка два тел — грудь каждого насажена на железный крюк, ноги на локоть не достают до пола. Стена за ними была в желтых и красных пятнах. Глаза вырваны. Головы свисают, мокрые волосы беспорядочно разбросаны по шеям.
Священник, увидев, на что направлено внимание гостей, с легкой улыбкой посмотрел на трупы. — Это жители деревни. Работа по сооружению храма окончена, и они получили свою награду. Они оставлены здесь как напоминание о милосердии нашего Повелителя.
— На редкость особенный вид милосердия, — пробормотал боровшийся с тошнотой Тук.
— Именно, и вы это поймете со временем, господин, — ответил жрец. — Прошу. Ужин готов. Сирдомин Кальт — хозяин этого храма — ожидает вас в гостевом зале.
— Как мило, — сказала Леди Зависть. — Этот храм — необычайное сооружение.
С трудом отведя взгляд от замученных крестьян, Тук осмотрел строения храмового двора. Пирамидальная крыша продолжалась до земли. Ее медное покрытие нарушалось только десятком беспорядочно расположенных окошек, закрытых тонким розовым кварцитом. Узкий и высокий портал был обрамлен четырьмя массивными камнями — широкий порог, два суживающихся к вершине менгира по краям, перемычка сверху. Коридор просматривался весь, открывая основание пирамиды. До него было около трех двойных шагов.