Но золото точно захотело посмеяться над обезумевшими старателями. Оно вдруг исчезло, а с ним исчезла и миассовская лихорадка. А городок Миасс остался как памятник о «золотом веке».
Мы не знали, куда итти. Какой-то прохожий шел навстречу.
— Скажите, — спросили мы, — где тут находится Ильменский заповедник?
— А вот, — махнул рукой прохожий на мохнатую веселенькую горку, — по, дороге, вдоль озера идите.
У многих представление о заповеднике сводится к запрету охотиться на зверей или истреблять вид какой-нибудь растительности. А слышали ли вы о заповеднике камней? Такой необычайный заповедник находится у нас на Урале. На его маленькой территории нашли уже свыше 120 различных минералов. Такое место — единственное на земном шаре.
Мы шли по каменистой дороге. Озеро Ильмень было спокойно, на середине его тянулась светлокоричневая полоса водорослей. Вот это озеро, нежно напоминавшее о знаменитом Ильмене под Ленинградом.
Мы остановились у дерева с набитой на нем дощечкой: «В заповедник». Лиственный лес сомкнулся над нами и зашумел. Мы направились по тропинке. Скоро лес, выпустил нас из своего плена, и мы увидели двухэтажные домики. Навстречу вышли люди.
— Туристы? — спросил человек средних лет в белой украинской рубахе.
— Да, — ответил Володя Авдонин, самый старший из нас и выбранный начальником.
— Откуда?
— Из Свердловска.
— Ну, проходите, гости дорогие, — и он провел нас в деревянный дом.
В, маленькой комнатке, уставленной образцами минералов, мы рассказали о том, что хотели бы посмотреть заповедник. Человек, встретивший нас, выслушал и сказал:
— Ладно, я вам все покажу…
— О, нет, — возразил Виктор. — Мы хотели бы одни побродить. Можно?
— Ведь у нас, ребята, заповедник. Впрочем, я вам дам проводника, — и, улыбаясь, добавил: — хорошего проводника. Останетесь довольны. Только дайте слово не нарушать правила заповедника: минералы можно брать в небольшом количестве.
— Честное пионерское, — пообещали мы.
— Ну, ну, верю, — улыбнулся геолог.
В этот же день мы решили осмотреть часть Ильмен. Проводником у нас оказался Володя, — юный геолог, активист заповедника.
Скажите, вы представляете музей в блеске залитых солнцем стеклянных витрин, в ковровых дорожках, картинах и множестве документов? Ничего подобного в музее, в который мы пришли, не было. Он находился в дремучем лесу. Вместо застекленных витрин и бумажек-документов — ямы. «Ямы-витрины», как в шутку прозвали мы копи.
Мы подошли к яме-витрине № 6. Она расположена на лесной лужайке. Груды камней окружали края ее, Это отвалы. Копь № 6 разрабатывалась давно, она знаменита, главным образом, минералом-обманкой — апатитом. Апто — по-гречески обманываю. Назвали его так потому, что апатит часто путают с другими минералами. Апатит бывает всевозможных цветов: зеленый, желто-зеленый, оливково-зеленый, бурый, красный и даже белый.
Копь № 6 в 1829 году посетил путешественник Александр Гумбольдт. Где он только не побывал на своем веку! Пересекал Атлантический океан, видел тропические леса Бразилии и в Южной Америке наблюдал метеорный дождь. С волнением подходил ученый к шестой копи и с трепетом завертывал кристалл желтоватого цвета с округлыми краями, а в это время его спутник, ученый Г. Розе, записывал в своем дневнике:
«Я бесконечно счастлив, что мне удалось побывать в этих замечательных местах, которые радуют сердце всякого геолога и минералога».
Борис нагнулся к черному камню, выглядывавшему из-под земли! Слюда! Слюда-биотит! Совершенно непрозрачная от большого содержания железа и поэтому непригодная для изоляции.
В последнее время биотит стали употреблять как удобрение для почвы.
Останавливаемся около длинной копи и спускаемся на дно ее. На массе белого полевого шпата и миаскита то тут, то там виднеются черные точки и полоски.
— Посмотрите, что я нашел! — кричал Коля.
В руке он держит правильный кристалл смоляно-черного цвета.
— Что это? — спросил он.
— Не знаем, — сознались мы.
Наш проводник Володя объяснил:
— Пирохлор, — радиоактивный минерал.
— Как радиоактивный? — удивленно вскричал Станислав. — Ведь радий очень ценят, во всем мире его добыто столько, сколько поместилось бы в коробке из-под конфет!
— Да, да, — подтвердил Володя. — В пирохлоре содержится до двадцати различных элементов. 122
— 20 элементов? Здорово! — воскликнул Коля и торжественно положил находку в самый глубокий карман.
На выступе скалы Володя Авдонин обнаружил маленькое зерновидное пятнышко. Что это? Неужели циркон. Да!
Замечательный минерал, имеющий индусское название, лежал у него на ладони. Он был цвета крепкого чая. Впервые циркон был найден в Индии и ценился как драгоценный камень, там он и получил свое загадочное название.
Мы бы еще долго лазили в этой копи, если бы Володя не запротестовал:
— Идемте, ребята. Если мы так долго будем сидеть в каждой копи, — многого не увидим.
Мы пошли по дороге, окруженной лесом. Володя свернул с нее и углубился в заросли. Следуя за ним, мы недоумевали, зачем он повел нас в эту чащу? А ветки больно хлестали по лицу, высокая крапива обжигала ноги. Мы чуть было не свалились в большую выемку, заглянули в нее и ахнули: дно выемки было голубое. Вода! Нет. Это нежноголубого цвета камень, «Камень поэтов» — амазонит. Цвет его можно сравнить только с водами великой южноамериканской реки Амазонки, где впервые и был найден этот камень. Стены выемки были тоже из амазонита. И чем дальше от дна, голубой минерал постепенно переходил в темнозеленый цвет и сливался с молодой нетронутой травой, растущей по краям копи.
Вдоволь налюбовавшись замечательным безводным голубым озером, пошли дальше. Володя опять свернул с дороги, ноги глубоко погружались в мягкую, как губка, массу. Мы были на бывшем дне Ильменского озера. Теперь здесь большой торфяник. Пока шли к следующей копи, Володя рассказал, как в далекие времена селившиеся по Уралу башкиры-звероловы искали в Ильменах красивые камни. Находка сбывалась богатым баям. Нередко камни применялись и для других целей. В стихах башкирского поэта Мадшита Гафури говорится:
Не об амазоните ли говорит башкирский поэт?
Мы подходили к копи, носившей название Блюмовской. Эта копь — старушка. Более ста лет прошло с тех пор, как горный инженер Блюм сделал здесь первую «закопушку», положив начало знаменитейшей копи заповедника.
— Посмотрим, что здесь за минералы, — крикнули мы, спрыгивая в копь.
— Здесь их очень много, — откликнулся Володя, — и почти все редкие.
Борис первым отколол породу: в ней прятался и весело улыбался какой-то камешек. Это был берилл, ценный минерал, из которого добывают металл бериллий — один из самых легких металлов, почти в четыре раза легче алюминия. Если бы из чистого бериллия сделать самолет, как легко бы он летал! Более темнозеленые образцы берилла называются изумрудами.
Борис был доволен находкой и нехотя стал разбивать камни, помня мудрый совет старых горщиков: один раз повезло — другой не повезет.
Но этот совет неприменим к Ильменским копям. Скоро Володе Гилеву попалась горная порода — летопись или письменный гранит. На розовом полевом шпате узорами дымчатого раухтопаза были разбросаны непонятные письмена, напоминающие восточную клинопись. Говорят, что один ученый прочитал на письменном граните слово на древнееврейском языке. С тех пор письменному граниту прибавили еще одно название — еврейский камень. С письменным гранитом всегда связаны лучшие глубинные минералы. И если найти письменный гранит, то в этой породе наверняка можно отыскать и топаз, и аквамарин, и берилл, и много других драгоценных камней.
Везет всем. Стасик нашел радиоактивный минерал и, задыхаясь от радости, сбивчиво говорит:
— Нашел камень геолога Самарского. Он еще более радиоактивен.
— Идите сюда, — Откуда-то кричит Коля. — Раухтопаз нашел! Всем достанется! Поделить можем раухтопаз!
Но мы не видим Коли.
— Где ты?
— Николай, наверное, во второй выработке, — говорит Володя. — Идем к нему.
— Бежим! — восклицает Володя Авдонин и, сделав прыжок, кубарем катится под гору. Он свалился в так называемый Академический ход, сделанный в 1911—1917 годах радиевой экспедицией Академии наук. Вовка потирает ушибленное плечо, со злобой отбрасывает подвернувшийся под руку камень, и… что-то голубое мелькнуло от него, отбившись об острый угол скалы. Володя поднимает осколок. В руке, лежит голубой, просвечивающий топаз.
Поднявшись по шатающейся деревянной лестнице наверх, он спустился к нам во вторую выработку. Ребята рассказали ему, что нашли топазы в «занорышах» — небольших пустотках в стенах копи.
Раухтопаз или дымчатый кварц имеет очень красивый «дымный» цвет, но старые горщики знают способ, от которого кварц становится еще более красивым. Они запекают его в хлеб, от чего раухтопаз покрывается золотистой пленочкой.
Топаз, камень геолога Самарского, берилл, письменный гранит — и все это в одной копи! А сколько еще минералов мы не нашли, сколько их таится в копях и шурфах?!
Каждая копь заповедника имеет свою историю. Блюмовская, шестая, амазонита — все это копи-старушки, а есть и совсем молодые, некоторым из них всего несколько месяцев или даже дней. Эти копи открыты советскими людьми.
— Идемте. Что так долго засиделись. Впереди много интересного, — зовет Володя.
Он хорошо знает заповедник и ведет уверенно. Выходим на поляну. Вдруг Володя, шедший впереди, падает на колени. За ним Стась, Коля, Борис. Что такое? Ягода! Сочная спелая земляника, которой ничто здесь не мешает созревать, покрыла всю землю. Мы ползали на коленях, ели горстями, но ее словно становилось еще больше. Тут был настоящий ягодный заказник.
Наконец, земляника нам опротивела.
— Володя, — взмолились мы, — выведи ты нас из этого океана ягод, итти невозможно, жалко давить спелую землянику.
И наш штурман вывел нас. Мы пошли по редкому лесу с невысокими развесистыми соснами. Из-за куста вылетела птица и, низко пролетев над землей, упала в траву. Ваня подбежал к ней, и она позволила взять себя в руки. Это был тетерев, глупо смотревший на нас.
— Брось его, — посоветовал Володя, — ишь, дурак, знает, что под охраной заповедника находится, в руки дается.
Ваня отпустил тетерева; тот, взмахнув крыльями, взлетел на дерево.
Мы вышли в долину и среди леса увидели скалу, напоминающую гигантский столб.
— Ну и высока! — крикнул Стась. — Мы должны штурмовать эту скалу. Не я буду, если не заберусь на нее.
— Погоди, — остановил его Володя. — Видишь, как она гладка и высока?
— Ну и что?
— Посмотри, — указал Володя на небо.
От скалы оторвалась птица и, камнем нырнув вниз, расправила крылья, паря в воздухе.
— Это сокол, — сказал Володя. — Сокол-сапсан. Соколы выбирают для гнезд неприступные места. Эта скала названа Соколиной потому, что здесь гнездятся эти птицы. Пятьдесят метров голой скалы, попробуй, заберись.
— Да, — согласился Стась, — придется полюбоваться. Но есть же на ней хоть какая-нибудь зацепинка?
— Конечно, — ответил Володя. — И не только зацепинка, а целая тропинка. Пошли!
Мы ползли на животах, цепляясь за выступы скалы, помогая друг другу.
У вершины Коля оступился, и поток камней оборвался вниз. Но, к счастью, он задержался за куст и влез на скалу. Легкий ветерок обдувает нас. Сердце сжимается, если посмотришь вниз, где раскинулись синеватые леса…
На базу заповедника мы подошли, когда было совсем темно. Разбили палатку на берегу озера. Володя попрощался с нами, пообещав показать завтра много интересного.
Ночь темна. В сказочном молчании стоят нахмуренные сосны, отбрасывая причудливые тени. Светлая луна расстелила по озеру с берега на берег яркую дорожку. Тихо. Только хворост трещит в костре, да где-то далеко прокричала ночная птица. И опять все тихо.
ГЛАВА ВТОРАЯКопь № 117. Старый минералог. Лобач и Повелиха — знатоки Ильмен. Бешеный спуск. Сюрприз. Московское стекло. Купец-слюдоискатель. Казак, нашедший топаз.
Утром нас разбудил Володя. В руках он держал геологический молоток с длинной ручкой.
— Куда мы сегодня? — спросил он.
— Куда поведешь, — сказали мы.
— Тогда идемте. Ну, и сюрприз приготовил я вам, ребята, — таинственно проговорил он.
Мы шли по направлению к станции. Володя подхватил на ходу какой-то камень и, умело разбив его, заявил:
— Вот камень, названный в честь Ильмен.
— Покажи, — обступили мы его.
— Что за минерал?
— Ильменит.
— А еще есть минералы, названные в честь Ильменских гор?
— Есть. Ильменорутил. Есть и горная порода, миаскитом называемая. Вот под ногами серые комочки валяются — это она. Назвали ее в честь реки Миасса, протекающей по территории заповедника. Из миаскита состоит весь Ильменский хребет.
Трава шуршит под ногами. Путь идет в гору извилистой тропинкой, между зарослями «волчьей ягоды». Лес почти кончился. Сто семнадцатая копь. Четыре выработки, но две завалены отвалами. На двух других в изобилии полевой шпат. Володя поднимает круглую галечку, стирает с нее грязь, и мы видим великолепный, голубой окраски минерал — вишневит, названный в честь Вишневых гор, служащих продолжением Ильмен. В этой же копи мы находим «облачный минерал» — нефелин (нефелис — по-гречески облако).
Эта копь — тоже старушка, ей перевалило за сотню лет. С давних пор шла на ней добыча полевого шпата. Копь была изучена в конце прошлого столетия исследователем Ильмен Шишковским, геологом-любителем. Найдя здесь новые великолепные образцы, он старался распространить славу Ильмен далеко за пределы Урала. Он обменивался коллекциями и переписывался с музеями почти всех стран, и именно благодаря его заботам камни Ильмен украшают музеи всего мира.
На 117-й копи он старался раскрыть одну из загадок природы — цвет минерала: почему одни камни белые, другие желтые, третьи — фиолетовые. Но он не хотел, чтобы его любовь к камню умерла вместе с ним. Подобрав деревенских парней, он обучал их искусству искать камень. Его ученики, Лобач и Повелиха, впоследствии стали искусными горщиками, с которыми считались крупнейшие ученые мира, приезжавшие в Ильменские горы. Умер Шишковский в 1897 году. Наследство его было огромно, оно состояло из коллекций камней и научных трудов. Но в 1911 году город Миасс пострадал от пожара, и в огне погибли коллекции и работы К. А. Шишковского. Память об этом малоизвестном исследователе хранят копи Ильмен. Пять копей носят его имя. Володя улыбается и загадочно говорит:
— А теперь я покажу свой сюрприз! Но его нужно заработать. Бежим!
Он выпрыгнул из копи и побежал под гору. Ноги сами несли нас. Мы как в сапогах-скороходах летели к необычайному сюрпризу. И он представлялся нам не иначе, как кладовой, наполненной драгоценными камнями. Между сосен, наконец, появился просвет и дорога, уходящая в даль. Выбежав на нее, мы увидели новенькую черную легковую машину.
— Вот какой сюрприз у меня, — сказал Володя, прочтя радость на наших сияющих лицах. — Не ждали? Я ее сюда еще утром пригнал. Директор нам дал. Но главное еще не в этом. Главное, что машиной буду управлять я сам.
— Ты? — изумились мы.
— Садитесь.
И через несколько минут мы гнали на легковушке по дороге. Машина была с «большим газом», на пустынных дорогах заповедника можно было развить хорошую скорость.
Резкий поворот, — и мы поехали по изрытой чебаркульской дороге. Когда-то давным-давно по краям этой дороги купец Раздершин вел поиски «оконницы» — белой прозрачной слюды, обнаруженной более двухсот лет назад у озера Чебаркуль. Раздершин посылал многочисленные отряды на разведку слюды и цветных камней. Слюда шла для окон. Она пользовалась большим спросом в богатых домах по всей Руси. Особенно много окон из слюды было в Москве. И белую слюду окрестили «московским стеклом» (отсюда и мусковит).
Мы остановились на копи. На стволе сосны висела посеревшая от времени дощечка: «Прутовская копь № 74».
— Почему она называется Прутовской? — спросил Стась у нашего проводника.
Оказалось, что в конце XVIII столетия казак чебаркульской крепости Прутов, искавший в отряде купца Раздершина «оконницу», случайно выбрал пригорок и стал шурфовать. Слюда встречалась в породе маленькими убогими жилками. «Признак есть, поглубже копань (копь) нужно сделать», — подумал Прутов и начал долбить породу. Вдруг в «отвальчике» заметил Прутов какой-то камешек, с ноготь величиной. Понравился ему камешек — прозрачный такой, любо посмотреть. Вскоре разнеслась весть, что Прутов нашел драгоценный камень — топаз. Потом на первой топазовой «копани» было найдено много топазов. Теперь их здесь нет, даже отвалы вымыты дочиста.
Есть и другие копи заповедника, слава у которых в прошлом. Они заросли травой.
Уже поздно. Солнце садится за горы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯОхотники за камнями. Карандаш в земле. Лось побеждает в состязании. Растения — открыватели месторождений. Белка-летяга. Неторопливая косуля. На Ильменский Эльбрус. Места, где был Пугачев. Вода, содержащая радий. Подставка луны. Южноуральскйй Эверест. Прощайте, Ильменские Тау. Основателю заповедника.