– Марсовые! Кроме стакселей! Убрать все паруса! На ванты, марш! – Мое молодое тело ощутило прилив адреналина и возжелало боя, рука непроизвольно схватилась за эфес шпаги. – Рулевой! Три румба лево руля! Правый борт! Новиков! Ну-ка пусть бомбардиры докажут, что я недаром присвоил тебе звание сержанта!
– Еще полрумба влево, – услышал крик Новикова из люка пушечной палубы, а рулевой, не дожидаясь попугайной команды, тут же выставил курс. – Первое, второе, третье орудия! Винт на нулевой отметке, прямая наводка! За Богородицу!.. Огонь!
Корабль слегка вздрогнул и выплюнул три клуба дыма. Два снаряда из трех тюкнули в носовую часть борта ближнего противника, сделали два аккуратных отверстия и взорвались внутри трюма. При этом внешне шебеку не разворотило, только бушприт задрало вверх, а фок-мачта вообще рухнула на левый борт, удерживаясь только на обвисшем такелаже. Весла безвольно плюхнулись в воду, и шебека стала неуправляемой, значит, результат был прекрасным. Впрочем, каким он мог быть при ведении огня на спокойной воде, на дистанции всего триста ярдов?
Портики второй вражеской шебеки открыли, но для ведения огня по моему кораблю ей нужно было довернуть, при этом она попадала под залп только что влетевшего в бухту флейта капитана Кривошапко.
– Братцы бомбардиры, – опять раздался голос нашего главного артиллериста, – четвертое, пятое, шестое и седьмое орудия! Три деления винта вверх!
– Сержант Новиков! – перебил его, склонившись к люку. – Дай ему одним снарядом перед носом!
– Седьмое орудие! Огонь! – тут же раздалась команда. Прозвучал одиночный выстрел, снаряд взорвался ярдов через сто точно по курсу противника.
Что ж, купец поступил правильно: изо всей силы стал табанить веслами правого борта и выполнил крутой разворот, а его марсовые, которые только что резво поднимали паруса, точно так же резво стали их сворачивать.
Тем временем в бухту друг за дружкой входили наши богини, а на горизонте стали явно видны такие же изумрудные паруса еще четырех шхун. Это охладило пыл всех купцов, пытавшихся сбежать от ужасов смертного боя, и заставило их повернуть обратно к причалу.
– Арсен, – обернулся к Кульчицкому, – запоминай: команда рулевому – курс к кораблю лейтенанта Власьева. Швартуемся к нему правым бортом. Боцману – подготовить швартовы. Марсовым – быть готовыми убрать стаксели. Повтори.
Убедившись, что суть команд и их порядок усвоены, разрешил: «Действуй!»
Вообще, швартоваться на шебеке или идти на абордаж за счет ее развернутых бортов очень удобно. Вот и нам было удобно, даже дополнительный трап для перехода с борта на борт не понадобился. Остальные флейты и шхуны будут делать, как я, то есть швартоваться к нашим или захваченным шебекам противника.
– Сир! – Подняв в приветствии руку к виску, ко мне подскочил чумазый лейтенант Власьев. На его лице выделялись только белые зубы и блестящие белки глаз. От халата и чалмы он избавился, а в камзоле и треуголке выглядел как обычный европейский шкипер, правда, внешне слишком молодой. Впрочем, выглядел он, как и все остальные мои солдаты, матросы, сержанты и офицеры.
– Доложи обстановку!
– Сир! Авангард эскадры в составе четырех кораблей успешно высадил ударно-штурмовую группу десанта под командой капитана Ангелова. К настоящему времени захвачены городские ворота, центральная стена и все три морские артиллерийские башни. Наши в городе. – Он кивнул на крепость, на которой развевались на башнях белые флажки, и продолжил: – Тридцать один военный корабль противника расстреляли прямо на причале в упор и подожгли горшками с зажигательной смесью. Затем командами кораблей авангарда при поддержке десанта захватили без повреждений двенадцать пиратских военных кораблей. А этих троих, – он показал на красавцев, пришвартованных за кормой, и широко улыбнулся, – взял на абордаж лично, собственной командой!
– Ладно-ладно! Не хвастайся! Лучше скажи, сколько на них было людей, кроме рабов-галерников?
– По девять человек, сир, – уже менее задорно ответил лейтенант.
– Не тушуйся, капитан, ты все равно молодец!
– Вы оговорились, сир, мне присвоено звание лейтенанта.
– Ты же знаешь, Паша, в подобных вопросах твой князь не ошибается.
Глядя на этого мальчишку, решил для себя, что если он в течение десяти месяцев – времени подготовки офицеров и команд – не запорет никакого косяка, быть ему командиром группы из восьми кораблей первой Южно-Африканской эскадры.
– Я вас не подведу, сир!
– Помни, Паша, я рассчитываю на тебя. А теперь доложи о потерях.
– У нас трое убитых – марсовый матрос с корабля номер три Кашка Василий и двое рядовых десантно-штурмового батальона Алеша Лучик и Илья Векшин. Ранено двенадцать человек, из них серьезно трое, но лекарь сказал, что двоим нужна помощь доктора Янкова, тогда выживут.
При этих словах я стал оглядываться, разыскивая доктора, который вместе со Степаном Жуком находился на моем корабле, но тот уже и сам знал, куда ему бежать и что делать.
– Ясно, – кивнул Паше, затем показал на множество трупов на причале, здесь их лежало не менее двух сотен, некоторые были разорваны шрапнелью на куски. – А это что?
– А здесь кто-то из пиратов опознал шебеку, вот и приперлись для разборки. Ну мы им разборку и учинили.
К этому времени минометный обстрел разбежавшихся в разные стороны пиратов прекратился. Десантная группа моего корабля полностью выгрузилась на берег, другие флейты тоже причаливали и выгружались, после чего сразу же отваливали и дрейфовали на внутреннем рейде. А майор Полищук на берегу муштровал командиров подразделений, отправляя на зачистку заранее распланированных секторов.
– Ни одного врага за спиной не оставлять! – кричал он. – Если мужчина при вашем появлении не стал на колени, значит, это не мужик, а воин. Убить немедленно! Стрелять! Только стрелять! Никаких поединков, ясно?! И гильзы! Потеря одной гильзы отольется вашему командиру понижением в звании и должности, а виновнику в пять золотых цехинов штрафа!
Пора было двигаться и мне.
– Все, капитан, выполняй свою задачу и держи подходы к причалу, а я пошел дальше. От пылающих кораблей у вас здесь жарко!
– С Богом, сир!
– Паша! Бог любит людей активных и трудолюбивых, значит, Он с нами! – Поправил на голове шлем и разыскал газами Полищука. – Майор! Веди в город!
Полищук тут же оказался рядом со мной, а рота лейтенанта Стоянова, ощетинившись стволами винтовок во все стороны, взяла нас в «коробочку». Первый и второй взводы были одеты точно так же, как и я, – в кирасирскую броню. А следом за нами пятеро бойцов под командой моего главного корабельного бомбардира сержанта Новикова, облепив экспериментальную штурмовую пушечку, толкали ее вверх. Нашу колонну замыкала сотня наказного атамана Коваля. Его казаки тащили шестнадцать ящиков снарядов по четыре штуки в каждом, два мешка картузов с порохом, четыре бурдюка с прокисшим вином и четыре штормтрапа.
Впереди по пути следования слышались частые винтовочные и револьверные выстрелы, иногда бахали пистоли и мушкеты противника. В данном случае придорожные здания являлись объектами зачистки казаков атамана Карачая, вот они и работали в своей зоне ответственности.
Метров через триста пришлось обходить дымящиеся развалины и шагать по горам трупов. Таких локальных мест массового поражения противника было два, второе – за двести метров от городских ворот. Трупов оказалось много, очень много. Начало этой бойни я наблюдал в подзорную трубу, когда первыми отработали корабельные пулеметы, а затем минометная батарея лейтенанта Раду Попеску.
Вспомнил рассказ Ивана о том, как Раду не хотел оставлять свой родной пулемет. Но держать в простых пулеметчиках человека с таким острым зрением, отличным чувством дистанции и неплохим знанием математики было делом сильно расточительным. Вот Иван и назначил его командиром новой минометной батареи, и не прогадал.
У распахнутых ворот он нас и встретил, подбежал ко мне, отдал честь:
– Сир!
– Не тянись, Раду, докладывай.
– Значит, так, сир. Высадились нормально, дошли до ворот, и Данко с подарками в сопровождении взвода отправился во дворец. Потом лейтенант Козельский захватил ворота, главную стену и башни. Вон флажки торчат. А лейтенант Пугач установил напротив казармы городской стражи два пулемета и заблокировал все выходы. Ну а мы вначале подавили и разогнали неприятеля, который сгруппировался для нападения на порт, а потом отбили вторую атаку пиратов, они пытались прорваться в город. Здесь нам очень сильно помогли пулеметчики. – Он указал на центральную башню, там в вышине рядом с огромными стволами пушек выглядывали две, казалось бы, крохотные картечницы.
– Израсходован один полный боекомплект мин, в запасе имеется еще столько же. Да! Потерь нет, ни убитыми, ни ранеными.
– Израсходован один полный боекомплект мин, в запасе имеется еще столько же. Да! Потерь нет, ни убитыми, ни ранеными.
– А что в городе творится, не знаешь?
– Да постреливают частенько, но наши, наверное, действуют так, как и решено на военном совете: взяли под контроль ключевые точки и ожидают подкрепления для ликвидации возможных очагов сопротивления и полной зачистки города.
Во как Раду сказанул, прямо дословно моими словами.
– Отлично, лейтенант! Молодцы, минометчики! – крикнул в сторону батареи, затем задрал голову и поднял руку в латной перчатке. – Молодцы, пулеметчики! Всех награжу достойно!
– Ура князю! Долгие лета! – раздался с разных сторон нестройный хор голосов. И вот только сейчас до меня дошло, что в нашем Уставе никакого ответа старшему командиру типа «Служу родной державе» даже не предусмотрено. Это упущение нужно будет исправить.
В надвратном переходе навстречу вынырнули лейтенант Козельский и прапорщик Карнаух. Видно, о нашем приближении им сказали наблюдатели.
– Сир! Разрешите доложить!
– Отставить, Ярослав, мы не на плацу. Давай своими словами, коротко и ясно.
– Так точно! Если коротко, то все объекты обороны города в наших руках. Восемь вероятных очагов сопротивления, предусмотренных планом военного совета, взяты под контроль. Здесь хозяева сидят во дворах, но аркебузы в окна высунули. Также доподлинно известно (был связной от Ангелова!), что дворец захвачен. Одиннадцать гвардейцев убили, остальных разоружили и закрыли в подвале. Туда же упрятали каких-то вельмож и их слуг. Самого пашу оставили в его кабинете под охраной трех бойцов. На балконах дворца установили оба пулемета, чтобы контролировать центральную площадь и фасады шести зданий знатных пиратов. Это уже даже не вероятные, а самые настоящие очаги сопротивления. Когда началась кутерьма, то именно из этих дворов пираты открыли пистолетный и мушкетный бой. А в одном месте вообще жахнули из мушкетонов шрапнелью. Ангелов просил по возможности подтянуть ближе к площади нашу штурмовую пушку. Потери тоже были: во дворце двое убитых и двое раненых, и здесь на стене двое убитых и шестеро раненых.
– Понятно! На причале доктор Янков, раненых отправь к нему. Итак, товарищи воины, что мы имеем? – стал под звуки редких винтовочных выстрелов и коротких пулеметных очередей, звучащих в центре, размышлять вслух. – По нашим прикидкам внутри стен крепости без учета пятнадцати тысяч рабов и рабынь проживают шесть тысяч правоверных подданных магрибского султана. То есть людей более достойных и богатых, чем те, которые обитают за воротами. Из них мужчин – около двух тысяч, среди них половина – богатые владельцы ремесленных мастерских, четверть – купцы, и четверть – воины и вельможи. Если учесть, что половина купцов не совсем растолстела и тоже умеет держать в руках меч, то здесь нам противостоит вооруженная команда в семь с половиной сотен человек. Тридцать гвардейцев паши и пара десятков вельмож из игры выбыли. Большая часть городской стражи, человек двести, если нас не обманули пленные пираты, обычно днем болтаются в казарме, а около ста – на воротах, стенах и башнях. Так, Ярослав?
– Девяносто восемь человек караула можно списать. И еще тридцать два человека легли у двери и окон казармы. Остальные да, сидят внутри тихо, как мыши.
– Очень хорошо. Таким образом, организованная вооруженная команда нам больше не противостоит. Нам нужно разгромить четырнадцать разобщенных группировок, при этом не дать им объединиться. А затем вдумчиво и не спеша зачистить город. Что же касается пригорода, то там беспокоиться не о чем. Если к вечеру останутся очаги сопротивления, мы их утопим в крови. Что ж, пошли работать.
Дома города были в основном одноэтажными, с плоскими крышами, и занимали периметр целого квартала с закрытыми внутри двориками. Ремесленники и купцы средней руки проживали в одном или двух крыльях такого дома, а люди более богатые владели домами с прилежащими к ним внутренними садами и фонтанами.
У привратной площади находились кварталы ремесленников. Здесь все двери и ставни на окнах оказались закрыты наглухо, на двух примыкающих улицах не было видно ни одного человека, стояла полная тишина, словно все вымерли. Впрочем, эти здания сейчас нас совершенно не интересовали. Никакого сопротивления, а тем более нападения со стороны обывателей мы не ожидали, но на всякий случай с помощью двух пулеметов ситуацию контролировали.
К левой части крепостной стены примыкала двухэтажная казарма, у обоих выходов которой лежало около трех десятков трупов. Метрах в восьмидесяти от нее из мешков был устроен бастион, внутри которого расположились два пулемета с расчетами и отделение стрелков.
– А остальные бойцы где? Твои и Пугача? – спросил у снайпера Карнауха.
– Рассредоточены по крышам домов, по направлению к центру, на три квартала вперед, – махнул он рукой.
– Сейчас на крышах семь десятков воинов, но к домам, в которых, как отмечено на схеме, проживает воинское сословие и те, кто умеет держать в руках меч, мы пока не лезли, – сказал Козельский, а затем спросил: – Начнем со стражи?
– Нет, Ярослав, мы их вообще трогать не будем. А если сдадут оружие, то станем даже кормить. К гвардейцам и вельможам тоже отнесемся с почтением. Правда, если они нам за это почтение хорошо заплатят. А вот четырнадцать пиратствующих домов должны быть уничтожены до последнего мужчины. Давай, Ярослав, показывай нашей пушечке первую позицию. А на тебе, атаман, – я повернулся к Ковалю, – фланги и тыл, на крыши не смотреть, там наши.
– Не сумлевайтесь, ваша светлость, мы их присмотрим, – потряс кулаком атаман. Впрочем, такой же мальчишка лет семнадцати-восемнадцати, как и все остальные.
Улочки города оказались еще более извилистыми, чем в старых европейских городах. Кварталы смещались чуть ли не в шахматном порядке. Перед четвертым поворотом нас остановил лейтенант Пугач:
– Сир!
– Говори коротко, Степан.
– Дома мужиков закончились, дальше живет воинское сословие. Прямо напротив большой дом с двумя башенками. В каждой из них сидит по десятку мушкетеров. До этого угла метров сто, так они с ближней башенки достают, гады. Наши снайперы им тоже жить не дают, но все равно, нужно ударить и по башням и по двум окнам. Но если чистить этот дом, то в тот, который левее, тоже надо влупить пару снарядов.
– Ясно. Новиков, вперед. Хлопцы, делайте, как учились.
Подхватив пушку за обе лапы, они вытолкали ее за угол, и по ней тут же ударил залп картечи. Стало ясно, что дистанция стрельбы для мушкетеров избыточна, так как звук попадания свинца о щит был приглушен, значит, находился на излете. Один из бомбардиров, стукнув молотком, расклинил и открыл затвор, а Новиков приступил к наводке.
Казаки поднесли порох и ящик со снарядами, который второй бомбардир перехватил, поставил на мостовую и распечатал. Затем, аккуратно взяв первый снаряд, выбежал и, прячась за орудийный щит, задвинул его в ствол.
– Кидай один картуз, – сказал казаку, который прятался за углом с мешком фасованного пороха.
– Быстрей заряжай, запирай затвор, Коська-безрукий, – покрикивал Новиков. После того как молоток хлопнул по клину затвора, приказал: – Отошли чуток! Уши!
Выстрел рявкнул довольно громко, а звук попадания тоже был прекрасно слышен. После этого с крыши щелкнуло три винтовочных выстрела, которые сейчас показались совсем тихими.
– Амбец котенку, давай во вторую башню! – послышалось сверху.
Я присел на корточки и выглянул за угол. Не знаю, из какого кирпича этот дом был построен, но угол разворотило конкретно, и наличия какой-либо башенки на нем даже не наблюдалось.
– Команды номер один и номер два – на первый дом, команды номер три и номер четыре – на второй дом! Приготовились! – отдал приказ Полищук.
Бомбардиры теперь заряжали пушку более слаженно. Двумя выстрелами разворотили следующую башню, дав немного работы стрелкам, попали по двум равноудаленным окнам, затем передвинули левее лапы пушки и выстрелили в два окна соседнего дома.
– Команды! Пошли!
Каждая команда состояла из двух гранатометчиков и шести бойцов третьего взвода роты Стоянова, которые тащили к пролому штурмтрап, далее шло закованное в кирасы ударное отделение, а замыкали отряд атакующих два десятка казаков. Еще два отделения кирасир и два десятка казаков оставались в резерве.
И вот по команде Полищука все четыре команды рванули вперед. Восемь бойцов авангарда, добежав до пролома, упали на землю, а один из них поджег зажигалкой фитиль гранаты и закинул ее в помещение. Короткий запал сработал секунд через шесть, после чего бойцы подхватились, подняли трап и закинули его в пролом.
А первый кирасир с револьвером в руке уже несся по мосткам и нырял в темноту дома, за ним бежало все отделение. Дав кирасирам минуту, чтобы рассредоточиться, следом забегали казаки. Стрелки, особенно снайперы, оказывались тут как тут и уже лезли на крышу штурмуемого дома, дабы взять под контроль внутренний двор. Были слышны взрывы гранат, выстрелы, мужская ругань, женский визг и детский плач. Нет, никто никого не насиловал, всех строго предупредили, вплоть до «казни на горло»: есть время для работы и есть время для веселья. Тем более что мы никуда не спешили.