— Это не я, Дикинс, а моя дражайшая матушка, — с улыбкой поправила она, но, увидев, как понурился мальчик, поспешно добавила: — Но какой очаровательный комплимент. В свое время она слыла красавицей.
— А кто написал этот портрет? — поинтересовался Гарри, выручая Дикинса.
— Ласло, — ответила миссис Баррингтон. — А почему вы спросили?
— Мне стало интересно, не принадлежит ли портрет джентльмена в вестибюле той же кисти.
— Как вы наблюдательны, Гарри, — подтвердила дама. — На картине, которую вы видели там, изображен мой отец, и она действительно тоже написана Ласло.
— А чем занимается ваш отец? — спросил Гарри.
— Гарри постоянно задает вопросы, — пояснил Джайлз. — К этому просто нужно привыкнуть.
Миссис Баррингтон улыбнулась.
— Он импортирует вина — в частности, хересы из Испании.
— Совсем как «Харвис» [21], — вставил Дикинс с набитым огуречным бутербродом ртом.
— Совсем как «Харвис», — повторила миссис Баррингтон.
Джайлз ухмыльнулся.
— Возьмите еще бутерброд, Гарри, — сказала миссис Баррингтон, заметив, что взгляд мальчика прикован к блюду.
— Спасибо, — отозвался тот, не в силах выбрать между копченым лососем, огурцом и яйцом с помидором.
Остановился он на лососе, задумавшись, каков тот на вкус.
— А вы что же, Дикинс?
— Спасибо, миссис Баррингтон, — поблагодарил тот и взял еще один бутерброд с огурцом.
— Я не могу так и звать вас Дикинсом, — спохватилась мать Джайлза. — Звучит, будто я обращаюсь к слуге. Скажите, пожалуйста, каким именем вас крестили.
Дикинс снова понурился.
— Я предпочитаю, чтобы меня называли Дикинсом, — пробормотал он.
— Его зовут Эл, — подсказал Джайлз.
— Какое милое имя, — заметила миссис Баррингтон, — хотя, полагаю, ваша мать зовет вас Аланом.
— Нет, — возразил Дикинс, так и не подняв головы.
Остальные два мальчика удивились этому открытию, но промолчали.
— Меня зовут Элджернон [22], — наконец выпалил он.
Джайлз расхохотался.
Миссис Баррингтон не обратила внимания на грубое поведение сына.
— Должно быть, ваша мать — большая поклонница Оскара Уайльда, — заметила она.
— Так и есть, — подтвердил Дикинс. — Но все-таки жаль, что она не назвала меня Джеком — или хотя бы Эрнестом.
— Не стоит так из-за этого переживать, — утешила его миссис Баррингтон. — В конце концов, Джайлз сам страдает от подобного унижения.
— Матушка, ты обещала, что не станешь…
— Обязательно уговорите его назвать вам свое второе имя, — посоветовала она, не обращая внимания на протесты сына.
Когда Джайлз не ответил, Гарри с Дикинсом с надеждой оглянулись на миссис Баррингтон.
— Мармадьюк, — со вздохом объявила та. — Как у его отца, и у деда тоже.
— Если скажете кому-нибудь в школе, — пригрозил Джайлз, глядя на друзей, — клянусь, я убью вас, честное слово — убью.
Оба мальчика рассмеялись.
— А у вас, Гарри, есть второе имя? — спросила миссис Баррингтон.
Он уже собирался ответить, когда дверь гостиной распахнулась и вошел мужчина, которого никак нельзя было принять за слугу, с большим свертком в руках. Гарри поднял взгляд на человека, который мог оказаться только мистером Хьюго. Джайлз вскочил и бросился к отцу.
— С днем рождения, мальчик мой, — поздравил тот сына и протянул ему сверток.
— Спасибо, папа, — отозвался тот и немедленно принялся развязывать ленточку.
— Прежде чем открывать подарок, Джайлз, — укорила его мать, — возможно, тебе следовало бы представить отцу своих гостей.
— Прости, папа. Это два моих лучших друга, Дикинс и Гарри, — исправился Джайлз, отложив подарок на стол.
Гарри отметил, что отец Джайлза наделен тем же атлетическим телосложением и кипучей энергией, которые он считал присущими исключительно его отпрыску.
— Рад с вами познакомиться, Дикинс, — приветствовал мальчика мистер Баррингтон, пожимая ему руку, а затем повернулся к Гарри. — Добрый день, Клифтон, — добавил он и уселся в свободное кресло рядом с женой.
Гарри был озадачен: мистер Баррингтон не подал ему руки. И откуда он узнал, что его зовут Клифтон?
Как только лакей подал мистеру Баррингтону чай, Джайлз развернул подарок и восторженно вскрикнул, увидев радиоприемник «Робертс рэйдио». Он воткнул вилку в стенную розетку и принялся ловить разные станции. Каждый новый звук, раздававшийся из большого деревянного ящика, мальчики встречали смехом и аплодисментами.
— Джайлз говорит, что в этом триместре стал вторым по математике, — сообщила миссис Баррингтон, повернувшись к мужу.
— Зато худшим почти по всем остальным предметам, — резко ответил тот.
Джайлз постарался скрыть смущение, продолжая искать в эфире новую станцию.
— Но вы бы видели, какой мяч он забил в матче против Эйвонхерста, — вступился за друга Гарри. — Мы все уверены, что в следующем году он станет капитаном команды.
— Мячи не приведут его в Итон, — заметил мистер Баррингтон, не глядя на Гарри. — В этом возрасте юноше пора уже браться за ум и работать усердней.
Некоторое время все молчали, пока тишину не нарушила миссис Баррингтон.
— А вы тот самый Клифтон, который поет в хоре церкви Святой Марии в Редклиффе? — спросила она.
— Гарри — сопранист, — подсказал Джайлз. — Собственно говоря, у него стипендия хориста.
Гарри обратил внимание на то, что отец друга теперь пристально его разглядывает.
— Я так и подумала, что узнала вас, — кивнула миссис Баррингтон. — Мы с дедушкой Джайлза присутствовали на исполнении «Мессии» в церкви Святой Марии, когда хор Святого Беды выступал вместе с Бристольской классической школой. Ваша ария «А я знаю, Искупитель мой жив» звучала просто великолепно, Гарри.
— Спасибо, миссис Баррингтон, — покраснев, ответил мальчик.
— Вы надеетесь перейти в Бристольскую классическую, когда окончите школу Святого Беды, Клифтон? — спросил мистер Баррингтон.
«И опять Клифтон», — подумал Гарри.
— Только если заслужу стипендию, сэр, — ответил он.
— Но почему это так важно? — удивилась миссис Баррингтон. — Наверняка вам предложат там место, как и любому другому мальчику?
— Потому что моя мать не может себе позволить плату за обучение, миссис Баррингтон. Она работает официанткой в отеле «Рояль».
— Но разве ваш отец не…
— Он умер, — пояснил Гарри. — Его убили на войне.
Он внимательно следил за тем, как отреагирует мистер Баррингтон, но тот, как хороший игрок в покер, ничем не выдал своих чувств.
— Простите, — спохватилась его супруга. — Я не знала.
За спиной Гарри открылась дверь, и вошел лакей с двухъярусным тортом на серебряном подносе, который он поставил в центре стола. Джайлзу удалось задуть всю дюжину свечей одним выдохом, и все зааплодировали.
— А у вас когда день рождения, Клифтон? — спросил мистер Баррингтон.
— Был в прошлом месяце, сэр, — ответил Гарри.
Мистер Баррингтон отвел взгляд.
Лакей убрал свечи и подал молодому хозяину большой нож. Джайлз разрезал торт и разложил пять неровных ломтей по тарелочкам, которые горничная выставила на стол.
Дикинс, прежде чем браться за сам торт, подобрал и съел крошки сахарной глазури, упавшие на его блюдце. Гарри последовал примеру миссис Баррингтон. Он взял маленькую серебряную вилочку, лежавшую сбоку от его тарелочки, ею отломил крошечный кусочек торта, а затем положил ее обратно на тарелку.
Один мистер Баррингтон не притронулся к угощению. Внезапно, без малейшего предупреждения, он встал и вышел, не сказав ни слова.
Мать Джайлза и не пыталась скрыть удивления, вызванного поступком мужа, но промолчала. Гарри не отрывал взгляда от мистера Хьюго, пока тот не вышел из комнаты, а Дикинс, покончив с тортом, вновь сосредоточил внимание на бутербродах с копченым лососем, явно не заметив случившегося.
Когда дверь закрылась, миссис Баррингтон продолжила беседу, как если бы ничего необычного не произошло.
— Не сомневаюсь, вы получите стипендию Бристольской классической школы, Гарри, учитывая все, что Джайлз мне о вас рассказывал. Вы весьма умны, равно как и талантливы в пении.
— Джайлз преувеличивает, миссис Баррингтон, — возразил Гарри. — Поверьте, только Дикинс может рассчитывать на эту стипендию.
— Но разве БКШ не предлагает поддержку музыкально одаренным учащимся? — спросила она.
— Только не сопранистам, — пояснил Гарри. — Они не стали бы так рисковать.
— Кажется, я не вполне понимаю, — удивилась миссис Баррингтон. — Ничто не может отнять у вас навыков, которые вы приобрели за годы хоровых репетиций.
— Верно, но, как ни жаль, никто не может предсказать, что произойдет, когда твой голос сломается. Некоторые дисканты оказываются басами или баритонами, а те, кому по-настоящему повезло, становятся тенорами, но заранее это определить невозможно.
— Почему нет? — спросил Дикинс, впервые заинтересовавшись темой беседы.
— На свете множество бывших сопранистов, которые не смогли устроиться даже в местный хор, когда их голоса переломились. Спросите Эрнеста Лафа [23]. Каждая семья в Англии слышала, как он поет «О, на крыльях голубя», но кто знает, что с ним сталось без голоса?
— Тебе просто придется работать усердней, — заметил Дикинс, на миг перестав жевать. — Не забывай, классическая школа каждый год присуждает двенадцать стипендий, а я могу получить только одну из них, — буднично добавил он.
— Но в этом-то все и дело, — пояснил Гарри. — Если я буду заниматься усердней, мне придется бросить хор, а без нынешней стипендии я не смогу остаться в школе Святого Беды, так что…
— Ты оказался между молотом и наковальней, — подхватил Дикинс.
Гарри прежде не доводилось слышать этого выражения, и он решил позже спросить у Дикинса, что оно означает.
— Что ж, одно можно утверждать уверенно, — заключила миссис Баррингтон, — Джайлз вряд ли получит стипендию в какой бы то ни было школе.
— Может, и нет, — признал Гарри. — Но Бристольская классическая вряд ли откажет настолько умелому левше-отбивающему.
— В таком случае будем надеяться, что к Итону это тоже относится, — вздохнула миссис Баррингтон, — поскольку его отец хочет, чтобы он поступил именно туда.
— Я не хочу учиться в Итоне, — возразил Джайлз, отложив вилку. — Я хочу поступить в БКШ вместе с друзьями.
— Уверена, ты найдешь себе множество новых друзей в Итоне, — заверила его мать. — А для твоего отца станет огромным разочарованием, если ты не последуешь по его стопам.
Лакей деликатно кашлянул. Миссис Баррингтон выглянула в окно и увидела машину, подъезжавшую к ступеням крыльца.
— Полагаю, вам всем пора возвращаться в школу, — объявила она. — Мне определенно не хотелось бы, чтобы из-за меня кто-то опоздал на подготовку к занятиям.
Гарри с тоской покосился на блюдо с бутербродами и недоеденный праздничный торт, нехотя встал и направился к дверям. По пути он оглянулся и мог бы поклясться, что видел, как Дикинс сунул в карман бутерброд. Напоследок он еще разок посмотрел в окно и, к своему удивлению, обнаружил долговязую девчонку с длинными косичками, калачиком свернувшуюся в уголке и поглощенную чтением.
— Это моя сестра Эмма, — пояснил Джайлз. — Никогда не расстается с книжкой. Не обращай на нее внимания.
Гарри улыбнулся Эмме, но та даже не подняла глаз.
Миссис Баррингтон проводила мальчиков до входной двери и пожала Гарри и Дикинсу руки.
— Надеюсь, вы навестите нас снова, — напоследок сказала она. — Вы так хорошо влияете на Джайлза.
— Большое вам спасибо, что пригласили нас на чай, миссис Баррингтон, — отозвался Гарри.
Дикинс только кивнул. И оба мальчика отвернулись, когда она обняла и поцеловала сына.
Пока шофер вел машину по длинной подъездной дорожке, Гарри через заднее стекло смотрел на дом. Он не заметил Эмму, глядевшую в окно на отъезжающий автомобиль.
7
Школьный магазин работал с четырех до шести дня каждый вторник и четверг.
Гарри редко навещал «лавочку», как называли магазинчик ученики, поскольку в триместр он получал лишь два шиллинга карманных денег и знал, что мать не обрадуется, если на его счету перед каникулами обнаружатся лишние расходы. Однако ко дню рождения Дикинса мальчик сделал исключение из этого правила, решив приобрести на пенни сливочной помадки для друга.
Несмотря на то что Гарри редко ходил за покупками, плитка шоколада «Фрайс файв бойз» появлялась на его столе вечером каждый вторник и четверг. Хотя в школе было принято правило, запрещавшее ученикам тратить в школьном магазинчике больше шести пенсов в неделю, Джайлз также оставлял Дикинсу упаковку лакричного ассорти, ясно давая друзьям понять, что ничего не ожидает в ответ.
В тот вторник, зайдя в магазин, Гарри встал в длинную очередь мальчиков, ожидавших обслуживания. Рот его наполнился слюной при виде аккуратно разложенных рядами упаковок шоколада, пастилы, мармелада, лакрицы и — последнее повальное увлечение — картофельных чипсов «Смитс». Он прикинул, не купить ли пачку себе, но после недавнего знакомства с мистером Уилкинсом Микобером [24] у него не осталось сомнений насчет важности шести пенсов.
Пока Гарри пожирал глазами сокровища «лавочки», до него донесся голос Джайлза, и он заметил, что тот стоит в очереди на пару человек впереди него. Мальчик уже собирался окликнуть друга, когда увидел, как тот снимает с полки плитку шоколада и прячет ее в карман брюк. Парой мгновений позже за ней последовала упаковка жевательной резинки. Когда подошла очередь Джайлза, он выложил на прилавок коробку лакричных ассорти за два пенса и пакет чипсов за пенни, каковые мистер Свайвелс, заведующий магазинчиком, аккуратно внес в бухгалтерскую книгу напротив фамилии Баррингтона. Остальное так и осталось лежать неучтенным в кармане.
Гарри пришел в ужас и, прежде чем друг успел обернуться, выскользнул из магазина, не желая, чтобы его заметили. Он медленно двинулся вокруг здания школы, пытаясь понять, зачем Джайлзу что-то красть, когда он вполне способен заплатить за покупку. Он предполагал, что этому должно быть какое-нибудь простое объяснение, хотя и представлял, в чем оно заключается.
Мальчик поднялся в свою комнату перед самой подготовкой к занятиям и обнаружил украденную плитку шоколада у себя на столе и Дикинса, жевавшего лакричные конфеты из коробки. Ему было трудно сосредоточиться на причинах промышленной революции, пока он пытался решить, что ему следует предпринять по поводу своего открытия — и стоит ли вообще что-либо предпринимать.
Решение пришло к концу подготовки. Он убрал так и не развернутую плитку шоколада в верхний ящик стола, решив, что в четверг вернет ее в магазин, ничего не сказав Джайлзу.
Той ночью Гарри не спал вовсе, а после завтрака отвел Дикинса в сторонку и объяснил, почему не смог вручить ему подарок на день рождения. Тот не сумел скрыть потрясения.
— У моего папы в магазине такие же неприятности, — поделился Дикинс. — В смысле, мелкие кражи. «Дейли мейл» винит во всем Великую депрессию [25].
— Не думаю, что на семье Джайлза так уж сильно сказалась депрессия, — с чувством заметил Гарри.
Дикинс задумчиво кивнул:
— Может, стоит сказать Фробу?
— Донести на лучшего друга? — переспросил Гарри. — Ни за что.
— Но если Джайлза поймают, его могут исключить, — напомнил Дикинс. — По меньшей мере ты можешь предупредить его, что узнал, чем он занимается.
— Я об этом подумаю, — пообещал Гарри. — Но пока я собираюсь возвращать в магазин все, что дает мне Джайлз, без его ведома.
Дикинс подался ближе.
— А ты не мог бы прихватить и мою долю? — шепнул он. — Я никогда не хожу в школьный магазин и попросту не соображу, что делать.
Гарри согласился взять на себя эту задачу и с того времени ходил в магазинчик дважды в неделю и клал нежеланные подарки Джайлза обратно на полки. Он пришел к выводу, что Дикинс прав и ему придется все высказать другу, пока того не поймали с поличным, но решил отложить разговор до конца триместра.
— Отличный удар, Баррингтон, — похвалил мистер Фробишер, когда мяч пересек границу поля.
По рядам зрителей прокатился сполох аплодисментов.
— Помяните мое слово, директор, Баррингтон еще сыграет за Итон против Харроу на стадионе «Лордз».
— Никогда, если от Джайлза будет хоть что-нибудь зависеть, — шепнул Гарри Дикинсу.
— Чем займешься на летних каникулах, Гарри? — спросил Дикинс, похоже вовсе не обращавший внимания на творившееся вокруг.
— В Тоскану не поеду, если ты об этом, — с усмешкой ответил мальчик.
— Сомневаюсь, что Джайлз так уж хочет туда, — заметил Дикинс. — В конце концов, итальянцы отродясь ничего не смыслили в крикете.
— Что ж, я был бы счастлив поменяться с ним местами, — отозвался Гарри. — Меня совершенно не волнует, что Микеланджело, да Винчи и Караваджо не были знакомы с тонкостями подачи отскоком слева, не говоря уже обо всех тех макаронных изделиях, которые ему предстоит одолеть.
— Так куда же ты собираешься? — спросил Дикинс.
— На «западную Ривьеру», на недельку, — с апломбом заявил Гарри. — Большой пирс в Уэстон-сьюпер-Мэр обычно считается гвоздем программы, а за ним следует рыба с жареной картошкой в кафе «Коффинс». Хочешь составить мне компанию?
— У меня нет на это времени, — отказался Дикинс, явно приняв слова друга за чистую монету.
— И почему же? — подыгрывая ему, спросил Гарри.
— Слишком много работы.
— Ты намерен продолжать работать на отдыхе? — недоверчиво переспросил Гарри.