Волатильность на валютных рынках и девальвация национальных валют также являются факторами, которые могут негативно повлиять на интеграционный процесс. Так, например, А. Лукашенко потребовал от белорусского правительства перевести расчеты с Россией в доллары или евро33. Данная ситуация может оказать негативное влияние на «задумки» стран евразийского интеграционного проекта по созданию единой валюты и наднациональных органов по регулированию финансового рынка.
«Крымская история» принесла с собой определенные политические издержки. Партнеры России по интеграции серьезно обеспокоены односторонним решением о присоединении полуострова, которое несет в себе риски для всего объединения. Казахстан и Белоруссия довольно сдержанно относятся к позиции России по украинскому вопросу, не желая портить отношения с западным миром. Присоединение Крыма особенно сильно взволновало некоторые круги казахских элит. В информационном пространстве Казахстана стали появляться различные публикации, в которых выражались опасения по поводу потери «русских» областей страны. В этих условиях стоит отметить, что Казахстан особенно ревностно относится к суверенитету и независимости своей страны. В практическом плане это выражается в нежелании и в опасении делегировать большие объемы полномочий на наднациональный уровень. Кроме того, Казахстан является ярым противником политики расширения ЕАЭС в угоду политическим целям. В свое время И. Назарбаев выступал против присоединения к ЕАЭС Армении и Киргизии, так как не видел в этом экономического смысла. Исходя из вышеописанного, можно сделать вывод о том, что факторы, способствующие к уменьшению взаимного доверия, могут стать серьезной преградой на пути к дальнейшей интеграции.
Вместе с тем хотелось бы отметить, что последствия украинского кризиса несут с собой возможности для стран-участниц евразийского проекта по дальнейшему развитию экономической интеграции. Так, партнеры России могут принять активное участие в политике России по импорто-замещению сельскохозяйственной продукции.
Проблема совместной экономической модернизации стран ЕАЭС В своей статье «Новый интеграционный проект для Евразии – будущее, которое рождается сегодня» В. Путин отметил: «Сложение природных ресурсов, капиталов, сильного человеческого потенциала позволит Евразийскому союзу быть конкурентоспособным в индустриальной и технологической гонке, в соревновании за инвесторов, за создание новых рабочих мест и передовых производств. И наряду с другими ключевыми игроками и региональными структурами – такими как ЕС, США, Китай, АТЭС – обеспечить устойчивость глобального развития»34.
Достижение поставленной цели – превращения Евразийского проекта в новый полюс роста мировой экономики неизбежно сталкивается с проблемой экономической модернизации. Следовательно, одной из приоритетных задач для сегодняшних и потенциальных участников интеграционного проекта является модернизация экономики и преодоление их периферийного характера. Без процесса экономической модернизации и проведения структурных реформ в экономике теряется и экономический смысл евразийского интеграционного проекта, который позиционируется официальными лицами как объединение, в основе которого лежат прагматичные принципы. Так, например, экономическая модель России и Казахстана основана, прежде всего, на экспорте сырья на внешние рынки.
Этот факт естественным образом ограничивает интеграционные возможности стран. Подлинная интеграция предполагает усиление торгово-экономического и инвестиционного взаимодействия между странами. Это, в свою очередь, возможно только при диверсификации экономики и сокращении сырьевой зависимости, чего невозможно достичь без экономической модернизации. Нефтегазовая специализация экономики не создает предпосылок для углубления торговых и инвестиционных связей.
Кроме того, сырьевая экономика Казахстана и России сильно подвержена внешним рискам. Это связано с тем, что цены и спрос на углеводороды зависят от изменений мировой политико-экономической конъюнктуры. Ярким примером этому является недавнее падение цен на углеводороды. Так, цена на нефть марки Brent упала с 115 долл, за баррель в июле 2014 года до 58–59 долл, за баррель в феврале 2015 года (при этом тенденция к снижению цен на нефть сохраняется). Авторитетные аналитики прогнозируют, что период низких цен на нефть сохранится надолго. Снижение цен на нефть беспокоит руководство России и Казахстана, которое еще с лета 2014 года готовит различные планы действий при различных ценах на нефть. Так, например, Н. Назарбаев заявил о том, что руководство Казахстана располагает планом действий при цене на нефть в 40 долл.35. Согласно официальным данным доходы бюджета Казахстана в 2015 году будут снижены на более чем 900 млрд тенге. Данный факт стимулирует казахстанское руководство к снижению госрасходов. Президент РК в начале 2015 года дал поручения сократить государственные расходы на 700 млрд тенге (10 % от общего объема расходов)36. Поданным Министерства финансов РФ, потери российского бюджета при цене 50 долл, за баррель будут составлять 180 млрд долл, ежегодно37. Экономические проблемы, связанные со снижением доходной части бюджета в результате падения цен на нефть, могут при определенных обстоятельствах трансформироваться в социальные риски.
Ключевую роль в модернизации экономики должен сыграть трансферт технологий из стран-лидеров в области развития науки и технологии. Однако анализ западных санкций в отношении России позволяет сделать вывод о том, что использование иностранных технологий должно в обязательном порядке сопровождаться с развитием собственной технологической базы.
Во-первых, слепое заимствование иностранных технологий может негативно сказаться на стимулах к интеграции38.
Во-вторых, использование этих технологий без развития собственных приводит к зависимости от стран-доноров. Так, например, запрет на экспорт в Россию технологий по добыче углеводородов на шельфе может затормозить реализацию российских проектов в этой сфере. В последнее время также заметна технологическая экспансия Китая на территорию Центральной Азии.
Россия, будучи лидером интеграционного процесса, должна сыграть ключевую роль в модернизации экономик стран ЕАЭС. В противном случае привлекательность евразийского интеграционного проекта в скором времени будет уменьшаться. Это связано с объективными причинами – большинство потенциальных участниц интеграционного процесса испытывают дефицит финансовых средств и, если Россия не сможет предложить им привлекательные условия для развития экономики, то ее место займут внешние «игроки». Следовательно, российские амбиции на роль лидера постсоветского пространства должны подкрепляться инвестициями в страны этого региона.
Проблема недостаточной информационной поддержки евразийского интеграционного проекта
Немаловажную роль в процессе реализации евразийского интеграционного проекта будет играть имидж объединения в массовом сознании жителей постсоветского пространства, формируемый средствами массовой информации. На данный момент существует большое количество спекуляций, статей и высказываний различных политиков и экспертов, которые серьезно искажают суть евразийского интеграционного процесса.
Одной из главных имиджевых проблем для евразийского проекта является навязанный, в большинстве своем западными СМИ, образ ЕАЭС как результат имперских амбиций России. Некоторые западные политики доходят до того, что называют евразийский интеграционный процесс «ресоветизацией» региона. Так, на одной из встреч с журналистами Хиллари Клинтон сделала следующее заявление: «Наблюдается тенденция к ресоветизации региона. Конечно, называться это будет иначе. Это назовут Таможенным союзом, назовут Евразийским союзом и так далее в том же духе. Но давайте не будем заблуждаться относительно этого. Мы знаем, каковы цели этого процесса, и мы попытаемся найти эффективные способы, как его замедлить и предотвратить»39.
Миф о ресоветизации региона порождает у части общества постсоветских стран фобии относительно потери суверенитета. Этими фобиями пытаются воспользоваться различные деструктивные силы, которые подрывают доверие населения к евразийскому проекту. В этом случае хотелось бы отметить, что молодые постсоветские государства особенно бережно относятся к своей национальной идентичности и национальным ценностям. Поэтому любое «информационное покушение» на независимость этих стран может резко отразиться на интеграционных настроениях населения. Украинские события и присоединение Крыма к России породили немало различных статей в СМИ постсоветского пространства, которые формирует экспансионистский и имперский образ внешней политики России.
Миф о ресоветизации региона порождает у части общества постсоветских стран фобии относительно потери суверенитета. Этими фобиями пытаются воспользоваться различные деструктивные силы, которые подрывают доверие населения к евразийскому проекту. В этом случае хотелось бы отметить, что молодые постсоветские государства особенно бережно относятся к своей национальной идентичности и национальным ценностям. Поэтому любое «информационное покушение» на независимость этих стран может резко отразиться на интеграционных настроениях населения. Украинские события и присоединение Крыма к России породили немало различных статей в СМИ постсоветского пространства, которые формирует экспансионистский и имперский образ внешней политики России.
Так, по оценкам экспертов Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития40, в 2014 году в Кыргызстане произошел ощутимый спад общественной поддержки интеграционного проекта. Если в 2013 году проект интеграции одобряли 67 % опрошенных респондентов, то в 2014 году этот показатель составил 50 %. Кроме того, за последний год в Кыргызстане удвоился показатель уровня отрицательного отношения к вступлению страны в ЕАЭС41.
На самом же деле евразийский проект сложно назвать результатом чисто российских геополитических амбиций. В этом ключе западными СМИ забывается роль и Н. Назарбаева, который с начала 1990-х годов предлагал создание подобного союза. В Казахстане «прагматическое евразийство» Н. Назарбаева возведено практически в ранг государственной идеологии.
Еще одним мифом, искажающим евразийский интеграционный проект, является искусственное противопоставление Евразийского экономического союза и Европейского союза. Однако официальные заявления конструкторов евразийского проекта, официальные государственные документы стран – участниц ЕАЭС и просто объективная экономическая реальность доказывают обратное. Так, например, в своей статье 2010 года «Россия и Европа: от осмысления уроков кризиса – к новой повестке партнерства» Владимир Путин отмечал: «Что мы предлагаем? (…)…создание гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока. А в будущем – возможно, и зоны свободной торговли и даже более продвинутых форм экономической интеграции. Фактически мы получим общий континентальный рынок емкостью в триллионы евро»42. В Казахстане в свое время действовала целая государственная программа под названием «Путь в Европу». Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что евразийский интеграционный проект– это открытый проект, который не предполагает создания автаркии и изоляцию от Европы.
Кроме того, среди населения стран евразийского проекта нет глубокого понимания целей, задач от расширения единого экономического пространства. Это касается и представителей малого и среднего бизнеса, которым непонятны выгоды от интеграции. Однако в этом случае нужно отдать должное Казахстану– население этой страны, как правило, демонстрирует высокую степень информированности о евразийской интеграции.
Вышеописанное позволяет сделать вывод о том, что странам-участницам интеграционного проекта необходимо выработать грамотную информационную стратегию по улучшению имиджа Евразийского экономического союза. Информационная поддержка ЕАЭС должна быть, прежде всего, системной. Особое внимание евразийскому интеграционному проекту должно быть уделено со стороны центральных телеканалов интегрирующихся стран. Сегодня грамотное информационное сопровождение любого политико-экономического проекта – это требование времени.
Расхождение позиций стран интеграционного процесса относительно целесообразности расширения ЕАЭС
Анализ истории евразийского интеграционного процесса позволяет делать вывод о том, что страны-участницы проекта имеют концептуальные расхождения относительно формата объединения и его будущего. Эти концептуальные расхождения на практике приводят к спорам вокруг целесообразности дальнейшего расширения ЕАЭС и передачи полномочий на наднациональный уровень.
Расхождение стран-участниц ЕАЭС относительно формата и дальнейшего расширения объединения напрямую вытекает из проблемы соотношения политической и экономической сторон евразийской интеграции. Так, например, казахстанская сторона является сторонником исключительно прагматичного подхода к евразийскому интеграционному процессу. В своих выступлениях Н. Назарбаев всегда подчеркивает то, что ЕАЭС должен строиться, прежде всего, на принципах добровольности, равноправия, взаимной выгоды и учета прагматических интересов.43 Так, в своем выступлении в МГУ Н. Назарбаев отметил: «Всегда был и остаюсь искренним сторонником известной формулы – «сначала экономика, потом политика». Этот принцип носит всеобъемлющий характер, распространяясь как на внутреннюю, так и на внешнюю политику нашей страны. Такой подход обеспечил последовательность во всех сферах развития Казахстана – от экономических реформ до выстраивания прагматических отношений с партнерами на международной арене»44.
Однако практика строительства Евразийского экономического союза позволяет сделать вывод о том, что принцип «сначала экономика, а потом политика» в отношении ЕАЭС реализуется не в полной мере, как правило, благодаря геополитическим устремлениям Москвы, для которой постсоветское пространство является зоной исторического доминирования. На наш взгляд, Россия, в отличие от своих партнеров по интеграции, вкладывает в евразийский проект прежде всего политический смысл. Этот факт подтверждается, во-первых, тем, что структура российской экономики явно ориентирована на Европейский союз, во-вторых, тем, что Москва является основным спонсором интеграции. Реализация интеграционного проекта позволяет России нарастить свой «вес» в мировых политических процессах.
Стремление Москвы к политической интеграции явно не по нраву Астане и Минску, которые, как и все молодые постсоветские государства, ревностно относятся к своему суверенитету. Показательной в этом случае является реакция казахстанских политических кругов на инициативу С. Нарышкина, который еще в 2012 году выступил с инициативой создания «Евразийского парламента на основы прямых демократических выборов»45. Так, например, советник Президента РК по политических вопросам Ермухамет Ертысбаев прокомментировал инициативу спикера российского парламента следующим образом: «О каком парламенте может идти речь, если мы не наладили в полном объеме работу Таможенного союза. Если бы вы увидели свод перечня административных барьеров во взаимной торговле пищевыми продуктами, то у вас бы волосы дыбом встали. Видимо, С. Нарышкин высказал личную точку зрения, но очевидно, что союзный парламент – дело отдаленного будущего»46. Еще боле жестко отреагировал секретарь правящей партии «Нур Отан» Ерлан Карин: ««Создание наднациональной политической структуры нами не может обсуждаться в принципе, поскольку это напрямую затрагивает суверенитет нашей страны»47.
Заявления казахстанских чиновников, на наш взгляд, демонстрируют реальное отношение местных элит к более тесной и глубокой интеграции с Россией, которое заключается в том, что «политизация» интеграционного процесса недопустима и полномочия Евразийской экономической комиссии будут охватывать только некоторые экономические вопросы. Вопросы, связанные с охраной границ и безопасностью, миграционной политикой, образованием, наукой и культурой, не будут регулироваться наднациональными институтами. Создание каких-либо политических надстроек к действующей интеграционной модели будет возможно только после углубления экономических взаимосвязей.
Ускоренное присоединение к ЕЭС Армении, которая не имеет со странами-участницами интеграционного процесса общей сухопутной границы и является «слабой» в экономическом смысле, также является ярким примером политических мотивов России в отношении реализации евразийского проекта. Стоит отметить, что против присоединения Армении к ЕАЭС выступали как Астана, так и Минск. Однако Москве удалось «протащить» Ереван в интеграционное объединение, тем самым увеличив свое влияние в Закавказье.
Исходя из вышеописанного, можно сделать вывод о том, что странам – участницам ЕАЭС необходимо соблюдать баланс между политической и экономической составляющими интеграционного процесса. Процесс интеграции не должен превращаться в самоцель. Политические решения, в которых отсутствует экономический смысл, могут в перспективе привести к серьезным «внутрисоюзным» конфликтам.
Проблема ослабления гуманитарного влияния России на постсоветском пространстве