Вокруг полным-полно таких, как он, все они мечтают жить нормальной жизнью, иметь приятелей, свой дом, семью. И ведь скольким из них приходится вести двойную жизнь, жениться, ходить в церковь, лишь бы скрыть свою истинную сущность и, как ни крути, остаться прежними.
Среди «голубых» есть и такие, кого ты быстро начинаешь избегать. Они ищут лишь молодой плоти, подростков, желая их развратить, пустить по кругу, вовлечь в групповую оргию, порнуху и прочие гадости. Невилл вел себя очень осторожно, когда незнакомец предлагал ему выпить. Он уже наслушался историй о том, как пацаны провели все выходные в дурмане алгоколя и наркотиков и проснулись связанными, избитыми, изнасилованными и заснятыми в порнофильмах.
Другой тип – это печальные старички, чей расцвет остался далеко в прошлом: разнаряженные, раскрашенные, с обесцвеченными волосами и обвислыми щеками, они пытались соблазнить какую-нибудь молодую упругую попку. Невилл был достаточно молод и привлекателен, чтобы его заметили, но быстро понял, что эксцентричные, натужно веселящиеся «королевы» совсем не его тип. Слишком они шумные и стервозные, просто персонажи дешевой пантомимы.
А ему просто хотелось встретить свою любовь, так же, как Розе и девочкам: какого-нибудь роскошного парня в кожаных штанах, с гитарой, шикарным голосом, парня, который не боится быть самим собой.
Вообще на сцене редко встречались красавчики традиционной ориентации. И они боялись оказаться в двусмысленной компрометирующей ситуации, потому что тогда их музыкальной карьере в шоу-бизнесе тут же пришел бы конец.
Тони Амос знал менеджеров, которые использовали неопытность таких пареньков, когда те хотели записать свои первые пластинки. Большинство из них были готовы на все, лишь бы получить хороший контракт. Они немного развлекались, узнавали новую сторону жизни, а потом возвращались к своей карьере и подружкам. Таких Невилл не хотел тоже.
Сегодня он собирался поразить мисс Чопорную Конни и вышибить из нее дурное настроение. Пора ей повзрослеть. Боже мой, она же наполовину гречанка! Это же родина богов, а уж те от души поворачивались то одной стороной, то другой, как им больше нравилось.
Невилл был рад, что вся эта история никак не связана с похождениями дяди Фредди. Мать и так в ярости от того, что бабуля Эсма собирается завещать им долю в бизнесе и пансион Уэйверли.
Как жаль, что сам он не успел повоевать. Билли по прозвищу Длинный Ус рассказывал такие потрясные истории, которые с ним случились, когда он служил в авиаполку. А Маленький Эльф хвастался веселыми временами в пустыне. Даже правильные ребята на передовой спокойнее относятся к таким, как он, Невилл. Возникает особое негласное понимание, которого они тут же лишаются, стоит им вернуться домой. Дома всем положено жениться, обзавестись детишками, жить в коробочках и подчиняться правилам, и неважно, счастлив ты в душе или нет. Его родители – точно несчастны, даром что правильные.
Вот где Невилл любил бывать – так это у бабули Эсмы в Саттер-Фолде. Она не задавала дурацких вопросов: а где ты был сегодня ночью? а почему ты ездишь в Манчестер с этим Бэзилом? а когда ты приведешь к нам на чай какую-нибудь милую девушку?
Да никогда, если это зависит от него! Друзей среди девчонок ему хватает – у него уже есть две кузины и Роза. Смешно, и чего они всё ссорились в детстве? Сейчас он наслаждается их обществом. Уинстэнли держатся друг за друга, Невилл был их продюсером, пусть их выступления и не выходили за пределы церковных холлов, молодежных клубов и конкурсов талантов. Было бы здорово протащить их на телевидение, но там все-таки требуется другой уровень, и тут как раз мог бы помочь Сид Мосс. Они встречались однажды в клубе, потанцевали, пококетничали друг с другом, но в целом так, ничего серьезного. Может быть, стоит представить его Конни… Или не стоит… Надо, чтобы он увидел «Шелковинок» всех вместе, посмотрел профессиональным взглядом на их игру. В них ведь в самом деле что-то есть, но вот хорошего хита им не хватает. Джой с Розой надо выдвинуть на первый план. Ему по-прежнему нравится, как они исполняют «Шантильские кружева», но конкуренция между музыкальными группами становится все жестче. Все ищут что-то новенькое, суперхиты. Так что их номер уже старье.
Он обернулся к Конни, но та крепко спала. «Спишь? Ну поспи пока… Вот сейчас приведу тебя в подвальчик, сразу встряхнешься!»
* * *Конни проснулась от толчка. На улице было темно, машина остановилась у каких-то высоких зданий. Где она?!
– Подъем, просыпайся! – тянул ее за руку Невилл. – Пора повеселиться.
– Куда мы идем? – Она выкарабкалась с низкого сиденья, волосы от сна все спутались. В черных укороченных брюках и тоненькой кофточке ей было холодно.
– Тут за углом клуб… Недалеко. – Они свернули на боковую аллею и подошли к тускло освещенному входу в подвал. На ступенях, уходящих вниз к сводчатому подвалу, постукивал каблуками чернокожий швейцар. Они вошли, и Невилл приветственно махнул паре танцующих мужчин:
– Привет, Дадли!
– Что за краля? – удивился Дадли, кивая в сторону Конни.
– Это Конни, моя кузина, – отвечал Невилл, пытаясь перекричать музыку. – Показываю ей тут окрестности.
Ребята в ответ ухмыльнулись и помахали им.
Конни, вытаращив глаза, двумя руками вцепилась в Невилла. Мужчины вокруг обнимались, целовались и нежно ласкали друг друга, проплывая мимо них в медленном вальсе.
– Где мы?!
– Не думай ни о чем. Просто получай удовольствие! Когда еще увидишь такое? Не каждый в Манчестере этого удостаивается, – пошутил Невилл.
– Так это сюда вы ездите с Бэзилом? – Она слышала, что есть такие клубы, где мальчики встречаются с мальчиками. А в школе они обсуждали пьесу «Вкус меда» Шейлы Дилени. Все это напоминало старое местечко «Угольный подвал» в Гримблоне, только здесь было более шумно и оживленно, и, похоже, тут нет ни одной женщины. Впрочем, вон одна за стойкой бара – в кричащем платье с норковой отделкой и с волосами, обесцвеченными под Мэрилин Монро. Но когда Конни заказала себе выпить, дама ответила низким прокуренным голосом.
– И это тоже мужчина! – шепотом поразилась она.
– Как ты ухитрилась сообразить наконец? Это Бриллиантовая Лил… Неплохие ножки. Она подражает Дэнни Ла Рю.
Конни старалась не глазеть по сторонам, но все вокруг было почти таким же, как в «Угольном подвале», и при этом совершенно иным. Никто не окликал ее, не заигрывал с ней, стоило им окинуть ее взглядом.
– А где твой приятель Бэзил? Он же тоже один из них? – И Конни слегка толкнула Невилла локтем: – Ах ты хитрюга! Все это время…
– Так ты ни о чем не догадывалась?
– Слушай, ну, я видела, что ты необычный и что больше на девчонку похож, чем на парня… Без обид! Но я как-то никогда особенно об этом не задумывалась. А вообще это здорово. Вот погоди, я расскажу всем нашим.
– Нет, не расскажешь. Это будет наш с тобой маленький секрет. У Розы рот без завязок, а у Джой будет шок. А ты, насколько я вижу, способна нормально это воспринять… Забавно, а я-то ожидал увидеть, как у тебя челюсть отвиснет.
– Прости, что разочаровала тебя, но я довольно много слышала обо всём этом. Ты ведь знаешь, в Лондоне есть Сохо – все очень хипово, но если тебя накроют, становится уже не так весело. Обещай, что не будешь искать приятелей по туалетам.
– Я что, похож на идиота?
– Ну и славно. Может, потанцуем? Вон джайв как раз, – предложила Конни.
– Нет, пойдем я покажу тебе местечко получше, там тебе больше понравится. Сюда мы зашли просто так, чтобы с чего-то начать, – и Невилл легонько подтолкнул ее к выходу.
До чего же он здесь другой… Расслабленный, уверенный… Но и тяжело же ему придется, если его раскроют! Айви ни за что не потерпит дома гомосексуалиста, а Леви вообще родимчик хватит, узнай он… Да и какая семья будет этим хвастаться? И то верно, придется сохранить это как их с Невиллом маленький секрет…
И что они за семья такая – со всеми этими тайнами, вечным враньем то там, то сям. Сначала оказалось, что их матери – вовсе никакие не солдатские вдовы, а просто беженки, а теперь еще и это! Как трогательно, что Невилл решился раскрыться именно ей. Правда, она не была так потрясена, как он ожидал. Ну конечно, он же всегда так любил наряжаться, сплетничать, никогда не увлекался спортом… Бэзил Филпот, единственный его приятель, ни разу даже не посмотрел в их сторону, хотя другие мальчишки вечно пялятся.
Они вышли на улицу, висел легкий туман, и Конни взяла Невилла под локоть.
– Тебе, наверное, очень одиноко в Гримблтоне. И сейчас, и все это время, пока ты рос.
– Да нет, не особенно. Всегда была какая-то круговерть. Знакомые пацаны уверены, что я добропорядочен, как дуб. А теперь я нашел тут…
– Скажи, а ты прямо пробовал это? – шепотом перебила его Конни.
– Не будь такой любопытной, – рассмеялся он.
– Мне просто интересно, потому и спрашиваю. Как вы это делаете?
– Да нет, не особенно. Всегда была какая-то круговерть. Знакомые пацаны уверены, что я добропорядочен, как дуб. А теперь я нашел тут…
– Скажи, а ты прямо пробовал это? – шепотом перебила его Конни.
– Не будь такой любопытной, – рассмеялся он.
– Мне просто интересно, потому и спрашиваю. Как вы это делаете?
– Так же, как и все остальные. Приметил кого-то, посмотрел. Посмотрел еще раз, потанцевал, поговорил, повел в тихий уголок… Тебе все подробности изложить?
– Нет, спасибо, не надо.
– Мы сейчас заходили в хорошее местечко, правильное. Но ты все-таки пока не готова… Давай сходим в другой клуб, там больше джаза, блюза. К тому же сегодня что-то вроде концерта, тебе может понравиться.
Заплатив за вход, они вошли в другой клуб. На сцене были четыре длинноволосых парня, все в коже. Зал дружно подпевал им и раскачивался в такт.
– Эти приятели из Ливерпуля. Видишь, какие смелые – решились двинуться в Манчестер. Но, видать, они хороши, раз их до сих пор не освистали.
Конни смотрела как завороженная. Ни один из них не был таким уж красавчиком: у одного личико какое-то детское; у того, что повыше, – нос длинноват. Среди них выделялся гитарист с впалыми щеками, при этом все они так или иначе колошматили по своим инструментам. Но что за звук, боже! Сначала они сыграли «Перепрыгни через Бетховена», а потом «Моя Бонни за океаном».
– Они хороши! – прокричала Конни и захлопала. – Как они называются?
– «Битлз»… Кажется. Их однажды арестовали в Гамбурге. Все говорят, что они теперь следующая звездная группа. А мне кажется, я и получше слышал.
Битлы пели еще и еще, до самого антракта, а потом исчезли. Зал бесновался, вызывая на бис, но те не появились.
– Небось уехали на другой концерт. Они тут нарасхват. Мне нравится тот, что высокий, – поделился с ней Невилл.
– А я тогда, чур, беру темноволосого гитариста, – призналась Конни. Ночь внезапно заиграла красками, наполнилась настоящей жизнью. Бал прессы остался далеко в прошлом со всей этой мелочной ревностью и шумной музыкой. – Спасибо тебе, Невилл!
– За что?
– Знаешь… Ты помог мне выбраться из самой себя. Мама так говорила.
– Только не рассказывай никому. Такие, как я, должны быть осторожны. Хоть я и ненавижу своих любящих родителей, я не хочу позорить их перед людьми.
– Тебе нечего стыдиться. Просто ты родился таким, вот и все, – вступилась за него Конни.
– Боюсь, закон считает иначе. Быть гомосексуалистом – преступление, – вздохнул он в ответ.
– Значит, фиговый это закон. Он изменится рано или поздно!
– Да уж, придется… Нас ведь тут много вокруг!
Да, ту памятную ночь, когда она увидела «Битлз» еще до того, как они стали по-настоящему знамениты, трудно забыть. Конни очнулась от дремы. Сколько времени прошло? Невилл, конечно, первым потряс устои семьи, но был в том отнюдь не последним. Пришел час, и Конни его обскакала…
Она потянулась и снова отправилась к табло с прилетами.
Опять задержка!
– Что-то ремонтируют они в Манчестере, уже потеряли все интервалы в графике над Европой, – говорит Салли, представитель туристической компании. – Пожалуй, я прокачусь пока, они еще не скоро прибудут. А вы ждете родных? Здесь живете?
Все задают ей эти вопросы. Здесь ведь либо экспаты, либо туристы, либо бродяги вроде нее. «Фифти-фифти», – обычно отвечает она. У нее есть крошечный каменный домик среди холмов в деревне, названия которой никто никогда не слышал. Это домик семейства Пападаки, они сдают ей его. В нем есть все необходимое, он укрывает от жары и согревает в прохладные ночи.
Что же касается семьи… Вот ведь неловкий вопрос. Семья до сих пор не оправилась после ее внезапного отъезда. И то, зачем она здесь, поначалу останется только с ней. Еще будет время всем всё рассказать.
Ну, давай же! Что ж ты опаздываешь, ну почему именно сегодня?!
Конни берет себе еще кофе и снова садится, пытаясь унять тревогу, но мысли не дают ей покоя. Сколько раз она прокручивала это всё в голове! И теперь она снова уносится в прошлое, в те трудные времена, когда и сама она сыграла со своей семьей шутку почище Невилла.
«Просто соедини», – сказал Эдвард Форстер в своем романе[32]. Сколько же раз она мысленно повторяла это?
Соединить? Сомнений нет: корни всех ее проблем в тех бурных годах, что последовали за маминой смертью. А чего еще можно ожидать от потерявшей управление шлюпки, застигнутой в море бурей и дрейфующей по неразмеченному фарватеру первой любви к скалистому берегу?
Часть II Школьная форма и синие джинсы
Глава двенадцатая Настоящая королевская свадьба
В последовавшие за этими событиями месяцы Конни совершенно выпала из жизни своего шестого класса и превратилась в страстного фаната «Битлз». С ней в школе училось много таких же девчонок, бредивших политикой и джазом. Все они как прилежные школьницы носили черные шерстяные пальто и полосатые форменные шарфики. И, похоже, никого из взрослых вокруг, кроме доктора Фридмана, не интересовал ни Карибский кризис, ни ядерное разоружение или черно-белый значок-пацифик, который начала носить Конни. Никто не смеялся над шутками в «Прайват ай»[33].
Джой целиком отдалась подготовке к намеченной на весну свадьбе с Денни Грегсоном. Их помолвка никого в семье особенно не удивила, одна лишь Конни была ошарашена. Она настолько окуклилась в собственной жизни, что совершенно не заметила радостной взбудораженности Джой. Роза со своим хором уехала на гастроли в Саутгемптон. Приближалось Рождество, воспоминания о маминой смерти резали душу, и Конни ушла с головой в работу.
По дороге из школы домой она пыталась переключиться со студенческой политики на привычную болтовню пансиона Уэйверли. Были и радости: она записалась в команду ребят, вызвавшихся помочь разносить рождественскую почту, и сможет встречаться на почте со старыми школьными друзьями, тоже решившими немного заработать себе на каникулы.
Этой кошмарной зимой передвижение с открытками по городу стало настоящим испытанием на прочность. Конни не снизошла до резиновых сапог, и ее лучшие остроносые ботики вдрызг промокли, она стерла ноги и отморозила пальцы.
Кто же, увидев ее мучения, предложил подвезти ее на почтовом фургоне? Ну конечно, Пол Джервис. И на этот раз она не стала отказываться. Он представил ее своей команде почтальонов, и все дружно они отправились в кафе оттаивать.
Пол учился на два года старше, и у него вот-вот должна была начаться медицинская практика. Ему страшно нравилось учиться в медицинском колледже Университета Лидса. Конни пыталась не тушеваться, но, поскольку она пока была всего лишь школьницей и не собиралась кому-либо рассказывать о том, как ей трудно учиться, то предпочитала сидеть молча. Он несколько раз приглашал ее пойти куда-нибудь вечером с ним и его друзьями, но у Конни не оставалось денег: подработка няней приносила не так много, и всё расходилось на подарки, так что она сочиняла одну неуклюжую отговорку за другой, в результате Пол решил, что он не в ее вкусе. А Конни уже жалела об этом – чем больше она наблюдала его наедине, тем больше ей казалось, что это как раз ее мужчина.
Отношения с Джой по-прежнему оставались прохладными, но подарками они обменивались. Конни купила Джой потрясную красную вельветовую кепочку – фасон «поваренок», – но было ясно: Джой ожидала чего-то более соответствующего категории «приданое».
– Тебе нравится мое кольцо? – Джой в тысячный раз помахала искрящимся круглым бриллиантом у нее перед носом. Ну какой смысл говорить ей о беспощадной эксплуатации рабочих на африканских алмазных копях?
– Очень милое, – буркнула Конни. – Неужели ты не хочешь хоть немного еще подождать, прежде чем вот так себя связывать по рукам и ногам?
– Зачем? Мы любим друг друга. У Денни скоро важный матч, и я хочу поехать с ним в Лондон уже как жена, а не как подружка.
– Но вы ведь едва знакомы! Вы встретились всего лишь полгода назад!
– И что? Ты «Вестсайдскую историю» помнишь? Когда-нибудь это случится и с тобой, и ты поймешь, о чем я говорю.
– Не уверена. Посмотри сама, что получилось у Тони и у Марии.
– Да уж, ты всегда найдешь какую-нибудь отрезвляющую гадость. Я хотела попросить тебя и Розу быть подружками невесты, но если у тебя такое настроение…
– Слушай, перестань! Я просто вспомнила разные истории и вовсе не собиралась никого критиковать. А Роза согласилась?
– Конечно. А ты? Согласна?
– Ну конечно! Это честь для меня, – ответила Конни, понимая, что Джой приглашает ее из чувства долга, а не потому, что ей этого так уж хочется. Как бы они выглядели, если Роза будет подружкой невесты, а Конни – нет?
Роза обещала приехать попозже зимой, чтобы они смогли заняться примеркой платьев, но снег застал всех врасплох: с севера и с Пеннинских гор задули ледяные ветра и принесли настоящие метели. Движение встало, школы закрыли, трубы замерзли, улицы занесло снегом, и все были озабочены только тем, как бы согреться. Это была самая тяжелая из всех зим, какие Конни помнила в Гримблтоне.