– Я-я-я-я н-н-не могу дальше идти, – с мученическим выражением лица пролепетал Рыжий. Его кожа в свете факела блестела от пота.
– И куда ты пойдешь? – ласково спросила Анисья. – Без меня ты пропадешь. Держись рядом и ничего не будет.
Она прислушалась. В колодце молчали. Либо незадачливый кладоискатель потерял сознание, либо умер. Ей даже было страшно представить, с какой высоты он упал. Каторжник придвинулся к ней поближе.
Дай ему волю, он бы еще за ручку держался, как ребенок, весело подумала Анисья, а вслух сказала:
– Идем. Сумку с золотом оставим здесь. Заберем на обратном пути. И надо рисовать отметки на стенах, а то еще заблудимся. Возьми какой-нибудь камень и через каждые десять метров ставь кресты. Нацарапать, думаю, сможешь на скале.
Он огляделся и подобрал с пола белый шершавый камень, похожий на известняк. Кресты, нарисованные неизвестным минералом, хорошо были видны на стенках тоннеля. Они неторопливо стали продвигаться вглубь, осторожно обходили колодцы, проверяли ответвления. Вскоре Анисье пришло в голову, что проплутать они могут так еще долго. Она приказала Рыжему погасить факел, а дорогу освещали одним, чтобы хватило на обратный путь.
– Пещера длиннее, чем я думала, – заметила Анисья спустя час. Ее голос эхом разлетелся по тоннелям и вернулся назад причудливо искаженным, точно какие-то демоны вторили атаманше глубокими утробными голосами.
– Точно, – кивнул мрачный Коля.
Еще через час они наконец-то достигли гигантского грота с озером.
– Проволока, стой! – истошно заорал Коля у нее за спиной, когда она хотела войти в грот.
– Сдурел, – выдохнула Анисья, отходя от испуга, – чего орать-то так.
– Вон, смотри, – каторжник указал ей на едва заметную проволоку, натянутую поперек входа в десяти сантиметрах от земли.
– Мина, – предположила она.
– А то, – хмуро подтвердил Коля, – потянула и все, амба.
– Жаль, Лопухова нет, – с сожалением пробормотала Анисья, – он бы живо эту штуку обезвредил.
– Да наука-то не больно хитрая, любой дурак сможет, – самоуверенно заверил Рыжий, присел и перерезал проволоку ножом, – вот и все!
– А если она срабатывает на обрыв? – воскликнула Анисья, но опоздала. Дело было уже сделано. На лице Коли промелькнуло выражение ужаса.
– Ну, видать, эта была обычная, иначе бы уже рванула, – успокоила его Анисья, – Федор говорил, что некоторые фугасы срабатывают, когда обрезаешь проволоку, некоторые, когда потянешь, а некоторые от нажима. Наступил и все…
Каторжник беспомощно огляделся:
– А ведь здесь могут быть еще гостинцы…
– Могут, – согласилась она, – поэтому надо идти очень осторожно. Не хочу, чтобы нас тут похоронило.
– Да, мне тоже такой расклад не в цвет, – согласился Рыжий, заглядывая в огромный грот. – Вон чуть подальше землю копали. Там в яме хреновина. Наверное, мина.
– Ясно, иди вперед, – скомандовала Анисья.
– Почему я, – стал противиться он, – иди ты.
– Какая разница, обоих накроет, – бросила она ему и пошла по тропинке мимо озера. За грудами камней свет факела высветил нагромождение ящиков.
– Вот оно, – восхищенно выдохнула Анисья.
– Это что, все золото? – не поверил Коля своей догадке.
– Оно, родимое, – улыбнулась она, – но надо бы проверить.
– Как же мы его вывезем? – растерянно пробормотал каторжник, мечтательно улыбаясь.
– Про мины не забыл? – напомнила ему Анисья.
* * *Рыков лежал на холодном каменном полу колодца и чувствовал, как жизнь медленно уходит из него. Он кричал, боролся со своими видениями, как вдруг что-то твердое ударило его в голову. Антон Семенович упал и понял, что не может пошевелиться. Кровь потекла из проломленного черепа на камни. Он почувствовал, что плывет куда-то. Рядом в темноте лежал слиток золота, убивший его.
* * *Тьма понемногу отступала. Горизонт стал заметно светлеть, и каторжники, толпившиеся у входа в пещеру, воспрянули духом.
– Сейчас петухи пропоют, и никакие черти будут уже не страшны, – заверил всех Глаз.
– Ты че, какие здесь петухи, – прорычал в ответ Гриня, расчесывая бороду грязной пятерней.
– Петухи не петухи, а нечистая сила вся от солнца очком играет, – буркнул Глаз и посмотрел в черный провал входа в пещеру. – Лучше скажите, братцы, что делать будем. Отсвечивать тут до второго пришествия я не нанимался.
– Ну, подождем еще немного, если они не вернутся, тогда будем когти рвать, – предложил Хмурый.
– Давай сейчас на скоряк валить, – возбужденно затараторил Суслик, – Колян с атаманшей уже давно там ласты склеили. Заделали их начисто… Сколько уже времени прошло! Я в натуре говорю… Эй, парни, валим. Уходить надо!
– Закрой варежку, пока старшие разбираются, – рявкнул на него Змей, сворачивая из обрывка оберточной бумаги самокрутку.
– Да, я тоже думаю, сваливать надо, – пробормотал Гриня с тоской в глазах, – нехорошее это место. И клад этот, наверно, проклят. Видели, сколько там черепков и мослов. Это все фраера лежат, которые до нас туда перли за золотом…
– Так это были обычные фраера, а наша атаманша не простая баба, ее ничего не берет, – напомнил ему Глаз. – Давай еще час подождем. Если не вернутся, то сваливаем. Вдруг они в натуре золото добудут…
– Ладно, ждем, – согласился Гриня и посмотрел на остальных: – Парни, давай базар держать?
– Ждем, – кивнул Змей и зажег спичку, чтобы прикурить самокрутку.
– Ждем, – вздохнул Хмурый, обнимая свой пулемет, с которым не расставался последние несколько часов.
– Каторжане, да вы с катушек слетели, – возмутился Суслик.
– Хватит базлать, – одернул его Змей.
– В натуре, баклан, заткнись, – согласился Гриня.
Суслик посмотрел в лица остальных и, не найдя поддержки, сник:
– Значит, вот какой расклад. Поперли на меня буром… В плечах шире, да?! Я че, Ванек? Мы же вместе в дело вошли, из одной кодлы ж, а теперь наезжаете, как на последнего чушку…
– Не лезь в пузырек, а то печники живо в угол поставим, – ласково посоветовал ему Гриня.
Суслик замолчал, он знал, что Гриня был мастером опускать почки.
Обсуждение свернули. Змей угостил всех махоркой, и некоторое время бандиты молча смолили самокрутки, поглядывая в пещеру.
* * *Они поехали к священной горе на рассвете. Томыспаев объяснил, что ночью этого делать не стоит, а лучше выждать два часа и с первыми лучами солнца отправиться на поиски золота. Охотники выразили свое молчаливое согласие и никто не попытался возразить. Слишком велик был авторитет шамана. Ни один даже не спросил, зачем они вообще сюда поехали на ночь глядя.
Утром на тропе в гору Томыспаев заметил свежие следы от лошадиных копыт.
– Семь всадников, подковы, как у наших лошадей, – сообщил он спутникам, – это, наверно, каторжники Серого. Надо подходить осторожно, чтоб они нас не заметили.
– А что будем делать, когда подберемся к ним, – спросил один из охотников.
– Убьем, – просто ответил Томыспаев. Он потянул носом воздух и добавил: – Курят… Нападем быстро. Они даже не смогут воспротивиться… Так повелели мне духи. Эти чужаки осквернили священную гору…
* * *Вздрогнув, Евдокия открыла глаза и села на лавке, сжимая в руке «маузер». В окно лился тусклый солнечный свет. В голове у нее мелькнула мысль, что уже рассвело, а ее до сих пор не позвали. Красные давно должны были подойти и напасть. Или они избрали другую тактику, а может, чего выжидают. Задумчиво она посмотрела на спящего чекиста. Его лицо блестело от пота, им же пропиталась вся одежда – видно, болезнь выходила. Выглядел он значительно лучше, чем накануне. До этого Евдокия всерьез полагала, что парень долго не протянет, однако организм чекиста оказался на редкость выносливым и сильным. Осторожно приблизившись, она пощупала Алексею лоб. Жар еще был, но небольшой. Инфекция отступала. Она еще немного постояла, посмотрела на него, а потом пошла во двор, чтобы умыться. Вытирая лицо полотенцем, она снова подумала о нем. Чем-то он напоминал ей Серого. Возможно, своей отчаянностью. Если бы он не был чекистом, возможно, у них бы что-нибудь получилось. На губах Евдокии появилась мечтательная улыбка и сразу исчезла. Она вспомнила, где находится и что происходит. Везде вповалку на вещах спали переселенные люди, а в любой момент могли напасть красные. Расслабляться было нельзя. Повернувшись на звук шагов, она увидела Патрикея. Было видно, что за ночь он и глаз не сомкнул.
– Поспала хоть немного? – по-отечески поинтересовался бывший приказчик вместо приветствия.
Евдокия, опустив глаза, кивнула. Выходило так, что пока она спала, другие прикрывали ее, сидели всю ночь в блиндажах, наблюдали… Как-то нехорошо вышло.
– Что, красные не напали? – спросила она, чтобы сменить тему.
– Не знаю, не было никого, – пожал плечами удивленный Патрикей, – давно должны были подойти, но все нет. Может, заночевали в лесу и решили днем напасть. Вот думаю послать людей, чтобы проверили, куда они подевались.
– Пошли, – согласилась Евдокия.
– Влас сам вызвался командовать разведчиками, – признался Патрикей, – я был против, но разве его убедишь. Отобрал десять человек и вот теперь собираются.
– Скажи ему, пусть не геройствует, – забеспокоилась Евдокия.
В ее душе шевельнулся страх. Если она потеряет еще и Пакина, то крепость оборонять будет точно некому. Ей одной не справиться. Влас был кадровым военным, всегда давал ей верные советы. В его присутствии она чувствовала себя спокойно. Если бы с ней вдруг что случилось, он всегда мог встать во главе обороны крепости. А без него придется действовать с оглядкой. Она уже не сможет поднять людей в атаку, показывая безрассудную смелость, потому как будет знать, что ее никто не заменит. Ведь Патрикей не Влас. Он мог и воевать, и оборонять крепость, и командовать, но делал все слишком прямолинейно. Не было в нем ни отчаянности Серого, ни изворотливости Власа. Он не смог бы вселить в людей уверенность, что они победят несмотря ни на что, как это делали они с сестрой.
– Я его предупредил, чтобы был осторожнее, – ответил хмурый Патрикей, – он обещал, что они только разведают все и сразу вернутся.
Зная Пакина, Евдокия очень сомневалась в этом. Тот, скорее всего, задумал застать красных врасплох прямо в их лагере и разбить малыми силами одним быстрым точным ударом. Вслух Евдокия этого говорить не стала. Она знала, что Власа не переубедить. Когда он что-то вобьет себе в голову, свернуть его с пути невозможно. Будет стоять до конца. Что ж, пусть идет. Вдруг и правда получится.
– Ладно, пойду немного посплю, – устало произнес Патрикей и потер глаза, – просто с ног валит от усталости.
– Конечно, иди, – кивнула Евдокия и сама пошла в дом. Чекист уже проснулся и смотрел на нее ясными глазами.
– Дай угадаю, ты хочешь в сортир? – язвительно спросила Евдокия.
– И не только, – подтвердил ее догадку Алексей.
– Ты лучше скажи, почему твои кореша не торопятся нападать, – враждебно спросила она, – чего тянут? Ночью вообще было самое время. И сейчас момент неплохой. Это что, хитрость какая?
– А я почем знаю, – пожал плечами Алексей, – к тому же наемники мне не кореша. Я не хотел с ними работать. Начальство заставило.
– Ну, эту байку я уже слышала, – усмехнулась Евдокия, – прямо аки агнец лежит на заклании, невинный-невинный… Знаю я ваше племя…
* * *– Все, время вышло, – объявил всем Суслик, выходя из пещеры, – они мертвы. Дергаем отсюда ма…
Закончить фразу он не успел. В глаз ему вонзилась стрела. Еще три стрелы пробили грудь. Змей, сжимая в зубах самокрутку, схватился за «наган», но в следующую секунду оказался весь утыкан стрелами. Гриня шагнул в глубь пещеры, чтобы укрыться от невидимых лучников, однако ушел недалеко, получил три стрелы в спину, упал на колени, а затем лицом вниз на камни. Все произошло слишком быстро. Глаз со стрелой в плече успел нырнуть за каменный выступ. С противоположной стороны то же самое успел сделать Хмурый. Его даже не задели.
– Покажитесь, суки, – взревел Глаз, видя, как медленно оседает Змей. Несмотря на пять стрел, пронзивших его тело, он был еще жив и даже вытащил из-за пояса оружие. Одетый в шкуры охотник, вымазанный глиной от гнуса, точно шар выкатился сбоку, вскочил на ноги и выстрелил из винтовки в голову Змею. Вторую пулю он послал в Глаза, но промахнулся, так как не успел прицелиться, да и каторжник тоже на месте не стоял. Ответным выстрелом Глаз снес местному полголовы, покосился на упавшего Змея, а затем перевел огонь на край каменной площадки перед пещерой у вертикально стоявшей отвесной скалы. Там из расщелины показались сразу трое. Лица – страшные глиняные маски. Возникшая ниоткуда стрела вонзилась Глазу в ногу. Две другие ударили выше над головой, потому что он присел.
– Суки, – взревел Хмурый, разворачивая пулемет. Нажав на спусковой крючок, он послал пули широким веером, накрывая все перед пещерой, и стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Трое смельчаков, что кинулись к пещере, оказались изрешеченными точно сито. Потом в Хмурого полетели стрелы, и Глаз наконец-то увидел лучников. Те резко высовывались из трещин в скале по краю дороги, стреляли и прятались вновь. На этот раз ни один из их выстрелов не достиг цели. Хмурый укрылся за скальным выступом, размотал с себя запасную пулеметную ленту и перезарядил оружие.
– Ну, держитесь, гниды, – прошептал сам себе Глаз, доставая из-за пазухи гранаты. Выдернув чеки, он зашвырнул гранаты в укрытия лучников. Громыхнули взрывы. От них вздрогнула вся пещера. Сверху посыпались камни.
– Эй, ты чего? – закричал на него Хмурый, закрываясь пулеметом от камнепада.
– Ничего, – огрызнулся Глаз и вскрикнул, получив обломком скалы по ключице, – мать египетская!
– Ты как? – обеспокоился Хмурый.
– Нормально, – пробормотал Глаз, косясь на торчавшие из тела стрелы, – сдыхать не собираюсь.
Сверху послышался слабый шорох, а вслед за этим со скалы над входом в пещеру резко съехали двое охотников с винтовками. Обе пули угодили Глазу в грудь. Каторжника бросило на стену, и он осел, оставляя кровавый след на камне. Хмурый успел откатиться от стены, ушел от пуль. Обоих охотников он снял из револьвера, потом подтянул к себе пулемет и дал очередь по площадке перед пещерой. Повылазившие противники мигом попрятались. Хмурый не заметил, задел он кого или нет. От греха подальше он отполз назад за скальный выступ и посмотрел на болтающиеся на веревках трупы, перевел взгляд на Глаза. Тот был еще жив.
– Эй, бродяга, ты как?
– Думали, что завалили… А вот хрен им, фартовый я, – прохрипел Глаз, пуская кровавую пену. В следующую секунду его глаза остекленели.
– Пропал козырный вор, – вздохнул Хмурый и понял, что остался один. Наружу путь был заказан, а в пещере его ждали демоны. Впору было удавиться.
* * *Лицо китайца не предвещало ничего хорошего. Под его взглядом Серый заерзал на телеге, вспоминая поджаренного мертвеца на кресте.
– Я тебе задам несколько вопросов, – ласково произнес Кван, – если ответишь верно, то оставлю жизнь. Потом я даже могу взять тебя к себе в отряд. Ты парень ловкий. Я это понял, когда ты в Сосновке от нас сбежал. Такие мне нужны. – Сделав паузу, добавил: – А соврешь, уже знаешь, что с тобой будет.
– Я скажу правду, – пообещал Серый.
– Вот и ладно, – обрадовался китаец. – Мне надо знать, как подобраться к твоим друзьям в крепости. Они там хорошо сидят. Мне не хотелось бы потерять много людей. Уверен, есть какой-то способ.
– Способ есть, – ответил Серый спокойно.
– Эй, Ву, подойди, послушай, – подозвал Кван своего заместителя.
И Серый раскололся. Он рассказал все об устройстве крепости, о наблюдательном пункте на скалах, предупредил, что сверху, скорее всего, будут сидеть лучшие стрелки из тех, кто остался.
– А что, ваша атаманша и вправду неуязвимая или так только болтают? – задал Кван вопрос, мучивший его еще с приезда в Сосновку. – Жаль, мне лично проверить не удалось. И была же возможность!
– Правда неуязвимая, – ответил Серый грустно, – ее убивали у всех на глазах, а она потом воскресла, раны у нее в момент затягиваются. Наверное, она демон… Не знаю…
Китайцы оживленно заговорили на своем языке. Ву был испуган, но Кван его успокоил. Затем Кван обратился к уголовнику с улыбкой:
– Был у меня случай… Одного мужика тоже считали святым и неуязвимым…
– И что? – заинтересовался Серый.
– Мы взяли его родственников, прижали, и один из них, двоюродный брат, согласился помочь, – весело произнес китаец. – Он пошел к этому неуязвимому и убил его выстрелом в спину из его же оружия. Не такой, выходит, этот святой и неуязвимый был. Сдается мне, что ваша атаманша просто умелая фокусница.
– Нет, я своими глазами видел все, – возмущенно возразил Серый, – ей прямо в сердце маслину загнали. Она мертвая лежала, а через пять минут воскресла и всех поубивала на сходняке.
– Да, сильно, – согласился Кван, – посмотрим, на что она способна.
– Скажите, долго мы будем сидеть в этом проклятом лесу? – сдерживая ярость, ледяным тоном поинтересовался Трефилов, приблизившись к командиру отряда наемников. – Когда будем атаковать?
– Когда придет время, – спокойно ответил Кван, – мои люди сейчас проводят разведку. Ударим завтра…
* * *Пакин велел своим людям растянуться в цепь и соблюдать тишину. Евдокия была права, когда думала, что он затеял неожиданно напасть на противника в его лагере. Теперь они медленно подбирались к красным. Постов нигде не было видно, и это показалось Власу странным. После прошлого фиаско противник стал еще более легкомысленным. Это просто не укладывалось в голове. И тут случилось то, чего бывший белый офицер никак не ожидал. На них напали из засады, быстро, бесшумно. Красные ждали их. В последнюю секунду Пакин почувствовал чье-то присутствие за спиной, развернулся, но нож отразить уже не успел. Ему удалось лишь отклонить лезвие от первоначальной траектории. Удар пришелся в бок, под желудок. Пакин выстрелил. Пуля попала китайцу в горло. Противник как раз успел выдернуть нож и готовился нанести второй удар. Захрипев, китаец попытался зажать рану ладонью и махнул ножом наотмашь. Пакин уклонился и вогнал следующую пулю китайцу точно между глаз. Затем он повернулся и, закрываясь рукой, выстрелил в другого нападавшего, выскочившего из-за кустов шиповника. Китаец увернулся от пули, а в руке Пакина осталась метательная стрелка, пробившая предплечье насквозь.