– Неплохая идея, – согласился Бочкин. – Но как его отыскать? Имя, фамилия, местожительство, работа – мы ничего не знаем.
Я заерзала на сиденье.
– У него есть ребенок, и сейчас девочка у него. Говорю же, я видела в спальне туфельку.
– Ее мог потерять кто-то из детей гостей Алены, – покачал головой Гоша.
– Зачем мужчине уносить чужого ребенка? – наседала я. – Может, обратиться в детские сады?
– И что мы там спросим? У вас есть воспитанница, как ее зовут, как она выглядит, кто ее родители, понятия не имеем, но назовите нам адрес малышки! Интересно, что услышим в ответ? – заржал Бочкин.
И тут меня осенило, я схватила телефон.
– Настя, привет! Найди список первых випов, которым на презентации аромата «Настроение» дарили золотые флаконы. Хорошо, жду.
– Ты кому звонишь? – полюбопытствовал мой напарник.
– Коллеге, Анастасии Поветкиной. От Тяпки пахло парфюмом, который еще не продается. Где она могла взять духи? Она их получила в подарок, – зашептала я, продолжая держать трубку около уха. – Особо почетным клиентам, звездам во время презентации парфюма «Настроение» раздавали золотые флаконы, эксклюзивный вариант. Список составлял сам Роман Звягин. В нем, если не ошибаюсь, было всего четыре фамилии. Придется обойти всех, поговорить, тогда и выясним… Да, Настя, слушаю. Актриса Олеся Рогачева, писатель Сергей Ларионович Банаев, певица Береза, она же Инесса Владимировна Дульская, и владелец сети супермаркетов Тяпкин Анатолий Сергеевич. Спасибо тебе! Нет-нет, просто Роман Глебович попросил кое-что для них сделать.
Я вернула телефон в сумочку.
– Слышал? Анатолий Сергеевич Тяпкин. Его жена небось носит ту же фамилию. Мы нашли Тяпку.
– Молодец! Ну, Степа, ты гений, – выдохнул Егор и отъехал от тротуара.
– Свяжись с Пановым, пусть выяснит имя, отчество и фамилию тетки, – распорядилась я. – Ну и заодно как связаться с Анатолием Сергеевичем. Ой, а я ведь слышала его имя…
Бочкин свернул в переулок.
– Где? Когда?
Я посмотрела на заднее сиденье.
– Воды больше нет? Жаль. Понимаешь, мне стало плохо в подвале, не помню, как поднялась наверх. Откуда-то набежали люди, я их не видела, перед глазами словно серая сетка тряслась, но слышала обрывки разговоров. Кто-то сказал: «Она видела Анатолия», потом вроде прозвучало: «Все заперто», «Не закрыли проход», «Тяпка, тяпка, бедная тяпка». Звони Вадиму Олеговичу.
– Они с Николаем Михайловичем сейчас летят в Петропавловск-Камчатский, их срочно туда вызвали. Мне велели спокойно работать по плану, начальники вернутся через пару дней, – сказал Егор. – Я звякну Гришке, айтишнику, ему приказали нам помогать.
Я обиделась:
– Почему мне не сказал?
– Не успел. Узнал о форс-мажоре, когда с Аленой альбомы разглядывали, Панов эсэмэску сбросил, – разъяснил парень. И схватил свой сотовый. – Извини, звонок… Да, слушаю. Конечно, прямо сейчас примчусь! Нет, она поехала к бабушке…
Я уставилась на нежно воркующего Егора. И когда тот завершил разговор, не сдержала любопытства:
– Кто назначил тебе свидание? И вроде речь обо мне шла?
Напарник оттянул ворот пуловера.
– Козина. Предложила через час встретиться в кафе, хочет еще раз поговорить о платье. Похоже, она на меня запала, попросила не брать с собой невесту.
– Вот карга! – возмутилась я. – Знает, что у людей намечается свадьба, и строит глазки чужому жениху!
Егор слегка смутился.
– Дергачев выяснил, что Елена любит молодых мужиков определенного типа. Я из тех, кто ей нравится, поэтому буду отвлекать галерейщицу, оттягивать ее внимание на себя, а ты поработаешь в ее доме сыскной собакой.
Я поправила прическу.
– Красиво у нас роли распределились. Мужская часть – герой-любовник, мачо, а женская – псина-ищейка.
Бочкин издал смешок.
– Потому я и согласился на предложение Львовой шить наряд у нее дома. Пока я буду ткань кроить, ты сможешь побегать по комнатам.
Я вытаращила глаза.
– Что ты будешь делать?
Мы уже подъехали к моему дому.
– У моего старшего брата жена портниха, я видел, как она клиенткам юбки-блузки мастерит. Ничего сложного. И, кстати, вот…
Бочкин припарковался, открыл свою сумку и вытащил оттуда лоскутик шелка.
– Елена во время нашей беседы на пару минут в туалет отлучилась, а я от рулона чуток отгрыз. Отдам тряпку нашим парням, они быстро такую же отыщут, портные платье сметают, я его в сумке принесу и на ткань Козиной поменяю. Зря ты нервничала, полдня и ночь впереди, успеют ребята.
– Узнай координаты Тяпкина, – потребовала я. – Пока кокетничаешь с Аленой, я съезжу к владельцу супермаркетов. Представлюсь сотрудницей пиар-отдела фирмы «Бак», привезу ему набор косметики, дома всегда несколько VIP-подарков храню, и поболтаю с ним.
– Это невозможно, он же тебя на пуфике видел! – отрезал Егор.
Я вздернула подбородок.
– Уж не дура! Надену темный парик с челкой, соответственно накрашусь. Родная бабушка не узнает! Не волнуйся, визажист Козлова – ас в деле изменения внешности.
– Парик всегда выглядит искусственно, – не согласился Бочкин.
Мне стало смешно.
– Конечно, если купить паричок в переходе у метро. Поверь, те, которыми пользуюсь я, неотличимы от настоящих волос. И знаешь, я из бегемота легко розовое фламинго сделаю. Кстати, если Анатолий Тяпкин – это тот косноязычный мужик, то он находился в таком взбешенном состоянии, что не мог разглядеть детально прекрасное личико пленницы сун мо. От злости люди теряют зоркость.
– Все равно, – категорично заявил напарник. – Я несу за тебя ответственность и не могу отпустить к неадекватному мужику.
– Ладно. Если, по-твоему, я гожусь только на то, чтобы ходить по комнатам Козиной, пусть будет так, – обиделась я. – А ты, значит, собрался на свидание?
– Да, – ответил Бочкин.
– Надо побриться, сменить пуловер на что-то другое. И брюки тоже переодеть, – велела я.
Егор закатил глаза.
– Чем плохи эти вещи?
– Они помялись, и ты в них Алене уже показывался, – объяснила я. – Не спорь. Кое в чем я разбираюсь лучше тебя и никогда не хожу в одном и том же на работу и на встречу с парнем. И голову всегда по утрам мою. Кстати, вот, смотри!
Я растопырила пальцы.
– Куда глядеть? – не понял Бочкин.
– Перекрасила ногти, – пояснила я. – Вчера ходила с розовым лаком, а сегодня не поленилась нанести разноцветный френч.
– Чего? – жалобно спросил Егор.
Я тяжело вздохнула.
– Последнее слово в маникюре. Ногтевая пластинка имеет натуральный цвет, а самый ее кончик отделан не белой полоской, а синей, зеленой, желтой, фиолетовой. До Москвы пока эта фишка не докатилась. Только в понедельник этот вариант «прогуляли» на показе в Нью-Йорке. Через пару недель у нас все с ним бегать будут, вот тогда я перестану его рисовать. Не люблю быть человеком толпы, пользовалась синим лаком, когда все употребляли только розовую гамму.
– По-моему, это кошмар, – уныло протянул напарник.
– И не вздумай натягивать на лапы носки! – предупредила я. – Если же не желаешь расстаться с сакральным предметом мужского туалета, тогда не надевай мокасины, влезай в ботинки. Да, носки ни в коем случае не красные, не белые, не кислотно-зеленые.
Егор зачем-то полез в бардачок.
– Обидно, когда тебя считают неандертальцем.
– Если дикаря назвать дикарем, это не оскорбление, а констатация факта, – объявила я. – Пошли, подберу тебе шмотки, уложу волосы и заново подведу глаза, а то они у тебя потекли.
Егор схватился за щеку.
– Куда?
Я захихикала.
– Тушь осыпалась, подводка сползла. Надо смыть эту красоту и навести новую.
– Некогда, я опоздаю, – возразил Егор, вылезая из машины. – Просто подмажь, и все.
– Никогда! – отказалась я. – Получится не макияж, а грязь.
– Чувствую себя идиотом с размалеванной мордой, – ныл женишок, пока мы шли в квартиру. – Народ пялиться станет.
Я отперла дверь.
– На тебе минимум необходимого для фэшн-парня макияжа. Никто на тебя внимания не обратит, люди давно привыкли к мужчинам в пудре. Вы же с Аленой не в сетевую харчевню с гамбургерами из морских свинок двинете, небось Козина своего нового обожэ в какое-нибудь место поведет, где гламурный народ сидит. Ну и кто там на тебя уставится? Прекрати рыдать пингвином, рули в ванную.
– На лестницу? – осведомился Бочкин.
– Можно в мою, – смилостивилась я, заталкивая его в санузел. – Давай, не спи, шевелись! Сначала намочи ватные диски теплой водой, проведи ими по лицу. Молодец. Теперь напшикай на маленькую губочку из розовой бутылочки.
– Это чего? – испугался Егор.
– Жидкость для снятия макияжа с глаз.
– Она щиплется?
– Конечно, нет. Кто такую купит? Хватай зеленый флакон.
– Зачем?
– В нем молочко, которое удалит тональный крем.
– А розовым нельзя?
– Нет.
– Почему?
– Там средство для век!
– И что?
Я разозлилась.
– Ты заправляешь машину мазутом?
– Ну, нет.
– А почему?
– Что я, дурак? – вздохнул Егор. – Солярка для дизеля.
– Вот и с очищающими средствами так же, – кивнула я. – Не спорь. Умница. Настал черед пенки. Она в белом тюбике, будет сильно пузыриться.
– Вот гадость, – забубнил Бочкин. – Надеюсь, это все?
– Осталась ерунда, – пообещала я. – Три лосьона для разных зон лица – нос всегда жирнее лба, а щеки, как правило, сухие. Потом побриться, положить легкий крем, основу под макияж, тональник, корректор, силиконовую пасту, выравнивающую ресницы, фиксирующий гель на брови, тонкую подводку на верхнее веко, чуток теней. Думаю, смесь из четырех цветов в самый раз будет. И у тебя морщина в углу рта, я ее закрою наполнителем. Тушь, пудра и закрепитель макияжа. Ничего особенного, легонький дневной вариант.
– М-м-м… – простонал Егор. – Убиться можно! Теперь понятно, почему бабы всегда на свидания опаздывают.
– Скажи спасибо, что тебе не надо делать эпиляцию, поправлять лак на ногтях и выбирать бижутерию, – усмехнулась я. – И еще раз скажи спасибо, что не работаешь на телевидении. Тогда бы тебя от души обсыпали противным белым порошком по имени шайн, который не дает коже блестеть под софитами, а еще и соорудили бы на макушке телекаску.
– Это еще что такое? – спросил Бочкин.
– Ведущим сильно заливают волосы лаком, чтобы они не пушились, – пояснила я. – Иногда по полбаллона уходит. Если потрогать такую прическу, она на ощупь как железная. Телекаску потом полчаса смывают. Макияж после эфира снять ох как непросто.
– Все, остановись! – взмолился Егор. – Уже понял, я счастливчик с накрашенными ресницами.
Выпроводив полицейского, я снова позвонила Насте и через секунду узнала, что коробку с золотым флаконом наш курьер доставил на Сиреневую улицу.
Глава 15
Успешный бизнесмен Анатолий Тяпкин должен был иметь апартаменты в какой-нибудь шикарной новостройке. Сейчас многие обеспеченные люди убежали из душного грязного центра в зеленые чистые районы.
Нужный дом оказалось найти трудно, шофер покружил по Измайлову, потом догадался включить навигатор и рассмеялся:
– Прикольно, тут есть кафе «Курица в перьях». Нам около него направо – и приехали. Кто такое глупое название придумал? В чем несушке еще быть?
– «Курица в шубе» звучит смешнее, – поддержала я пустой разговор. – Или нет, лучше «Цыпленок в манто».
– Усе, прибыли! – объявил водитель и припарковался возле убогой пятиэтажки.
Я вылезла из машины, изумилась внешнему виду здания, открыла обшарпанную дверь подъезда, вошла внутрь, расчихалась от отвратительного запаха и вдруг сообразила: зря сюда прикатила. Да, Анатолий Сергеевич прописан тут, но живет-то наверняка в фешенебельном поселке, в пригороде. Ну не может богатый человек, владелец нескольких супермаркетов, прозябать в трущобе! Основная часть VIP-клиентов фирмы «Бак» уютно устроилась в коттеджах, но почтовые адреса у них московские. Мы, рассылая перед Новым годом подарки, всегда уточняем: «Куда вам доставить презент? По месту фактического проживания или в столичное жилье?»
И что мне теперь делать? Ладно, все-таки зайду в шестнадцатую квартиру. Вдруг там кто-то обнаружится? Может, Тяпкин сдает свое старое жилье и съемщикам известен его новый адрес?
Стараясь не ступить в подозрительные лужи и не касаясь перил, я взобралась на пятый этаж, увидела дверь с облупленной краской, протертый до дыр коврик перед ней и, преодолевая брезгливость, нажала на звонок. Изнутри послышался хриплый, дребезжащий звук, но никто не торопился в прихожую. Я опять вдавила кнопку. Дверь соседней квартиры приоткрылась, высунулась девушка лет шестнадцати с одним вульгарно накрашенным глазом.
– Чего трезвоните? Дядя Толя поздно приходит.
– Тяпкин Анатолий Сергеевич живет здесь? – уточнила я.
– Ага. А че, вы не в курсе, к кому ломитесь? – заржала красавица.
– Вы его знаете? – стараясь не показать удивления, спросила я.
– Мой дед с дядей Сережей, отцом Тяпкина, на одном заводе работал, – пояснила соседка. – Квартиры они вместе получали. Раньше, если человек хорошо трудился, ему «трешку» давали. А зачем вам дядя Толя?
Я показала большой пакет, который держала в руках.
– Наша фирма прислала VIP-клиенту подарок.
– А ты типа курьер? – продолжала любопытствовать девица.
– Нет, ведущий визажист. Просто ехала по своим делам в Измайлово и прихватила презент, – пояснила я.
– «Бак»! – подпрыгнула соседка, разглядев надпись на блестящей поверхности сумки. – А что внутри?
Я начала перечислять:
– Тени, румяна, пудра, губная помада, все уложено в красный кожаный чемоданчик. Еще пробники парфюма, шампунь, гель для тела…
– У вас суперская косметика, – вздохнула полунакрашенная красотка. – Но очень дорогая.
– Лучше купить одно хорошее средство, чем десять плохих, – заметила я.
– Это если бабла наскребла, – скривилась собеседница. – Ну и зачем дяде Толе такой набор? Глупо дарить мужику мазилки.
– Жене отдаст, – пожала я плечами. – Или матери.
– Тетя Аня умерла, – чуть понизила голос собеседница. – Ее сгубила жадность сына, он денег на врача хорошего пожалел. Весь в своего папашу пошел, тот за копейку убить мог. А на Светке Анатолий женился, потому что домработница была нужна. Светлана терпела-терпела и удрала в конце концов! Муж с ней ужасно обращался, орал на всю квартиру: «Тяпка, подай жрачку! Тяпка, постирай! Тяпка, полы помой!» У нас хорошо слышно, когда соседи лаются. Да он и при посторонних Светку иначе чем «Тяпка» не называл. Здоровское прозвище для любимой! Да ладно еще Тяпка, а иногда вопил: «Тяпка-дуряпка», «Тяпка-говнятка».
Девчонка на секунду замолчала, потом снова жалобно произнесла:
– Зачем мужику косметика? Вот мне бы она здорово пригодилась!
– В гости собираешься? – спросила я. – Тебя как зовут? Я Степанида.
– А я Люся. Вечером иду в клуб, – пригорюнилась красотка. – Пытаюсь сообразить, как лучше накраситься. Уже в пятый раз макияж смываю, все время отстойно получается.
– Не надо рисовать жирные стрелки, – посоветовала я. – И тебе лучше слегка изменить форму бровей, взять перламутровые тени, они прекрасно будут смотреться в полумраке. Но не используй розовые.
– Ха! Они ж сейчас самые модные, – с умным видом заявила Людмила. – Наши все с розовыми веками и модели в журналах тоже.
– Клоны на прогулке, – усмехнулась я. – Надо выделяться из толпы, а не сливаться с ней. От розовых теней глаза кажутся заплаканными, нужно очень хорошо знать, как и куда их накладывать. Хочешь, покажу?
– Давай! – загорелась Люся. – Слушай, а оставь VIP-подарок мне? Я его, честное слово, дяде Толе передам.
– Ладно, – согласилась я, входя в тесную прихожую.
Даже самые замкнутые, мрачные тетки делаются разговорчивыми, очутившись в кресле стилиста, но соседка Анатолия оказалась просто чемпионом по болтливости. Пока я снимала у вешалки туфли, девица успела сообщить о себе почти все. Учится она в техникуме, подрабатывает официанткой в дешевом сетевом кафе, отца нет, мама – проводник на железной дороге, катается по всей стране. Был у Людмилы парень, но бросил ее, переметнулся к другой и скоро женится, потому что будущая теща купила ему машину.
Я с трудом вставила в поток бесконечной трескотни короткое замечание:
– Странно, что Анатолий Сергеевич, богатый человек, живет не в особняке.
И Люда тут же стала выливать информацию о соседях. Минут через пятнадцать я узнала о семье Тяпкиных всю подноготную.
…Отец Анатолия был крайне жадным человеком. Он хорошо зарабатывал, но семья жила почти впроголодь. Ни дачи, ни машины, ни приличной одежды Тяпкины не имели. Дом этот раньше считался ведомственным, принадлежал заводу, все жильцы прекрасно знали друг друга и осуждали соседа. Кое-кто откровенно говорил ему:
– Купи жене новое пальто, она одета как нищенка.
А тот не обижался, отвечал:
– Зачем тратить деньги, если старая вещь еще крепкая? Этак все растренькаешь, на черный день не отложишь.
Один раз бабушка Люды случайно увидела, как Тяпкин покупал в магазине золотое кольцо, и чуть не умерла от любопытства. Два дня она мучилась, потом не выдержала и поинтересовалась у соседки:
– Аня, твой-то намедни в ювелирке перстень дорогущий взял. Наконец-то тебе подарок решил сделать или кому другому?
– Сережа сберкассам не доверяет, говорит, что деньги – бумага, устроят нам реформу, и сгорят накопления, – разъяснила Анна. – Золото выгоднее, с ним ничего плохого не случится. Лежит надежно спрятанное, в квартире муж его не держит.
Бабушка любила вспоминать прошлое, не раз пересказывала эту историю внучке и всегда причитала: