— Думаю, Сенковский ему немало платит. За такие деньги можно и потерпеть. Однако при чем здесь подтверждение Ростовского и профессор? Он что, с ним на короткой ноге?
— Нет, он просто подслушивал.
— Вот это по-нашенски! Ну и?..
— Прозвучала такая фраза — за точность не ручаюсь, но что-то вроде: «…даже пусть и не надеются. Я теперь не такая психованная, как семь лет назад, — и у меня есть то, ради чего стоит жить…»
— Интересно… Послушать бы эту фразочку в оригинале, а то ведь интерпретировать-то можно по-всякому… Мы там не пишем?
— Нет. Даже и не пробуем.
— А, ну да… СБ у них, конечно, на валютном уровне, так что… Значит, была попытка?
— Ну…
— Ну понятно. И наличие двоих детей ее не остановило — если действительно что-то такое было… Ладно, давайте дальше. Что в вашей версии имеется по данному пункту?
— Это не наша версия, — уперся Иванов. — Вот именно — это не более чем Костина гипотеза.
— Ну хорошо, пусть будет так. Ну и как это себе видит Костя? Что там такого экстраординарного натворил наш горячо любимый Лев Карлович?
— Про Сенковского он ничего не видит. Он полностью сфокусирован на Наталье. Потому что Валера с Сенковским практически не видится, общается в основном с Натальей. Что узнает, то и сообщает Косте.
— Ну вот, здрасьте вам! Нам кто нужнее?
— Это уж извините: как говорится, что имеем…
— И что же мы имеем?
— По наблюдениям Кости, у Натальи в полном объеме присутствует тяжелейший комплекс кающейся грешницы. Отягощенный нормальным истерическим психозом.
— А попроще?
— В общем, она ведет себя так, как будто была соучастницей какого-то страшного преступления…
— Ни фига себе, новости! Ну и куда мы подошьем это ее преступление?
— …которое совершил самый близкий ей человек.
— То есть муж?
— То есть да.
— Угу… Это уже что-то. Муж — это как раз то, что надо… И с чего мы это взяли?
— Судя по ее поведению, она всеми силами пытается искупить вину. Причем искупить сторицей, как бы за двоих. То есть торопится, делает это жадно, обильно и порой совершенно бессистемно.
— А как относится к мужу?
— А никак.
— То есть?
— Они практически не общаются. Живут врозь — она в Жуковке, он — в Барвихе. Причем тщательно это скрывают. Так тщательно, что даже сплетен об этом нет. Вернее — муж скрывает, она на это вообще не обращает внимание. Вся в своих новых заботах.
— Мы узнали об этом от Ростовского?
— Да.
— Хорошо! Видите, уже есть результаты. Но насчет того, что врозь… Это скверно. Нам-то в первую очередь нужен сам…
— Что характерно: на большие приемы она с ним ходит.
— Ага… Типа перемирия?
— Не знаю, типа чего, но не далее как вчера они обедали в немецком посольстве. Его секретарь позвонил ее секретарю, попросил выделить три часа под это дело. Она сказала: ладно. Без всяких эмоций. Спокойно надела присланное специально для данного случая платье и поехала.
— Опять Ростовский?
— Да.
— Черт, как приятно иметь своего человека в таком доме… Однако лучше бы они жили вместе…
— В общем, по ряду признаков, муж ведет себя как человек, глубоко перед ней виноватый.
— Это Костя?
— Да, это его вывод.
— Заискивает?
— В буквальном смысле — стелется. Пылинки сдувает. А уж про Ростовского, думаю, и говорить не надо. Такой властный товарищ — прирожденный правитель, настоящий самодержец! А вот поди ж ты, пустил в спальню мартовского котяру…
— Понятно… Если верить Косте — а до этого он нас не подводил… Угу… Угу… Ну что, весьма занимательно. Надо работать. Как говорится, будем много думать, читать пейджер… Что имеем по зацепкам?
— Ну, пока направление одно: умерший год назад водитель. Есть еще кое-что, но это пока так, в стадии проверки. Больше ничего не имеем.
— Хорошо. Спасибо и на этом. Собирайте информацию, легендируйтесь, работайте. Я должен знать о каждом вашем шаге — и не после того, как все завалите, а до начала любого мероприятия. И у меня будет одна маленькая просьба…
— Да?
— Понимаете… Сенковский — это ведь не полевой командир. И даже не иностранный резидент в предгорьях…
— Да могли бы и не напоминать…
— А я напомню, мне нетрудно. Лучше сто раз напомнить, чем потом читать некролог. В общем, просьба такая… Вы у меня жутко интуитивный и чувствительный…
— Спасибо.
— Пожалуйста. Вы, чувствительный, не прозевайте тот момент, когда станет ясно, что нас ждет полный провал и сделать мы уже ничего не сможем.
— Это чтобы вовремя прекратить разработку и отыграть назад? Ну, я не обещаю, но постараюсь.
— Это чтобы вовремя удрать из страны.
— Шутите?
— Нет.
— Ага, понял! Хотите, чтобы я проникся?
— Нисколечко. Просто объект и в самом деле уникальный. До нас с вами подобными вещами никто не занимался. Понимаете?
— Понимаю.
— Это хорошо, что понимаете. Ну, тогда все. Желаю удачи…
* * *Может, кто-то подумал, что Иванов рванул с низкого старта в Исполком и с порога рявкнул: «Всем строиться, щас делянки нарезать буду!»? Если так, то это вы зря. Все давно было в процессе, с того момента, как Валера в полдень вторника вышел из Исполкома и направился к офису «РОСГАЗа». А Вите ничего не сообщали потому, что это была проверочная версия, следовало накопить хоть какой-то первичный материал и просто убедиться, что на этом поле вообще возможно работать.
Первым делом, как водится, взяли под наблюдение квартиру Ростовского в Дмитрове. Валера в «РОСГАЗ» — наши в Дмитров. По дороге вызвонили Васю: подъезжай, тут для тебя работенка есть.
Пользуясь правом преимущества внезапности, маскироваться и чего-то выдумывать не стали. На лестничной площадке, под потолком, установили камеру, направили на дверь квартиры Ростовского и на скорую руку закамуфлировали под фрагмент проходящей рядом газовой трубы. Фрагмент получился страшноватым и корявым, но там весь подъезд такой неухоженный и запущенный, что вряд ли кто обратит внимание на подобную мелочь. Бдительной бабусе, заинтересовавшейся от скуки возней в блоке, сообщили:
— «РОСГАЗ». Труба пропускает, заплатку ставим.
— Может, заодно сливной бачок мне почините?
— Да запросто!
Где проходит неуловимая грань сопряжения газовой отрасли и сливного бочка, так никто и не понял, но рукастый Глебыч поправил все за три минуты, взял у бабки десятку «на пиво», и компания убыла восвояси.
Пока ковырялись в блоке, Вася с Лизой наскоро оборудовали наблюдательный пост и пункт аудиоконтроля. Точнее, Вася — пост, а Лиза — пункт, и оба в розницу. Вася устроился на чердаке соседнего дома: как зашел и влез, никто не видел, просто по факту определили, потому что доложил:
— У меня готово…
Лиза поставила комитетский микроавтобус «Газель» на платную стоянку на приличном удалении от дома, развернула лазерный сканер и сообщила, что окна зала и кухни квартиры Ростовского можно «слушать».
— Вот это ты спряталась… А чего в Яхрому не уехала? — пожурил подчиненную Иванов. — Тут как раз напротив дома полно удобных мест для парковки — вставай и слушай сколько влезет.
— Если будут не просто «заряжать», а «поведут» с круглосуточной наружкой — как раз в том месте, где вы сказали, будут ставить авто технического сопровождения, — пояснила Лиза. — Проще говоря, фургон для прослушки. Если они такого уровня, как вы сказали, или просто не хуже нас… В общем, есть вероятность, что вычислят. Причем вероятность достаточно высокая: знаете — когда борт в борт ставят две «технички»… Гхм… Нам оно надо?
— Понял, вычеркиваем, — Иванов несколько смутился — в принципе мог бы и сам додуматься, дело-то нехитрое.
— Это правильно, — одобрил Петрушин. — Считай противника равным себе, пока не убедишься, что он мертв…
Вообще, расчет был на неторопливую и вдумчивую работу (это при большой удаче) или на отсутствие работы вообще. Никто же ведь не обещал, что Ростовского возьмут с первого предъявления. Поэтому составили графики дежурства на посту и на пункте — завтра с восьми утра (мама Ростовского работает в городской управе, уходит в восемь, приходит в 17.30), оставили на месте Лизу и Васю, остальные отправились по своим делам: Петрушин — в учебный центр, подготовить смены, остальные — в штаб-квартиру, ждать вестей от Ростовского, бездельничать и строить великие планы на будущее…
Однако «оппоненты» оказались куда как проворнее, чем ожидалось! Не прошло и двух часов с момента убытия основной группы, как к Ростовскому пожаловали непраздные посетители.
— У нас были гости, — доложил по телефону Вася вибрирующим от смущения голосом.
— Ага! — обрадовался Иванов. — Однако быстрые хлопцы! Погоди… Что значит — «были»? Ты, наверное, хочешь сказать: «обнаружил вторжение»? Они что, уже ушли?
— У нас были гости, — доложил по телефону Вася вибрирующим от смущения голосом.
— Ага! — обрадовался Иванов. — Однако быстрые хлопцы! Погоди… Что значит — «были»? Ты, наверное, хочешь сказать: «обнаружил вторжение»? Они что, уже ушли?
— Ни фига я не обнаружил, — даже по телефону было понятно, что Вася расстроен. — А ушли — да. Зашли, сделали, что хотели, и ушли. Точнее, уехали. И даже без «хвоста». И вообще, это не совсем «хлопцы»…
На самом деле все было не так трагично и обстояло примерно следующим образом.
Через некоторое время после убытия основной группы к дому, на чердаке которого скучал Вася, подъехал мебельный фургон. Из кузова вылезли четверо в синих спецовках и неспешно, с глубокой профессиональной деловитостью принялись таскать в этот же подъезд (над которым Вася сидел) мебель. Спустя несколько минут прибыла вишневая «десятка» с «руководством», состоящим из молодой парочки и сурового мужчины в районе пятидесяти. Парочка тут же включилась в процесс — потащили разные бытовые мелочи, коробки и так далее. «Спецы» ворочали крупногабаритную мебель, а суровый в районе пятидесяти всеми командовал. Вернее, не всеми, потому что «спецы» и так справлялись, а парочкой: они между делом умудрялись лизаться на ходу, постоянно все роняли и при этом ржали, как невыезженные лошади в манеже. Суровому приходилось несладко: он всячески пытался «построить» парочку, но эти охламоны, кажется, не воспринимали его всерьез и продолжали беситься.
В общем, выглядело все это как обычное вселение семьи со средним достатком. Вася на них обратил внимание только лишь по факту присутствия, а не в связи с какими-то отклонениями.
Присутствия было — хоть отбавляй. Топот и возня в блоке, мельтешение таскателей аккурат в середине сектора наблюдения, задорные покрикивания парочки, командирские вопли сурового, а в дополнение, как будто всего было мало, еще и магнитофон включили. Чтобы, значит, веселее таскать было.
— Ну, блин, угораздило… — с большим неудовольствием пробурчал Вася, быстро сообразивший, что вся эта возня на свежем воздухе будет продолжаться как минимум пару часов. Сами понимаете, наблюдать в такой обстановке — занятие не особенно приятное. Попробуй тут сосредоточься, когда в секторе сплошное брожение и шумы!
Почему Вася не обратил внимания на следующий эпизод, этот вопрос до сих пор остается открытым. То ли отупел от мелькания в секторе, то ли просто «глаз замылился», то ли вообще этакое оперативное наваждение случилось… Но факт: когда сладкая парочка, прихватив очередную порцию коробок, пошла не к себе в блок, а через улицу и шмыгнула прямиком в подъезд Ростовского… Вася и ухом не повел. Как будто так и надо было! Чего все в один подъезд тягать, давай малость в другой потаскаем…
Спустя минуту Васе позвонила Лиза и сообщила, что у нее «…в наушниках тихонько хлопнула дверь…». Вася посмотрел на часы (до прихода мамы Ростовского оставалось еще довольно много времени) и протер глаза. За все время наблюдения в подъезд входил какой-то древний дед с палкой, три девчонки не старше седьмого класса и выходила бабуська — вроде бы даже та самая, которой Глебыч бачок ремонтировал. Да вот эта парочка молодых балбесов.
Товарищами, годными для шпионского ремесла, в радиусе квадратной мили даже и не пахло. Наблюдал непрерывно, со всем тщанием — спать на дежурстве в команде считалось признаком дурного тона.
Спустя минут десять Лиза позвонила вторично и сообщила, что у нее в наушниках опять раздался звук закрываемой двери. А через минуту из подъезда вышла та самая парочка с коробками. И преспокойно направилась к своему дому. Как будто немного заблудились, погуляли и опять вернулись.
Вася окончательно протер глаза, крепко хлопнул себя по лбу и связался с Лизой насчет результатов сканирования окон квартиры Ростовского. Расчет правильный: люди втихаря проникли в чужое жилище, работали торопливо, с волнением и дрожью в руках… Люди на вид далеко не профи, напротив — как раз полное недоразумение. То есть наверняка там была напряженная атмосфера: стулья роняли, переругивались вполголоса, как-то комментировали ситуацию…
— По нулям, — удивила Лиза.
— То есть вообще ничего не было слышно?!
— Дверь — раз, четыре перестановки стула, дверь — два.
— Может, прибор отстроила неправильно? А потом — ты что, видела, как они стул переставляли?
Лиза не стала впадать в ярость по поводу обидных сомнений в профессионализме, просто в двух словах объяснила: если бы переругивались вполголоса и, тем паче, стукали передвигаемой мебелью, все равно было бы слышно. Дверью-то ведь не хлопали. Открывали и закрывали очень осторожно. Насчет стульев все просто: доводилось самой такими вещами заниматься. Четыре раза стул ставили на непокрытый пол. Ставили крайне аккуратно, но стук все равно был слышен. А сколько там фигур со стульями они выписывали на паласе (ковре), осталось за кадром. Очень осторожные товарищи.
— Ну и что все это значит?
— Ничего особенного. Просто ребята — мастера.
— Ну-ну… — Вася до полного подтверждения фактов не желал мириться с ситуацией. — Видел я тех мастеров! Если это мастера, тогда я — полковник Иванов…
Минут через пятнадцать суровый с грузчиками убыли на фургоне, а молодежь с «десяткой» остались. Вернее, «десятку» бросили на улице, а сами пошли осваивать новую квартиру. Вася позвонил Лизе и елейным голоском поинтересовался, не желает ли она аккуратно проводить товарищей на своем замечательном микроавтобусе. Нет, он, конечно, не хотел беспокоить, но другой техники у них нет… а товарищи, между прочим, вот-вот уберутся из сектора!
Лиза сказала, что занята делом — слушает окна только что заселенной квартиры и уже имеет кое-какой результат. А провожать фургон будет неправильно, поскольку понятно, что работают хорошие ремесленники — наверняка где-то торчит сопровождение.
Тотчас же, словно желая подтвердить правоту вредной чекистки, откуда-то из переулка вырулила серая «Мазда», неспешно прокатилась по улице, как будто оглядывалась, и пошла точно по маршруту фургона, на границе зрительного контакта.
Васе было неловко. После долгого перерыва это первая работа в незнакомых условиях, и все как-то комом. Объект прошляпил, дурное предложение выдвинул — в общем, со всех сторон показал себя как зеленый стажер на учебной практике. Неудобно перед Лизой — жуть! Надо же теперь как-то реабилитироваться…
Лиза выждала еще минут двадцать, между делом продолжая слушать окна свежезаселенной квартиры, затем позвонила коллеге и намекнула, что самое время проявить активность:
— Ну что, «полковник Иванов»… Хм… Надо придумать, как половчее забрать нашу вещь. Да пора уже докладывать о результатах. Не желаете присоединиться?
— Желаю, — буркнул Вася, распахивая дверь микроавтобуса и забираясь в салон. — Точнее, не желаю, но все равно ведь придется…
Угрюмый разведчик отключил телефон и достал из-за пазухи камеру.
— Ну, Вася… Ну ты монстр! Через чердак, что ли, залез?
— Не видела?
— Не видела.
— Ну вот… Такая у нас работа. Не все же нам косяки пороть, когда-то надо ведь и делом заниматься.
— Да ладно тебе! «Косяки»… Просто надо правильно настроиться. Город на порядок сложнее, чем зона боевых действий. Там обстановка, враг и пособники. Все смертельно опасно, но просто и доступно. А здесь кругом сплошь мирные люди, никаких тебе минных полей и засад, все вроде так дружелюбно… Это здорово расслабляет и роняет эффективность восприятия враждебных проявлений едва ли не на порядок. Я доступно излагаю?
— Да скажи короче: расслабился ты, хлопец, и вообще скурвился!
— Скажу короче: привыкнешь. Ты у нас товарищ способный, быстро втянешься.
— Трудно мне здесь, — пожаловался Вася, включая просмотр записи. — Не люблю я все эти сложности. Три месяца штудировал эти долбанутые основы оперативного искусства, лекции слушал… Столько там всего лишнего! Мне бы днем полежать в скрадке, все высмотреть, а вечером подползти незаметно да потихоньку всех зарезать…
Посмотрели запись, почесали затылки. Молодежь с коробками вела себя бесцеремонно и легкомысленно. Парень поставил коробки на пол, что-то достал из кармана (что именно — в объектив не попало), открыл дверь без всякой возни, как будто у него были «родные» ключи. Дивчина в это время не озиралась, стояла спокойно, как будто ей не о чем было волноваться. Вошли, закрыли за собой дверь — тут Лиза права, закрывали несколько дольше, чем обычно, придерживая.
Одним словом — наглые товарищи. Вломились в чужую хату, а ведут себя так, словно пришли к себе домой! Как вариант: мастера своего дела, все отработано до мелочей, продумана каждая деталь, заготовлены три десятка «отмазок» на все случаи жизни.
Запись «снятого» со стекол разговора подтверждала: молодежь обосновалась в новой квартире исключительно для всестороннего контроля квартиры Ростовского, которая располагалась как раз напротив, более того — на том же этаже. А всесторонним контроль можно было считать потому, что парочка обсуждала качество картинки с первой и второй камер.