— Да, — решилась я. — Зачем мои родители приезжали в Съерр-Таш, и почему они не навестили меня?
Мужчина помедлил с ответом, а затем проговорил, на этот раз знакомым жестким, не терпящим возражений тоном.
— Они приехали увидеться с вами. А я не позволил.
— Но… почему? — растерянно повторила я.
— Потому, что у нас с ними была договоренность, ваше высочество. Они обещали не искать с вами встречи до свадьбы. Свои договоренности я соблюдаю. И заставляю соблюдать всех остальных.
У меня возникло острое желание отдернуть руку и, резко развернувшись, зашагать в другую сторону. Но то, что я позволяла себе с Янтарем, его отец вряд ли бы оценил.
— Однако прежде, чем вы начнете проклинать бездушного тирана, лишившего вас семьи, подумайте на досуге о том, почему они приехали с этой просьбой именно сейчас, за пару месяцев до вашего совершеннолетия. А не годом, тремя, пятью раньше?
— Разве это имеет значение? — раздраженно отозвалась я.
— Может быть, и нет. — Император смотрел перед собой, а не на меня, но тем не менее меня не покидало отчетливое ощущение пристального взгляда. — А может быть, и да, если учесть, что королева была в положении.
Я сбилась с шага и, удерживая равновесие, чуть сильнее сжала локоть мужчины, и это, естественно, от него не укрылось, но продолжил он как ни в чем не бывало:
— К сожалению, ребенок родился мертвым. Я отправил вашим родителям наши глубочайшие соболезнования. Вот мы и пришли. Ваша комната. Надеюсь, вам там будет уютно. Еления лично следила за ее обустройством.
На пару мгновений я застыла перед дверью, глядя на нее невидящим взглядом. Мысли ворвались в голову, как пчелы из разворошенного улья. Моей матери было тридцать, когда я родилась, то есть она уже была далеко не юной девушкой. А за те семь лет, что я провела дома, братика или сестренки у меня так и не появилось, поэтому мечтать о них мне уже не приходилось. Как такое может быть?
Не дождавшись каких-либо действий с моей стороны, Император опустил ручку и распахнул передо мной дверь, чуть подталкивая внутрь. Я опомнилась, обернулась, открывая рот, хоть еще и сама не понимала, какой именно вопрос хочу задать. Но меня опередили.
— Если вам интересно, — произнес Император, пристально глядя мне в глаза, — это был мальчик.
С этими словами он развернулся и зашагал по коридору прочь.
Проснувшись, я первые мгновения не могла сообразить, где нахожусь. Во сне я отбивалась от металлического элементаля, который пригвоздил меня к земле. Потом я лежала в своей комнате, а Янтарь сидел рядом, держал меня за руку и спрашивал, можно ли ему забрать Аверн, когда меня не станет. Или хотя бы мои конспекты по истории магии в Империи.
Сон был настолько яркий и реалистичный, что было странно внезапно обнаружить себя не на узкой школьной кровати под шерстяным одеялом, а в шелках на гигантском ложе, где уместилось бы и три-четыре такие принцессы. Все-таки в моем положении есть свои плюсы. Мягкая постель, из которой совершенно не хотелось вылезать, поданный вчера в комнату изысканный ужин и отсутствие необходимости бежать занимать очередь в душ, конечно, не прибавляли мне желания выходить замуж по расчету, но слегка примиряли с жизнью во дворце.
Зажмурившись, я потянулась всем телом и решительно откинула одеяло.
Стоило распахнуть шторы, как в комнату ворвался яркий солнечный свет. От вчерашней непогоды остались только белые шапки на деревьях и крышах. Небо сияло пронзительной голубизной, а снег искрился на солнце, слепя глаза. Неужели и в Съерр-Таше бывают настоящие зимы? И надо же такому чуду приключиться именно в день праздника.
Скрипнула дверь. Я обернулась и увидела крадущуюся на цыпочках Таю с подносом в руках. Улыбчивая круглолицая девушка с веселыми, вишневого цвета глазами вчера представилась моей личной горничной, воспела оду моим волосам, расчесывая их перед сном, и страшно удивилась, что мое платье надевается и снимается без посторонней помощи. Было несколько странно видеть рядом с собой человека, который пытается сделать за меня вообще все, вплоть до укрывания одеялом. Но и раздражения щебечущая о природе, погоде и меню на завтра девушка не вызывала.
— Ваше высочество! — Тая едва ли не всплеснула руками. Посуда на подносе оскорбленно звякнула. — Вы уже проснулись? Давно? Что же не позвонили, я бы поторопилась с завтраком! Ой, с праздником вас! Снежной зимы!
— И тебя с праздником. — Я рассмеялась, подумав, что впервые за долгие годы праздничное пожелание обрело в столице хоть какой-то смысл.
Я с удовольствием забралась обратно в кровать, чтобы позволить утвердить поднос, оказавшийся небольшим переносным столиком, у себя на коленях. Комната наполнилась ароматами свежезаваренного липового чая, меда и хлеба.
— Ее величество просила сообщить, что до обеда вы сегодня свободны. Обед состоится в два часа пополудни в Голубой столовой, присутствовать будут только члены Императорской семьи. После обеда к вам зайдет портниха для примерки…
— Примерки? Уже? — удивилась я, откидываясь на подушки и сжимая горячую чашку обеими ладонями.
— Госпожа Азалия с помощницами работали всю ночь. — Тая огляделась, наклонилась ко мне и заговорщически прошептала: — Я одним глазком видела ваше платье для сегодняшнего вечера. Вы в нем будете такая красавица! Императорские фрейлины умрут от зависти!
— А что сегодня вечером?
— Ну как же! — Девушка посмотрела на меня, как на неразумное дитя. — Императорский бал! В честь вашего прибытия и праздника Зимы.
Тая, должно быть, очень удивилась, увидев, как помрачнело мое лицо. Но фраза «императорский бал» не вызывала у меня никакого восторга. Разом вспомнилась цель моего приезда во дворец и вчерашний разговор с Императором. Его слова о моих родителях я, ворочаясь, обдумывала полночи и никак не могла заставить себя поверить в их правдивость.
Что-то не сходилось. Если моя мать действительно ждала ребенка, зачем нужно было так рисковать? Проделать такой путь для того, чтобы просто увидеться со мной? Да еще и в итоге уехать ни с чем? Червячок сомнений, порожденный вопросом его величества: «Почему они не приехали раньше? Почему сейчас?» — упорно грыз меня изнутри.
Становилось грустно от мысли, что я вообще задумываюсь, почему родители хотели меня увидеть. Разве для этого должна обязательно быть причина? Разве они не могут просто по мне соскучиться?
Очевидно, для этого нужно перестать быть наследницей Авернского трона.
Тая притихла, почувствовав изменения в моем настроении. Меня же теперь не отпускала мысль, что моим теперешним развлечением вместо занятий магией должно стать обдумывание каждого шага, слова, жеста и взгляда и бесконечное оценивание поступков окружающих меня людей. Это случайно заданное Императором «почему?» ясно дало понять — никто и ничего во дворце не сделает и не скажет просто так.
И когда я, без особого энтузиазма жуя бутерброд, готова уже была окончательно впасть в пучину черной апатии, дверь распахнулась, в комнату стремительно ворвался рыжеволосый вихрь и плюхнулся ко мне на кровать. Блюдца со звоном подпрыгнули, а я возмущенно уставилась в смеющиеся янтарные глаза.
— Снежной зимы! — радостно объявил огневик, с интересом изучая мой завтрак.
— Ты сдурел? — Я машинально плотнее запахнула халат на груди.
— Что не так? — Янтарь стащил с моего подноса яблоко и со вкусом в него вгрызся.
— Во-первых, надо стучаться, во-вторых, спрашивать разрешения войти, в-третьих, я вообще не хочу тебя видеть.
— Именно поэтому я не стал страдать подобными глупостями. Вкусное яблоко, кстати, хочешь? — Я скептически скривилась, посмотрев на протянутый мне надкусанный фрукт. — Не хочешь, как хочешь. И вообще хватит валяться в кровати, как какая-нибудь принцесса!
Я поперхнулась бутербродом, а застывшая столбом Тая, у которой до сих пор только медленно расширялись глаза, теперь еще и рот приоткрыла.
— Тебя не спросила, что мне делать, — фыркнула я.
— И очень, между прочим, зря, — проворчал Янтарь. — Если бы спросила, то знала бы, что ты сейчас быстренько одеваешься, и мы отправляемся на экскурсию.
— Это еще зачем?
— Одеваться? Понятия не имею, говорят, так приличнее. Лично мне все равно, можешь и так идти.
Он с интересом присмотрелся к выглядывающему из-под халата кружеву ночной сорочки, и я, не сдержавшись, швырнула в него подушкой. Огневик ее перехватил и с довольной рожей пристроил за своей спиной, облокотившись на спинку в изножии.
— На самом деле, у тебя есть выбор, — продолжил он, как ни в чем не бывало. — Либо ты сейчас идешь со мной исследовать дворец, либо тебя приберут к рукам моя дорогая матушка и ее стая шайс под секретным названием «фрейлины».
— Она сказала, что я свободна до обеда! — возмутилась я.
— Она сказала, что я свободна до обеда! — возмутилась я.
— Она дала тебе крохотный шанс найти себе занятие до того, как она найдет его за тебя. Причем для тебя же лучше, если это занятие будет связано с абсолютной неуловимостью. Я, конечно, давненько не был дома, но поверь мне, есть вещи, которые со временем не меняются. В общем, жду тебя в коридоре, — подытожил огневик, поднимаясь и направляясь к выходу.
— Я еще не согласилась! — возразила я ему в спину.
— Ты не успела отказаться, — усмехнулся он, закрывая за собой дверь.
Я едва удержалась от того, чтобы швырнуть еще одну подушку ему вслед. Тая понятливо подхватила столик с моих колен.
— А я уже и платье подготовила, — радостно объявила она, оттаивая от изумления. — Ее величество одолжили, пока ваши еще не пошиты.
Со скоростью стрижа она метнулась в гардеробную и вытащила оттуда нечто пышное, воздушное и кремовое. Пожалуй, цвет меня поразил больше всего. Я настолько привыкла к форменным сине-голубым платьям водного факультета, что как-то даже сроднилась с этим цветом и другого на себе просто не представляла.
Впихнуть меня, непривычную к столь сложным конструкциям, в платье оказалось делом непростым, хоть в итоге и выполнимым. В процессе выяснилось, что я ненавижу корсеты, а Тая обладает недюжинным терпением. Не успела я облегченно выдохнуть, как она усадила меня делать прическу. Вариант: «заплести косу и отпустить с миром» был категорически отвергнут, как совершенно неприемлемый даже не столько для принцессы, сколько для личной горничной принцессы («Что обо мне другие скажут, если увидят вас в таком виде? Да меня Донка засмеет! Мол, я и двух кос сплести не сумела!»). Впрочем, двумя косами девушка тоже не ограничилась. Под конец я уже даже начала надеяться, что Янтарь за дверью или умер со скуки, или сбежал.
Надежды не оправдались.
Он, как и обещал, оказался в коридоре и весело болтал с одним из охранявших комнату гвардейцев. При виде меня он осекся и даже приподнял брови в изумлении.
— Что? — я насупилась, с трудом подавив чисто женское кокетливое желание оправить юбку или прическу под пристальным мужским взглядом.
— Я бы сказал, что ты красивая и тебе идет этот цвет, но ты решишь, что я издеваюсь. — Янтарь развел руками. — Поэтому скажу: «Какое счастье!. Ты наконец-то стала похожа на человека, а не на бледный голубой призрак школьного привидения».
Я закатила глаза.
— Почему я до сих пор с тобой разговариваю?
— Это риторический вопрос или я могу выдвинуть пару версий? — Огневик хитро усмехнулся.
— Риторический, — открестилась я и поспешила перевести тему. — И куда ты собрался меня вести?
— Куда пойдется. Главное условие — не попасться на глаза горячо любимым родственникам.
По последнему пункту у меня точно не было никаких возражений — вчерашний теплый прием надолго отбил желание снова с ними встречаться. Мы зашагали по коридору мимо одинаковых белых дверей. Здорово, что около моей стоит пара гвардейцев, а то даже не знаю, как бы я ее потом нашла.
— Ты хорошо тут ориентируешься? — озадачилась я, когда Янтарь решительно свернул направо на первой же развилке.
— Скорее нет, чем да, но кое-что помню. Не отставай, тебе понравится, — бросил он через плечо.
Вообще-то я планировала по возможности не обращать на него внимания и использовать просто как прикрытие на случай, если встретится кто-то из его драгоценного семейства, но у огневика получилось меня заинтриговать, и я ускорила шаг.
Еще несколько не отпечатавшихся в памяти поворотов (теперь в мою голову уже закрадывалась мысль, что он надумал меня заблудить и бросить), и мы оказались перед высокими витражными дверьми, разноцветные стеклышки которых складывались в огромные яркие цветы. В отличие от меня, увлекшейся разглядыванием рисунка, Янтарь не стал медлить и дернул ручку двери, а затем еще и схватил меня за руку, утягивая за собой.
Почти сорвавшееся с губ возмущение на них и застыло. В лицо дунуло теплой тропической влажностью, наполненной множеством тонких ароматов. От них чуть кружилась голова, особенно если вдохнуть полной грудью, но я даже не обратила на это внимания, замерев на пороге и с восхищением уставившись на открывшийся моим глазам сад.
Лилии.
Они были почти везде: бело-розовые гиганты размером с мою голову и маленькие желтые колокольчики на тонком стебле. Голубые, красные, сиреневые, багровые, белые, тигровые… Махровые тычинки легонько покачивались, словно поощряя: проходи, не стесняйся. Я медленно протянула пальцы, касаясь гладких прохладных лепестков, наклонилась, вдыхая приторный аромат и едва не измазав нос в оранжевой пыльце. А вымощенная гладким желтым камнем дорожка уводила еще дальше в цветочное царство.
— Угадал? — усмехнулся Янтарь за моей спиной.
— Откуда ты знаешь? — Я была не в силах согнать улыбку с лица, даже глядя на него. — Что мне нравятся лилии?
— Ты так громко кричала, когда я угодил в них мячом, что я удивляюсь, как об этом не знает вся Империя, — хмыкнул огневик и зашагал в глубь сада.
Я медленно двинулась за ним, с восторгом озираясь по сторонам. Извилистая дорожка вывела к маленькому фонтану: чаша на длинной ножке, в центре которой журчала хрустальная струя. Вокруг фонтана стояло четыре узких скамейки, Янтарь плюхнулся на одну из них, а я пошла по кругу, внимательно разглядывая цветы.
— Кто все это сделал? Мы же не вышли из дворца, так?
— Нет, это внутренний закрытый сад. Насколько мне известно, изначально над ним трудился один из императорских землянников. Императрица приказала разбить его к моему рождению. Не надо на меня так смотреть, — фыркнул он в ответ на мой удивленный взгляд. — Ей напророчили, что это будет девочка, и она мечтала назвать ее Лилией и играть с ней в саду лилий. Я стал большим разочарованием.
В первый момент я хотела язвительно хихикнуть: «Не только для нее!» — но внезапно передумала. Что-то в последней фразе было не так. Не слышалось шутки. И вместо этого я приблизилась и села на скамейку рядом с ним.
— Не говори так. Она тебя любит, это видно.
— Она однажды сказала отцу, что хотела бы девочку только потому, что она смогла бы сама выбрать судьбу для дочери, раз не может управлять благополучием сыновей. Знаешь, каков был ответ Императора? Только он имеет право выбирать судьбу для кого бы то ни было в этом доме и в этой стране. — Янтарь запрокинул голову наверх, откидываясь на спинку и внимательно изучая солнечные лучи, просвечивающие сквозь стеклянный купол и густую листву. — Поэтому, Ледышка, любовь в нашем с тобой случае — это роскошь, которую не каждый может себе позволить.
Что-то изменилось. Я почувствовала это еще раньше, чем поняла, что именно. Да и поняла, только прислушавшись к странному, непривычному, чужому ощущению.
Мне не хотелось убежать.
Всякий раз, когда я оказывалась в компании Янтаря, я только и думала о том, как бы скорее от этой компании избавиться. Он только скажет: «Привет, Ледышка!» — а я уже смакую тот момент, когда захлопну за ним дверь, или ускоряю шаг, или мечтаю о том, чтобы кто-то вмешался. Я начинала раздражаться, стоило только ему оказаться в пределах видимости, а сейчас сижу совсем рядом — и ничего. Мне спокойно. И я вовсе не жду с нетерпением, что кто-нибудь войдет и избавит меня от необходимости поддерживать с ним разговор.
Вцепившись руками в край скамейки, я наклонилась вперед, разглядывая выныривающие из-под вороха ткани чуть потертые носочки туфель.
— Мы не вернемся в школу. Ты знал об этом?
На самом деле мне ужасно захотелось спросить его: хотел бы он сам жениться по любви, вместо того чтобы разыгрывать весь этот фарс с моим участием? Но не решилась, толком не понимая почему.
Огневик отрицательно качнул головой и усмехнулся:
— Чудно, я так не хотел сдавать экзамены.
— Ага! Признайся, ты боялся, что в этот раз я тебя опережу по количеству баллов? — поддразнила я. Борьбу за первое место мы вели с переменным успехом, и это служило поводом для бесконечных насмешек.
— Ты? Меня? — В янтарном взгляде заплясали знакомые бесенята. — Да ты даже фантома приличного создать не можешь! Сколько твой полноценный тогда продержался? Две секунды? Три?
— Четыре! — возмутилась я. — И это было год назад.
Полноценной называлась иллюзия, которую невозможно было отличить от реальности. Она обладала плотностью, естественным цветом, даже запахом и, при необходимости, вкусом. Но такой фантом требовал больших энергетических затрат, а также немалого умения для его поддержания.
— Можно подумать, с тех пор что-то изменилось. — Янтарь лениво потянулся, выпрямляясь.
— Спорим?
— На что? — тут же оживился огневик.
Я возвела глаза к потолку, размышляя.