- Сказал, посмотреть надо.- И он, не дав опомниться, выхватил у меня из рук пакет.
Я бы тут же проучил его, ведь он был младше меня на целых четыре года. Но, понимая, что я сильнее, он переметнулся к пиратам и теперь, надеясь на их защиту, делал вид, будто вовсе и не боится меня.
- Если хочешь денег, идем в ацатун [ Ацатун помещение, где находится печь для выпечки хлеба. ] к Серобу.
- Не могу, я тороплюсь.
- А торопишься - уходи.
- Да, но как же деньги?
Рыжий Давид окинул меня пренебрежительным взглядом и, как бы взвешивая в руках пакет, медленно удалился.
Все это было очень ново. Я не понимал, что же происходит, и, опешив, стоял как вкопанный.
- А наш уговор? - крикнул я, придя наконец в себя, когда Рыжий Давид порядочно удалился. Не получив ответа, я нехотя зашагал за ним.
И тут я понял, что значит, когда говорят "руки чешутся". Это про те минуты, когда у меня появляется желание хорошенько стукнуть Рыжего Давида. Так бывает часто. Вот и сейчас: догоню-ка его, схвачу за шиворот, надаю столько затрещин, сколько душе угодно, пока руки не перестанут чесаться!
А Рыжий Давид тем. временем дошел до дома Сероба и, прежде чем войти во двор, остановился и оглянулся.
Он дождался меня. Я только думал бежать за ним. А на самом деле шел, и довольно медленно. Не говоря ни слова, он посторонился и пропустил меня вперед.
Мы очутились в темных зарослях на узкой тропинке, по которой, наверное, видимо-невидимо пленников переводили в свою берлогу эти ужасные пираты. Мне даже чудилось, что я вижу скелеты зверски замученных.
- Ты нужен нам! - прошипел вдруг полушепотом Рыжий Давид.-Если будешь -послушным - тебе же на пользу. А нет - пеняй на себя. Иди, не бойся. Никто тебя не съест.
- Никто и не боится, - громко сказал я, стараясь не думать о замученных пленниках.
И именно на этом слове из кустов вдруг кто-то выскочил и страшным хриплым голосом завопил: - О-о-о-о... А-а-а!!!
По телу у меня пробежала кровь. Я попятился назад, но Рыжий Давид преградил мне путь к отступлению.
- Иди, вперед иди! - сказал Рыжий Давид.-Ты же ничего не боишься.
В висках бешено застучало, сердце билось быстро-быстро... А призрак исчез. Рыжий Давид вдруг загоготал.
- Чего смеешься? - обретя дар речи, спросил я.
- Шагай, шагай! - сказал он.-И не бойся. Я же сказал, тебя не съедят.
- Я и не бо...- начал было я и поперхнулся: мне казалось, что кусты опять зашевелились. Я не трус, но кому охота темной ночью слушать душераздирающие крики.
- Поворачивай налево! - приказал Рыжий Давид.
А мне вдруг подумалось, что все идет, как того хотела Нвард: доверился противнику, пошел на свидание, но выяснилось, что передо мной бесчестные люди. Меня сразу взяли в плен и вот, немного погодя, начнут пытать и мучить; интересно, какую мне придумают пытку?..
И я вспомнил тех испанцев, которые четыреста лет назад, потерпев кораблекрушение, оказались в плену у майя,- в книжке я про них читал. Их поначалу замечательно приняли. Наивному капитану даже показалось, что майя тут же готовы стать подданными короля Испании.
Пленников торжественно проводили в храм. Потом с той же торжественностью почетные местные жители одарили испанских матросов невиданными украшениями, а потом...
Потом один из вождей подозвал капитана к большому круглому камню и предложил ему лечь на этот камень. Уверенный, что это продолжение церемонии приема гостей, капитан согласно кивнул и... лег на камень. И конечно же тотчас над ним свершился суд. А через миг в руках у жреца уже трепетало сердце поверженного. Всех других испанских матросов постигла та же участь...
Очнувшись от своих воспоминаний, я снова подумал: что же будет со мной? Мои противники не майя, но и они что-нибудь придумают. Вынесу ли я пытки? Как бы там ни было, надо терпеть. Потому что Нвард хоть и собиралась меня спасать, но... разве она сможет.
Рыжий Давид ударом ноги толкнул и открыл дверь в бывший ацатун. Бывший, потому что сейчас почти все люди хлеб покупают в магазине. А дома пекут его только от случая к случаю. Ведь Лусашен уже самый настоящий город.
Когда мы вошли в ацатун, я прищурился от света, хотя горела тут только старая керосиновая лампа. После тьмы кромешной даже этот подслеповатый огонек резал глаза. Дверь за нами закрылась, и я услышал скрип цепей.
- Пришли! - гордо объявил Рыжий Давид.
- Можешь садиться,- предложил Леонардо Серобо. - Сейчас придет Каро.
Я про себя улыбнулся. Наивные, они ведь не знают,, что каждого из них я прозвал по-своему и всех вместе считаю, пиратами.
- Очень обрадовался, что сюда попал? - спросил с иронией Леонардо Серобо. - Улыбаешься! Может, думаешь...
- Ничего я не думаю. Просто так... Вспомнил коечто.
Леонардо Серобо подозрительно посмотрел на меня, Рыжий Давид взял пакет и тоже посмотрел на меня, потом понюхал пакет и, откинув голову назад, прикрыл глаза.
- Божественный запах! - наконец проговорил он и, подойдя к керосинке, на которой стояла железная банка с расплавленным воском, подкинул еще несколько кусочков коричневого воска и сказал: - Молодец, на этот раз не поскупился, но если бы был чистый воск, желтый... - Он открыл пакет,- А этот - не то. Может, добудешь хорошего, чистого воску? Заплачу вдвое больше.
- Не могу.
- Ну ладно... Надумаешь, принеси.
- Не могу я...
- Но почему?
- Отец употребляет его сам.
- Ну не весь же. Утяни хоть немножечко.
- Да ты что? Воровать мне велишь?
Рыжий Давид удивленно посмотрел на меня:
- А то, что ты принес, это разве не ворованное?
- Прекрати! - остановил его Леонардо Серобо.
- Не ворованное! - сказал я.-Отец это не плавит. Он выбрасывает его, я подбираю.
- А-а! - презрительно протянул он. - Значит, ты у нас честный мальчик.
- Говорят тебе, прекрати! - снова вмешался Леонардо Серобо.- Конечно же Тигран честный мальчик.
Цепь на двери снова заскрипела, и вошел Иезуит Каро.
Он подмигнул Леонардо Серобо, с какой-то странной усмешкой посмотрел на меня и спросил:
- Пришел, да? - и, повернувшись к Леонардо Серобо, добавил: - Ведь говорил же я, что придет, а ты не верил, думал, испугается.
- Чего ему было пугаться? - с видом невинной овечки спросил Рыжий Давид.
- Кто знает?
- Мы ведь не дикие звери, чтоб нас бояться.
- Что верно, то верно, не звери.
- И не привидения.
- И не привидения, - подтвердил Рыжий Давид.
И они все втроем засмеялись.
Я беспокойно оглянулся вокруг. Игра игрой, но все это мне мало нравилось. Мы с Нвард играли, пираты и их адъютант, похоже, вовсе и не собираются шутить да играть. Вон с каким удовольствием они издеваются надо мной, смеются прямо в лицо.
А воск тем временем растаял.
Леонардо Серобо алюминиевой вилкой помешал густую желтоватую массу.
- Давай .формочки! -приказал он.
- Наливай.- Иезуит Каро подставил тоненькие железные колбочки.
Они быстро разлили горячий воск, дали ему остыть, затем завернули железки, вытащили из них свечи и сложили их в коробку. Я внимательно следил за всем, что они делают.
- "Историю свечи" читал? - спросил Иезуит Каро.
- Чего?
- Откуда, - пожал плечами Леонардо Серобо. - В нашей школьной библиотеке всего один экземпляр этой книжки, и та у нас. Очень интересная вещь. Фарадей словно для нас ее писал.
- До воскресенья штук пятьсот сделаем? - глядя в небо, спросил Иезуит Каро.
- Должны сделать. Ночь превратим в день и сделаем! - решительно сказал Леонардо Серобо. - Хорошо, Тигран принес нам воск. В воскресенье очень много народу. Какой-то большой праздник...
Он походил взад-вперед, остановился и озабоченно сказал: - Продавать их тоже трудно. Втроем, чего доброго, не справимся.
- Конечно, не справимся, - поддакнул Рыжий Давид.
- Нам бы еще кого-нибудь в помощь...-вздохнул Иезуит Каро.
- Помощников-то сколько хочешь найдется, - сказал Леонардо Серобо. Только не всякому довериться можно.
- Пойду, что ли? - проговорил я, решив, что мое присутствие тут излишне. У них свои заботы.- Давайте деньги...
Мне не ответили.
- Сейчас во всем мире не найдешь, кому можно верить, - продолжал свое Леонардо Серобо.
Я не понимал, почему они делают вид, что забыли обо мне, и не отдают моих денег. Взял бы я их и ушел, чего мне тут делать?
Они тем временем еще расплавили воску и снова разливали его в формочки.
- Врача нового видели? - спросил Леонардо Серобо.- Недалеко от нас живет...
- Я ухожу, - решительно сказал я.
Леонардо Серобо потрогал формочки, остыли или нет.
- Напрасно стараемся,- сказал Иезуит Каро. - Втроем нам много не продать...
- А Тигран нам помочь не хочет? - Леонардо Серобо вопросительно посмотрел на Рыжего Давида. Да-да, именно на него, а не на меня! Словно бы меня тут и не было.
- Ты думаешь, он надежный человек? - вопросом на вопрос ответил Иезуит Каро.
- Думаю, что да! - обернувшись к Рыжему Давиду, Леонардо Серобо спросил: - Ты отдал ему деньги за воск?
Надо же, как будто не слыхал моих слов!
- Давид, деньги за воск ты дал?
- У меня не было денег.
- Сколько мы ему должны?
- Что-нибудь около рубля. .
- Если поможет нам в воскресенье, дадим ему пять.
- О! Тигран, чего доброго, станет миллионером!
- Отдайте мне мой рубль - и я пойду! - сказал я.
- А если он не согласится нам помочь, что тогда? - не реагируя на мою просьбу, спросил Рыжий Давид.
- Не дадим ему ни копейки.
- Как это? - вскричал я.-Мы же договорились!
- Сейчас заревет, - усмехнулся Иезуит Каро.- Не терплю плакс.
- Не больно-то цацкайтесь с ним. Станет морочить голову, познакомьте его с приемом японской борьбы.
- С японским приемом? Ну это чересчур! Отдаст богу душу. От одного удара переломится надвое! - Иезуит Каро ехидно хмыкнул.
Я, естественно, испугался. Пираты обычно бывают очень сильными.
- Так уже и надвое? - усомнился Леонардо Серобо.
- Хочешь покажу, как это я делаю? А ну, Давид, давай-ка ту палку.
Рыжий Давид ринулся в темные угол ацатуна и через мгновение появился с шестом в руках. Он положил его на скамейку. Иезуит Каро облизнул правую ладонь, резкими рывками дважды резанул воздух и с силой опустил на шест.
Палка разлетелась на две половинки, я невольно сжался, втянул шею в плечи.
- Молодец! -похвалил Леонардо Серобо.-Теперь я верю, что ты и голову оторвешь с маху.
- Я пойду. Давай мой рубль, - сказал я, стараясь казаться спокойным. Но, по-моему, мне это не удалось, и голос мой прозвучал очень даже жалостливо.
- Может, сейчас его двинуть? Японским или древнеиндийским?
- Древнеиндийским? Это еще что? - уже по-настоящему удивился Леонардо Серобо.- Новый прием?
- Говорю же тебе, древнеиндийский! - повторил Иезуит Каро.- Если бы новый, то и назывался бы он новоиндийским! Так как же с ним поступить?
- Как хочешь. Но попробуй сначала уговорить его, объяснить, что к чему. Тигран парень хороший. Он поймет нас. К тому же вместо рубля заработает целых пять рублей и станет миллионером. Как Форд, Морган или, скажем, Гюльбекян...
- А если он не поддастся?
- Тогда придется познакомить его с одним из приемов - с японским или древнеиндийским. Можно и Каро-Канн применить! - сказал Леонардо Серобо.
- Каро-Канн это в шахматах! - не удержался и поправил я.
- Ты лучше отвечай, согласен помогать нам или нет?
Ну что мне оставалось делать!
- Хорошо, - сказал я.-В воскресенье приду. Тогда и деньги отдадите.
И, выйдя из ацатуна, я смело зашагал по темному двору Смело, потому что Иезуит Каро остался в ацатуне, и никто, я был в этом уверен, не выскочит из кустов мне наперерез.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В тысячелетнем монастыре. Странный шепот. Незнакомец.
Кто он?
"Как хорошо, что на свете бывают пираты!" Тяжело дыша, мы еще на несколько шагов приблизились к монастырю и остановились.
Всегда хорошо оказаться в этих местах с кем-то из чужих, не с лусашенцем. Вроде бы всегда видишь один и тот же монастырь, но, когда со мной бывают приезжие, я словно бы тоже впервые вижу все окрест. И все мне кажется новым. Вот, к примеру, вывеска. Обыкновенный лист железа.
Покрашенный белилами лист, и на нем черными буквами написано, в каком столетии построен монастырь, кто его построил, каким набегам вражеских племен он подвергался и кто потом "залечил" его раны, реконструировал... А в самом низу надпись крупными буквами напоминает о том, что это архитектурный памятник, и охраняется он государством и что порча его карается законом... Сто раз я читал эту вывеску и каждый раз задумывался о чем-нибудь из прошлого...
Ограда тысячелетнего монастыря местами уже разрушена, а каменные плиты во дворе истерлись и вогнулись.
В дождь вода- набирается в эти впадины, и тогда монастырь отражается в водном зеркале. Это очень красиво, жаль, что сейчас нет дождя. Нет и в ближайшие дни не предвидится...
Мы прошли через двор к .входу в храм. Я остановился и, показывая на огромную дверь, сказал Нвард:
- Посмотри-ка на нее повнимательней.
Это была тяжелая и массивная деревянная дверь. Двустворчатая. Резная. Ни один из. орнаментов не повторялся.
Я уже точно знал, что повторов нет, - тысячу раз рассматривал эту резьбу: сплетающиеся, скрещивающиеся и бесконечные линии узора захватывали магической силой, и я, сам не зная как, ясным днем, в двадцатом веке, начинал прекрасное путешествие в давно минувшие времена, в другие миры, в другие, но тоже бывшие Арменией, только далекой, древней.
Вот и сейчас постояли мы немного с Нвард перед дверью, чтобы она рассмотрела, какое это чудо, и я опять, независимо от себя начал думать о своем: о прошлом нашей страны.
- Можно потрогать? - почти шепотом спросила Нвард.
- Можно, - великодушно разрешил я, потому что понял, что она тоже полюбила эту волшебную дверь, за которой стояли, столетия.
Нвард пальцем прикоснулась к одной из линий орнамента и повела по ней, как бы тоже прорисовывала узор на двери.
- Какое надо терпение иметь! - сказала Нвард. - У меня бы ни за что не хватило. Казалось бы, что никогда не кончу.
- А мастеру наверняка так не казалось! - уверенно произнес я.
- Почему?
- Он начинал работу, веря, что окончит ее. Когда человек во что-то верит, обязательно добивается успеха! Хочешь, войдем?
- А что там внутри?
- Скульптуры... На стенах - картины. Только краски поблекли.
- И священник есть?
- Зачем здесь священник? - удивился я. У меня в мыслях никогда не было, что здесь может оказаться священник. И мне вдруг вспомнилось, что в иных храмах я действительно видел священников. Они молились. И люди там были, тоже молились и ставили свечи...
- А свечи здесь зажигают? - спросила Нвард.
- Иногда.
Я толкнул тяжелую створку двери, и мы очутились в прохладной полутьме.
- Похоже на покинутый замок! - зашептала Нвард.Сейчас покажутся призраки.
Я чуть слышно засмеялся. Но смешок мой так громыхнул, что я тотчас умолк. Ну и акустика!
- Как хорошо, что пираты не взяли тебя в плен и не замучили! - сказала Нвард.- Иначе мы не попали бы сюда и не обнаружили бы этот храм. Нет, не храм - замок.
- Они хоть и не мучили меня, но избавиться от них я не избавился,-проговорил я.-Потребовали, чтобы я обязательно вернулся к ним и стал бы заодно с ними делать всякое...
- Не пойдешь.
- Но я обещал... В воскресенье...
- Ничего. Скоро мы потеряем счет дням, и ты не узнаешь, когда будет воскресенье, вот и все.
- Нельзя. Надо делать зарубки на палочке. - Это мне вспомнился календарь Робинзона. - Надо же нам знать, сколько мы здесь лет проживем. Жаль, что они не пытали меня.
- Почему жаль? - удивилась Нвард.-Очень хорошо, что все так кончилось.
- Мне хотелось, чтобы все было по-настоящему. Тогда тебе пришлось бы спасать меня.
- И спасла бы. И мы все равно нашли бы этот покинутый замок и обрели в нем пристанище.
- И ты не испугалась бы?
- А ты?
Если бы я сказал "нет", это не было бы правдой. Я, признаться, немножко боялся. Мне не хотелось бы, чтобы Каро когда-нибудь применил ко мне японский или древнеиндийский прием. Но все это ведь было игрой, самой обыкновенной игрой, и потому я ответил:
- Настоящих пиратов я бы не испугался.
- Можно подняться на возвышение? - спросила Нвард.
- Можно.
Возвышение это было похоже на сцену. Так похоже, что Нвард даже запела, и голос ее прозвенел под куполом очень приятно и несколько таинственно.
- А что, если это была вовсе никакая не дверь, а что-то вроде окна. Может, когда-то отверстие и служило дверью, но едва ли. Скорее, оно было вместо окна: для наблюдений за тем, что происходит вокруг храма, для света и притока воздуха. По обе стороны окно это было украшено скульптурами, вырезанными в камне. А рядом было отверстие, которое, наверное, служило дверью куда-то через длинный коридор. Я и раньше видел этот коридор, но ходить по нему не решался.
- Давай посмотрим, что там? - предложила Нвард.
- Ничего, думаю, интересного! - попытался отговорить ее я. - Папа рассказывал, что там только кельи. С каменным полом и очень низкими оконцами.
- Ив них жили люди!
- Конечно.
- Наверное, только монахи да священники разные?
- Не знаю.
- А кто же еще, кроме священников, мог здесь жить? - не унималась Нвард.
- Еще ученые. Сидели себе в этих кельях и писали разные книги, переводили с других языков на армянский или же просто переписывали старые рукописи.
- Откуда ты все это знаешь?
- Знаю. Старцы с длинными седыми бородами сидели и писали, писали. При свете лучины.
- Спички у тебя есть? - спросила Нвард.- Я хочу посмотреть, как там.
- Обыкновенные кельи, Ничего интересного! - опять было остановил ее я.
Но Нвард шагнула в проем.
- Куда ты? - закричал я. - Там темно.
- Возьми меня за руку,- попросила Нвард. - Здесь, наверное, есть крысы. - С чего ты взяла? - удивился я.- Крысы ведь обычно бывают в амбарах, где хранят зерно да припасы разные, а в этом тысячелетнем монастыре если когда и была какая-нибудь пища, то уж давным-давно ни зернышка не осталось. Прапрапрадеды и прапрапрабабушки нынешних крыс очистили все до крошки.