Нвард взглядом дала мне понять, чтоб молчал, и я ничего не сказал.
- Почти два века тому назад приключилась очень интересная история,после недолгой паузы проговорил Нат. - В 1780 году это было. В то время один ученый путешествовал по всей Армении и по Малой Азии в поисках рукописных книг и журналов. На одну из ночей он остановился в доме шемахинского армянина. В полночь, томимый жаждой, путник встал, чтобы напиться. Когда он снял с кувшина крышку, вдруг увидел, что она довольно-таки странная. Вглядевшись, гость рассмотрел письмена и понял, что это своеобразная рукопись. Как видите, всякое бывает.
- Когда мы отправимся в путешествие по Мексике, - сказала Нвард,- будем там непременно разглядывать крышки всех кувшинов!
- А почему вы решили отправиться в эдакую даль? Думаете, рядом с вами мало кладов, которые ждут своих открывателей? Однако я еще не кончил свою историю. Так вот. На крышке были начертаны в армянском переводе отрывки из давно исчезнувшей рукописи греческого летописца древности. Пройди ученый мимо этого факта, все так бы и кануло в вечность!..- Нат вздохнул и сказал: - Идемте. Уже темнеет. Мы сегодня сделали настоящее открытие. Я еще ночью посижу над этими страничками.
- А у кого вы живете? - снова полюбопытствовала Нвард.
- Я путешественник. Шиву где придется.
- А где вы путешествуете? - поинтересовался я.
- В основном во времени. То в первобытнообщинном строе, то в двадцатом веке... В двадцатом я встретил вас...
- Понимаю,- сказал я.- Иногда наш учитель истории тоже говорит: "Дети, а теперь отправимся в эпоху царствования Тиграна Великого..."
- Хочешь напомнить нам, что у тебя царское имя? - съязвила Нвард.
- Ничего я не хочу!
- Нат тоже ничего не хочет сказать! - налетела Нвард и на него.
- Что! - Натанаел растерянно посмотрел на Нвард.
- Боитесь, что. в гости придем, - не говорите, где живете! - сказала Нвард.
- А-а...- Нат засмеялся.- Понял. Не боюсь. Я остановился в доме деда Гласевоса.
- Ой!..-опешил я.-И видишь, как он делает игрушки?
- Пока еще не видел, но надеюсь, будет случай, увижу,- сказал Нат.Итак, идемте.
Я машинально поднялся на ноги и зашагал вслед за ними. Несколько раз оглянулся. Но из-за церквушки ничья голова больше не появилась: ни с черными волосами, ни с рыжими. А я ведь был уверен, что видел голову Рыжего Давида. Честное слово... .Только на одно мгновение. Голова немножко высунулась из-за стены и вновь скрылась. Может, вернуться, посмотреть?..
- Тигран,- окликнула Нвард.-Что отстаешь?
Я невольно ускорил шаги.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Предательство, которое обнаружилось под орешником.
Зажигалка сыграла роковую роль. Тигран ушел, не оборачиваясь.
Я оглядел собравшихся под огромным деревом и в ту же минуту услыхал голос Нвард:
- Тигран, я здесь.
Я невольно остановился. С кем это она? Нвард махала рукой, наверно, что-то еще и говорила, но я не слышал, потому что думал о том, как это люди, независимо от своей воли, часто совершают такое, что ни в коем случае не хотели бы сделать. Думал и вдруг почувствовал, что я тоже, наперекор своему желанию, подхожу к собравшимся вокруг деда Гласевоса.
Иезуит Каро косо глянул на меня и локтем слегка толкнул Леонардо Серобо. Рыжий Давид улыбнулся так, будто у него был паралич лица. Были тут еще двое, Гайк и Сурен.
Но они даже не взглянули в мою сторону, так увлекли их события давно минувших дней, о которых рассказывал дед Гласевос.
- Садись, - предложила Нвард и подвинулась.
Я машинально сел на краешек бурого камня. Не понимаю почему, но я волновался.
Вспомнил про зажигалку, сунул руку в карман и начал щелкать. До чего же прав Рубен - это очень помогает. Сердце скоро перестало колотиться как ошалелое, и волнение прошло. Может, Нвард вовсе и случайно оказалась у деда Гласевоса? А пираты, увидев ее, подошли, чтобы познакомиться? Все возможно. Но я тем не менее уже порываюсь уйти. Конечно, человек никогда не должен терять рассудок.
И сейчас, когда я с помощью зажигалки совсем успокоился, я вдруг понял, что впервые толком вижу деда Гласевоса!
Наверное, часто так бывает с людьми: то, что всегда у тебя перед глазами, становится таким привычным, что ты этого и не замечаешь. И только нечаянно взглянешь другими глазами - и неожиданно сделаешь открытие...
Если бы я раньше задумал рассказывать о дедушке Гласевосе, все сказанное было бы точным, но это было бы не о том, человеке, которого я увидел сегодня. Передо мной был совершенно другой человек. Он, правда, как всегда, был одет в парусиновый китель, светло-серый, со следами утюжки. Я посмотрел на деда и подумал: видел ли я его когданибудь небритым? Наверное, нет. Чисто выбритый, до синих жилок, седые волосы чуть взлохмачены ветерком.
Дед Гласевос курил цигарку за цигаркой и рассказывал очередную свою историю. Он знал их множество. И все это были не сказки какие-нибудь.
Я слушал его и... удивлялся тому, как это происходит, что я вот вдруг почувствовал, что уже не ребенок, и почему мне вдруг стало ясно, что дед Гласевос совсем не такой, каким он мне раньше казался? Почему вдруг все вообще как-то изменилось?
И как хорошо, что у меня теперь есть зажигалка, которая приходит на помощь!
Дед Гласевос, наверное, уже рассказал ребятам о майском восстании 1920 года, рассказал и как потом на помощь большевикам подоспела Одиннадцатая армия. Все это я уже слыхал, и все мне казалось и очень близким и одновременно далеким. Близким, потому что рассказывал об этом свидетель событий, человек, который сам участвовал в борьбе, а далеким, потому что никак я не мог представить себе, что такое эпидемля холеры, от которой дед Гласевос чудом спасся в неправдоподобно далеком двадцать первом году.
После всего пережитого дед Гласевос работал в Ереване.
Потом его командировали в наше село, и он проводил коллективизацию, это, значит, колхоз создавал.
- Было около десяти хозяйств... Какие дома - землянки... Крот бы не выжил. Сейчас и следа от них не осталось. Я опомниться не успел, как срыли все это старье и на их месте один за другим стали возводить каменные дома. Теперь и мне не верится, что все это было на самом деле.
Это дед Гласевос говорил уже при мне.
- А голод? - спросил Леонардо Серобо.
- Голод? - Дед Гласевос опять закурил.- Да, конечно, был и голод. Была и война. Все было. Трудные были годы. Пришли и ушли... Именно в эти трудные минуты наш Лусашен вырос в город. Покойный дед твой, Сероб, первым вступил в колхоз. А с ним и еще несколько человек. Когда в то время говорили о том, как изменится жизнь, он не верил. Прямо так и отвечал: "Нет, сказки мне не рассказывайте, все равно не поверю, но пахать на наших камнях лучше вместе, в одиночку трудно". Если бы покойный был жив, он бы и сейчас не поверил, что дедовская деревня стала городом, тоже назвал бы это сказкой.
Потом дед Гласевос рассказывал, как они боролись с бандитами, врагами Советской власти. В горах, в ущельях.
При этом он закатывал рукава своего видавшего виды кителя и показывал метины от ран.
Я слушал и жалел, чт прошли, пролетели героические времена. Где теперь проявить храбрость?
- Дедушка, а как это ты все помнишь? - спросила Нвард.
- Каждый день добавлял мне по седому волосу, доченька, - сказал дед Гласевос.- Как же мне не помнить? Да и надо помнить. - Он вдруг улыбнулся. Кто же вам обо всем расскажет, если не помнить.
- Все это прошлое, - сказал Каро.-Интересно, конечно, но сейчас другие времена, теперь это уже никому не нужно.
- Нужно!-обиженно сказал дед Гласевос...-У меня сейчас гость есть... Вечерами сидим и беседуем. Умный человек. Он все спрашивает и тоже говорит, что воспоминания нужны и полезны.- Дед Гласевос вдруг повернулся к Каро: Ты видел когда-нибудь лачугу, вырытую в земле?
Иезуит Каро растерянно оглядел всех нас.
- Так видел? - не унимался дед.
Иезуит Каро притих и отрицательно покачал головой.
- Видел! - сказал дед Гласевос.- Ты в такой лачуге родился. Только, слава богу, не помнишь. С мизинец был, когда отец твой выстроил новый дом. Вот! Думаете, все это так и было? Нет, дети. Все тут теперь новое. Душа горит, когда подумаешь, сколько мы сделали! Поверили, что доживем до того дня, и сделали. Значит, не напрасно жили. А кто не дожил, тоже не зря погиб. За наше с вами счастье жизнь отдал. Теперь вы достойно должны продолжить дело. Я что! Я теперь, кроме свистков, для вас ничего больше не могу сделать. Стар уже. Все называют дедом. Дед Гласевос! - Он усмехнулся.- Дед Гласевос... Этого я себе не представлял. Не верилось как-то, что когда-нибудь меня назовут дедом. Думал, что всегда буду молодым...
- Дед Гласевос, ты и тогда тоже делал свистки? - наивно спросила Нвард.
Дед засмеялся.
- Ты слыхала когда-нибудь, что такое классовый враг? Слыхала, но точно не представляешь, что это. Теперь об этом не часто говорят. Почему - не знаю, ведь классовые враги, они и сейчас есть...- Дед расстегнул пуговицы кителя и раскрыл грудь. Голубоватый шрам тянулся от его левого плеча книзу.Вот, видите, что такое классовый враг? Грудью я защищал от них нашу землю. А свистки... Да, свистки, это когда увидел, что уже больше не в состоянии делать людям добро, подумал: пусть хоть детей порадую. Вот и стал делать свистки. Душа радуется, когда вижу, как вы дуете в них и улыбаетесь. Ну, а что с вас беру? Это потому, что ведь работаю!
- Сегодня ты сколько продал? - поинтересовался Леонардо Серобо.
- Восемь штук.
- Рубль шестьдесят! - вмиг сосчитал Серобо.
И дед вдруг рассердился.
- Чего это ты считаешь! По-твоему, я только из-за денег их делаю, да? Он вывернул карманы кителя. На землю упало несколько свистков.- Берите! Дед собрал их и протянул нам.- Дарю. И всегда могу дарить. Но вам тогда покажется, что кто-то обязан делать вам не только свистки, но и все другое, такова уж природа людей. Получить все готовенькое, без труда - дело нехитрое... Э-эх!.. Гайк-джан, помоги-ка мне подняться. Мой гость уж, наверное, проголодался. Разговорили вы меня сегодня.
- А мы видели твоего гостя,- сказал Иезуит Каро.
- Ну и что ж. Может быть,- согласился дед Гласевос.
- Только не познакомились с ним,- прибавил Леонардо Серобо.
- Познакомлю,- пообещал дед Гласевос. Стряхнул пепел с брюк и зашагал к дому.
- Я тоже могу вас познакомить,- сказала Нвард. - Правда ведь, Тигран? Мы с ним хорошие друзья. Нат рассказал нам очень интересную...
- Знаю,-оборвал ее Иезуит Каро,-от пиратов ничего не ускользнет.
Дома напротив вдруг закачались: то вправо, то влево, и солнце словно заплясало. Я тряхнул головой, чтобы сбросить наваждение, и посмотрел на Нвард. Конечно же это Нвард успела сказать им, что я называю Сероба и Каро пиратами. Но зачем? Ведь это же моя тайна. Пираты уже, наверное, все знают. От обиды у меня сердце сжалось.
"Выходит, с девчонками ни за что нельзя дружить, - подумал я.- Они не умеют хранить тайну, а значит, и не могут быть верными друзьями..." Я уже не сомневался, что делать мне тут нечего, что Нвард оставит меня у орешника и уйдет с пиратами.
И, не дожидаясь этого, всхал. Я решил ничего не говорить, а просто удалиться. Но ведь Нвард была моим другом?
- Ты не идешь, Нвард? - спросил я.
- А куда ты собрался? - вместо нее с иронией спросил Иезуит Каро.
Я снова допустил ошибку: я не должен был отвечать, но... сказал:
- А тебе-то что?
- Слышишь, Серобо Леонардо? - спросил Каро.
- Слышу, Иезуит Каро,- ответил Сероб.
- Ух, какие хорошие имена,- обрадовался Рыжий Давид.- А как ты меня прозвал, Тигран?
- У тебя еще нет прозвища,- сказала Нвард.
- Почему же это?
- Потому что ты не настоящий пират,- объяснила Нвард.
- Минуточку, минуточку,- прервал их Иезуит Каро.Тигран сказал: "А тебе-то что?" Вы слыхали? Нет? - Это он обратился к Гайку и Сурену.
Те только кивнули головой и отошли назад. Поняли, наверно, что между ними какие-то свои нелады, и решили не вмешиваться; взяли да ушли.
- Если мне-то что, так и уходи, зачем Нвард зовешь с собой? - спросил Иезуит Каро.
- У нас с нею дело, - попытался выкрутиться я.
- Дело, говоришь? Что ж, это хорошо! - нараспев протянул Иезуит.- А почему это ты до сих пор не научился вести себя по-человечески? Сколько раз я тебя учил. Воспитанному человеку надо знать, что, подходя к людям, следует здороваться... Сероб?..
- Древнеиндийским? - не долго думая подскочил Леонардо Серобо.
- Так точно! - согласился Иезуит Каро. - Пока мы вослитаем этого Тиграна, души себе вымотаем. Ты ведь, Нвард, абсолютно его не знаешь...
- Нет, нет,-испугалась Нвард.- Пожалуйста, не надо никаких приемов. Я же знаю, что ты сильнее Тиграна, потому что старше. Но слабых и маленьких бить нельзя! Это нечестно!
Иезуит Каро смерил меня взглядом с ног до головы, и я понял, что он готов исполнить просьбу Нвард. Комок подступил к горлу и начал душить меня. Глаза защипало. Я очень испугался, как бы вдруг слезы не потекли... Уж пусть бы Иезуит Каро действительно ударил, избил, растоптал меня ногами, снял бы шкуру, а голову надел на шомпол!
Я сунул руку в карман и ощутил холод зажигалки.
И - странное дело - зажигалка снова помогла мне. Я вспомнил, лто уже не маленький, что мир уже постепенно меняется в моих глазах...Я нажал на никелированный рычажок, ясно послышался треск. Глаза Иезуита Каро округлились.
Я еще сдержался, чтобы не рассмеяться. Он явно испугался.
И не мог этого скрыть, когда спросил: - Что у тебя в кармане?
- Пулемет, - ответил я.
- Слышишь, Сероб?
- Какой еще пулемет! - усмехнулся Сероб.- Наверное, игрушечный пистолет. Просто он хочет напугать вас.
- Кто? Тигран! Ха-ха,- засмеялся Иезуит Каро.
- "Ха-ха",- передразнил я его. И, вытащив из кармана зажигалку, снова щелкнул, теперь уже под носом Иезуита Каро.
Увидев синеватое пламя, он попятился, и, пока пришел в себя, я успел спрятать мой талисман.
- Куришь? - с удивлением спросил Каро.
Я опять допустил ошибку. Надо было сказать, что курю.
И он обязательно чуть-чуть испугался бы меня.
Но я сказал: - Не курю.
Он сделал шаг вперед.
- А для чего тогда тебе зажигалка?
- Значит, нужна, - ответил я.
- Да! - сказал Иезуит Каро.-Значит, нужна?
- Нужна.
- Ничего другого тебе не нужно?
- Нужно.
- Игрушек, например? Куклу с закрывающимися глазами? А?
Он надеялся вывести меня из терпения. И я решил больше не отвечать ему. Мне не хотелось выходить из терпения, потому что, как мне казалось, Нвард, стоявшая рядом с Серобом, только того и ждала.
- Хорошая зажигалка? - спросил Каро.-А? Ну, говори.
- Хорошая.
- Но почему она у тебя?
- Потому...
- Ты, же еще ребенок... Вдруг дом подпалишь!
Я равнодушно пожал плечами и был очень собой доволен. Был почти счастлив, что я, такой выдержанный и спокойный. Ведь Нвард стояла совсем рядом, всего в двух шагах от меня.
- Дай-ка посмотреть,- потребовал Иезуит Каро.
- Чего смотреть? Ты уже видел.
- Жалко?
- А хоть бы и так?
- Боишься, испортится?
- Очень боюсь.
- Дай посмотреть, говорят же тебе! - повторил он.
- Боюсь, глаза у тебя испортятся, если долго будешь смотреть! - бросил я.
Леонардо Серобо двинул на меня. Иезуит Каро стоял и ждал, чем все это кончится. Еыжий Давид блаженно улыбался и чувствовал себя превосходно, так как не он ведь был на моем месте. А Нвард... Кто-кто, а она могла бы избавить меня от этого унижения, могла бы просто взять меня за руку и увести, сказав им, что нас ждет важное дело.
У меня, конечно, и в мыслях не было отдать ему зажигалку. Потому что я понимал, что обратно мне ее тогда не получить. А это же мой талисман!..
- Значит, не дашь? - не отставал Иезуит Каро.
- Сказал - нет!
- Ну, смотри. Будешь умолять, чтобы взял, не возьму! - угрожающе бросил Иезуит Каро и пошел па меня.
- Нет, нет! - закричала Нвард, - Будет поздно,- глядя на Нвард победоносным взглядом, певучим голосом сказал Иезуит Каро и отвел руку в сторону.- Будет поздно...
Зажигалка моя действительно была волшебной. Я не успел опомниться, как мой правый кулак выполз из моего кармана, и через мгновение он уже двинул Иезуита Каро по челюсти. Все это произошло так неожиданно, что Иезуит Каро при всем желании не успел и шагу сделать вперед.
Не говорю уже о том, что руки у него словно приросли к телу.
Потом я так же отчетливо увидел глаза Каро, сначала удивленные, а затем испуганные. А через миг он качнулся, несколько раз глотнул воздух и медленно, очень медленно, как космонавт в невесомости, поплыл к аемле.
Время снова вошло в свою колею. Нвард закричала:
- Нокаут...
Когда я очнулся, Иезуит Каро, распростершись, лежал у моих ног. Я попытался поднять его, но он оказался очень тяжелым.
- Чего стоишь как столб! - закричал я на Сероба, потому что ведь если бы Каро сам встал на ноги, он бы показал мне!..
Сероб и Нвард помогали поднять его. Каро еще несколько раз открыл рот, глотнул воздух и мутным взглядом посмотрел на нас.
- Силу испытываешь? - прошептал он.- Увидишь еще, что я с тобой сделаю...
Удивительно было то, что он даже не попытался нанести мне ответный удар. Хотя бы очень слабый. Потому что, если бы он даже пальцем тронул меня, я бы тотчас рухнул на землю, до того я был обессилен. Но, на счастье, он об этом не догадался. Иезуит Каро только пригрозил.
Но когда он пригрозил мне, я вдруг снова почувствовал в себе силу, и кулак мой опять был готов к действию.
Я с жалостью посмотрел на Иезуита Каро и понял, что здесь, под вековым орешником, мне больше делать нечего.
Проверил, в кармане ли зажигалка, еще раз щелкнул рычажком, чтобы от волнения не осталось и следа, повернулся и пошел.
Мне показалось, что Нвард крикнула мне вслед:
- Тигран, подожди, я тоже иду.
Но я, не оглядываясь, невольно ускорил шаг, свернул на соседнюю улицу, размышляя при этом о том, что с девчонками ни в коем случае нельзя дружить.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Встреча с Рыжим Давидом. Раскопки и открытия.
Как надо относиться к предателям. Разочарование.
Прошло несколько дней, а Иезуит Каро все не показывался. Возможно, он уже и не помнил своей угрозы. Во всяком случае, я тоже старался избежать встречи с ним.
Почти каждый день в самое разное время до меня доносился голос Нвард. Она звала меня со своего двора, но я упорно делал вид, что не слышу ее. Не хотелось мне больше с ней разговаривать, потому что я чувствовал себя в этом мире совсем одиноким с того дня, как увидел ее под орешником с пиратами... И надо сказать, что именно это привело меня к окончательному решению начать раскопки. И без Нвард! Не знаю, решился бы я когда-нибудь на это дело, если бы не понял наконец, что человеку нечего рассчитывать на то, что у него может быть настоящий, верный товарищ...