Солнце уже почти зашло, когда мы остановились, взобравшись на приличный холм. Ахмет достает и включает рацию, звучит певучая речь. Чувствуется сразу — арабский для командира как родной. Немедленно отзывается невидимый собеседник, улавливаю в тоне радость, облегчение и озабоченность. Посерьезнел и командир. Радиообмен закончен.
— Проблема, бойцы. Те, кого мы должны подменить, выдвигаются на встречу слишком большими силами. Люди из засады опасаются, что могут кого-то упустить, поэтому будем их дублировать.
Близнецы молниеносно устанавливают на фары инфракрасные насадки, водители цепляют приборы ночного видения. Темнота упала мгновенно, и она густая и беспросветная, несмотря на мириады звезд над головой. Млечный путь сияющей рекой пересекает черный небосклон, узнаю пару созвездий, потом снова пытаюсь что-то разглядеть в своем секторе, впрочем, без малейшего успеха — после звезд глаза не видят ничего. Но, по крайней мере, чужой свет не пропущу. Наддавшая ходу машина прыгает на неровностях почвы, ремень безопасности резко впивается в грудь, сбивая дыхание. Минут сорок ночной гонки показались часами. На остановке получаю свой комплект специальной оптики, осматриваюсь в синеватом свете. Отличное место — два холма как горбы верблюда, дорога проходит между ними. Хлопнувший по плечу Мансур зовет за собой. Устроившись с комфортом на коврике в роли второго номера снайпера, наблюдаю, как парни умело устанавливают «Клейморы», занимают выбранные позиции, не забыв про запасные. У нас таких сразу две, правда, уже без ковриков. Теперь ждать.
Вместе с темнотой пришла сухая прохлада. Сначала незаметно, потом ощутимо она потянула тепло из земли. Перепад температур изрядный — слышно, как потрескивают нагретые за день камни. И, кстати, что-то живое шуршит совсем рядом, перебегая по щелям. Не иначе скорпионы, кобры, пауки-фаланги размером с блюдце и прочие пустынные радости из передачи «В мире животных».
Началось! Горизонт расцвечивается мощной вспышкой, еще одной, с ощутимым запозданием доходит грохот взрывов. Ночную тишину наполняют отдаленные щелчки выстрелов, стаккато пулеметных очередей. Узнаю басовитое рычание крупняков, непроизвольно оглядываюсь на наши джипы. Нормально — Кемаль и, по-моему, Артур готовы задействовать свои машины смерти. Заваруха за горизонтом разворачивается не на шутку — темп огня высок и все нарастает. Догадку о попытке прорыва подтверждает движение поднесшего к лицу рацию командира. Вот и команда нашей засаде:
— Три машины прорвались. Готовность пять минут.
Мансур показывает на прибор ночного видения, дорогу впереди, оптику автомата. Понятно: мы должны убрать прибор до взрыва «Клейморов», потом работать через оптику, благо освещения на пустынной пока дороге точно прибавится.
Оп-па! Издали сверкнул луч фар подпрыгнувшего на кочке автомобиля. Выключаю прибор, снимаю, аккуратно кладу в сторону, приникаю к прицелу. Точно, приближающиеся фары. Ревущие моторами внедорожники входят в сектор поражения, и с хлестким грохотом срабатывают мины направленного действия. Первая машина исчезает в пламени взрыва бензобака, вторая резко виляет в сторону и останавливается — водителю хана. Улавливаю движение за пулеметом (крупняк типа нашего), всаживаю две пули. Не я один — работают Мансур и кто-то еще. Тела в джипе содрогаются от попаданий. Где третья? Ага! Отставший автомобиль тормозит, вдоль дороги бьет трассерами пулемет. Прикинув дальность, перещелкнув переводчик огня, отрабатываю одиночными. У меня тоже трассирующие через один, поэтому корректируюсь без проблем. Свою лепту вносят наши крупняки, наполняя ночь коротким ревом. Все, никто больше не стреляет в ответ, наступает тишина, нарушаемая гулом пламени и хлопками рвущихся в огне патронов. Короткая команда Ахмета, он и Аслан зигзагами выдвигаются на контроль. Держу в прицеле вражескую машину, в готовности немедленно поддержать огнем. Не понадобилось. Щелчок контрольного выстрела, еще два у второй машины. Боевые жесты:
— Норма. Продолжайте прикрывать.
Ахмет берется за рацию, общается с засадой. Ожидаемый жест — сворачиваемся. Кончено. Заменив рожок, подхватив ПНВ и коврик, выдвигаюсь к своему внедорожнику. Мелькают тени, загораются и резко вспыхивают две вражеские машины. Подбегает командир, занимает место за рулем, пристраиваемся за ведущим. Совсем недолгий путь — и снова вокруг нас первозданная темнота, над головой невообразимо прекрасный звездный ковер. Адреналин покидает кровь, возвращается способность спокойно размышлять. Естественно, задаюсь вопросом — как я действовал? Вроде пристойно. И вообще, настроение после боестолкновения нормальное и уверенное. Не детишек покрошили — боевиков-курдов, готовящихся к проведению ядерного теракта. В моей любимой стране, между прочим. По делам и воздаяние, короче.
Часа через три останавливаемся среди холмов. Температура ощутимо упала — с удовольствием надеваю теплую куртку. Выбрав подходящее место, загоняем в расщелину машины, натягиваем маскировочную сеть, ставим две палатки. Оказывается, сложное занятие в ПНВ — постоянно теряюсь с правильным определением расстояния, парням явно привычнее. Определено место отправления естественных потребностей (очень кстати), командир расщедрился на две кружки воды к вечерним процедурам (вообще отлично). Экзотика непередаваемая — в таких условиях еще зубы не чистил. Ополоснув лицо, забираюсь в нашу палатку. Слабо горит светодиодный фонарик.
— Как настроение, Искандер?
— Отличное, командир.
— Честно хвалю — действовал грамотно, не терялся.
— Спасибо.
— Взгляни.
Покрытая арабской вязью серебряная пластина неправильной формы на толстой, серебряной же цепочке. Вещь явно старинная. Усмехнувшись, Ахмет достает из внутреннего кармана камуфляжки точно такую же. Сто процентов — это и есть ключ для опознавания
— Удачно мы засаду подстраховали.
— Это точно.
Чистим оружие, командир гасит свет. Спать.
Хорошо, но мало — это про сон. На свежачке спалось, как дома, четырех часов явно недостаточно. Даже набившийся за поездку во все складки одежды мелкий песок не помешал творчески «придавить массу». Правда испытываю угрызения совести — командир не стал назначать меня в караул, а парни и того не поспали.
Налитый в пластиковый стакан сухпайный кофе из вскипяченного на таблетках сухого спирта полуторалитрового котелка и пачечка крекеров сгоняют остатки расслабухи. Быстро сворачиваем лагерь и выезжаем с первыми лучами солнца.
— Искандер, встреча назначена на десять утра. Ты готов?
— Да. Ахмет, а почему днем?
— Боятся. Те, кто передают заряд, арабских отморозков, а принимающие — засады контртеррористических сил. Место тоже подобрано с умом — увидишь.
Действительно, через пару часов увидел. Поразительно ровное каменистое плато, причем камня в избытке — окоп не выроешь, замаскироваться сложно. Останавливаемся, разворачиваю ноут, подключаю через преобразователь к прикуривателю, сканируем эфир. Вторая машина по спирали исследует место. Все тихо, близких радиопереговоров нет. Ждем еще час в нарастающей жаре. Вот и первые миражи — плато в паре километров от нас как будто скрылось под ровным слоем плещущейся воды. Аж пить захотелось сильнее. Терплю, команды не было, хотя фляги с утра наполнены. Пик на графике дисплея совпадает с вызовом рации. Они. Ахмет отвечает. Пересекая мерещащееся озеро (даже отражаются в мираже!), идут три открытых внедорожника, Кемаль за пулеметом отслеживает их через бинокль. Тем же занят и Мансур. Увидели нас — две остановились, одна машина неспешно продолжает путь. Коротко переговорив по рации, командир запускает двигатель, следуем навстречу. Тормозим метров за десять. Кемаль готов стрелять, мой автомат на коленях, патрон дослан, предохранитель снят, у командира расстегнута кобура. Ахмет выходит из машины и подчеркнуто спокойно, держа в левой пластину-пароль, идет. Ему навстречу выдвигается такой же боевик. Сошлись, улавливаю движение рук. Готов выпрыгнуть из машины и начать стрелять еще в полете… Не понадобилось. На жест чужого посланца движется машина, Ахмет со спутником направляются к нам. Выбираюсь из машины, автомат вешаю на плечо стволом вниз.
Визави здорово похожи на нас — те же арафатки, пустынный камуфляж, очки-консервы, калашниковы. Их джип останавливается, пулеметчик с заднего сидения спрыгивает, откидывает задний борт. Выкрашенный в темно-серый цвет бочонок литров на сто пятьдесят с четырьмя ручками для переноски, надежно закрепленный стяжками. Пока боевик раскрепляет груз, меняю девайс в ноуте, отключаю аппарат от стационарного питания. Очередь моей проверки.
Не фонящих радиоактивных изотопов не бывает, каждый имеет свой спектр. На основе этих данных создано оригинальное устройство для компьютера. Ставлю ноут рядом с грузом, прикладываю панель с датчиками к боку бочонка, щелкаю по тачпаду. Две минуты — готов результат. Характерные спектры урана и калифорния. Оно. Одобрительно киваю. Наблюдавший за процедурой со своего места водитель выходит, направляется ко мне. Прячу ноут и девайс в сумку. Пулеметчик и переговорщик с усилием снимают заряд, ставят на песок.
Не фонящих радиоактивных изотопов не бывает, каждый имеет свой спектр. На основе этих данных создано оригинальное устройство для компьютера. Ставлю ноут рядом с грузом, прикладываю панель с датчиками к боку бочонка, щелкаю по тачпаду. Две минуты — готов результат. Характерные спектры урана и калифорния. Оно. Одобрительно киваю. Наблюдавший за процедурой со своего места водитель выходит, направляется ко мне. Прячу ноут и девайс в сумку. Пулеметчик и переговорщик с усилием снимают заряд, ставят на песок.
— Ты говоришь на английском?
— Да.-
Оп-па! А водила-то непростой. Светлые кисти рук (в отличие от моих «замаскированных»), сине-серые глаза за очками-консервами, проглядывает слабо загорелая кожа лица. Откинув мешающую говорить полу арафатки, открывает физиономию типичного англосакса. М-да, как-то и не сомневался. Сдвинув очки на лоб, положив руку на крышку заряда, вопросительно смотрит. Аналогично открываю лицо, сдвигаю очки. Какой цепкий, запоминающий и оценивающий взгляд!
— Cмотри внимательно, запоминай.-
Поворачивает рычажок, открывает за него крышку. Под ней несложный пульт.
— Вот клавиша «тест». Она проверяет исправность фугаса.-
Жмет. По одному загорается цепочка зеленых светодиодов. Черт, видно плоховато — солнце уже изрядно засвечивает.
— Это дисплей установки временного механизма. Здесь — часы, здесь — минуты. Набирать на клавиатуре, сначала набираются часы. Если нужны только минуты, нажимать «ноль». Понятно?
— Да.
Хрен ты от меня «сэра» дождешься. А вот пару пуль из браунинга, да в брюхо, чтобы сдыхал подольше, сволочь, я бы тебе обеспечил.
Покосившись с оттенком недовольства, британец продолжил:
— Если что-то установил неправильно — нажмешь клавишу «сброс». Правильно выставленное время подтверждаешь клавишей «ввод», потом закрываешь крышку. С этого момента отменить взрыв невозможно, замок на крышке блокируется. Ты понял?
— Да.
— Повтори, что я рассказал. Я должен быть уверен, что ты все запомнил.
Интересная проверка. Точно, мечтает определить акцент. Ну-ну. Невозмутимо и без эмоций пересказываю услышанное, нажимая кнопки. Англичанин внимательно слушает.
— Все правильно…
Остаток фразы пробурчал под нос. На каком языке? Скорее всего, иврит. Нахально усмехаюсь в ответ и молчу. Еще один пристальный взгляд, не прощаясь, британец разворачивается и садится на соседнее с водителем место. Остальные так же молча занимают сиденья, джип трогается, уезжает. Не понял. А где «Аллах акбар» и прочая романтика джихада? Быстро стыкую и запускаю схему контроля эфира, благо ноутбук оставил в спящем режиме, возвращаюсь к заряду.
Кемаль уже готовит стяжки — визитеры свои не оставили. Интересно, почему?
— Искандер?
— Пока все нормально, командир. Точно скажу, когда залезу в потроха.-
— Хорошо.
Проверяю обнуление схемы, закрываю крышку, с некоторым усилием водружаем втроем ядерный фугас в джип. Совсем Кемалю мало места осталось.
— Не сильно фонит?
— Нет, Кемаль, практически не излучает — не тот тип изотопов.
Запрыгиваем на сидения. Взгляд на дисплей — никакого радиообщения. Непонятно. Делюсь сомнением с командиром.
— Да, странно. По идее, должны были доложить.
— Или тот англичанин?..
— Да. Скорее всего, высокого ранга и сам определяет, когда и кому докладывать.
Наконец разворачиваемся и едем. Поглядывая на дисплей ноута, освежаю в памяти порядок технологических работ с вражескими зарядами. Какая-то неясная мысль бродит на задворках… Блин, на этой жаре мозги плавятся. Жара!
— Ахмет, у них в машине чехла для заряда не было? Серебристого, плотного?
— Не видел.
— Надо останавливаться, срочно закрывать фугас от солнечных лучей. Перегрев крайне вреден для ядерной начинки, да и взрывчатке не шоколад.
Серия жестов в сторону ведущей машины, синхронно тормозим. Наши коврики, теплые куртки, маскировочная сеть надежно закрыли бочонок.
Придерживая прыгающий ноут (с плато съехали минут десять назад, дорога резко ухудшилась), размышляю. Почему не обеспечивалась термостабилизация? Конечно, есть вариант, что передающая сторона не профессионалы, а у настоящих террористов был свой специалист, разбирающийся в вопросе… Нет, что-то очень мутно. Или уран-калифорниевая смесь имеет высокую твердость? Дико сомневаюсь, хотя пальцами в этом добре не ковырялся. Ладно, домыслю потом, в более цивилизованных условиях. Машину жестко тряхнуло, поймав мой вопросительный взгляд, Ахмет разрешающе кивнул. Хватит издеваться над ноутом, хотя он и защищенный, но вещь деликатная. Выключаю так и не засекший переговоров агрегат, убираю в уже изрядно пропыленную сумку, оглядываюсь. Едем практически точно на запад, в сторону Сирии.
Тигр, Евфрат… Экзотические и полные романтики названия. На деле — грязные, не самые широкие реки, хотя берега и живописны. Притормозив в неприметной лощинке и выполнив правила маскировки, плотно пообедали из пакетов амеровского сухпая (использовать нагреватель вообще не пришлось — две минуты на глыбе черного базальта чуть не расплавили полиэтиленовую оболочку курятины с отварным рисом под тайским соусом), сняли крупняки, наклеили на борта опознавательные знаки какой-то частной армии, немного изменили прикид. Теперь щеголяю старой штатовской военной панамой, у каждого на рукаве большие яркие шевроны. Смысл действия понятен — через час выскакиваем на грунтовку, а потом на порядком раздолбанную асфальтовую дорогу. Эль-Кут, Эль-Дивания, Эль-Куфа, в общем, грязные, изрядно потрепанные войной кишлаки. Несколько раз встречали амеровские военные патрули на хаммерах, удостаиваясь лишь беглого взгляда. Кстати, в потоке машин эмблемы частных вооруженных сил попадались довольно часто. В центре Ирака хватало и военной авиации. Небо пересекали инверсионные следы истребителей, регулярно над головой свистели лопастями вертолеты. Первый раз вижу вживую вражескую технику, как и самих амеровских солдат, впрочем. После заправки на окраине Эль-Мусайиба дорога становилась все хуже, а движение реже. Выждав, командир решительно свернул влево, на малозаметную грунтовку. Удалившись по совершенно безлюдным местам километров на сто от трассы, возвращаем на место пулеметы, приводим к исходному состоянию внешний вид. Правильно, в царстве пустынных партизан лучше выглядеть соответствующе.
Шпарим точно на северо-запад и опять по темно-серой каменистой пустыне. Хорошо, что наступает вечер — жара в этой природной духовке сумасшедшая. Уже в темноте пересекли достаточно оживленное шоссе, полчаса стояли, выжидая просвет в движении. Водители перешли на приборы ночного видения. Блин, железные парни — двенадцать часов за баранкой, а рулят уверенно. По идее, скоро будет граница с Сирией. Интересно, она как-то охраняется или патрулируется?
Черт! Накаркал! На приборной панели вспыхивает красный светодиод, коротко выматерившийся Ахмет резко бросает джип вправо. Наверное, поздно, потому что с неба светит слепящий прожектор, а метрах в пяти впереди каменистый грунт вспарывает очередь авиационного пулемета. Резко выскочивший непонятно откуда вертолет описывает круг. Никаких шансов — мы для него как на ладони. Хотя… Резкий свист, мощный грохот, позади резво наддавшего джипа валится и взрывается то, что осталось от ударной винтокрылой машины. Экипаж второй машины отработал четко, а шансов уцелеть на таком расстоянии вертолетчикам не было — ПЗРК разит молниеносно.
Рванувший джип бешено прыгает на кочках, скорость явно велика для полного бездорожья. Нам только не хватает навернуть подвеску. Наверное, аналогичная мысль посетила и Ахмета, потому что ход снижается. Командир молчит, но понимаю, что продолжение воздушной охоты весьма вероятно. Если погибший экипаж успел сообщить на базу или сработал радиомаяк… Вряд ли отобьемся от звена истребителей. Тревожное ожидание длилось пару часов, пока Ахмет не остановил машину, устало откинувшись на спинку сиденья. Проскочили. Мы в Сирии.
Пристроив автомобили в долинке, развернув палатки и маскировку, организуем отдых. На сей раз мы с командиром дежурим первыми, то наблюдая из укромных укрытий, то патрулируя местность. Кстати, очень интересную. Плато усеяно скалами — следами давней вулканической активности. Холмы потухших вулканов, причудливые, вырезанные эрозией каменные фигуры в инфракрасной оптике выглядят предельно сюрреалистично. Отработав два часа, валюсь без задних ног в палатке и отрубаюсь. Просыпаюсь от успевшей осточертеть жары, весь в поту и духоте. Выползаю, приятно обдувает и сразу обсушивает ветерком. М-да, было бы веселее без вездесущей пыли. Командир и Мансур у ноута слушают эфир. Так и подозревал, что вручение мне ноутбука имело по большей части психологическое значение, а пользоваться аппаратурой умеют все в группе.