– Не хочу я никуда переходить, понимаешь! – Смотреть снизу вверх на брата было неудобно, но встать Генка не мог, потому что иначе его затерли бы проходившие мимо люди. – Что я буду делать в институте? Пятнадцать лет, а уже студент? Опять на меня все будут пальцем показывать? Надоело! Неужели я не могу быть как все?
– Можешь. – Ванька больше не улыбался. Он внимательно глядел в лицо брата, словно видел его впервые. – Хочешь быть как все? Будь! Что же ты тогда в школу не ходишь? На фиг тебе понадобился участковый? К чему этот цирк?
– Я хочу ходить в школу! – Генка прижал ладонь к груди, но жест этот у него получился неубедительным. – Но в свой класс! А в этот мне ходить нельзя.
– Бьют, что ли? – Панику Сидорова Ванька понял по-своему. – Ас грудью что? Вижу, жмешься…
– Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко разбилось, – озвучил Сидоров давно сидевшую у него в голове присказку.
Книжку с этой сказкой он случайно увидел в магазине и прочитал прямо там, стоя у стеллажей. И даже не прочитал, а просто вспомнил старую историю, не раз рассказанную матерью в далеком детстве. И вот уже какую неделю она вертелась у него в голове.
Судьба несчастного золотого яичка, которое никому оказалось не нужным, взволновала его. Ведь эта бредовая сумасшедшая сказка повествовала не только о том, что из любой ситуации можно найти выход, пусть и такой идиотский, но и о том, что ни в коем случае нельзя выделяться, нельзя быть не как все. А если ты вдруг себя таким возомнишь, тебя разобьют. И сделает это не тот, кто умнее и сильнее тебя, а вот такая мышка. Будет бежать мимо, случайно заденет – и тебя нет. Она даже не узнает о том, что разбила. От страха спрячется в норке и будет там сидеть, пока дед с бабкой не съедят свою яичницу и не завалятся спать. Вот эта-то случайность и расстраивала несчастного Сидорова. Он понимал, что учителя не специально запихивают его в этот класс Но именно эта ненамеренность и уничтожит его.
Генка очень надеялся, что брат его поймет с полуслова, потому что все это сейчас объяснить он бы не смог.
Но Ванька снова ничего не понял.
– Кого у тебя там разбили? – удивился он.
– «Наладонник», – вздохнул Генка. Кажется, он зря сюда приехал. – А еще милиционер за мной теперь приходит из-за того, что я в школу не хожу. Побил сегодня с утра.
– А какого ж ты туда не ходишь? – начал выходить из себя Ванька.
– Я же говорю: не могу я туда ходить! – выкрикнул Генка, но среди общего гвалта его крик прозвучал не громче простого голоса. – Мне обратно в свой класс нужно. А меня туда не пускают.
– А почему тебя заслали на эту галеру? Натворил что-то? – спросил Ванька и начал оглядываться, словно вот-вот должен был кто-то подойти.
– Да там драка была.
– Эй, ты что? – Брат внимательно посмотрел на Сидорова. – В драку полез? Сколько раз тебе говорить, балбесу: сиди тихо, жуй морковку, ничего и не случится!
– Да не полез я, – поморщился Генка. – Рядом стоял.
– Ага, – кивнул Ванька. – Дрова рубят, щепки летят. Все остались на месте, один ты пострадал. А бабка?
– А что бабка? – вспыхнул Сидоров, вспомнив, что ему еще возвращаться домой. – Она бы меня с большим удовольствием в милицию сдала. Ванька, сделай что-нибудь, пожалуйста! Я больше так не могу! Только ты мне можешь помочь, больше некому. А я уже все придумал. Мы пойдем завтра в школу, и ты все им скажешь.
– Что это я им скажу? – От Ванькиной уверенности не осталось и следа. Теперь он выглядел растерянным.
– Ну, скажешь, что меня надо обязательно вернуть обратно, что я ни в чем не виноват. Что ты за меня ручаешься. Пожалуйста, поехали домой. Я тебя очень прошу!
– Ванечка! – пропел женский голос, и Сидоров-старший мгновенно забыл о Генкином существовании. Рядом с колонной, держась под ручку, стояли две девушки, светленькая и темненькая. Говорила темненькая. – Так что ты решил?
Ванька заметался. Он смотрел, не отрываясь, на девушку, губы его растягивала глупая улыбка. Но тут он опустил глаза и вспомнил о брате.
– Ну, ты, это… не заливай, – бросил он в Генкину сторону и снова посмотрел на девушек.
– Ой, ты занят? – Темненькая так глянула на Генку, словно он был не человеком, а хомячком в клетке. – Кто же это такой? Ой, какой хорошенький!
«Хорошеньким» Сидоров никогда не был, поэтому на такое сюсюканье только отвернулся. Нашли зверушку! Пусть идут в зоопарк и любуются. – прошептал
– Ну, ладно, – томно протянула девушка. – В следующий раз.
– Катюша, подожди! – подался вперед Ванька, но споткнулся о приступок, на котором сидел Генка, и остановился.
– Что у тебя еще? – присел он на корточки рядом с братом.
– Возьми меня к себе жить! – выпалил Генка.
– Куда ж я тебя возьму? – От удивления Ванька покачнулся и чуть не свалился на пол. – Я сам здесь на птичьих правах. – Вытянув шею, он поискал глазами свою собеседницу. Катюша нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в сторонке. – Слушай, видишь, некогда мне! – заторопился он. – Яввыходные приеду, поговорим.
– В выходные будет поздно, – простонал Генка, понимая, что все его надежды были напрасны. Зря он приехал. Брат не станет ему помогать. – Сегодня понедельник.
– Понедельник, – согласился Ванька. Теперь он не отрывал глаз от темненькой девушки. – Значит, в следующий понедельник все и решим. А ты чего хотел? У меня сейчас лекция, потом коллоквиум. Яжне могу сорваться и все бросить?
– Я не протяну эту неделю, Генка.
– Ванечка, – пропела Катюша. – Ну, мы пошли?
– Черт! – вскочил Ванька. – Ну, некогда мне. Видишь? Вот, держи! Прочитаешь и все поймешь! – Он сунул руку в рюкзак и вытащил толстую потрепанную книгу. – Что еще? – Он похлопал себя по бокам – А! – Брат извлек из кармана пузырек коричневого стекла и, не глядя, сунул его в руку Сидорова. – А это тебе витамины.
Генка повертел в руках странную баночку без этикетки.
– А что это? – крикнул он в спину уже убегающему Ваньке.
– Ацинзол – лекарство от иллюзий. Очень помогает в трудных ситуациях!
Генка вдруг вспомнил, что ничего не спросил о Ветке, не узнал, что ему делать, не рассказал, какая гениальная идея пришла ему в голову. Но разговаривать уже было не с кем.
Сидоров потряс пузырек с незнакомым лекарством. Зачем Ванька это ему дал? Откуда у него вообще лекарства, ведь он никогда не болеет?
Генка открыл белую тугую крышечку, принюхался. Пахло чем-то фармацевтическим. Он достал небольшую белую таблетку, поделенную пополам рисочкой.
Таблетка как таблетка. На вкус что-то горькое, похожее на мел, под конец становится даже сладковатой.
Сидоров разгрыз таблетку и положил перед собой книжку. Она была такой старой, что надпись на обложке уже не читалась. Видна была большая буква «В» в начале и в конце – «ая» и «ия», друг под другом.
Генка любил разные книжки, но особенно такие – старые, потертые, пахнущие пылью и сладковатым клеем.
Обложка нехотя открылась.
«Возрастная психология. Том первый».
Ага, вместо нормального разговора Ванька решил предложить брату разобраться во всем самому. Ну вот, а еще будущий педагог! Мог бы в качестве практики поработать с родственником. Не так уж и много у него братьев. Один всего.
Сидоров бросил пузырек в рюкзак и поднялся.
А еще он забыл попросить у брата где-нибудь раздобыть еще один «наладонник». Предыдущий Ваньке отдал приятель, себе купил новый, а старый отдал во временное пользование. Пользование затянулось, превратившись в бессрочное.
Пропел знакомый звонок. Надо же, в институтах тоже есть звонки!
От воспоминаний о школе стало тоскливо. Генка прошелся по опустевшему гулкому холлу, нашел закуток с парой сломанных парт, забрался на них и открыл Ванькин подарок.
Надо было как-то перекантоваться до вечера.
– Ой, Генка, а что ты тут делаешь?
Начинало смеркаться, и Генка с трудом различал буквы на странице, поэтому, когда его позвали, он не сразу разглядел, кто перед ним стоит.
Маленькая худенькая девчонка с двумя торчавшими в разные стороны косичками. Где-то он ее видел.
– Ты не узнаешь меня? Я Стеша! Я теперь учусь в твоем классе!
Сидоров все еще тупо рассматривал незнакомку. Спал он, что ли, все время? Голова была непривычно ватной и пустой.
Ацинзол, говорите? Ну-ну…
– Ты что здесь делаешь? – буркнул он, спуская ноги на пол. Кажется, он действительно видел эту девчонку. Ее посадили рядом с Маканиной.
– Просто… я сюда постоянно хожу, – запнулась Стеша. – А ты-то что?
– Брат у меня здесь, – нехотя ответил Генка, пряча прочитанную книгу в рюкзак. – Я его жду.
– А у нас здесь просто клуб. – Стеша была невероятно рада внезапной встрече. – Хочешь со мной? Просто пойдем, и я тебе все объясню.
– Что я там делать буду? – Никуда идти Сидорову не хотелось.
– А я стою, просто жду… – Стеша, казалось, не слышала Генкиного отказа. – Вдруг вижу – ты сидишь. Я сначала подумала, что ты спишь. Но ты вдруг стал страницы перелистывать. Да с такой скоростью! Неужели ты успел прочитать?
– Успел, – отстранился от нее Сидоров, он уже давно выработал собственную методику чтения книг. – Иди в свой клуб. Я мимо. Мне домой пора.
– Ну, пойдем, поиграем! Тебе понравится, – упрямо твердила Стеша.
– Какое поиграем! Отвали, нул ее от себя Сидоров.
Он подхватил рюкзак под мышку и зашагал по коридору к лестнице.
– Надумаешь, приходи в Веселый сад! – крикнула ему вслед Стеша. – Мы там каждый понедельник собираемся, после шести!
Генка вылетел на улицу. Больше ему не хотелось ни с кем встречаться. Хватит с него неожиданных встреч! Лучше уж вечно зудящая бабушка, чем очередное лекарство от иллюзий.
Глава шестая Замечание в дневнике
Утром Генка оказался возле школы раньше милиционера. Его подняла бабушка. Она так долго и громко возилась с какими-то коробками у себя за ширмой, что лежать в кровати больше не было сил.
– Давай, давай, иди, – проворчала она, с грохотом закрывая очередную полочку в комоде. – Нечего сюда чужих людей приваживать. А то сегодня милиционер, завтра милиционер, а послезавтра полдома вынесут, слова сказать не успеешь. Иди-иди, непутевый. Как есть непутевый, весь в свою мать! Аяейговорила, когда она за твоего отца замуж выходила: не будет толку. Но меня ведь никто не слушается! Все делают по-своему.
Еще какое-то время Генка пытался прятать голову под подушку, но несмолкаемое ворчание бабушки все-таки выгнало его из постели.
– Ну куда, куда босиком? – Бабушка взмахнула руками, как старая ощипанная курица. – Давно не болел? Всю пенсию на твои лекарства извела. Еще хочешь? Никто мне не помогает, никто. Растила дочь, растила, думала, мне помощницей станет. Так нет, выросла неблагодарной, нашла себе упыря, бросила детей и сбежала. Кукушка!
Генка включил воду и заодно нажал на рычаг спуска воды в туалете. Голос бабушки утонул в этом потоке. На секунду стало хорошо. Он сполоснул лицо, глянул на свое хмурое отражение и из ванной сразу повернул в комнату. Надо было скорее собираться и бежать, пока бабушка вновь не завела свою шарманку.
– Ну куда ты за ботинками потянулся! – Сидоров уже почти переобулся, но бабушка не теряла бдительности. – Кто ж на улицу идет, не позавтракав? Живот давно не болел? Посмотри на себя. Тощий стал. Как тебя ноги держат, непонятно. Иди за стол, а то потом будете жаловаться, что вас бабка не кормит.
– Не будем, – отозвался Генка, упрямо не выпуская ботинок из рук.
Сказал он это зря. Промолчал, так бы, может, и ушел. Но теперь на его голову обрушилась новая порция ругани.
– А кто матери жаловался, что я вам денег не даю? Да что вам давать, если вы все съедаете в один день! На вас же не напасешься! Один придет, второй… Живо за стол. И только попробуй хоть крошку оставить!
Генка давился толстым куском хлеба, щедро намазанным маслом, и проклинал все на свете. Теперь он втайне надеялся, что милиционера в эту ночь посетит бессонница и он придет на час раньше. Ненавистную манную кашу Генка впихивал в себя уже через силу. Бабушка стояла напротив и, умильно сложив руки на животе, смотрела на мучения внука.
– Не торопись, не торопись, не отнимают! – тут же откликнулась она на Генкин вздох. – Давай, давай, тарелки любят чистоту. Нечего продукты на мусорное ведро переводить. Что глазами стреляешь? Недоволен? Все вы такие, вас растишь, стараешься, а вы злитесь. Весь в мать! Весь! Она такая же…
Конец этой уже знакомой истории Генка дослушивать не стал. Он выскользнул из-за стола, быстро сунул тарелку под струю горячей воды, обмахнул ее полотенцем и бросился в прихожую.
И вот теперь он стоял около центральных ворот, чувствуя, что от недосыпа замерзает. Стеша появилась неожиданно.
– А почемуты один? – спросила она, и Генка резко повернулся. – Тебя уже привели?
– Никто меня не привел, – ответил Сидоров, глубже засовывая руки в карманы куртки. – Иди куда шла.
– Мне просто надо с милиционером поговорить. – У Беленькой были такие глаза, словно она сейчас заплачет. – Он не придет, да?
– Придет! Куда ему деваться. Тебе-то он зачем сдался?
– Мне просто надо… один вопрос ему задать, – испуганно улыбнулась Стеша. – Ятутв сторонке подожду. Ладно?
– Делай что хочешь, – шевельнул плечомСи-доров. Он этого движения холод пробежал по телу, и Генка затанцевал на месте.
Сколько можно ждать? Еще немного, и он не успеет сбежать с урока. А если он останется на урок, то неизвестно, когда вообще вырвется из этого учебного ада.
В школе звякнул предупреждающий звонок, когда Пушков появился около ворот. Но был он не один. Рядом с ним шла девушка.
– Так, – хмуро глянул на Генку милиционер. – Рты закрыли, и за мной!
Генка опешил от такого обращения во множественном числе, но, вспомнив, что где-то поблизости топчется Стеша, успокоился.
– Так, а ты что здесь делаешь? – Только сейчас Пушков сообразил, что количество конвоируемых у него увеличилось. Он достал из планшета разнарядку. Нет, там был записан один человек. – Тебе чего? – недовольно посмотрел он на Беленькую.
В школе взмолился о пощаде звонок.
– Извините, пожалуйста. – Стеша густо покраснела и стала изучать мыски своих ботинок. – Можно вас спросить?
– Ну? – Участковый еще не сменил хмурое выражение лица на более приветливое, поэтому выглядел угрожающе.
– Я всего на минутку, – растерялась Беленькая, не зная, чего в этом «ну» больше – желания испугать или согласия слушать.
– Так давай быстрее! – Милиционер покосился на девушку, оставшуюся за воротами.
– А вот если деньги пропали, то что бывает? – Было видно, что Стеша изо всех сил держится, чтобы не сбежать – со стражем порядка разговаривать ей было страшно.
– Какие деньги? – тяжело вздохнул Пушков.
– Но вы же ищите потерянное? – Беленькая путалась больше участкового.
– Я ничего не ищу, – сурово отрезал милиционер. – Это не по моей части. Что у вас там пропало?
– Просто… – начала Стеша и вдруг затараторила: – Нет, у нас ничего не пропало, но вот если пропадет, тогда – что?
– В школе? – догадался участковый.
– Ну, совершенно случайно, – отступила Беленькая. – Были – и вдруг нет.
– Сколько?
– Пятнадцать тысяч, – выдохнула Стеша и от ужаса прикрыла рот ладошкой.
– Немало, – качнул головой Пушков. – Откуда же у тебя столько?
– Просто мы… – пролепетала Беленькая. – А вот тому, кто потерял, что будет?
– По шее будет, – легко вынес приговор милиционер. – Ис родителей взыщут. С вас-то что брать?
– Их посадят?! – ахнула Стеша, хватаясь за щеку. Сидоров недовольно отметил про себя, что Беленькая слишком активно размахивает руками, словно пытается взлететь.
– Да кому вы нужны! – разозлился Пушков. – Лезете со своими мелочами! Вы что думаете, нам тут делать нечего, кроме как ваши дурацкие деньги искать да сопливую мелюзгу в школу водить? Да я вам всем по шее надаю, чтобы спокойнее были!
Стеша мгновенно побелела и качнулась, готовая вот-вот упасть в обморок от страха.
– Шутит она. – Генка поправил на плече сумку и пошел к школе, так что милиционеру пришлось оставить Беленькую и пойти следом за ним. – Давайте вашу бумажку. Я подпишу и завтра вам отдам.
Пушков быстро глянул на ворота и полез за разнарядкой.
– Ты вот что, – заторопился он. – Распишись за все дни, чтобы я с тобой больше не валандался. И завтра в отделение занеси. А то дел у меня много. Некогда с тобой возиться. Мне преступниками заниматься надо, а тут подсовывают маломерков. – Он, уже не отрываясь, смотрел на ворота и призывно улыбался своей спутнице. При этом лицо его из худого и злого превратилось в очень даже симпатичное. Даже шапка на его лохматой голове стала сидеть по-другому. – Все! Завтра жду! А не принесешь… – Он на мгновение для убедительности сжал пальцы в кулак и поднес его к Генкиному носу. А потом сунул Сидорову лист бумаги и помчался по обледенелой дорожке обратно. Около ворот он чуть не упал, поскользнувшись на повороте. Девушка звонко захохотала.
– Знаешь, что тебе надо сделать? – Генка задумчиво повертел в руках бумагу. – Раздобыть роспись Алевтины.
– Где же я ее возьму? – Стеша выглядела испуганной.
– А что у вас там с деньгами? – Сидоров весело посмотрел на новенькую. Лицо у нее было одного цвета со свеженькимснегом, выпавшимно-чью и еще не затоптанным неугомонной школьной братией. – Украли, что ли?
– Не знаю, – пожала плечами Беленькая, поправляя на голове капюшон. – Их дали Васильеву, а потом они исчезли.
– Ну и пускай Васильев ищет.
– Просто он говорит, что у него конверта не было. – Стеша шмыгнула носом – было видно, что все это ее очень расстраивает. – Говорит, что это я его потеряла.
– А ты теряла? – Сидоров в открытую смотрел на новенькую и улыбался. Он давно все понял (с Васильевым стало ясно еще в первом классе), но с большим удовольствием продолжал путать Беленькую.
– Я не теряла! Олеся ему в руки отдала, – по новому кругу стала объяснять Стеша. – Но этого никто не видел. А Рязанкина говорит, чтобы я искала.