— Молодец! — похвалил Макс. — А какие цели преследуют сами девушки?
— Жаннет так развлекается. А Аннет ищет богатого мужа. У нас на них данные есть.
— Интересно.
— Ещё бы! А вдруг Орлеанский велел им убить Карме? Кто знает, чем эти красотки ещё занимаются! Арестовывать мы их не собираемся. Вроде бы ничего противозаконного за ними не числится!
Их беседу прервал Гаспар Карме. Он выглядел виноватым и ещё более рассеянным.
— Простите, — неловко начал он. — Вы не в курсе, как продвигается моё дело?
— По иронии судьбы на меня ещё повесили дело мсье Гаспара, — пояснил Крон другу.
— Мой деловой компаньон меня обманул, — вздохнул Гаспар. — Он исчез с моими деньгами.
— Ловкий, видать, был мошенник, — заметил полицейский. — Они так хорошо начали общее дело. Он даже внёс свою долю. Только опытные жулики могут себе позволить какое–то время честно вести дело, а потом исчезнуть. Это ваш первый промах?
— Мне очень не везёт, — вздохнул Карме. — Не так давно я и мой друг начали успешное дело. Вернее, оно было успешным, пока я не нашёл ещё одного компаньона. Это было как раз во время отъезда моего друга. Зря я его не дождался. Компаньон оказался жуликом.
Гаспар Карме вздохнул. То, что он рассказал, было для него верхом откровения. Он вообще не любил говорить и шёл на эту жертву только ради поиска ненавистного вора.
— Может, вам найти какое–нибудь другое занятие? — предложил Крон.
— Увы, в делах я не смыслю. Я люблю просто думать, изучать, создавать разные механические штучки. Замочки, например, — вздохнул Гаспар.
День поминовения
Патрис все эти дни думал только об Адель. Как она относится к нему? Любит ли? Конечно, сейчас предлагать ей замужество безнравственно. Но потом… Как хочется скорее оставить место секретаря и заняться своими делами! Я тут служу только ради неё, ради моей Адель.
Сегодня день поминовения. Как грустно, как тяжело! Бедный мсье Карме, я очень виноват перед ним. Но я слишком сильно люблю Адель. Я должен быть рядом с ней. Думаю, в такой день ей тяжело.
С этими мыслями Патрис вошёл в комнату любимой.
Юная Палетта, направляясь к себе, видела, как он спешил к Адель.
— Что за люди! — проворчала она. — Сегодня же день поминовения отца! Осталось несколько часов до ужина!
В комнате Палетта упала на кровать. Она лежала на спине и смотрела в потолок. Ей было грустно. Со смертью отца вдруг что–то изменилось. Вроде бы всё текло как раньше, но иначе. У Палетты было такое чувство, будто прежний мир рухнул. Теперь у неё было своё состояние, она могла распоряжаться своими деньгами. Палетте было страшно. Она боялась, что управляющие её обманут, что её обворуют, что ей достанется муж игрок или пьяница. Когда был жив отец, этих проблем не существовало, но теперь — это был кошмар.
Палетта была слишком юна, чтобы думать о делах. Она ничего в них не смыслила, но уверенности в честности управляющих у нее не было.
Только Патрису я могу доверять, думала она. Только он меня не обманет. Хотя, вряд ли он согласится, когда есть возможность оставить службу.
Интересно, перерастут ли отношения Адель и Патриса в серьёзные? Неплохо бы. Палетта вздохнула. Он так любит её! Патрис такой умница, такой хороший человек! Хороший муж для Адель.
Её мысли прервали крики, грохот. Она вскочила, выбежала в коридор. Девушка увидела только, как хлопнула дверь кабинета Патриса. Из своей комнаты вышла спокойная Адель.
— Что произошло? — взволнованно спросила Палетта.
— Ничего, совершенно ничего, — невозмутимо улыбнулась Адель.
Из кабинета Патриса выбежал испуганный Жозеф, судя по всему, его очень сильно побили. Палетта всё поняла.
— Патрис застал тебя с этим гадом?! — вскричала она. — Но как ты могла?!
— Я не давала ему клятву верности! — ответила Адель.
— Даже если бы и поклялась, — усмехнулась Палетта. — Это бы ничего не изменило. Вспомни моего отца, как ты его обманывала! Я думала, что ты любишь Патриса, а ты…
— Ох, тебе нравится Патрис? Забери себе!
Палетта замерла. Как так можно говорить! Он же не вещь.
— До ужина меня не беспокой, — с улыбкой произнесла Адель.
Она вела себя так, точно ничего не случилось.
Мадемуазель Палетта огляделась по сторонам. Ругаться на такую тему посреди коридора. Наверняка, слуги уже всё подслушали. А ну их! Пусть разболтают всем. В этот момент Палетта ненавидела Адель — свою лучшую подругу.
Палетта вошла в кабинет Патриса. Он сидел за столом, обхватив голову руками.
— Патрис, — тихо произнесла она.
Он очнулся.
— Да, мадемуазель Палетта, — с улыбкой произнёс он. — Вы стали невольной свидетельницей нашего скандала. Простите меня за дерзость. Да, я имею несчастье любить свою госпожу…
— Я это давно знала…
Патрис удивлённо посмотрел на неё.
— А она меня любит? — тихо спросил он.
Палетта хотела сказать: «Адель никого не любит», но сдержалась и пожала плечами.
Патрис чувствовал себя неловко. Сочувствие дочери покойного хозяина, жена которого его соблазнила, не очень утешало. Палетта почувствовала напряжение.
— У меня к вам дело, — начала она тоном серьёзной хозяйки. — Прошу вас, примите управление моим наследством.
Патрис кивнул, он был благодарен за перемену темы.
— Но у вас есть управляющий вашего отца, — удивился он.
— Я ему не доверяю, это отца он боялся. А меня обманет запросто. Прошу вас, помогите мне! Я вам буду щедро платить!
— Я согласен, Палетта.
Патрис улыбнулся. Девушка улыбнулась ему в ответ.
Ей стало жаль, что между ними маячит Адель. Как было бы хорошо, если бы её вдруг не стало. Пусть Адель исчезнет, как в сказке.
Палетта ушла. Милая девушка, подумал Патрис. А я считал её избалованной самовлюблённой куколкой. Внешность, выходит, обманчива.
А Адель? Он смеялась надо мной! Эта особа унизила меня! Я, идиот, мечтал на ней жениться! Я ей отомщу! Обязательно отомщу! Хотя… дам ей шанс одуматься… А иначе, пусть она пеняет на себя!
Поминальный ужин начался поздно. Лица у всех были под стать событию: суровые, мрачные. Только Адель была спокойна. Приглашённый на ужин Неподкупный внимательно наблюдал за собравшимися.
Робеспьер заметил, что Патрис всё время вопросительно смотрит на Адель, в этом взгляде был какой–то вопрос, точнее — мольба. Адель иногда умело кидала ему томные взгляды. Только Неподкупный смог уловить напряжённость между этими людьми.
Сидящий рядом с Патрисом Жозеф не поднял взгляда от тарелки на протяжении всего ужина.
Жизель была спокойна и подтянута, как всегда. Её красивое лицо не выражало никаких эмоций.
Её супруг тоже был непроницаем и за время ужина не проронил ни слова.
На лице Гаспара Карме была тоска человека, покой которого был безжалостно нарушен.
Ив пытался завести разговор, но это у него слабо получалось. Тянуть беседу ему удавалось с трудом.
Жаннет и Аннет сидели тихо, подобно двум притаившимся мышкам. Держались они хорошо, но опять играли роли дурочек.
Тётушка Матильд время от времени предавалась мрачным воспоминаниям о жизни покойного. Если верить ей, то жизнь бедняги Карме была мрачной и серой.
Мсье Буассе чувствовал себя лишним. Ему хотелось, чтобы этот ужин побыстрее закончился. Альфред пришёл только ради Жизель, он не мог бросить её.
Юной Палетте было тяжко. Тяжёлая мрачная обстановка была для неё пыткой инквизиции. Она то и дело посматривала на часы. Скорей бы уже! Но не только мрачный ужин волновал девушку, была и другая причина.
Робеспьер не пытался завести беседу и даже не принял в ней участия. Он пытался понять этих людей, прочесть по лицам их мысли.
Наконец–то ужин был завершён. Было около десяти.
— Надеюсь, вы согласитесь остаться у нас на ночь? — спросила мадам Адель.
Такова была традиция этого дома. Если гость задерживался допоздна, то оставался ночевать. Гости согласились. Гнетущая атмосфера утомила всех.
— А вы, мсье Робеспьер? — спросила Адель.
— Благодарю, мадам, но мне нужно идти, — извиняясь, сказал Неподкупный.
Мадам Карме не настаивала.
Плохие вести
Спокойное утро Макса Робеспьера было нарушено визитом Крона. Полицейский был взволнован. Элеонор нехотя впустила его.
— Явно что–то случилось, — пробормотала она. — Макс опять будет волноваться.
Мадемуазель Дюпле не ошиблась. Крон принёс отнюдь не радостные вести.
— Адель Карме убита! — печально сказал Крон. — В ту ночь все подозреваемые остались на ночлег в её доме.
Неподкупный замер. Адель убили? Милая, очаровательная, жизнерадостная Адель мертва! В это невозможно поверить! Господи, какой я осёл, я не смог защитить её!
— Ни вы, ни я в этом не виноваты! — сказал полицейский. — Вы ведь сами говорили, если кто–то решился на убийство, его уже не остановить.
— Ни вы, ни я в этом не виноваты! — сказал полицейский. — Вы ведь сами говорили, если кто–то решился на убийство, его уже не остановить.
— Как её убили? — спросил Макс.
— Тяжёлым предметом по голове, — ответил Крон спокойно. — Остальное узнаем на месте. Вы едете со мной?
— Да, конечно! Я должен найти убийцу!
В доме Карме их сразу же проводили в комнату убитой. Адель Карме лежала около письменного столика.
— Скорее всего, она сидела и писала, когда её ударили, — сказал полицейский. — Адель упала со стула.
Крон сел на корточки около трупа. Он осторожно приподнял голову Адель.
— Её ударили по виску, — сказал он. — Первым ударом оглушили, вторым добили.
Голос полицейского был бесстрастным.
Робеспьер подошёл к нему. Лицо Адель было спокойно и безмятежно, глаза закрыты.
— Спящая красавица, — вдруг вырвалось у него.
— Что–то вас на романтику потянуло! — усмехнулся полицейский.
Крон хотел было добавить: «Может, поцелуете, и она проснётся?», но сдержался. Полицейский юмор вряд ли понравился бы его другу.
Неподкупному стало неловко за свои слова. Он винил себя в случившемся. Адель так доверяла ему!
Макс подошёл к столу. Он осмотрел стул, на котором, вероятно, сидела Адель.
— Странно, — сказал он.
— Что–то не так? — насторожился Крон.
Полицейский знал, что наблюдательность его друга просто великолепна!
— Стул стоит слишком далеко от стола, — пояснил Робеспьер. — На таком расстоянии невозможно что–либо написать.
— Да, — согласился полицейский. — Может, убийца его отодвинул?
— Хм… если бы Адель сидела ближе к столу, то она бы не сползла на пол. Ей помешал бы стол.
— Тоже верно. Обычно в таких ситуациях жертвы стукаются лбами о стол. Как вы думаете, что всё это значит?
— Пока не знаю, — развёл руками Неподкупный.
— Может, она просто сидела на стуле, — предположил Крон.
— Не исключено. Однако странно, что убийца смог проникнуть в её комнату бесшумно. Почему мадам Адель не обернулась? Стол стоит перпендикулярно двери, даже если бы она не услышала убийцу, то увидела бы! А то, что дверь была не заперта, вам не кажется странным?
— Может, она кого–то ждала. И этот человек был ей очень близок. Вот почему она не обратила внимания.
Робеспьер не стал спорить, у него ещё не было своей версии. Тем не менее, он понимал, что всё не так–то просто. Он бросил взгляд на стол. Перо, чистый лист бумаги. Видимо Адель хотела писать письмо, но не успела вывести ни строчки.
Было решено допросить слуг. Как Крон и предполагал, допрос был бесполезным. Никто ничего не видел, никто ничего не знает.
Слуг вымуштровал ещё покойный Карме. Они не имели права ничего рассказывать о своих хозяевах. Стоило Карме узнать о сплетнях, он выгонял всех. К крайней мере ему пришлось прибегнуть один раз. Новые слуги, поступившие к нему, свято хранили обет молчания о жизни своих господ.
— Ничего они не знают! — раздражённо воскликнул Крон. — Что за люди?! Чувствую, это дело будет трудным.
— Да, — согласился Неподкупный. — У нас нет даже орудия убийства.
В комнату вошёл сержант.
— Мсье комиссар, — сказал он Крону, протягивая бронзовую статуэтку в крови. — Мы нашли орудие убийства!
— Макс, вы как колдун! — усмехнулся полицейский. — Прямо по вашему велению нашлось орудие убийства!
— Вот если бы и убийца нашёлся! — мрачно пошутил Робеспьер.
— Где вы это нашли? — спросил полицейский сержанта.
— В комнате мсье Гаспара Карме, — ответил он. — За ширмой, что стоит около двери.
Неподкупный и Крон переглянулись.
— Приведите Гаспара Карме! — велел полицейский.
Гаспар Карме был взволнован. Это удивило Робеспьера, он думал, что этот человек всегда спокоен и флегматичен. Выходит, он ошибся. Гаспар Карме аж покрылся пятнами.
— Надеюсь, вы не думаете, что это я? — пробормотал он.
Полицейский оставил этот вопрос без ответа.
— Вы оставили дверь открытой. Почему? — спросил он.
— Замок был сломан. Я обнаружил это, как только поднялся к себе. Я сказал Патрису, тот позвал лакея. Он извинился, что не может сейчас же заменить замок. Я не придал этой поломке большого значения. Ведь переночевать одну ночь — такой пустяк. К тому же это дом родственников, а не гостиница, поэтому воров я не боялся. Но я же не думал, что кто–то замыслил убийство!
— Кто–нибудь знал о поломке замка? — спросил Макс.
Гаспар пожал плечами.
— Я сказал об этом только Патрису, он шёл по коридору…
— Ясно, — перебил Крон. — Ваш разговор мог услышать каждый.
— Простите, — начал Гаспар, запинаясь. — Тогда я не придал этому большого значения… Мне бы хотелось сообщить вам…
— Мы вас слушаем, — спокойно произнёс Крон, хотя забывчивость свидетелей всегда выводила его из себя.
— Когда я был в зале… тогда Адель сервировала стол… Я слышал, как она говорила о бокалах… На бокале мужа она увидела какой–то изъян, и ей это не понравилось, она заменила бокал своим…
Неужели убить хотели Адель? Неподкупный задумался. Да, у этой особы было много врагов. А вдруг она поменяла бокалы до того, как убийца подсыпал туда яд? Тогда яд предназначался всё же для мсье Карме. Да, дело сложное.
— Вы оставались с мадам в тот момент? Вы слышали, что она говорила о бокалах? — обратился Робеспьер к экономке, которая ещё не отпустили.
— Она что–то бормотала, — кивнула экономка. — Но я не расслышала. Мадам всегда бормотала, когда делала какое–нибудь дело сосредоточенно.
— Вам жаль Адель Карме? — спросил Неподкупный Гаспара.
Тот пожал плечами:
— Я почти не знал её. Ни разу не поговорил с ней. Хотя, я вообще говорить не люблю.
— Во сколько вы легли спать? — спросил полицейский.
— Сразу же после ужина. Это было ещё до одиннадцати. Я очень устал.
— И вы не слышали, как кто–то открыл дверь в вашу комнату?
— Нет, я всегда очень крепко сплю.
«Это точно, — подумал Крон, — таких буди хоть из пушки!»
— Вы свободны, — сказал полицейский.
Гаспар не заставил себя уговаривать.
— Вот ужасный тип! — воскликнул Крон. — Сразу видно, что копуша по жизни. К тому же забывчив, ленив и глуп. Именно такие и попадают в неприятные истории. Замочек сломался именно у него и именно в «нужный» момент, орудие убийства подкинули именно ему! Если кирпич захочет кому–то свалиться на голову, то из тысячи парижан он выберет именно Гаспара Карме.
Полицейский махнул рукой. Надо было допросить других подозреваемых.
— Итак… у нас мадам Матильд. М-да, неприятная особа, — вздохнул Крон.
Мадам Матильд с видом торжествующе праведницы предстала перед полицейским и Неподкупным.
— Бог покарал эту развратницу! — произнесла она гордо.
— Неужели вам не жалко заблудшую душу? — удивлённо спросил Макс.
Тётушке стало стыдно. Ведь злорадство — совсем не по–христиански.
Крон с трудом скрыл улыбку. Ему понравилось, как Робеспьер сделал замечание злой старухе.
— Но её поведение было ужасно, — заговорила она. — Эта женщина совратила секретаря Патриса. Она хотела заполучить всех мужчин.
— На чём основан ваш вывод, мадам? — сурово спросил Крон.
За время полицейской карьеры у него появилась ненависть к бабьим сплетням.
— Их ссора… моя комната смежная с комнатой Адель, — торжествующе сказала она. — Я ещё давно так потребовала. Я слышала, как она вчера ругалась с Патрисом. Явно любовная ссора.
— Когда это было? Когда он ушёл? — оживился полицейский.
— Где–то в одиннадцать.
— Что вы услышали потом? — продолжал Крон допрос.
— Ничего. Стены тут не тонкие. Я просто слышала громкие крики, когда они ругались. Потом всё стихло.
— А после их ссоры?
— После я приняла снотворного и уснула.
— Неужели вам совсем не жалко мадам Адель? — спросил Робеспьер.
— Нет, — твёрдо сказала Матильд. — Она получила по заслугам!
На этом дама закончила беседу и важно удалилась.
Крон перекрестился.
— Страшная женщина. Не дай Бог такую тёщу. Однако, она сообщила нам кое–что интересное. Похоже, я не ошибся относительно мсье Патриса… Выходит, у него есть куда серьёзный мотив — любовь! А этот бокал, что поменяла мадам Адель? Ясно, яд был для неё!
Робеспьер пожал плечами. Что–то тут не складывалось. Но что?
— Сейчас мы с ним поговорим, — довольный Крон потирал руки.
Мсье Патрис был безутешен.
— Адель, почему именно она? — повторял он как безумный.
— Мне рассказали о вашей ссоре с мадам Адель — сказал Крон мрачно. — Что случилось?
Патрис молчал. Точно еретик на суде инквизиции.
— Вы любили её? — прямо спросил Макс. — Ваша ссора была любовной?
Пронзительный взгляд Робеспьера был как клинок. Секретарь мог только кивнуть.