Уже вскоре по разговору стало ясно, что он не только армеец, но и агент МВР. Благодаря западному образованию, которое ему смог дать отец, он получил возможность внедряться в столичное общество британцев и американцев, доводя до слуха начальства все полезные подслушанные сведения. Однако вышло, по сути, обратное.
Постепенно его взял в обработку Стив Деннис и перевербовал. Так Джавад сделался «кротом» ЦРУ в структуре межведомственной разведки Пакистана. Именно ему и была изложена просьба Ловца. Под каким-то предлогом Джавад втихую проник в архивный отдел МВР и проштудировал записи по 2002 году вообще и Мулле Омару в частности.
— Не знаю, мистер Прист, что у вас был за источник, — негромкой скороговоркой сказал он на террасе, — но память у него хорошая. В самом деле, в две тысячи втором году состоялся тайный визит, целью которого были переговоры в Кветте с Муллой Омаром. Возглавлял делегацию генерал Шавкат. Теперь он командует всей пакистанской армией.
— А мальчик, который говорил на пушту?
— Интересно, откуда у вас эти сведения? Ведь о них даже нет подробного упоминания. Дело в том, что в делегации участвовал некий майор мотопехоты Мушарраф Али Шах. А среди пассажиров самолета и в одном гостиничном номере со своим отцом действительно значился его сын Зульфикар.
Джавад скрытно вынул свернутый листок и передал его. Там значился исламабадский адрес.
— Есть ли еще какие-то упоминания о мальчике?
— Очень скудные. Я еще раз пробил его по имени и отчеству. Похоже, отношения с родителями он порвал. Есть ссылки, что он покинул дом и отправился в северо-западную глубинку на границе с Афганистаном, чтобы примкнуть к «Лашкар-и-Тайбе». Там у нас уже много лет действуют несколько агентов. Они сообщают, что молодой человек с таким именем значился там среди числа самых ярых, воинствующих джихадистов. Его даже приняли в ряды «Бригады 313».
Ловцу доводилось слышать об этой бригаде общим числом триста тринадцать человек, по числу воинов, стоявших с Пророком в битве против сотен врагов.
— Затем он исчезает снова. Наши источники сообщают, что он мог присоединиться к клану Хаккани, чему могло способствовать его владение пушту, на котором там все разговаривают. Но где, в каком месте? Видимо, где-нибудь в пределах трех племенных районов — Северном и Южном Вазиристане или Баджаре. А затем ничего. Молчок. Упоминания об Али Шахе сходят на нет.
На террасу подышать воздухом стали выходить другие гости. Поблагодарив Джавада, бумажку Ловец прикарманил. Примерно через час посольская машина отвезла его обратно в «Сирену».
У себя в номере он проверил три или четыре мелких указателя, которые оставил перед уходом: волоски, прикрепленные слюной к зазорам между задвинутыми ящиками и замочку своей тележки. Их не было. Значит, номер обыскивали.
Глава 05
Теперь наряду с планом Исламабада, полученным в дубайском аэропорту от улетевшего Джона Смита, в распоряжении Ловца были также имя и адрес. Понятно, что назавтра, стоит только шагнуть за пределы отеля, как следом потянется хвост. Прежде чем укладываться спать, Ловец спустился на ресепшн и заказал на утро такси. Дежурный администратор спросил, с какой целью и куда гость думает в нем направляться.
— Да просто общий обзор достопримечательностей, — расплывчато ответил мистер Прист. — Места, куда в городе любят наведываться туристы.
В восемь утра такси уже ждало. Ловец, лучась обаятельной улыбкой «беспечного американца», поздоровался с водителем, и они тронулись.
— Мне, дружище, похоже, понадобится твоя помощь, — признался он, доверительно подаваясь на сиденье к шоферу. — Что ты мне рекомендуешь посетить?
Машина ехала по проспекту Конституции, мимо французского и японского посольств. Ловец, успевший запомнить план улиц, с энтузиазмом кивал, когда водитель указывал ему то на здание Верховного суда, то на Национальную библиотеку, то на резиденцию президента и парламент. Кивал, делал заметки. А сам время от времени исподтишка поглядывал в зеркальце заднего вида. Хвоста не было. Да и зачем он, если за рулем агент МВР?
Поездка выдалась долгой, всего с двумя остановками. Водитель провозил гостя мимо фасада поистине впечатляющей мечети Файзала, когда Ловец спросил, нельзя ли здесь делать снимки, и, услышав, что можно, сделал с десяток из окна машины.
Затем, во время проезда через Синюю зону с ее нарядными витринами, сделали первую остановку возле крупного магазина-ателье, известного как «Британский пошив». Здесь Ловец сказал шоферу, что слышал от одного своего знакомого, будто бы в этом месте всего за два дня могут пошить прекрасный костюм. Шофер кивнул — дескать, действительно так, — и лишь успел проводить взглядом азартно рванувшего внутрь американца.
Вышколенный персонал ателье оказался учтивым и услужливым. Ловец выбрал прекрасную шерстяную ткань, темно-синюю с тонкой бледненькой полоской. Его вкус был с достоинством отмечен приветственными возгласами и добрыми улыбками. Замеры заняли всего пятнадцать минут, после чего заказчика попросили возвратиться завтра на первую примерку. Ну а предоплата в долларах была принята и вовсе на ура. Заказчик же перед уходом, стушевавшись от неловкости, просил, нельзя ли воспользоваться туалетом.
Туалет, как и следовало ожидать, располагался на задах помещения, за залежами рулонов костюмной ткани. Рядом с туалетной дверью находилась еще одна. Когда проводивший Ловца администратор ушел, он пробно ее толкнул. Дверь выходила в проулок. Ловец ее закрыл, использовал писсуар по назначению и возвратился в магазин. Там его проводили к выходу. Такси терпеливо дожидалось.
Он не мог видеть, но догадывался, что, пока он здесь находится, водитель как пить дать сунется внутрь проверить, как там все обстоит. Все сбылось в точности. Шоферу-филеру сообщили, что клиент «занят в кабинке». Надо сказать, что примерочные здесь находились примерно в той же стороне, что и клозет. Так что водитель успокоился и возвратился в свое такси.
Еще одна остановка произошла при посещении рынка Кохсар, тоже местной достопримечательности. Здесь Ловец выразил желание пропустить кофейку, и ему для этого была указана кофейня при павильоне «Глория джинс». После кофе он заглянул в «Эй Эм Гросерс», где прикупил британских шоколадных печенюшек, и сказал водителю, что теперь, собственно, можно возвращаться в «Серену».
Рассчитавшись при входе в отель, Ловец еще и отвалил таксисту приличные чаевые (последние, понятно, пойдут в карман никак не МВР, а исключительно этого парня). Можно было не сомневаться, что в течение часа полный отчет о поездке будет уже подшит к досье, а в «Британский пошив» сделают проверочный звонок — так, на всякий случай.
У себя в номере Ловец накорябал и сложил стопочкой листы статьи для «Вашингтон пост». Назывался опус не иначе как «Утренняя поездка по достойному восхищения Исламабаду». Скука жутчайшая и, понятно, абсолютно недостойная публикации.
Компьютер он с собой в дорогу не взял: не хватало еще, чтобы сняли содержимое жесткого диска. Проще было отправить листы факсом из бизнес-центра отеля. Хотя понятно, что и их перехватит и прочтет тот же деятель из подвала, который скопировал и подшил копию письма от пресс-атташе.
Отобедав в ресторане «Сирены», Ловец прошел на ресепшн и объявил, что думает прогуляться. Когда он шел к выходу, какой-то полноватый молодой человек, младше Ловца на полтора десятка лет, но уже порядком раздобревший, соскребся с вестибюльного дивана, затушил сигарету, сложил газетку и тронулся следом.
Несмотря на изрядную разницу в возрасте, Ловец все-таки был морпехом и передвигаться любил стремительно. Через пару кварталов «хвост» был уже вынужден бежать трусцой, пыхтя и обильно потея. Потеряв в конце концов объект слежки, он с тяжелым сердцем подумал, как же ему теперь писать отчет. А затем смекнул: на втором своем выходе американец наверняка отправится в сторону «Британского пошива». А потому и он последовал в том же направлении. Мысли его были тревожны: начальство оплошностей не прощает.
Когда он сунул голову в дверь ателье, от сердца у него отлегло. Американец, по словам персонала, действительно находился здесь, только был «занят в кабинке». Поошивавшись напротив у салона «Мобилинк», филер нашел себе сравнительно удобный пункт наблюдения в подворотне, прислонился там к стенке и, развернув газету, умиротворенно прикурил. Объект под присмотром.
На самом же деле Ловец времени в примерочной не тратил. После того как его здесь с радостью встретили, он конфузливо объяснил, что желудок у него, видимо, не в ладах с местной кухней, и попросил, если можно, еще раз воспользоваться туалетом.
— Милости просим, — сказали ему.
— Вот спасибо. Дорогу я знаю. Тысяча извинений.
— Милости просим, — сказали ему.
— Вот спасибо. Дорогу я знаю. Тысяча извинений.
Ферингх с бушующим желудком в здешних краях предсказуем, как восход солнца. Между тем Ловец выскользнул через заднюю дверь ателье, просеменил по проулку и таким образом оказался на оживленном бульваре, как раз у проезжей части. На взмах руки к бордюру тут же причалило проезжее такси — теперь не подставное, с простым работягой-пакистанцем за рулем. Иностранцы здесь исконно лакомый кусок: катать этих ротозеев, пользуясь их наивной любознательностью, можно сколько угодно, а доллары капают.
Ловец знал, что путь предстоит кружной, но уж лучше так, чем с хвостом за спиной. Потратив в пути лишних полчаса и отдав в итоге двадцать долларов за пятидолларовый проезд, он вышел, где ему было нужно: стык двух улиц в Розовой зоне, на окраине Равалпинди, где во множестве расположены дома военных. Когда такси уехало, последние двести метров он прошел пешком.
Перед ним находился скромный, особнячком стоящий дом — аккуратный, но без роскошеств, с табличкой на английском и на урду: «Плк. М. А. Шах». Известно, что в армии день начинается и заканчивается рано. Ловец постучал. За дверью приглушенно зашаркали шаги. Дверь чуть приоткрылась. На сумрачном фоне — темное лицо, источенное заботами и тревогами, хотя некогда красивое. Наверное, миссис Шах? Явно не служанка; значит, хозяйство не зажиточное.
— Добрый день, мэм. Извините, что без предупреждения. Мне бы полковника Али Шаха. Он дома?
Из глубины жилища послышался мужской голос. Он что-то произнес на урду. Хозяйка, повернувшись, откликнулась. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге предстал мужчина, нестарый. Седоватые волосы и усы аккуратно подстрижены, щеки чисто выбриты. Военная косточка видна невооруженным глазом, хотя мундир полковник, похоже, давно сменил на штатское. Но и при этом он прямо-таки источал эдакий чопорный авторитет. Видеть у себя на пороге иностранца в строгом темном костюме было для него откровенным сюрпризом. Он слегка растерялся.
— Добрый день, сэр. Я, видимо, имею честь обращаться к полковнику Али Шаху?
Вообще-то Мушарраф был подполковником, но надбавить на погоны лишнюю звездочку ни в коем случае не мешает. Да и возражений что-то не слышно.
— Да, это я.
— Как же мне сегодня везет. С моей стороны было бы тактичнее вам вначале позвонить, но у меня, к сожалению, нет вашего домашнего телефона. Уповаю лишь на то, что не очень отвлекаю вас от текущих дел.
— Да вроде бы нет… А что, собственно, э-э…
— Дело в том, полковник, что мой добрый друг генерал Шавкат вчера за ужином сказал, что в моих поисках помочь можете именно вы. Мы бы не могли?..
Ловец деликатно кивнул на дверь, на что совсем сбитый с толку офицер посторонился и распахнул ее как можно шире. Дай ему сейчас волю, он бы застыл навытяжку в салюте, как при проходе главнокомандующего. Подумать только: этот иностранец ужинал с самим генералом Шавкатом!
— Что же это я, — шутливо укорил себя Мушарраф, — забыл все законы офицерской чести. Прошу вас, проходите.
Он провел гостя в скромно обставленную гостиную. Жена неловко застыла на пороге.
— Чаю, — буркнул Мушарраф, и она заспешила выполнять приказание, которое ей давалось, видимо, только в присутствии почетных гостей.
Ловец протянул визитку на имя Дэна Приста, штатного журналиста «Вашингтон пост».
— Сэр, — начал он. — Мой редактор, заручившись полным одобрением вашего правительства, просил меня написать очерк о Мулле Омаре. Как вы понимаете, даже спустя все эти годы его фигура остается во многом завуалированной и малоизвестной. Так вот, генерал без лишних ушей довел до меня, что вы с этим загадочным затворником встречались и беседовали.
— Гм. Я, право, и не знаю…
— Да бросьте вы, полковник, не скромничайте. Мой друг генерал Шавкат сказал, что вы двенадцать лет назад сопровождали его в Кветту и сыграли там в двусторонних переговорах с Муллой Омаром неоценимую роль.
При этих комплиментах со стороны американца подполковник Али Шах заметно выпрямил спину. Значит, генерал Шавкат его действительно заметил и оценил по заслугам. Сцепив перед собой пальцы, Мушарраф робко согласился, что действительно разговаривал с одноглазым лидером «Талибана».
Жена подала чай. Когда она разливала его по чашкам, Ловец обратил внимание, какие у нее необыкновенные, нефритово-зеленые глаза. Он об этом прежде слышал: горцы из племен, проживающих вдоль линии Дюрана, этой дикой границы между Афганистаном и Пакистаном, отличаются редкой своеобразной красотой.
Известно, что две тысячи триста лет назад Александр Македонский — юный бог совсем еще молодого мира, именуемый в Азии Искандером Двурогим, — после победоносного персидского похода проходил через эти горы на пути в Индию, которую тоже думал покорить. А на обратном пути его воины, измотанные тяготами переходов и битв, стали массово дезертировать. Не имея возможности возвратиться на родные холмы Македонии, они оседали в этих горах и долинах, где обзаводились семьями и, забросив военное ремесло, начинали возделывать землю или пасти скот.
У девчурки, что в деревушке Кала-и-Зай выглядывала из-за халата Махмуда Гула, глаза были васильково-синие, а не карие, как у жителей Пенджаба. А какие они, кстати сказать, у сына Мушаррафа? Может, действительно янтарного цвета, как сообщал Махмуд Гул?
Еще толком не приступили к чаепитию, как разговор был уже закончен. Ловец даже не предполагал, что он окажется таким коротким.
— Мне говорили, полковник, что вас в той поездке сопровождал сын, который говорил на пушту.
Бывший офицер поднялся со стула с прямой, как шомпол, спиной.
— Вы ошибаетесь, мистер Прист, — с горькой уязвленностью сказал он. — У меня нет сына.
Встал и Ловец, с виноватым видом поставив чашку.
— Простите. Мне просто дали понять… Насчет молодого человека по имени Зульфикар…
Подполковник деревянным шагом прошел к окну и уставился наружу, заложив руки за спину. При этом он гневно пристукивал ступней, хотя на кого именно этот гнев направлен — на гостя или на сына, — понять было сложно.
— Повторяю: у меня нет сына. И боюсь, сэр, больше ничем вам помочь не могу.
Последовала ледяная пауза, явно намекающая иностранцу, что ему пора идти. Ловец исподтишка глянул на жену подполковника. В ее нефритово-зеленых глазах стояли слезы. Налицо была семейная драма, причем, похоже, с многолетней историей.
Промямлив что-то неловко-извинительное, Ловец направился к двери. К выходу его провожала жена Мушаррафа. Берясь за дверную ручку, он истово прошептал:
— Сожалею, госпожа. Очень, очень сожалею.
Английским она, скорее всего, не владела, равно как и арабским, но вездесущее слово «сорри» в силу его общеупотребимости могла понять. Женщина подняла полные слез глаза и, увидев в них живое сочувствие, кивнула. На этом дверь за спиной у Ловца закрылась.
Пройдя с полчаса пешком, он вышел на шоссе в аэропорт и поймал такси в город. В отеле у себя из номера Ловец позвонил атташе по культуре. Если звонок и прослушивался (что почти наверняка), то разговор звучал достаточно невинно:
— Приветствую, это Дэн Прист. Я тут подумал: у вас же где-то должны быть материалы по традиционной музыке Пенджаба и горских племен?
— Безусловно, да, — ответил цэрэушник.
— Вот здорово. У меня тут наклевывается неплохой репортаж. Вы не можете завезти мне тот материал в «Серену»? Заодно почаевничаем в вестибюле.
— Почему бы нет, Дэн. Семь вечера вас устроит?
— Более чем. Стало быть, до встречи?
Вечером за чаем Ловец объяснил, что ему нужно для завтрашнего дня. Завтра пятница, священный для мусульман день, и подполковник отправится в мечеть на общую молитву — мероприятие обязательное, пропустить которое никак нельзя. При этом жен правоверные с собой не берут. Это вам не Кемп-Лиджен.
Когда цэрэушник ушел, Ловец через консьержа забронировал себе вылет «Этихадом» в Катар, с пересадкой на рейс «Бритиш эруэйз» в Лондон. Наутро, когда Ловец налегке, с одним лишь кейсом, появился внизу, его при входе уже ждало авто — тоже малоприметное, но с посольскими номерами, препятствующими доступу посторонних и вообще контакту с пассажирами. За рулем находился седовласый американец — ветеран посольской службы, за годы езды изучивший город до тонкостей. Рядом с ним сидел молодой сотрудник госдепа, добровольно избравший дома на языковых курсах пушту в качестве своего второго иностранного языка. Ловец забрался на заднее сиденье и назвал адрес. Когда машина съехала с пандуса отеля, следом тронулся «хвост» из МВР.
На конце улицы, где стоял дом подполковника Али Шаха, они дождались, пока на пятничную молитву в мечеть не уйдут все мужчины. Лишь после этого Ловец распорядился высадить его у двери.