– А если выдержат?
Гуров пожал плечами.
– И в этом случае ничего страшного не случится. Заключенный вернется на свое место – только и всего. Никто ничего не успеет понять.
– Не смогут они выдержать нашей атаки! – авторитетно заявил Крячко. – Томилин сразу поплывет. Ты только представь, какой его ждет шок – человек, которого он сдал, бежит из тюрьмы!
– И у него нет никакой другой цели, кроме как отомстить! – добавил Гуров. – Нам пока неизвестно, что на совести у Ермакова, но сдается мне, что судьба у него весьма непростая. И если бы меня попросили охарактеризовать его одним словом, я бы выбрал слово "головорез".
– Ну, хорошо. Ермаков бежит из тюрьмы. Связывается с Томилиным. Предлагает ему встретиться. А дальше-то что? – спросил Орлов.
– А вот мы и посмотрим – что, – сказал Крячко.
– Томилин будет вынужден принимать срочные меры, – пояснил Гуров. – Он же понимает, что его жизнь в опасности. Договориться с Ермаковым не удастся. Ему придется убрать его. Вряд ли такой поступок ему по зубам. Вот тогда и появится человек, который расправился с Репиной. Не думаю, что у этих деятелей большой выбор киллеров.
– Ну, допустим, появится, – скептически заметил Орлов. – А дальше? Неужели ты полагаешь, что я позволю тебе поставить под пулю заключенного, которого выпустят из тюрьмы под мое честное слово?
– А этого не понадобится, – сказал Гуров. – Мы располагаем адресами Томилина, Репина. Установим за ними наблюдение. Мне будет достаточно выяснить, к кому обратится за помощью Томилин…
– И что это тебе даст?
– Помнишь, чьи следы обнаружили на месте убийства Репиной? – спросил Гуров. – Там был женский след. Убийца работал на пару с женщиной. Кто она? Профессионалка? Не думаю. Скорее всего, это была хорошая знакомая Репиной. Ее задачей было заманить Репину в лес.
– Не исключено, – согласился Орлов. – И ты надеешься, что в этот раз ее тоже захватят с собой?
– Чем черт не шутит, – сказал Гуров. – Во всяком случае, мы расшевелим это гнездо.
Генерал Орлов тяжело задумался.
– Решайся, Петр! – сказал Гуров. – Дальше у нас такого момента может не быть. Сегодня ты можешь договориться с начальником тюрьмы, а кто знает, что будет завтра?
– И когда вы хотите провернуть свою аферу? – подозрительно спросил Орлов.
– Лучше всего сегодня вечером, – деловито сказал Гуров. – Томилин с Репиным только вернулись из командировки. Будут дома. Наедине со своей совестью, так сказать. Мы возьмем Ермакова и встанем возле дома Томилина. Ермаков с ним поговорит и потребует встречи. Наверняка Томилин обратится за помощью. Когда помощь прибудет, мы сядем им на хвост, а Ермакова вернем на его законное место.
– Как у тебя все гладко выходит! – с неудовольствием пробурчал Орлов. – А не проще ли было бы действовать обычным путем? Допросить Репина, например, того же Томилина…
– Насколько мне известно, Мышкин уже снимал показания с Томилина, – объяснил Гуров. – Тот как попугай твердит одно и то же – ничего не знаю, никого не подозреваю. Репин вообще до сих пор даже повестки на допрос не получал. О том, с кем последнее время общалась его жена, ничего не известно. С подругами из артистической среды она давно потеряла связь. С кем прикажешь беседовать? Генералы – особая каста, тебе это известно лучше меня.
– Да, оно и видно, как вы из генерала жилы тянете! – сварливо сказал Орлов. – Ладно, будь по-вашему! Возьму на душу грех. Но на все про все даю вам три часа. Через три часа чтобы заключенный был на своем месте! Независимо от ваших успехов или неуспехов. И чтобы никаких неожиданностей! Если потеряете его – сами в камеру сядете!
– Договорились, – усмехнулся Гуров. – Только зря ты волнуешься. Раз уж мы с ним с вооруженным справились, то уж с одной ногой и с одной рукой справимся и подавно. Только бы Томилин не подвел.
– Кстати, насчет "справимся", – вспомнил Орлов. – У Толубеева давно были? Как он там?
– Вечером вчера заходили, – сказал Крячко. – Получше ему стало. Даже улыбаться начал. Врачи говорят, самое страшное позади. Надежда есть, одним словом…
Генерал Орлов обвел их тяжелым взглядом и с угрозой сказал:
– Эх, надо было вам еще за это "задержание" вставить как следует! А я не только вас пожалел, но и опять у вас на поводу плетусь… Ну, на кой черт вам этот бандюган сдался? Ну, задумали этот трюк с телефонным звонком – так и звонили бы прямо из тюрьмы!
Гуров покачал головой.
– Не то, Петр! – уверенно сказал он. – Я уже об этом думал. Сейчас определитель номера не редкость. Из тюрьмы звонить никакого смысла. И даже мобильником пользоваться опасно. Откуда у беглого мобильник? Нужно, чтобы Томилин ни секунды не сомневался. Лучше всего будет, если Ермаков из таксофона позвонит.
– Конечно, лучше, – мрачно заключил Орлов. – Всем будет лучше, кроме меня, – печенкой чую! Ну да ладно, пользуйтесь моей добротой! В последний раз уговорили – еду к начальнику тюрьмы.
Глава 21
Переулок, в котором стоял "Пежо", выходил прямо к фасаду шестнадцатиэтажного дома, где на шестом этаже в однокомнатной квартире проживал подполковник Томилин. Рисунок светящихся окон в доме напоминал причудливую головоломку – многие жильцы уже отдыхали.
Улицы, подсвеченные ночными огнями, пустели. Затихал шум транспорта. В приоткрытое окно машины отчетливо тянуло холодком. В салоне, где сидели Гуров, Крячко, Ермаков и молчаливый лейтенант из тюремной охраны, царило напряженное молчание. Время от времени кто-нибудь бросал быстрый взгляд на фасад шестнадцатиэтажки – свет в квартире Томилина все еще горел.
Лейтенанту было очень неудобно на заднем сиденье – вытянутая загипсованная нога Ермакова упиралась ему в колени – и вообще он, похоже, очень не одобрял эту незаконную затею, в которой ему отводилась роль соглядатая. Однако пойти против воли начальника, который определил его на эту роль, он не мог и теперь стоически переносил все тяготы.
Метрах в пятидесяти во дворе стояла еще одна машина – тюремная, на которой и доставили Ермакова. После окончания операции его должны были пересадить туда и отвезти обратно в тюрьму.
Еще одна машина, "Фольксваген", стояла за углом. В ней сидели двое оперативников из группы Толубеева – Афанасьев и Дубинин, которые с большой охотой согласились помочь Гурову, даже не будучи посвящены во все подробности предстоящего дела.
Наконец окно на шестом этаже дома погасло. Гуров посмотрел на часы и, обернувшись к Ермакову, сказал:
– Ну что, Дмитрий Степанович, начнем, пожалуй?
Ермаков немного помолчал, равнодушно глядя мимо Гурова на темную улицу, а потом ответил:
– Я вот все думаю, а стоит ли? Может, пускай Андрюха живет себе спокойно? Поздно его перевоспитывать, полковник!
– Его не перевоспитывать, его наказывать надо! – возразил Гуров. – А ты, значит, все простить решил?
– А почему ты уверен, что я такой кровожадный, полковник? – насмешливо поинтересовался Ермаков.
– Потому что так оно и есть, – спокойно ответил Гуров.
– Ну, вообще-то верно… – с удовлетворением согласился Ермаков. – Но не всегда, полковник. Я и добрый бываю. Только редко.
– Так ты бы заранее сказал, – недовольно буркнул Гуров. – Вроде мы с тобой договорились, я весь этот цирк устроил, а тебя, видишь, на доброту пробило!
Ермаков хмыкнул и примирительно заметил:
– Да не волнуйся, полковник! Раз договорились, значит, все будет! Дай-ка сигаретку!
Крячко захлопал по карманам и достал пачку сигарет – Гуров курил редко. Ермаков закурил и, зажав сигарету в углу рта, кивнул:
– Ну пошли, что ли?..
Гуров вылез из машины и помог выбраться Ермакову. Вдвоем с Крячко они повели его к телефону-автомату, стоявшему на углу. Лейтенант из охраны тоже вышел из машины и, стоя на краю тротуара, с видом глубочайшего недоверия на лице следил за ними. Кобура с пистолетом на его поясном ремне была демонстративно расстегнута.
Крячко, юмористически покосившись на него, собирался что-то сказать, но Гуров, уловив этот момент, предусмотрительно на него цыкнул – ему не хотелось лишних недоразумений.
Они подошли к таксофону. Крячко старательно набрал номер и, убедившись, что гудок длинный, передал трубку Ермакову.
– Ну, как договорились! – шепнул Гуров.
Он был вынужден все время придерживать Ермакова под здоровый локоть – при загипсованной ноге и второй недействующей руке тот был слишком неустойчив.
– Алло! – вдруг чужим, незнакомым голосом сказал Ермаков.
Гуров и Крячко пристально уставились на него, ловя каждое его слово.
– Ты спишь, что ли? – сказал Ермаков в трубку. – Как кто? Не узнал? Что-то с памятью у тебя, Андрюха! Лечиться тебе надо…
Он на некоторое время замолчал. Видимо, захваченный врасплох Томилин пытался сообразить, что происходит, и задавал один вопрос за другим. Кажется, он надеялся, что Ермаков звонит из казенного дома. В конце концов Ермакову это надоело.
Гуров и Крячко пристально уставились на него, ловя каждое его слово.
– Ты спишь, что ли? – сказал Ермаков в трубку. – Как кто? Не узнал? Что-то с памятью у тебя, Андрюха! Лечиться тебе надо…
Он на некоторое время замолчал. Видимо, захваченный врасплох Томилин пытался сообразить, что происходит, и задавал один вопрос за другим. Кажется, он надеялся, что Ермаков звонит из казенного дома. В конце концов Ермакову это надоело.
– Ну слава богу, узнал! – сказал он нетерпеливо. – А то я уж подумал, ты меня окончательно из своей памяти вычеркнул… Да ты мне шарики не вкручивай, ни к чему это! Лучше послушай, что я тебе скажу… – Ермаков повернулся к Гурову и, холодно подмигнув ему, продолжил телефонный разговор: – Короче, не повезло тебе, Андрюха! Ноги я сделал… Нет, ты меня не перебивай! За тобой должок, и, если ты не выполнишь мои требования, я просто приду к тебе и выпущу тебе кишки. Так и будет – ты меня знаешь. Прежде чем друзей продавать, нужно хорошенько подумать.
Видимо, это заявление заставило Томилина привлечь к делу все свои способности к лицедейству и обрушить на голову собеседника целый ушат упреков. Слушая их, – Ермаков морщился, точно от зубной боли, и наконец перебил Томилина:
– Да ты не оправдывайся! Это не телефонный разговор. Вот встретимся и во всем спокойно разберемся… Да, прямо сейчас. Никаких но! Надевай штаны и поезжай. Как куда? На Лосиный остров. На то самое место, где вы генеральшу завалили. Откуда знаю? Я, брат, много чего о тебе знаю… Короче, я буду тебя там ждать. И не пытайся меня обмануть – тогда уж тебе точно не жить, надеюсь, ты это понимаешь?.. Сейчас полдвенадцатого – значит, в полночь. Улицы сейчас свободны, домчишься в момент. Да, и вот еще что… Захвати с собой десять штук. "Зеленых", конечно! Мне бабки нужны… Нет, ты со мной не спорь, а то хуже будет. Десять штук и ни центом меньше! Это пока. Первый взнос, так сказать… Ну а дальше как договоримся… Все, базар кончен, действуй, Андрюха, друган ты мой сердешный!..
Ермаков с грохотом повесил трубку и сердито сказал:
– Ладно, в машину пошли! Устал я, как аист, на одной ноге…
По его некрасивому лицу было видно, что Ермаков крайне недоволен собой. Опираясь на руки оперативников, он с остервенением работал здоровой ногой, стараясь побыстрее доскакать до "Пежо".
Зато лейтенант, который все это время маялся в отдалении, не пытался сдержать своей радости. Увидев, что его подопечный возвращается, охранник едва не бросился его обнимать, но сдержался и только помог усесться на заднее сиденье.
– Мы подождем немного, лейтенант, – предупредил Гуров. – Не исключено, что за улицей сейчас наблюдают. Не станем привлекать внимания.
Охранник, который надеялся, что заключенного немедленно переведут в автомобиль с решетками, разочарованно притих на заднем сиденье. Гипс Ермакова опять упирался ему в колени и мешал чувствовать себя комфортно.
Гуров включил портативную рацию и забормотал:
– Второй, я Первый! Как слышите? Прием.
Послышалось шуршание эфира, треск, и голос опера Дубинина сказал в ответ:
– Слышу хорошо. Прием.
– Второй, будьте наготове! Начинаем. С этого момента фиксировать все, что происходит возле дома. Преследование по моей команде. Как поняли? Прием.
– Понял вас, Первый! – ответил Дубинин. – Конец связи.
Гуров снабдил вторую машину кое-какой аппаратурой. В частности, оперативники получили в распоряжение приличную видеокамеру "Сони", приспособленную работать даже в темноте. Гуров, правда, опасался, что у ребят недостаточно опыта в обращении с такой техникой, но Афанасьев успокоил его – оказывается, он с детства бредил фотоделом и в принципе умел обращаться со всем, что снимает.
В квартире Томилина вспыхнул свет. Один или два раза в окне мелькнула встрепанная человеческая тень, но она была слишком далеко, прикрыта шторами, и даже Крячко, наблюдавший за домом в бинокль, толком ничего не мог рассмотреть.
– Сейчас он должен выйти, – сказал Гуров. – Не думаю, что он сумеет усидеть дома после такого разговора. Вот только интересно, подкрепление подъедет сюда или они договорятся встретиться где-нибудь по дороге? Скорее всего, по дороге, я думаю.
Ермаков, равнодушно отвернувшись, смотрел в окно. Только один раз он открыл рот и сказал:
– Полковник, я устал. Пусть отвезут меня на хату. И еще сигарету, если не жалко.
Крячко сунул ему всю пачку. Гуров обернулся к охраннику и распорядился:
– Ладно, садись за баранку, лейтенант! Дело сделано, вы нам больше не нужны. Пересадишь заключенного и подгони обратно машину. Мы с полковником здесь подождем.
Они с Крячко вышли. Лейтенант пересел за руль и, развернувшись, поехал назад. Через несколько секунд "Пежо" скрылся в одном из дворов. Гуров проводил его взглядом и опять посмотрел на дом.
– Чего он там копается? – недовольно спросил он. – Неужели не испугался?
– Не думаю, – заметил Крячко. – Но ему нужно время, чтобы собрать деньги. Это в том случае, если он хранит их дома. И если они вообще у него есть.
– Полагаешь, с шантажом мы переборщили? – спросил Гуров.
– С шантажом – нет. Это всегда впечатляет. Тем более что денег всегда жалко, – сказал Крячко. – Даже если речь идет о жизни – по себе знаю.
– Но ему дали только тридцать минут! – напомнил Гуров. – Он рискует опоздать.
– Ну, может быть, он надеется на то, что старый друг будет снисходителен.
– А если он все-таки вызовет милицию? – предположил Гуров. – Страх иногда толкает людей на необдуманные поступки.
– Ты же сам говорил, что в этом случае мы ничего не теряем, – сказал Крячко. – А он окажется в глупом положении.
– Для нас это слабое утешение, – заметил Гуров. – А то, что я говорил, – я говорил скорее для Петра. Меня больше бы устроило, если бы мы не только не потеряли, но и приобрели…
В конце переулка снова вспыхнул свет фар – возвращался лейтенант на "Пежо". Он остановил машину у тротуара, вышел и отдал Гурову честь.
– Я могу быть свободен, товарищ полковник? – не слишком почтительно поинтересовался он.
– Да, разумеется, – сказал Гуров. – Спасибо тебе, лейтенант. Только никому не болтай о нашей ночной прогулке.
– Могли бы и не говорить, – с обидой отозвался охранник.
Он опять ушел, а Гуров с Крячко сели в машину. В зеркало они видели, как со двора выехала темная машина, свернула налево и скрылась в тени переулка.
– Ну вот, мавр сделал свое дело, – заключил Гуров. – А наш адъютант все тянет время.
– Может быть, он рассчитывает, что Ермакова успеют поймать прежде, чем тот успеет воплотить в жизнь свои угрозы? – спросил Крячко.
– Расчет правильный и делает честь нашим правоохранительным органам, – заметил Гуров. – Но, по-моему, целиком полагаться на него неразумно. Тем более что господин Томилин, как мне кажется, далеко не высокого мнения о нашей работе. Нет, тут что-то другое.
– Может, на него просто столбняк напал? – предположил Крячко.
– Ну что? Если так пройдет еще минут десять, то можно будет спокойно подняться наверх и убедиться в этом, – сказал Гуров. – Скорее всего, никуда наш адъютант уже не поедет.
– Он-то не поедет, – согласился Крячко, с превеликим вниманием глядя в сторону. – А вот к нему, кажется, кто-то прибыл! Держу пари, что эта "десятка" тут неспроста появилась…
Действительно, на соседней улице вдруг нарисовалась темно-серая "десятка", которая остановилась возле шестнадцатиэтажного дома. Из нее вышел высокого роста мужчина в обычном гражданском костюме, пристально оглянулся по сторонам и вошел в подъезд. Гуров немедленно включил рацию.
– Второй, Второй! Видели гостя? Прием.
Дубинин откликнулся сразу:
– Это Второй! Гостя видели. Ведем съемку. Может быть, пощупать машину? Прием.
– Не вижу смысла, – ответил Гуров. – Пока ограничимся наблюдением. Будьте на связи.
– Ну и что скажешь? – спросил Крячко, когда Гуров закончил переговоры.
– Внимание на габариты обратил? – вместо ответа сказал Гуров. – Здоровый лось. У такого вполне могут быть сапоги сорок пятого размера.
– Теперь понятно, почему Томилин не торопится. В компании такого парня ему будет, конечно, спокойнее… Если только он к нему приехал. А вдруг это чей-то любовник?
– Скоро узнаем, – сказал Гуров. – Думаю, долгих совещаний не будет.
Прошло пять минут. Неожиданно свет на шестом этаже погас.
– О-па! – возбужденно пробормотал Крячко. – Кажется, они сейчас выйдут!
Гуров взглянул на часы и неодобрительно покачал головой.
– В это время он уже должен дышать озоном на Лосином острове, – негромко сказал он. – Приходится признать, что наш план летит ко всем чертям. Обидно! Но что выросло, то выросло. Подождем…
Высокий мужчина появился из подъезда, опять оглянулся и быстро пошел к машине. Он был один. Гуров поднес к губам рацию.