Профессор без штанов - Гусев Валерий Борисович 10 стр.


– Хитришь, Алексей, - тут же сказала и мама. Но глаза у нее загорелись. - Хотя… Отец, помнишь, у меня такая шляпка есть! Как раз под страусовое перо, а?

– Ладно, - сказал Алешка, - сознаюсь. Мы с Димой хотели для тебя, пап, яйцо страуса вернуть. - Папа к тому времени уже обнаружил пропажу половины своей коллекции.

– Да, - сказала мама, - они так расстроились.

– Хитришь, - сказал папа маме.

– Немного, - призналась мама. - Из-за перышка. Очень хочется.

– Пап, - заныл Алешка, - мы ж у него выпрашивать не будем. Мы сменяемся.

– На мой пистолет? - иронически уточнил папа.

– На Тотошу. А что? Будет у него еще и крокодилья ферма. Прямо Африка.

Тут совершенно неожиданно возразила мама.

– Вы что? Ребенок только-только привык к новой обстановке, почувствовал себя дома…

– В семье, - с иронией добавил папа.

В общем, так мы весь вечер хитрили как могли, а потом папа «раскололся», сказал, что его друга фермера зовут Петруша (Петр Ильич, пояснил он, легко запомнить - как Чайковский) и ферма находится не очень далеко от Москвы, в деревне Вороново.

Мы стали укладываться спать, а мама - кормить крокодила.

– Имейте в виду, - сказала она. - Страуса я кормить не буду.

– А его не надо кормить, - отозвался Алешка со своей тахты. - Он сам все жрет. Даже пуговицы. И золотые кольца.

– Обрадовал, - проворчала мама и погасила свет.

– Дим, - позвал меня Алешка, когда я уже начал засыпать. - А кто такой Чайковский? Папин начальник?

Тоже мне сыщик!

– Это архитектор, - сказал я сквозь сон. - Он чего-то в Питере строил…

Конечно, как вы понимаете, мы поехали в Вороново, к фермеру Петруше, тезке архитектора, вовсе не для того чтобы выпросить у него страусиное перо для мамы и страусиное яйцо для папы.

Нам нужно было предупредить его о возможной краже его питомцев. Чтобы он хорошо подготовился к встрече с жуликами.

Дядя Федор по дороге очень подробно выспрашивал: что за ферма такая? И если там водятся не очень ядовитые страусы, то не водятся ли там очень ядовитые змеи?

Алешка все время подшучивал над ним, пока не понял, что дядя Федор тоже над ним подшучивает. В общем, ехали весело.

И, надо сказать, что и на широком шоссе нас вежливо приветствовали инспекторы ГАИ, отдавали честь и не отбирали права. Которых у дяди Федора все равно не было.

Доехали мы довольно быстро, свернули с шоссе на бетонку под указателем «Вороново», проехали по ней, вовсю бренча великоватыми колпаками, и остановились у широких ворот из березовых стволиков. Над воротами была большая доска, а на ней выжжена надпись «Хозяйство Петрухина».

За забором виднелись какие-то постройки, небольшой прудик, обросший кустами, красная водонапорная башня. Какая-то длинная металлическая сетка, за которой все время что-то мелькало.

Дядя Федор посигналил. К воротам не спеша подошел коренастый такой мужичок с загорелой лысиной.

– Кто такие? - спросил он.

– Оболенские! - заорал Алешка, высовываясь в окно.

– Да ну! - заулыбался мужичок. Это и был фермер Петруша. По фамилии Петрухин.

Он во всю ширь распахнул ворота, и мы въехали во двор.

– Что ж папашу-то не захватили? - посетовал Петруша, пожимая нам руки. - С чем пожаловали? Погостить или по делу?

– Сначала погостить, - сказал Алешка, - а потом по делу.

Петруша провел нас на терраску своего дома, усадил за стол на лавках и стал собирать угощение. Я даже не буду говорить - чего там только не было! Чтобы вас не расстраивать. У Петруши ведь на ферме не только страусы водились. Но и огород, и пасека, и рыба в пруду, и коровы со свиньями, и сад с яблоками.

Мы так на все навалились, что Петруша остался доволен. А за разговором мы узнали, как он подружился с папой. Когда Петруша организовал свою ферму и стал продавать первую продукцию, на него сразу же наехали местные вымогатели. «Делиться надо, отец!» Ну и наш папа прислал ему на помощь своих сотрудников. Они так отделали этих «делильщиков», что только их и видели. Вот тогда Петруша и подарил всем оперативникам по страусиному яйцу как сувенир. А из одного яйца сделал для угощенья яичницу. Они еле с ней справились. Потому что страусиное яйцо весит почти два килограмма. Это около сорока куриных яиц. А по вкусу!… Мы попробовали!

– Устали? - спросил нас Петруша, когда мы с трудом отвалились от стола.

– Самая… лучшая… усталость, - с расстановкой произнес дядя Федор. - От избытка вкусной пищи.

Петруша сначала с опаской поглядывал на его золотую цепь. Но Алешка разрядил ситуацию:

– Свой человек, борец с криминалом за рулем. - Не очень вразумительно, но по существу верно.

На терраске, на одной стене, над полками с яйцами, висел портрет красивого бородатого человека старинной внешности.

– Папа ваш? - вежливо спросил дядя Федор. - Похож на лицо.

– Нет, это мой тезка. Петр Ильич Чайковский.

– Архитектор, - важно похвалился Алешка своей эрудицией.

– У кого, может, и архитектор, - деликатно заметил Петруша, - а у меня композитор.

Алешка взвизгнул:

– Ты нарочно, Дим? Подставил, да?

– Я и сам не знал, - пришлось оправдываться.

– Ну, - Петруша поднялся, - поработали, теперь отдыхать пойдем. На экскурсию.

– На страусах кататься? - обрадовался Алешка.

А дядя Федор сказал, зевая:

– Я лучше здесь побуду. - И указал на раскладушку под яблоней. - Ну их, этих стравусов.

Загон для страусов расположился на краю старого песчаного карьера. Это была огромная площадь, огороженная высокой металлической сеткой.

Когда мы к ней подходили, в небо взмыла большая птица, сделала плавный круг и приземлилась на крышу водокачки. Там она стояла во весь рост и, задрав голову, звонко щелкала своим длинным клювом.

– Вот это страус! - восхитился Алешка.

– Это аист, - поправил его Петруша. - Страус не летает.

– Какая же он тогда птица? - изумился Алешка.

– По-твоему, раз птица, так обязательно должна летать?

– А как же?

– А пингвин? Здорово летает.

– Ну… Ну он хоть плавает.

– А страус бегает. Еще как! Я один раз проверял. Вдоль сетки на машине мчался с Гошей наперегонки.

– Гоша - это ваш сын? - спросил Алешка. Никогда его не поймешь - то ли он заблуждается, то ли ехидничает.

– Гоша - это самый главный мой страус. И бежал он рядом с машиной со скоростью семьдесят километров.

– Неужели в час? - точно, вредничает.

– В год, - не уступил ему в ехидстве Петруша. - Или в полтора. А знаешь, как они в высоту прыгают? Почти на два метра. Поэтому и сетка такая высокая.

А за сеткой творилась развеселая жизнь нелетающих птиц. С длинными красными шеями, совершенно голыми. И с крохотными головками. А все остальное - громадный ком красивых перьев на длинных голых ногах.

Они носились друг за другом, лежали, вытянув ноги назад, а головы вперед, плясали какие-то свои экзотические танцы. А один, самый здоровый, вообще бегал по загону какими-то странными зигзагами и время от времени долбил песчаную землю клювом.

– Это Гоша, - ласково сказал Петруша. - Капитан команды. Мышку гоняет. Гоша! - громко позвал он. - Ко мне!

Гоша затормозил так, что из-под его громадных пальцев взлетели тучи песка, огляделся и плавными шагами побежал к сетке.

Петруша открыл калитку, вошел внутрь, а нам сказал:

– Стойте здесь, сейчас к ним нельзя. У них сейчас период такой, драчливый. Они яйца высиживают. Только меня подпускают. Вон, глядите.

И вправду, в сторонке, собравшись в комок, лежали на земле большие страусы, грели своим телом десятки двухкилограммовых яиц.

– У них ведь яйца папаши высиживают. Охраняют.

Между тем Гоша затормозил возле Петруши и закивал ему маленькой головкой с громадными выпуклыми глазами, будто здоровался. Головка его была почти совсем голая - так, пушок реденький, и был он своей головой похож на только что вылупившегося птенца.

Петруша достал из кармана яблоко, откусил половину, а другую половинку протянул Гоше. Тот взял яблоко, сглотнул. По горлу побежал комок и скрылся где-то внизу. Упал, значит, на дно желудка.

В благодарность Гоша начал приплясывать вокруг Петруши. И тут же сбежались еще страусы. Как мы поняли, они жутко любопытные. И когда видят что-нибудь интересное для них или приятное, сразу начинают свои танцы, очень забавные.

Страусы окружили Петрушу и смотрели на него сверху вниз, немного склонив любопытные головки. Казалось, будто они со всем вниманием разглядывают его загорелую лысину - нельзя ли чего-нибудь с нее склюнуть.

Петруша раздал им яблоки, и они (страусы, а не яблоки) немного поплясали и разошлись.

– Гоша у меня главный боец, - сказал Петруша, похлопывая его по широкой спине. - Драчун!

– Клювом? - поинтересовался Алешка, прильнув носом к сетке.

– Зачем клювом? - удивился Петруша. - У него посильнее оружие есть. Он ногами пинается.

Да, ножки у него - будь здоров.

– Ученые мерили - удар ноги среднего веса страуса сильнее, чем у чемпиона мира по футболу. И много сильнее, чем у боксера среднего веса. А Гоша, тот вообще хитрец. Приноровился пальцами работать - видишь, какие крюки?

– Царапается?

– Не… Штаны снимает. Тут один хлопец забрался в загон за яичками, так Гоша его догнал, пальцем за штаны - да как рванет! А потом еще по голой… спине как футболист по мячу добавил. Так этот хлопец до самой деревни как из пушки летел. Голяком.

– Петр Ильич, - сказал я, - а ведь мы к вам за этим и приехали.

– Это как? - остолбенел Петруша. - Чтоб вам страус наподдал?

– Да не нам, - пояснил Алешка. - Есть тут такие. Любители чужих животных. Дим, расскажи.

Я рассказал. Что есть такая бандитская группа, которая ворует у разных людей разных интересных животных. А потом этих животных продает. Или их бывшим хозяевам, за вознаграждение. Или новым хозяевам, за большие деньги. Сейчас многие богатые люди хотят для понта какое-нибудь дикое животное держать. Чтобы еще больше хвалиться.

– А мы-то с Гошей при чем?

– Они скоро к вам приедут. На разведку. Чтобы потом ограбить ваших страусов и сдать их в ресторан, на птичье мясо. Задайте им как следует.

Петруша хитренько сощурился.

– Не… Не буду задавать. Пусть им мои хлопцы сами зададут.

– Какие хлопцы? Охрана?

– Вон моя охрана! - и Петруша обвел рукой загон, где паслись и резвились голенастые великаны.

– Они приедут на красной «Ниве». Одного зовут Артур, он главный. А двое других - жиденькие такие. Они квартирные воры, лазают по чужим квартирам, зверей воруют.

– Разберемся, - пообещал Петруша. - А вам за подсказку сувениры будут. Второй раз меня Оболенские выручают.

Оболенские, конечно, промолчали, что это они сами, в своих, правда, бескорыстных целях навели жуликов на Петрушину ферму.

– Вы нам потом расскажете, как дело было, ладно? - попросил Алешка.

– У меня камера есть, - похвалился Петруша, - хотите, на видео сниму? Засяду вон на водокачке, с аистом в гнезде, и все сверху засниму.

Вот это здорово! Будет вещественное доказательство.

– А как в Москве буду, кассетку вам и подвезу.

Класс!

Только вот не сказал нам тогда Петруша - куда он кассетку подвезет…

Когда мы вернулись на терраску, дядя Федор уже отдохнул и снова сидел за столом.

– Как страусы? - спросил он, старательно жуя. - Не покусали?

– Они, как Алешку увидели, так все разбежались, - сказал я.

– Понятно. Я и сам его побаиваюсь.

Петруша вручил нам на прощанье по здоровенному яйцу:

– Каждому на двенадцать куриных яичниц хватит. - Потом оглядел опустевший стараниями дяди Федора стол и поправился: - А дяде Федору, пожалуй, всего на две.

– Я - аппетитный, - похвалился дядя Федор. Обжора, точнее.

– А это, - и Петруша достал из шкафчика красивое большое черно-белое перо, - а это мамке подарите. На шляпку.

Он проводил нас до машины и попрощался:

– Папке - привет, мамке - поклон. Кассетку привезу.

На обратном пути дядя Федор настойчиво расспрашивал нас: какие же они такие, эти страусы? Какие у них зубы, какие передние лапы, какая шерсть? А когда вдруг выяснилось, что у страусов не зубы, а клюв, не передние лапы, а крылья, не шерсть, а перья, растерялся:

– Так это не хичники? Птицы? Зазря, значит, я их боялся? Вот оказия какая! Жалко, не посмотрел. - И он пригласил нас на яичницу.

– Неделю будем гостить, - ответил на это Алешка, - пока всю не съедим.

– Куда там! - похвалился дядя Федор. - Враз управимся.

Глава XII. ПЕРВЫЙ ТАЙМ

Одно страусиное яйцо мы вернули папе, в его богатую коллекцию: теперь их снова два - очень большое белое и очень маленькое пестрое, перепелкино. Второе яйцо мы засунули в холодильник. До лучших времен, про запас, как мама говорит.

– А он там не вылупится? - предусмотрительно поинтересовалась она. - А то зайдешь ночью водички попить, а он тут ходит - пуговицы клюет. И золотые кольца.

Можно подумать, золотые кольца у нас в кухне по всему полу валяются.

Но как только мы подарили маме волшебное громадное черно-белое, все завитое перо, она забыла тут же о валяющихся на полу пуговицах. Нырнула в шкаф, все там перерыла, нашла свою любимую шляпу, которую надевала всего один раз, и приладила к ней перо. И стала вертеться перед зеркалом, вполголоса приговаривая: «Еще бы глаза накрасить, да еще бы зарплату прибавили…»

Мне показалось, что мама с этим пером похожа на мушкетера в женском халате. Я даже зажмурился. Но Лешка тут же разрушил все очарование. Не нарочно, конечно, комплимент маме сказал:

– Мам, - он даже руки к щекам прижал, - ты так стала похожа на красивого страуса. Только у него перья из попы торчат, а у тебя из головы.

Папа почему-то рассмеялся. А мама почему-то обиделась. И прямо в шляпе пошла кормить Тотошу и жаловаться ему на свою нелегкую жизнь среди трех не очень воспитанных мужиков.

Да, скучать нам было некогда. Как пишут в детективных романах, колесо расследования закрутилось.

Прежде всего мы позвонили господину Биру и рассказали все чудеса про страусиную ферму. Но его эти чудеса не очень интересовали. Он задавал нам специфические вопросы. Сколько там голов? Как туда доехать? Какая там охрана?

Нам эти вопросы были очень даже понятны. Но мы, как дураки, подробно на них отвечали.

Голов там - немерено. Охраны - никакой, только забор из сетки. Доехать - проще простого. А когда вы поедете?

– Я, наверное, как-нибудь в другой раз. Я полагаю, пусть сначала Артур съездит. Как ветврач. Осмотрит птиц, определит их упитанность… то есть я хотел сказать - экстерьер. Внешний вид то есть. Нам ведь важно, чтобы животные выглядели, так? Чтобы радовали глаз посетителей.

Во врун паршивый. «Глаз радовали». Сказал бы уж прямо - брюхо!

– А можно мы с Верти… с дядей Артуром тоже поедем? Очень хочется.

– В другой раз, коллеги. В другой раз - обязательно. Слово ученого. У Артура мало места в машине. Там все занято научной аппаратурой. И кроме того, с ним поедут два ассистента.

Красиво врать не запретишь.

Знаем мы вашу научную аппаратуру. Ломики, отмычки. Клетки, садки, аквариумы и мешки для краденых животных. И ассистентов ваших знаем. Квартирные жулики.

Тут я пустил пробный шар:

– Ну ладно. Мы тогда сами съездим, на автобусе. Завтра или послезавтра.

– Лучше завтра, - доброжелательно посоветовал Бир, - что ж хорошее дело откладывать?

Все ясно: Вертинар поедет на ферму послезавтра. Очень хорошо. У нас есть время подготовиться.

Мы позвонили Ленке на мобильник, проинструктировали ее и попросили передать наши инструкции дяде Ване.

– Шибко быстро передам, - пообещала Лена.

У наших агентов был один мобильник на двоих - Ленкин. Дяде Ване он очень нравился.

– Такой шибко хороший телефона, - качал он головой. - В тундре такой хочу.

– А у вас электричество там есть?

– Однако, нет, - вздыхал дядя Ваня. - Керосин есть, не годится?

– Не годится.

– Шибко жалко.

А нам его самого было шибко жалко. Мы видели, как неуютно ему в городе, как он скучает по своей бескрайней тундре. Но что делать, он не мог бросить маленького Умку.

Накануне решающего дня мы зашли к дяде Федору на яичницу.

Он, чем-то очень довольный, сидел у телевизора и шумно отдувался.

– Дядя Федор, - сказал Алешка, - надо съездить к фермеру, записку ему передать.

– Всегда готов! Мне у него понравилось. Хорошо угощает. И подарок хороший сделал.

– Да, - вспомнил Алешка. - А яичница? Готова?

– Всегда готова. Была…

– Как? - удивились мы в один голос. - Вам же плохо будет. Два кэгэ яиц разом.

– Наоборот хорошо, - усмехнулся дядя Федор.

Тут у него зазвонил телефон. Это была Ленка.

– Дядя Федор, не знаете, где наши мальчишки? Никак их не разыщу.

– У меня, детка. Гостят. Яичницу лопают. - И передал мне трубку.

– Дима, - скороговоркой выпалила Ленка, - они завтра едут, во второй половине дня.

– Пусть едут. Их там ждут.

Мы быстренько написали записку и отдали ее дяде Федору. «Завтра будут гости. Плохие. Оболенские».

И только когда я отдал записку дяде Федору, до меня дошло: по смыслу получилось, что плохие гости - это наша семья.

– Догадается, - успокоил меня Алешка. - Он умный.

Дядя Федор сунул записку в карман и пообещал:

– Завтра с рассветом выезжаю. Не волноваться тут без меня.

Но с рассветом он не выехал. Не выехал и в полдень. Живот схватило - объелся. Поэтому прибыл дядя Федор на ферму одновременно с красной «Нивой». Даже чуть позже. Фермер Петруша и Вертинар уже сидели за столом переговоров.

– Мы занимаемся поставкой животных в разные зоопарки. И у нас в стране, и за рубежом, - изо всех сил врал Вертинар. - Спрос на них огромный. Хотелось бы законтачить с вами.

– Давай, - согласился для вида Петруша. - Сколько тебе птичек надо?

– А сколько у вас есть?

– Голов двести.

– Ого! Но мне столько не надо. Да и большими суммами мы не располагаем.

Тут вошел дядя Федор, сказал: «Вам телеграмма», отдал записку Петруше и пристроился к сковороде. На ошибках дядя Федор не учится.

Петруша прочел записку, кивнул, мол, порядок, и продолжил разговор.

Назад Дальше