«Мы с вами где-то встречались… А где сам Тынский, интересно? Со стороны наблюдает, отчет ждет? Или веб-камеры своим псам в лоб вкрутил и теперь онлайн-трансляцию по Сети смотрит? Поглядеть бы на этого наглого полкаша…» Не сбавляя шага, он двинул навстречу сонному эсбэшнику, обогнул его на вираже и зашагал вдоль полок с пивом – дешевым и не очень. Выбрал несколько тяжелых стеклянных бутылок и двинул с ними к кассе. Народу немного, разгар рабочего дня, вокруг в основном пенсионеры и мамашки с детьми, поэтому спокойные крепкие ребятки отлично просматриваются на фоне однообразной толпы. Илья выгружал продукты на ленту и украдкой поглядывал по сторонам. Следом подоспела шустрая старушка, складывает свои покупки сразу за Ильей, а за ней громоздится тот самый, с пивом. Мог бы и в «мелкую» кассу пойти, там всего два человека… А нет, не мог, место занято его коллегами – один приобрел пачку носовых платков, второй – три банки собачьего корма. Или кошачьего – этикетки по цвету похожи, не отличить, как и этих, невзрачных, готовых в любой момент всадить ему пулю в голову или нож в печень. Да что там нож, они и голыми руками шантажиста прикончат, не поморщатся… Нет, здесь и сейчас они его трогать не будут, и даже не на улице – Андреев, он же Кондратьев Илья пока нужен господину Тынскому живым для хотя бы одной очной беседы. Воспользуемся же тем, что бог послал.
Илья закинул на плечо пустой рюкзак, сложил продукты в пакет, расплатился и направился к выходу из магазина. У стеклянных дверей задержался, глянул на отражение – идут голубчики: и с платками, и с собачьей едой, и с пивом. Очень удобно – выпивка и закуска, на свои покупали, интересно, или по авансовым отчетам «накладные расходы» контора оплатит? Или это все-таки паранойя? Не могли же они его так быстро отследить, на проверку всего квартала сутки нужны или больше, а тут после звонка всего три с небольшим часа прошло…
«Не паранойя…» Навстречу топал еще один, эту рожу Илья узнал сразу – виделись, и не так давно, едва разминулись тогда на входе в интернет-кафе, откуда Илья отправлял Меркушеву снимки вскрытых детских могил. Разошлись и сейчас – Илья в последний момент шагнул вбок, скользнул за киоск с газетами и журналами, пропуская подручного Тынского перед собой. А сам резво сбежал со ступенек и направился к перекрестку, стараясь держаться в гуще толпы. Перебежал дорогу, покосился на огромное окно банковской конторы – идут, аж трое сразу, на манер журавлиного клина: мордатый, из кафе, на острие атаки, двое позади, прикрывают ведущего. И не факт, что их тут только трое, вокруг полно народа, сканировать толпу некогда, и машин навалом, и едут медленно, ибо прямо по курсу наглухо забитый проспект и съехать на него проблематично.
Илья взял немного в сторону и теперь шел вдоль стены дома. Осталось немного, впереди еще один перекресток, за ним открытое место – сквер, лавочки, песочницы, горки, парковка. Если к дому, то надо повернуть вправо, пройти еще метров сто, но домой он сейчас не пойдет, ему в другую сторону. Если удастся живым добраться до девятиэтажки с «сейфом» на первом этаже – полдела сделано, а ее пока даже не видно. Ничего, здесь недалеко целый рассадник «ракушек» – из дворов их вывезли, сгрузили на пустырь, с глаз долой, и забыли, вот спасибо городским властям, век вашу доброту и раз…ство не забуду, свечку о здравии поставлю, если доведется… Вряд ли ребятки, что следом топают, успели район хорошо изучить, похоже, что шли прямиком к цели. Откуда координаты, еще бы узнать, кто сдал, кто навел, кто дорожку показал?
Илья резко остановился и полез в карман, делая вид, что ищет мобильник, поправил на плече рюкзак, обернулся, мельком глянул назад. Топает по тротуару дед с собачкой, следом две мамки с колясками, рядом их товарка тащится, сильно беременная. Все трое курят, выражений не выбирают – все, как положено, так и должно быть. А «свита» что-то отстала и основательно поредела, двое только с ноги на ногу переминаются, делают вид, что изучают окна дома через дорогу. Маловато будет, где остальные?..
Илья развернулся на шум двигателя, кинул телефон в карман куртки, подхватил на руки пакет с продуктами – тяжелый, гад, внутри только пива в стекле три литра, не говоря об остальной мелочи. Прижал пакет к груди и двинул дальше, вдоль бровки, навстречу тормозившей иномарке. Обычная – серо-стального цвета, плоская, невзрачная, по Москве таких несколько сот тысяч штук гоняет, если не больше. Но стекла все, кроме лобового, тонированные, номера грязью удачно заляпаны, и тормозит как-то слишком резко, и вроде передние колеса уже выворачиваются, «морда» целится на газон. «Или все-таки паранойя? По херу, лучше испачкаться в грязи, чем в крови!» Илья швырнул тяжеленный пакет в лобовое стекло, оно пошло трещинами, провалилось в салон, серебристая иномарка вильнула и вылетела на встречку, Илья в два прыжка пересек дорогу и рванул прочь со всех ног.
Позади заорали, захлопали дверцы, раздался визг тормозов и жестяной грохот – кто-то не удержал машину на скользкой дороге и «поцеловался» с иномаркой. Илья обернулся на бегу, резко сменил курс и помчался к «ракушкам». Не паранойя, из машины выскочили аж четверо и скачут теперь следом, орут что-то на бегу, у одного ручонки тянутся к застежке на куртке. Точнее, к кобуре под ней, к гадалке не ходи. «А как же поговорить?» Илья промчался мимо подъездов многоэтажки, глянул мельком на собственные окна, побежал дальше. После того как он оторвется от погони, придется подумать о ночлеге, о съемной уютной квартирке придется надолго забыть. Вся надежда на почтовый ящик в грязном, как свинарник, подъезде, он уже близко, осталось немного…
Через старые гаражи он проскочил мгновенно, выбежал на дорожку и помчался к видневшемуся издалека единственному подъезду. Снова оглянулся – не отстают, сволочи, аж семь или восемь человек сразу, какая честь, мать вашу. Трое отделились, взяли правее, разгадав его маневр, приготовились загнать в ловушку. «Ага, давайте, мне только того и надо!» Илья уже подлетел к заветному подъезду, схватился за ручку, дернул ее на себя. Потом еще раз, еще и только с третьего раза сообразил, в чем дело: на стене рядом приветливо мигала желтыми огоньками панель домофона, приглашая приложить к замку ключик. «Козлы! Нашли время…» Илья ринулся обратно, перемахнул через лавку и невысокую ограду за ней, пересек опустевшую по случаю дождя детскую площадку и рванул по узенькой тропинке вниз, к развалинам недостроя – то ли торгового центра, то ли жилого дома. Застройщику денег хватило только на котлован и первый этаж, затем финансирование иссякло, и между жилых домов громоздился этакий монстр из бетона и арматуры. Дыр внизу полно, уйти по ним можно легко и непринужденно, маршрут сто раз пройден и выверен до мелочей, только… Только прежде чем сгинуть в недрах мегаполиса, хорошо бы разузнать кое-что, а заодно и Валерке приветик передать. Через Тынского, разумеется.
Илья пригнулся, пролез под выступающей плитой перекрытия, на полусогнутых пробрался по бетонной кишке и вжался спиной в стену. Сердце колотилось где-то в горле, он переводил дух, прислушивался к шагам и звукам снаружи, одновременно прикидывал, как быть дальше. Денег с собой немного, но на дешевую ночлежку хватит, на неделю как минимум. К тому времени все уляжется, и он вернется к «сейфу», заберет содержимое и в очередной раз начнет новую жизнь. Снова придется менять документы, снова «умирать» и воскресать под новым именем, путая следы – в реале и в Матрице одновременно. Надо выяснить, как его нашли, узнать любой ценой, еще неделю назад о шантажисте СБ Меркушева было известно только одно – он существует, а сегодня псы узнали его в лицо. И того гляди вцепятся в горло, если хозяин не дернет их за поводок.
Снаружи послышались голоса, кто-то говорил хрипло, откашливался и раздавал команды. Понятно, приказывает территорию прочесать, валяйте, прочесывайте, тут площадка размером с два футбольных поля, есть где развернуться… Под плитой послышался шорох, скрип песка и бетонной крошки под подошвами, Илья затаил дыхание, подобрался и влип спиной в стену. По кишке-воздуховоду полз человек, было слышно, как он еле слышно ругается сквозь зубы, потом что-то очень тихо и отчетливо лязгнуло, потом в проеме между стеной и полом появилась голова. Первый удар пришелся в челюсть, второй в лоб, Илья схватил за плечи потерявшего сознание человека и втащил его внутрь. Швырнул на пол, наклонился и ударил по лицу наотмашь, повторил, добавил еще раз – хлестал со всей дури, пока человек на полу не пришел в себя. Молодой еще, лет тридцать, не старше, жилистый, крепкий, тонкие губы перекошены от боли. Но смотрит не с ненавистью – с любопытством, что ли, и тянет руку к лицу, чтобы вытереть кровь из разбитого носа.
Человек попытался сесть, Илья рванул его одежду и приложил затылком к стене, подхватил с пола небольшой пистолет с широкой неудобной рукояткой, наскоро осмотрел. Отличный выбор, Меркушев не экономит на своей безопасности, перед нами «ПСС», или пистолет самозарядный специальный, бесшумность и беспламенность стрельбы достигаются за счет использования патронов с отсечкой газов. Личное оружие скрытного нападения и защиты, на дистанции в два десятка метров свободно пробивает стандартную стальную армейскую каску. Основной недостаток данной игрушки – небольшое количество патронов в магазине, всего шесть штук. Оно и понятно, вещичка специфическая, чисто чтоб вблизи убить, убить наповал одним выстрелом и при этом не обратить на себя внимания. Хорош для диверсионных работ или киллеру в толпе, только после выстрела гильзу минуты две-три в руки лучше не брать – очень уж горячая. А звук выстрела вообще отдельная песня, в маршрутке можно соседа завалить – и никто ничего не заметит…
Илья приставил дуло «ПСС» ко лбу эсбэшника и предложил ему два варианта на выбор:
– Или я прострелю тебе башку, или ты расскажешь, что вам от меня надо.
Сдвинул предохранитель и прислушался к звукам, шорохам и трескам. Рядом никого, по территории шарятся, но скоро сбегутся сюда, так что поспешим. Он обшарил карманы куртки и пиджака все еще молчавшего «клиента», нашел мобильник, бросил на пол и растоптал.
– На счет «три» стреляю, «два» уже было. – Выстрела он не слышал, только увидел фонтанчик выбитой пулей бетонной крошки. Пистолет дернулся в руке, эсбэшник вздрогнул, скосил глаза в сторону стены, куда вошла пуля.
– Рикошета не боишься? – скривился он, получил удар под дых и лыбиться перестал.
– Не твое собачье дело! – На этот раз пуля влетела в стену с левой стороны от головы сидящего на полу человека, он дернулся и поднял руку, чтобы стереть с виска кровь.
Илья ударил его носком ботинка по запястью, и добавил по голени.
– Пристрелю! – Пуля вошла в пол рядом с ногой охранника, тот дернулся и прикусил нижнюю губу. – Давай так, – предложил Илья, прислушиваясь к каждому шороху. – Времени у нас с тобой нет, я тебе вопросы задавать буду. Не ответишь – получишь пулю, у меня их три штуки осталось. Первую в брюхо, второй колено тебе прострелю, а третьей – башку. Ты просто говори – да или нет, хорошо? Видишь, как все просто… На Тынского работаешь?
Утвердительный кивок, кривая улыбка и попытка ударить собеседника ногой в живот. Ответка в виде серии ударов по голове и ребрам, краткий обморок, серия пощечин. И выстрел промеж раздвинутых ног побледневшего эсбэшника, но пока тоже в пол.
– Я ему живым нужен?
Ага, снова кивает, это хорошо, что живым, значит, пока побегаем.
– Как меня нашли? – Это сложный вопрос, однозначного ответа он не предполагает, но юноша на полу старается, шевелит разбитыми губами, выкашливает связные слова:
– По договору, ты квартиру снимаешь в этом районе, по базам. И фотографию твою нашли. – Снова кашель, человек напротив пытается подняться с пола.
Илья следил за ним, не мешал, но глаз не спускал, соображал на ходу, что могли значить эти слова. И фотография – записи с камер слежения помогли, не иначе, а по базам – это понятно, Матрица сдала его при первом же запросе, но ведь кто-то подсказал ей, что искать надо не Кондратьева, а Андреева Илью. Опознать и свести воедино внешность и новую фамилию отправителя подметных писем мог только один человек, и если он жив, то ответит, не сегодня, не завтра и даже не через неделю, но ответит, ему придется это сделать.
– Хозяин приказал твою голову ему принести. На блюде со льдом. Кто принесет – тому три миллиона наличными. Долларов. – Юноша уже подпирал стену, согнувшись, откашливаясь, но держался на ногах, хоть и поматывало его нещадно.
Ух ты, голову. На блюде. Охренеть, а Валерка-то от писем расстроился не по-детски…
– Хозяин – в смысле Меркушев? – уточнил Илья, получил очередной утвердительный кивок и продолжил: – И ты решил отличиться? Не ты? А кто тогда?
– Тынский, – сдал начальника эсбэшник. – Он может, он такое видел, и не раз, на Кавказе. Он один из группы уцелел, он и Волков. Потом их нашли, показали, что боевики с остальными «фэйсами» сделали. Тынский тебе сам башку отпилит и хозяину отнесет. – Разбитую рожу эсбэшника перекосило от ухмылки, а потом и от боли. Парня согнуло пополам, он плевался на пол кровью, Илья насторожился от шороха позади, дернул эсбэшника на себя, развернулся и успел в последний момент. Тот вздрогнул, как от удара, повис в руках Ильи, задергался в агонии, захрипел на полу. Илья выстрелил вперед, в полумрак, в мутные очертания человеческой фигуры, но выстрела не услышал, и не понял – попал или нет. Нажал на спуск еще раз и сам отлетел к стене, едва удержался на ногах. В живот справа что-то ужалило, вцепилось в мышцы, сжало челюсти, Илья едва не заорал от боли. Выпустил в темноту последний патрон, бросил пистолет и шарахнулся за выступ стены, пополз вверх по тесной кишке, цепляясь за выступы в стене. Перед глазами прыгали черные мушки, низ живота раздирало от боли, футболка стала мокрой и липкой. Рюкзак зацепился за обрезок арматуры, Илья дернулся и вырвал с корнем одну лямку. Выполз кое-как на свет божий, под дождь, ветер и подступившие сумерки, прополз по плите перекрытия и скатился по куче гравия на песок. Поднялся на ноги, осмотрелся – никого, стройка уже позади, здесь глухой забор какой-то жутко секретной конторы, за ним дорога. Ему туда, ему надо туда, и немедленно, – поймать машину или угнать, как получится, и уматывать куда подальше, пока эти, внизу, не опомнились и не нашли его по пятнам крови. А ее уже полно, ранение, похоже, слепое, пуля сидит где-то в мышцах, боль зверская, и от шока каждый шаг может стать последним.
Илья прижал рюкзак к окровавленному боку и заковылял подальше от стройки, шел почти наугад, вслепую, на звуки двигателей и гудков впереди. Перед глазами плясали рваные зеленые и алые пятна, прижатую к боку руку сводила судорога, и зверски хотелось пить. Хорошо, что не было следов на дорожке, и встречные сами шарахались от него, как от пьяного или обколотого до одури. Хорошо, что машина остановилась, едва он поднял руку, выйдя почти на середину проезжей части.
– Куда тебе? – словно с небес донеслись искаженные акцентом слова водителя. – Деньги-то у тебя есть?
«Есть…» Илья не смог разжать зубы, кивнул несколько раз – есть, есть, не сомневайся, получишь свое, гони, некогда. И они погнали. Илья прижал обе руки к животу, коснулся пальцами мокрой от крови полы ветровки. Плохо дело, кровь еще не остановилась и даже не собирается, похоже. Пол-литра – вот его предел, столько берут у доноров, и ничего, те живы и здоровы. Но не с пулей же в животе… Он смотрел на дорогу через мокрое от дождя лобовое стекло. По нему со скрипом ползали дворники, размазывали грязную воду, оставляли мутные полосы.
– Куда едем? – То ли таджик, то ли узбек, Илья плохо разбирался в них даже в обычном состоянии, а уж сейчас и подавно не мог отличить одного от другого. Шахид-такси в чистом виде, водитель по-русски с трудом говорит, города не знает, темно-зеленый «жигуль» убит напрочь, гремит подвеска, и в салоне нестерпимо воняет бензином. Воняет так, что сейчас вырвет…
– Притормози! – Илья на ходу приоткрыл дверь, водитель заорал что-то на своем тарабарском наречии, но ход сбавил, зачем-то вильнул влево, к разделительной. – К обочине… – Больше Илья ничего сказать не успел.
Мощный толчок справа, дверь грохнула, толкнула Илью, его мотнуло, крышу на глазах перекосило, повело вбок, стекло поехало наружу – все происходило очень медленно, время стало плотным и вязким. Илья видел, как выгибается внутрь передняя дверца, почувствовал жуткий удар по бедру, рывок, вспышка – и последнее, что помнил, как его выкидывает через лобовое стекло на мокрый капот, а потом на асфальт, как он перекатывается по лужам и летит прямиком под колеса прущей навстречу темной иномарки.
Глава 3
Но сознание он не потерял, помнил все детали и подробности – как не спеша поворачивают и пропадают из виду колеса, лязг и грохот за спиной, визг, скрежет и ударившую по ушам тишину. Да такую, что слышен шорох дождя по лужам, тихий плеск воды и быстрый тонкий стук где-то над головой. Стук прекратился, сменился всхлипами и бормотанием, кто-то тронул Илью за плечо, он повернул голову и приоткрыл глаза. Все мутно, зыбко, смотрит точно из-под воды, маячат перед глазами лишь очертания фигуры – тонкой, дрожащей – и бампер машины. Приподнялся на локтях, едва не отключившись от боли в животе, но успел заметить над мятым в гармошку бампером эмблему с трезубцем, глубокие царапины на морде спортивной машины и рядом две тонкие ноги в туфлях на шпильках. Эти шпильки мельтешили перед глазами, не давали сосредоточиться и сообразить, что произошло и, главное, что будет дальше.
– Вы живы? – громко шептал кто-то, готовясь сорваться в истерику. – Или нет? Скажите что-нибудь!
Он бы и рад, да язык не слушается, боль парализовала его, еще немного – и накроет беспамятство, прямо здесь, в луже, почти под колесами красного спорткара. Илью схватили за ворот куртки, дернули слабо и потащили вверх, он замотал головой и промычал невнятно – отойди, не лезь. Его поняли, отошли, к назойливому писку прибавилась трель мобильного, впрочем, она тут же оборвалась.
– Вы… – Писк оборвался на взлете, Илья ухватился за подол юбки, поднялся на полусогнутых ногах и плюхнулся на капот «Мазератти». Блондинка под дождем превратилась в мокрую крыску, она металась перед Ильей и тыкала пальцем в строну газона. Там вверх брюхом лежал «жигуль», боковые стекла выбиты, на траве блестят в свете единственного на перекрестке фонаря осколки, поблизости никого. И рядом с «жигулем» тоже безлюдно, все идет к тому, что этот рейс для шахид-такси был последним.
– Сучка, – негромко протянул Илья, прижимая к ране рюкзак, – и глаза у тебя в жопе. Ты куда перла, овца, ты знак видела?