Погоня за драконами не привела бы к ощутимым результатам. Понимая это, Клапауций,как истый теоретик, принялся за работу методично: он расставил на площадях и скверах,в градах и весях вероятностные змеередукторы, и вскоре чудовища стали величайшей редкостью. Получив наличные, почетный диплом и переходящее знамя,Клапауций отбыл,намереваясь отыскать своего друга.По дороге он заметил,как кто-то отчаянно машет ему с планеты.Сочтя,что это,быть может,Трурль,с которым приключилась беда,Клапауций совершил посадку. Однако сигналы подавал не Трурль,а жители Трюфлежории, подданные царя Пестроция.Эти туземцы исповедовали всяческие суеверия и примитивные верования,религия же их,называемая пневматическим драконизмом,утверждала, что драконы посылаются как кара за грехи и наделены душами,хотя и нечистыми. Смекнув,что вступать в спор с дракологами его величества было бы по меньшей мере опрометчиво,ибо их методы ограничивались каждением в местах, посещаемых драконами, и раздачей мощей,Клапауций предпочел приняться за работу в полевых условиях. Фактически на планете обитало лишь одно чудище,но из ужаснейшего рода Эхидных.Клапауций предложил царю свои услуги.Тот,однако,не сразу дал прямой ответ, подчиняясь, очевидно,влиянию бессмысленной догмы,относившей причину возникновения драконов к потустороннему миру.Из местных газет Клапауций узнал, что одни считают Эхидну, которая здесь резвится,единичным экземпляром, другие же — существом множественным,способным находиться одновременно во многих точках. Это дало ему пищу для размышлений,хотя он не испытал ни малейшего удивления, ибо локализация этих противных тварей подчиняется так называемым змееаномалиям,некоторые же образчики,особенно склонные к рассеянности, «размазываются» по всему пространству,а это уж составляет вполне обычный эффект изоспинового усиления квантового импульса.Вынырнув из конфигурационного пространства в реальное,дракон выглядит словно множество драконов, хотя в сущности они- единое целое, подобно пяти внешне совершенно независимым друг от друга пальцам руки,показавшейся из воды. Под конец очередной аудиенции Клапауций спросил царя,не побывал ли на планете Трурль; при этом он подробно описал внешний вид друга.Каково же было удивление драковеда,когда ему сказали, что его коллега, разумеется,гостил недавно в царстве Пестроциевом и даже взялся за устранение Эхидны, получил аванс и отправился в близлежащие горы,где драконесса прогуливалась особенно часто,но на другой день вернулся и потребовал весь гонорар, а в доказательство своего триумфа показал сорок четыре драконьих зуба.Однако тут возникли некоторые недоразумения,и выплату пришлось задержать до выяснения обстоятельств.Тогда Трурль,поддавшись сильному порыву гнева,громко и неоднократно выражал свое мнение о монархе,власть предержащем,что смахивало на оскорбление величества, а затем удалился в неизвестном направлении.С того дня даже слух о нем канул в небытие,зато Эхидна появилась вновь,словно с ней ничего не случилось, и с еще большей свирепостью стала ко всеобщему огорчению опустошать грады и веси.
Весьма туманной показалась эта история Клапауцию,однако подвергать сомнению истинность слов,падающих из монарших уст,затруднительно, поэтому он взял ранец, наполненный сильнейшими змеебойными средствами,и в одиночку пошел по направлению к горам,снежный хребет которых величественно возвышался над восточной частью горизонта.
Вскоре Клапауций обнаружил на скалах первые следы чудовища.Впрочем,если бы он не заметил их,о чудовище дал бы знать характерный удушливый запах сернистых выделений.Клапауций бесстрашно двигался вперед, готовый в любое мгновение применить оружие,висевшее у него на плече,и ежеминутно поглядывал на стрелку счетчика драконов.Некоторое время она стояла на нуле, затем, нервно подрагивая и как бы преодолевая невидимое сопротивление, медленно подползла к единице.Теперь не оставалось сомнения,что Эхидна находится поблизости.Это безмерно удивляло конструктора,у него в голове не укладывалось,как его испытанный друг и знаменитый теоретик,каким был Трурль, промазал в вычислениях и не уничтожил драконессу.Трудно было также поверить, что,не убив драконессу, он вернулся к царскому двору, требуя платы за невыполненную работу.
Вскоре Клапауций повстречал колонну местных жителей,по всей видимости безмерно угнетенных:беспокойно озираясь по сторонам,они старались держаться поближе друг к другу.Согбенные под ношей,давящей на спину и голову, туземцы шли гуськом вверх по склону.Поздоровавшись,Клапауций остановил отряд и спросил ведущего, что они тут делают.
— Сударь,- ответил ему этот царский чиновник низшего ранга, одетый в видавший виды доломан, — мы несем дань дракону.
— Дань? Ага! А что ж это за дань?
— Здесь все,чего дракон пожелал,сударь:золото,драгоценные камни,чужеземные благовония и множество иных предметов величайшей ценности.
Тут удивлению Клапауция не стало границ,ведь драконы никогда не требуют подобной дани и уж заведомо не жаждут ни ароматов из дальних стран, неспособных заглушить их природную вонь,ни наличных денег, с коими они не знали бы что делать.
— А девиц дракон не возжелал, добрый человек? — спросил Клапауций.
— Нет,сударь.Раньше-то,конечно,бывало.Еще летошний год водил я их к нему, по три пятка или по дюжине,согласно его аппетиту. Но с той поры, сударь, как пришел сюда один чужой,чужестранец значит,и ходил по горам с ящичками и аппаратами,один-одинешенек…- Тут добряк в нерешительности умолк, с беспокойством разглядывая инструменты и оружие Клапауция, особенно его тревожила огромная шкала счетчика драконов,который беспрестанно потикивал и подрагивал красной стрелкой на белом щитке.
— А одет он был точь-в-точь как ваша милость!- сказал чиновник дрожащим голосом.- Точь-в-точь такая амуниция и вообще…
— Я купил это по случаю на ярмарке,-сказал,стремясь усыпить подозрительность добряка,Клапауций.- А скажите-ка мне,мои дорогие, не знаете ли вы часом, что сталось с тем чужестранцем?
— Что,значит,с ним сталось?Этого-то мы и не знаем,сударь.Было,значит, так. Недели две тому… Эй, кум Барбарон, правду я говорю? Две недели, не больше?
— Правду молвишь, кум староста, правду, отчего ж нет? Недели две тому будет, либо четыре, а может и шесть.
— Ну,пришел он,сударь,зашел к нам,закусил,ничего не скажу:хорошо заплатил, поблагодарил,коль тут нет дурного,так уж нет,ничего нельзя сказать, огляделся,по срубу постучал,про цены все спрашивал,что летошний год стояли, аппараты поразложил,с циферблатиков что-то себе записывал быстро-быстро, так что у него даже бляхи подпрыгивали, но подробно, одно за другим, в книжечку такую, красную,что за пазухой носил,а потом этот- как его там, кум?- тер… темпер… тьфу, не выговоришь!
— Термометр, кум староста!
— Ну, конечно так!Термометр этот вынул и говорит,что он против драконов, и туда его совал и сюда,снова все записал,сударь,в ту свою тетрадочку,аппараты в мешочек засунул,мешочек за плечи, попрощался и пошел. И больше мы его, сударь,уж не видели. Оно так было.Той самой ночью что-то заухало и загромыхало,однако далеко.Будто за Мидраговой горой,за той,стало быть, сударь,что возле вершинки с соколиком таким наверху, Пестроциевой она зовется,потому что напоминает нам государя пресветлого нашего,а та,с другой-то стороны, поприжатей, как, с позволения вашей милости, ягодица к ягодице, зовется Смоляной, а пошло это от того, сударь, что один раз…
— Не стоит про эти горы рассказывать, добрый человек,- прервал его Клапауций,-так вы говорите, той ночью что-то ухнуло. А что произошло потом?
— Потом?А потом ничего уж,сударь,не произошло. Как ухнуло, так изба пошла ходуном,а я так на пол с лежанки скатился.Да только мне это нипочем,иной раз как дракониха о дом зад почешет, еще и не так грохнешься; к примеру, взять Барбаронова брата,того даже в кадушку с бельем тиснуло, они аккурат стирали, когда драконихе об угол потереться захотелось…
— Ближе к делу,любезный, ближе к делу!- воскликнул Клапауций.- Итак,что-то ухнуло, вы свалились на пол, а что же случилось дальше?
— Да я ж вам,сударь,ясно сказал, что ничего не случилось.Если бы что-нибудь было, так было б о чем говорить,а как ничего не случилось, так и нет ничего стоящего, чтоб губами похлопать.Так я говорю, кум Барбарон?!
— Так оно и есть, кум староста.
Кивнув головой, Клапауций зашагал прочь,а носильщики двинулись тем временем вниз,сгибаясь под тяжестью драконьей дани;драколог догадался,что они сложат ее в указанной драконом пещере,но выспрашивать подробности не хотел,от разговора со старостой и его кумом змееборца прошиб пот.Впрочем,еще раньше он слышал, как один из местных жителей говорил другому, что дракон «такое место выбрал,чтоб и ему было близко и нам…»
Клапауций шел быстрым шагом,выбирая путь по пеленгу индикатора василисков. Этот прибор он повесил себе на шею; не забывал он также и о счетчике, однако тот неизменно показывал ноль целых восемь десятых дракона.
Клапауций шел быстрым шагом,выбирая путь по пеленгу индикатора василисков. Этот прибор он повесил себе на шею; не забывал он также и о счетчике, однако тот неизменно показывал ноль целых восемь десятых дракона.
— Неужто я наткнулся на одного из дискретных драконов,черт подери? — раздумывал Клапауций,вышагивая,но ежеминутно останавливаясь, ибо лучи солнца немилосердно жгли,а в воздухе стоял сильный зной; казалось, поверхность раскаленных скал колышется;вокруг- ни листка растительности,только нанесенная почва, спекшаяся в углублениях скал, и выжженные каменные поля, тянущиеся к величавым вершинам.
Прошел час,солнце уже передвинулось на другую половину неба, а храбрец все еще шагал по осыпям, перебираясь через гряды скал, пока не очутился в области узких ущелий и трещин,наполненных холодной мглой. Красная стрелка подползла к девятке перед единицей и, подрагивая, замерла.
Клапауций положил ранец на скалу и принялся вытаскивать змеефузею,когда стрелка быстро заколебалась.Он выхватил редуктор правдоподобия и окинул быстрым взглядом окрестности.Стоя на скалистой гряде,драколог мог заглянуть в глубину ущелья: там что-то передвигалось.
— Нет сомненья,это она! — подумал Клапауций, ибо Эхидна — женского рода.
«Быть может, именно по этой причине,- мелькнула у него мысль,- чудовище и не требует девиц?Впрочем,в прежние времена она охотно их принимала. Странно все это,странно,но сейчас важнее всего взять ее получше на мушку,и тогда все кончится благополучно!»- подумал он и на всякий случай еще раз сунул руку в мешок за дракодеструктором,поршень коего втаптывает драконов в небытие. Клапауций выглянул из-за края скалы.По узенькой котловине,дну высохшего потока,серо-бурая,с запавшими,словно от голода,боками передвигалась дракониха гигантских размеров.Беспорядочные мысли пронеслись в голове Клапауция.Может,аннигилировать драконессу, изменив знак драконьей матрицы с плюса на минус,в результате чего статистическая вероятность недракона одержит верх над драконом?Но это очень рискованно,если учесть,что малейшее отклонение может привести к катастрофической разнице в результатах; иногда в такой переделке вместо недракона получался неодракон. Сколь многое зависит всего лишь от одной буквы!К тому же тотальная депробабилизация сделала бы невозможным исследование природы Эхидны.Клапауций заколебался, перед его мысленным взором возник нежно любимый образ огромной драконьей шкуры в кабинете, между окном и библиотекой;однако предаваться мечтам не оставалось времени, хотя иная возможность- подарить экземпляр со столь специфическими наклонностями дракозоологу- и промелькнула в голове Клапауция, когда он опускался на колено;конструктор успел все же подумать,какую статейку удалось бы опубликовать в научном журнале на базе хорошо сохранившегося экземпляра, поэтому он переложил фузею с редуктором в левую руку, а правой схватил главомет, заряженный антиголовой, старательно прицелился и нажал на спуск.
Главомет оглушительно рявкнул,жемчужное облачко дыма окутало ствол и Клапауция, так что тот на мгновение потерял чудовище из виду.Однако дым тотчас рассеялся.
В старых небылицах рассказывается много ложного о драконах. Например, утверждается, что драконы имеют иной раз до семи голов.Этого никогда не бывает.Дракон может иметь только одну голову- наличие двух тут же приводит к бурным спорам и ссорам;вот почему многоглавцы, как их называют ученые, вымерли вследствие внутренних распрей.Упрямые и тупые по своей природе, эти монстры не выносят ни малейшего противоречия;вот почему две головы на одном теле приводят к быстрой смерти,ведь каждая из них,стараясь насолить другой, воздерживается от приема пищи и даже злонамеренно прекращает дыхание — с вполне однозначным результатом.Именно этот феномен использовал Эйфории Сентиментус,изобретатель антиглавой пищали.В тело дракона вбивают выстрелом миниатюрную, удобную электронную головку,тут же начинаются скандалы,раздоры, а в результате дракон,словно параличом разбитый,одеревенев, торчит на одном месте сутки,неделю, иногда месяцы;иногда истощение одолевает дракона только через год. В это время с ним можно делать что угодно.
Однако дракон,подстреленный Клапауцием,вел себя по меньшей мере странно.Он поднялся,правда,на задние лапы,издавая рев, коим вызвал щебневый оползень на склоне,и стал бить хвостом о скалы, наполнив запахом высекаемых искр все ущелье,а после этого почесал себя за ухом,кашлянул и преспокойно двинулся дальше,разве что более быстрой трусцой.Не веря собственным глазам, Клапауций помчался по скалистой гряде,стараясь сократить путь к устью высохшего потока,- теперь уж не какая-то научная работенка, не пара-другая статей в «Трудах института драконов» мерещилась ему, а по меньшей мере монография на меловой бумаге с портретами дракона и автора!
У поворота теоретик присел за скалу, приложился глазом к антивероятностной мортирке,прицелился и привел в действие депоссибилизатор.Ложе ствола дрогнуло у него в руке,раскаленное оружие окуталось дымкой,вокруг дракона, как предвестник непогоды вокруг луны,появилось гало.Однако дракон не сгинул! Еще раз сделал Клапауций дракона вполне невероятным; интенсивность импоссибилитационности стала столь высокой,что пролетавшая бабочка принялась передавать азбукой Морзе вторую «Книгу джунглей», а среди скальных завалов замелькали тени колдуний,ведьм и кикимор, отчетливый же топот копыт возвестил,что где-то позади дракона гарцуют кентавры,извлеченные из небытия чудовищной интенсивностью мортирки.Однако дракон,словно ничего не произошло, грузно присел, зевнул и принялся с наслаждением чесать задними лапами обвисшую кожу на горле.Раскаленное оружие обжигало Клапауцию пальцы,он отчаянно нажимал курок, ибо ничего подобного до сих пор ему переживать не доводилось; ближние камни,из тех,что помельче, медленно поднимались в воздух,а пыль,которую чешущийся дракон выбрасывал из-под седалища,вместо того чтобы беспорядочно осесть,сложилась в воздухе, образовав вполне разборчивую надпись: «СЛУГА ГОСПОДИНА ДОКТОРА». Стемнело- день превращался в ночь, компания известняковых утесов отправилась на прогулку, мирно беседуя о всякой всячине,словом,творились уже подлинные чудеса, однако ужасное чудовище,расположившееся на отдых в тридцати шагах от Клапауция, и не думало исчезать. Истребитель драконов отшвырнул мортирку, полез за пазуху, добыл противомонстровую гранату,и, вверив свою душу матрице общеспинорных преобразований, метнул гранату в дракона.Раздался грохот,вместе с обломками скал в воздух взлетел хвост,а дракон совсем человеческим голосом завопил: «Караул!»- и помчался галопом вперед,прямо на Клапауция. Тот, видя столь близкую смерть,выпрыгнул из укрытия,судорожно сжимая дротик из антиматерии. Он взмахнул им,но тут снова раздался крик:
— Перестань! Перестань же! Не убивай меня!
«Что это,дракон заговорил?!-мелькнула у Клапауция мысль.- Нет,должно быть, я ошалел…»
Однако задал вопрос:
— Кто говорит? Дракон?
— Какой дракон! Это я!!
Из рассеивающегося облака пыли вынырнул Трурль; он коснулся шеи дракона, повернул там что-то, гигант медленно опустился на колени и замер с протяжным скрежетом.
— Что это за маскарад? Что это значит? Откуда взялся этот дракон? Что ты в нем делал?- Клапауций забросал друга вопросами.
Трурль,отряхивая покрытую пылью одежду, отбивался от него:
— Откуда,что,где,как… Дай же мне сказать! Я уничтожил дракона, а царь не пожелал со мной расплатиться…
— Почему?
— Наверно,от скаредности,не знаю.Сваливал все на бюрократию, говорил, что должен быть составлен протокол приемочной комиссии,произведен обмер, вскрытие,что должна собраться тронная производственная комиссия, и то, и се, а верховный страж сокровищ уверял, что не имеет понятия,по какой статье платить,поскольку платеж этот нельзя провести ни по фонду заработной платы, ни по безличному фонду,одним словом,хоть я просил,настаивал, ходил в кассу, к царю,на совещания, никто не хотел со мной даже разговаривать; а когда они потребовали от меня автобиографию с двумя фотокарточками,мне пришлось убираться,но,к сожалению,дракон пребывал уже в необратимом состоянии. Вот я и содрал с него шкуру,нарезал побегов орешника, потом отыскал старый телеграфный столб,а большего и не требовалось; набил чучело, ну и… и стал прикидываться…
— Не может быть!Ты прибег к столь постыдной уловке?Ты?! Но зачем же, ведь тебе за это не платили? Ничего не понимаю.
— Экий ты тупой!-снисходительно пожал плечами Трурль.- Да ведь они приносили мне дань! Я получил больше, чем причиталось.
— Ааа!!!- эта истина наконец дошла до Клапауция.Однако он тут же добавил: — Но ведь вымогать некрасиво…
— С чего ж это некрасиво?А разве я делал что-нибудь дурное? Прохаживался по горам, а вечерами немного подвывал.Уж тут я намахался…- добавил он, присаживаясь рядом с Клапауцием.