Наконец Лера остановилась, чтобы перевести дух. Силы покинули ее после того, как она осознала, что Юлика уже нет в живых. Она представила себе его, распростертого на полу своей маленькой уютной квартирки с посиневшим лицом и раскрытыми глазами, устремленными в потолок, украшенный затейливой старинной лепниной. Нет, это чудовищно…
– Можешь позвонить ему, чтобы самой убедиться в том, что его больше нет в живых. Трубку возьмет какой-нибудь следователь, который только и ждет звонков, чтобы вычислить номер и привлечь звонившего к расследованию убийства.
– Но как ты могла?.. За что?
– Я же не знала, что ему взбредет в голову. Хотя теперь я знаю, что поступила правильно. Когда я приехала к нему вчера, то сразу поняла, что он успел подготовиться к разговору со мной…
– Какому еще разговору? Я ничего не понимаю.
– Какая же ты глупая, Лера Тарвид, я скоро разочаруюсь в тебе. Неужели ты еще не поняла, что Юлик – паразит, что он паразитирует вот на таких дурах, как ты. Сопровождающий, надо же?! За то, что ты ведешь его с собой на какой-нибудь сабантуй, где его накормят и напоят, где он, ничтожная личность, будет иметь возможность пообщаться с нормальными людьми, ты же ему еще и платишь?! Бред какой-то! Но, видимо, тебя это устраивало. Я же сказала тебе о том, что он успел подготовиться к разговору со мной. Больше того, он ждал меня!
И Лера сразу все поняла. Юлик стал шантажировать ее. И ждал ее, чтобы назначить сумму за молчание. Ягненок, разве он не понял, что видит перед собой волчицу?..
– Шантаж? – спросила она, уже заранее зная ответ.
– Вот именно! Он попросил у меня десять тысяч баксов. Такой вот скромненький мальчик. Бездельник! Негодяй!
– Но ты ведь пришла с ядом. Ты знала, зачем идешь…
– Да, знала. Как знала и то, с кем имею дело. Он был опасен для меня, понимаешь?
– Ты бы и меня отравила, если бы я была опасна?
– Ты уже опасна, потому что много знаешь…
– И Таню бы отравила, которая за тобой полы мыла и унитазы?
– Надо было мозгами работать.
– Ты убила Юлика. Ты психически больной человек. Два убийства за неделю.
– Он сам предложил мне чаю, он хотел, чтобы мы договорились. Думаю, он даже предполагал, что деньги у меня с собой. Согласись, что мой визит даже обрадовал его. Такие деньги – и ни за что. За молчание. Да какая ему, в сущности, разница, кто кого убил в Бобровке? У него своя жизнь и свои способы зарабатывания денег. Мне не жалко его.
– Ты дождалась его смерти?
– Я курила на кухне, пока он умирал. Курила и немного отхлебнула из фляжки, которую брала с собой.
Пол-литра выхлебала, подумала Лера, с отвращением глядя на раскрасневшуюся от возбуждения Сайганову. Она уже не знала, как себя вести. Но понимала, что просто так взять и уехать из Бобровки она уже не сможет. Она должна убедить эту безумную в том, что она будет ей помогать. Иначе… Ей даже страшно было подумать, что может случиться, если она откажет ей.
Лера выпила до конца коньяк и закурила.
– Хорошо, я согласна, – сухо сказала она. – Только с условием, что ты заплатишь мне вперед. Сто тысяч долларов меня бы устроили. А я обещаю тебе полную поддержку. Я сделаю все, как ты скажешь…
Она наблюдала за реакцией. Лена тоже нервно схватила со стола пачку сигарет и закурила.
– Многовато, конечно, но я согласна. – И не удержавшись: – Ну и сука же ты…
Глава 16
После разговора с Таней Камышиной Игорь Шубин с Женей приехали в агентство.
– Дело приняло такой неожиданный оборот, – сказал Шубин, наблюдая за тем, как Женя готовит кофе, – что перед тем, как нанести визит в Бобровку, надо бы все хорошенько взвесить, продумать, чтобы не спугнуть Сайганову. Не знаю, как ты, а я почему-то верю Тане. Во всяком случае, если Сайганова действительно убила своего мужа, то совершила это в состоянии, близком к аффекту. Смерть соперницы по каким-то причинам спровоцировала ее на этот поступок.
– Откуда ты знаешь? У тебя что, уже бывали похожие случаи?
Шубин поймал себя на том, что, говоря о Сайгановой, он не спускает глаз с тонкой красивой шеи Жени, с поблескивающей золотой цепочки и крохотного крестика, который ему вдруг захотелось поцеловать. Он даже представил себе, как подходит к Жене, обнимает ее и прижимает к себе. Это был порыв нежных чувств, похожий на теплый летний ветер, на согревающий солнечный луч, на запах полевых цветов… Ведущий в последнее время аскетический образ жизни, Игорь давно уже не испытывал такой острой потребности в женщине. Зная Женю всего несколько дней, он понимал, что любое проявление внимания к ней, как к женщине, может быть неправильно истолковано ею, но и лишить себя удовольствия хотя бы смотреть на нее, любоваться ею тоже не мог. Он и сам не ожидал от себя такого наплыва лирических и романтических чувств к малознакомой, но такой милой девушке. Ему казалось, что он видит ее насквозь, как прозрачный хрустальный шар со всеми ее незрелыми, плохо скрываемыми амбициями, желаниями доказать что-то важное себе и окружающим. Он чуть не расхохотался, когда увидел выражение ее лица, едва они вошли в морг к Чайкину. Как она храбрилась, стараясь не выдать своего состояния. А ведь ее мутило, ей было дурно, и они с Лешей это видели.
– Игорь, ты меня слышишь? Кофе с сахаром?
Он вздохнул. Представил себе Крымова, легкой и стремительной походкой входящего в приемную и одаривающего всех присутствующих улыбкой. Вот он бы не растерялся, и Женечка, едва переступив порог агентства, была бы сразу покорена им и превращена в одну из его многочисленных наложниц. Он умел соблазнять так, что ни одна из его женщин никогда не чувствовала себя жертвой. Хотя бы на первых порах. Так было и с Земцовой…
– А расскажи мне про Земцову.
Игорь медленно повернул голову в сторону Жени – ему почудилось или она действительно произнесла эту фамилию?
– Что? Что ты сказала?
– Я просто… Я попросила тебя рассказать о Земцовой, про ее методы, о том, как она работала… – густо покраснела Женя. – А что в этом такого?
– Нет, абсолютно ничего… Это нормально, что ты хочешь узнать о ней. Юля? Знаешь, раньше мне казалось, что я знаю ее, но потом прошло время, и я понял, что она совершенно непредсказуемый человек. У нее не сразу все сложилось в жизни, были определенные трудности, но она справлялась с ними, старалась ни в чем не уступать мужчинам, то есть нам – мне и Крымову. Нам хорошо работалось вместе, хотя были моменты, когда мне казалось, что она как бы нарочно балансирует на грани… На мой взгляд, она неоправданно рисковала своей жизнью, и мы с Женькой сильно переживали за нее.
Мы были влюблены в нее, но она предпочла мне Крымова.
Он вдруг понял, что впервые пожаловался кому-то на свою судьбу. Разоткровенничался ни с того ни с сего. Женя смотрела на него внимательно, ловя каждое слово. Она ждала продолжения.
– Тебе ведь интересно, где она сейчас и с кем, признайся? – спросил Игорь.
В ответ Женя лишь улыбнулась.
– Так я и знал. Думаю, она сейчас в Лондоне, гостит у одного своего знакомого. А может, и во Франции, где живет ее муж. Но я не удивлюсь, если сейчас распахнется дверь и на пороге появится она, Юлия Земцова (или уже Крымова) собственной персоной. Хотя, скорее всего, она сейчас в Москве – живет с мамой. Ведь она должна скоро родить. Такие вот у нас дела.
– Она хотя бы звонит тебе?
– Мы переписываемся по электронной почте. Последнее письмо было из Лондона, но прошел почти месяц…
– Послушай, ты бы написал ей, спросил, где она находится, и если окажется, что она в Москве, то что стоит ей узнать что-нибудь про Ольгу Астрову? Я знаю, что ее бывший муж, Харыбин, работает в органах. Может, я и глупость говорю, но я, к примеру, не могу представить себе, как именно я искала бы следы Астровой в Москве, окажись я там с этой целью. Понимаю, что надо действовать самостоятельно, но как? С чего начал бы ты?
– Взял бы билет на поезд, приехал бы в Москву, остановился в гостинице, пообедал бы, выспался, а ближе к вечеру отправился бы на Тверскую…
– Это еще зачем?
– Подцепил бы девочку, что поджидают своих клиентов в подземных переходах, заплатил бы ей хорошо и попытался разговорить.
– Ты все-таки думаешь, что Ольга – бывшая проститутка?
– Ты же спрашиваешь, с чего бы начал я. А теперь предлагай что-нибудь свое.
– Я бы тоже взяла билет, приехала в Москву и через справочное бюро попыталась бы найти Астрову Ольгу Валентиновну. Или Астровых.
– Даже если их несколько сот?
– А возраст? Не может быть столько Астровых одного возраста.
– И что дальше?
– Не знаю, что-нибудь придумала бы. Обратилась бы, к примеру, в милицию и сказала, что ищу женщину по имени Ольга Астрова, которая ограбила меня в поезде Москва – Саратов. Дала бы приметы, описала…
– В лучшем случае тебе бы дали ее саратовский адрес, вот и все.
– Но я сказала бы, что у Ольги есть квартира в Москве, родственники, что я должна получить свои деньги… Наивно?
– Даже если их несколько сот?
– А возраст? Не может быть столько Астровых одного возраста.
– И что дальше?
– Не знаю, что-нибудь придумала бы. Обратилась бы, к примеру, в милицию и сказала, что ищу женщину по имени Ольга Астрова, которая ограбила меня в поезде Москва – Саратов. Дала бы приметы, описала…
– В лучшем случае тебе бы дали ее саратовский адрес, вот и все.
– Но я сказала бы, что у Ольги есть квартира в Москве, родственники, что я должна получить свои деньги… Наивно?
– Смотря как подойти к этому делу. Если верить, что найдешь ниточки, то обязательно что-нибудь получится. Сама Юля часто пользовалась помощью своего бывшего мужа, которому ничего не стоило разыскать любого человека, проживающего или проживавшего в Москве. Но то – Юля, а то – мы с тобой.
От этого «мы с тобой» у Жени по спине пробежали мурашки. Ей было приятно, что Шубин воспринимает ее как равную.
– Знаешь, а у меня есть еще одна идея. Одна тысячная доля процента из ста, но попробовать можно… Для этого мне нужен компьютер.
– В чем же дело?
– Только я должна быть одна. Не могу, когда у меня стоят за спиной. К тому же ты, наверное, будешь смеяться.
– Пожалуйста, я могу пока покурить в своем кабинете. Но есть одно условие…
– Какое еще условие?
– Если у тебя ничего не получится… Я же знаю, ты хочешь поискать ее в Интернете?..
– Но откуда ты знаешь?
– Интуиция. Так вот. Если у тебя ничего не получится, ты…
– …купишь мне пива, так, что ли? – уныло протянула она. – Поспорим на пиво?
– Нет, кое на что посерьезнее.
– На водку, что ли?
– Снова не угадала. И это вообще не касается напитков.
– Торт?
– Женя, я похож на мужчину, который спорит на торт?
– Тогда на что же? – растерялась она, чувствуя, что сейчас может услышать что-то очень волнующее и неожиданное. – Может, ты захочешь… меня… поцеловать?
Да! Она сказала это. Первая. Проложила дорожку и теперь никогда не собьется с нее. А почему бы и нет? Шубин ей так нравится. Он такой одинокий, заброшенный… Подумала о том, какие последствия могут быть после того, как она сделала первый шаг к сближению, и у нее даже дух захватило. Пусть все начнется с невинного поцелуя. Зато потом ему самому уже будет легче, ведь она сама предложила это. Это означает, что он ей нравится и что ей будет приятен его поцелуй.
– Я могу поцеловать тебя прямо сейчас, независимо от того, найдешь ты в Интернете Астрову или нет, – сказал он чуть слышно, подошел к ней и, еще не веря тому, что происходит, в точности повторил то, что представлял себе все это время: обнял ее и поцеловал золотой крестик на ее груди.
Женя закрыла глаза. Ну вот, первый шаг сделан.
– Все… Иди… – прошептала она. – Дальше я сама.
Он сразу же скрылся в своем кабинете, а Женя, сев за свой стол и включив компьютер, поняла, что не готова работать. Словно Шубин, обняв, отключил ее сознание. Она машинально стучала тонкими пальцами по клавишам, думая лишь о том, как далеко могут зайти их отношения. Захочет ли он еще раз обнять ее? И не обнимал ли он ее только из вежливости?
Она листала страницы поисковых систем, задавая одно и то же задание: «Ольга Астрова», пока перед глазами не промелькнула строчка «официальный сайт школы №…», давшая совершенно другое направление поиску. Она стала искать сайт, аналогичный популярной поисковой системе «Жди меня», но специализирующийся на поиске выпускников, в частности 1995 года. Она так увлеклась своей идеей, что даже не заметила, как пролетело время. Когда на экране высветилось: «Ищу свою подругу, Астрову Ольгу Валентиновну, 1978 года рождения, проживающую в г. Саратове…», ей даже пришлось зажмурить глаза от удивления. Сайт был трехлетней давности – объявления гласили, что выпускники школы номер 73 города Саратова собирались встретиться в 2000 году, спустя пять лет после окончания школы. Но рядом с информацией, касающейся всех выпускников этого года и этой школы, были и послания личного характера, одно из которых и было написано Мариной Владимировной Рожковой, одноклассницей и подружкой Ольги Астровой.
Конечно, речь могла идти совсем не об этой Астровой. Но уж слишком много совпадений: фамилия-имя-отчество, возраст, Саратов. Почему никому не пришло в голову, что Астрова изначально жила в Саратове и что корни ее следует искать не в Москве, а именно здесь, на ее родине? Ведь это так понятно. Иначе зачем было ей приезжать из Москвы именно сюда? А не в Самару или Севастополь?
У Марины Рожковой, разыскивающей через Интернет свою подружку, имелся и номер саратовского телефона. Женя быстро отключила Интернет, набрала номер и замерла, прислушиваясь к длинным гудкам. Вот это сюрприз! Неужели сейчас она услышит голос одноклассницы Астровой, которая и расскажет ей обо всем, что знает о своей подружке?! Раздался щелчок – трубку подняли. Приветливый женский голос сказал:
– Я слушаю… Кто это?
– Добрый день, – разволновалась почему-то Женя, до которой, видимо, только сейчас стало доходить, насколько важен может быть этот звонок для дальнейшего расследования убийства Астровой. – Вам говорит о чем-нибудь фамилия Астрова?
Жене показалось, что удары ее сердца сейчас заглушат самое главное – ответ, который она так ждет. Она так разнервничалась, что даже не спросила, кто у телефона: Марина Рожкова или кто-то другой. Да и вопрос поставила по-дурацки.
– Астрова? Да, конечно, говорит. Это моя фамилия. А в чем, собственно, дело и с кем я говорю? – Тон женщины стал более жестким, и Женя окончательно растерялась. Она даже не успела воспринять услышанное.
– Меня зовут Женя, Женя Жукова. У меня к вам есть дело, касающееся Ольги Астровой.
– И какое же это дело? – удивились на другом конце провода.
– Но я бы прежде хотела знать, с кем говорю…
– Я и есть Ольга Астрова. Что случилось?
Рука с зажатой трубкой опустилась – Женя смотрела впереди себя, ничего не понимая.
– Подождите минуточку. Пожалуйста, не бросайте трубку, это очень важно…
Она бросилась в кабинет Шубина.
– Игорь… Я ничего не понимаю! Только что нашла в Интернете телефон подруги Астровой, звоню ей, а она заявляет, что она и есть Астрова… Это саратовский телефон… Что мне делать?
– Узнай адрес, и поедем. Я, конечно, мало что успел понять, но, если женщина, проживающая в этом городе, называет себя Ольгой Астровой, это уже интересно, ты не находишь?
Женя вернулась к телефону:
– Алло, вы меня слушаете? Дело очень важное и касается непосредственно вас, если вы действительно являетесь Ольгой Астровой. Хотя, может быть, вы просто однофамилица… Я понимаю, что вы меня совершенно не знаете и очень удивлены звонком незнакомого человека. И все же: какого вы года рождения?
– Семьдесят восьмого, но в чем все-таки дело?
– И прописаны на улице Лермонтова?
– Да…
– К сожалению, я не могу вам сейчас рассказать по телефону о причине, заставившей меня позвонить вам, но непременно расскажу при личной встрече.
– Девушка, да что случилось-то?
– Чтобы развеять все наши сомнения, я должна увидеть вас лично и поговорить. Причем прямо сейчас. Мы могли бы подъехать к вам, вы только скажите куда.
– Хорошо. Я и сама уже разнервничалась… Скажите хотя бы, это не касается моих родственников? Никто не умер?
– Я пока ничего не могу вам сказать.
– Тогда подъезжайте к памятнику Гагарину на набережную. Сколько вам потребуется для этого времени?
– Думаю, четверть часа, не больше.
– Хорошо. На мне будет серый брючный костюм.
Женя положила трубку и счастливая от того, что ей удалось таким образом сдвинуть с места расследование и выйти на человека, который мог иметь отношение к Астровой (номер телефона в Интернете что-нибудь да значит!), захлопала в ладоши.
– Игорь, поехали! Она согласилась!
Глава 17
Лера провела беспокойную ночь. Ей снились кошмары. Она бродила по каким-то мрачным гулким тоннелям по пояс в воде и кого-то отчаянно звала. Может быть, свою мать, с которой никогда не была близка и к которой не испытывала ничего, кроме презрения. Женщина, всю жизнь проработавшая уборщицей на картонажной фабрике и довольная этим, – нет, не такой должна была быть мать Леры Тарвид. Уже одна фамилия выгодно отличала ее от остальных женщин, работавших на картонажке, фамилия, доставшаяся ей от рано умершего мужа, не то эстонца, не то латыша, а то и немца, мать точно не знала. Лера не помнила своего отца, потому что он умер от воспаления легких, когда Лерочке было всего три года. Благодаря отцу, человеку состоятельному и немолодому, который был старше матери почти на двадцать лет и работал главным инженером в одной из строительных организаций, семья перебралась в престижный район города, на улицу Лермонтова в большую уютную квартиру. Быть может, если бы не скоропостижная смерть Артура Тарвида, то у Леры могли бы быть брат или сестра. Но мать сделала аборт сразу после похорон отца, о чем Лера узнала лишь спустя много лет, когда мать призналась об этом повзрослевшей дочери. Мать Леры умерла пять лет тому назад, и тоже от простуды. Говорили, что от гриппа, но Лере всегда казалось, что она умерла просто от тоски. От серой и лишенной всякой радости жизни. У нее было одно удивительное и сильно раздражавшее дочь свойство видеть во всем лишь самое мрачное, трагичное. Возможно, именно так она стала воспринимать жизнь после смерти любимого мужа, без которого все для нее просто потеряло смысл. Многие женщины, оставшись вдовами, находят в себе силы жить хотя бы ради детей, не говоря уж о том, чтобы еще раз выйти замуж и начать новую жизнь. Но только не Евгения Тарвид. Пока был жив муж, она не работала, сидела дома и воспитывала дочку. После же смерти Артура она сразу пошла работать на картонажную фабрику уборщицей. Бледное и какое-то потухшее лицо матери Лера вспоминала редко. Ей хотелось забыть и мать, и все те мысли о смерти и о бессмысленности самой жизни, которые навевали ей эти воспоминания. Не получив тепла материнской любви, Лера, быть может, именно поэтому и не чувствовала себя обделенной лаской близкого человека. А отсутствие привязанности к кому бы то ни было дало ей возможность рано почувствовать себя самостоятельной, способной без оглядки принимать любые, кажущиеся ей правильными, решения. После смерти матери она полностью изменила свою жизнь, и первое, что сделала незамедлительно, – это ремонт, стараясь уничтожить в квартире тот запах отчаяния и обреченности, который угнетал ее все те годы, что она прожила рядом с матерью. Прочь унылые бледно-зеленые обои, унылые серые паласы, унылые желтоватые двери, унылую старую мебель. Лера еще при жизни матери, работая и откладывая деньги, мечтала о светлой, залитой солнцем квартире: с прозрачными, как сам воздух, занавесями, с новой, не оскверненной временем и потеками ржавчины ванной, с голубым толстым ковром… Она и сама не заметила, как постепенно возвела порядок и стерильную чистоту в культ. Весь день ее с самого раннего утра и до ночи был расписан по минутам. Она жила размеренной жизнью правильной молодой девушки и была счастлива своим новым положением. Поначалу одиночество нисколько не тяготило ее, напротив, ей нравилось, что в квартире, помимо нее, никого нет. Что она вольна жить так, как она хочет, и никто не вправе ей ни на что указывать. Только упорядочив свою жизнь и подчинив единственной цели – стать богатой и счастливой, встретить приличного человека и выйти за него замуж, – она добилась прочного социального положения и относительного материального благополучия, которое позволяло ей придерживаться определенного образа жизни. И лишь появление в ее жизни Ольги Астровой спутало все ее планы и изменило представление о счастье. Ей захотелось сильных чувств, страстей, острых ощущений, неслыханных удовольствий, полноты жизни… Что она, собственно говоря, и получила. Сначала Лера сменила прическу, стиль одежды, научилась так же красиво и точно, как и Оля, подводить карандашом глаза, рисовать полные, делая их «чувственными», губы, накладывать пудру и румяна. Потом последовали более глубокие перемены – у нее с Астровой появился один любовник на двоих, и Лера дала ему развратить и даже поработить себя. Как же ей нравилось в пору тех редких и ярких свиданий представлять себя Ольгой, целовать мужчину так же, как Ольга, отдаваться ему так же, как она. Да от прежней Леры, мечтавшей о новых занавесках и голубом ковре, не осталось и следа. Она стала частью Ольги, как привитая по весне ветка, успевшая напитаться соками основного дерева и собирающаяся зацвести и даже дать первые плоды летом. Кто же знал, что плоды окажутся ядовитыми? Что Лера отравится своей любовью к Сайганову? Как же так могло случиться, что те чувства, которые она принимала за страсть, на самом деле оказались лишь ее желанием стать любовницей любовника Астровой, почувствовать вкус его губ, его тела, чтобы понять то, другое, более глубокое, мощное и разрушительное чувство, которое связывало настоящих, одержимых страстью любовников: Ольгу и Дмитрия. Но поняла ли она это? Испытала, пережила ли она хотя бы часть той любви, которой так отчаянно завидовала? Нет. И это «нет» доставляло самое большое страдание, мучительнее даже того, что она испытывала от сознания своей ненужности мужчине, своей заменимости. Одно радовало: ведь он изменял с ней именно Ольге, признанному авторитету, женщине, на которую она так старалась походить.