– Спасибо, что поднялись…
– Между прочим, у вас лифт не работает, – сказал он неестественно высоким голосом, что навело ее на мысль, что и таксист ей тоже снится.
– Я все поняла, не беспокойтесь… Мне в аэропорт, пожалуйста.
Из окна автомобиля она в последний раз взглянула на дом, на большие вязы, детскую беседку, выкрашенную в яркий оранжевый цвет, после чего повернула голову и устремила взгляд вперед, на серую ленту дороги. Она знала, что больше сюда никогда не вернется…
Глава 30
«Еще сегодня утром я ненавидела ее всем сердцем и – чего уж там! – желала ей смерти. Но теперь, когда ее нет, я не могу поверить в реальность происходящего. Так не бывает. Это слишком хорошо и слишком отвратительно… Как много бы я дала, чтобы узнать, кто же был там, в саду…» Таня пробежала глазами эти строчки, которые она написала в пустой квартире, куда привез ее в свое время Саша. Как же ей было тогда страшно… Теперь этот листок следует уничтожить, никто не должен знать, что временами она ненавидела Марину. Она не убивала Марину – и это главное.
Сейчас, когда Лена Сайганова находилась под стражей в ожидании суда, Таня Камышина могла относительно спокойно жить в ее доме в Бобровке. Она приняла это решение сразу после того, как с нее было снято официальное подозрение в убийстве своего брата Дмитрия Сайганова. На вопрос Саши Гольцева, захочет ли она вновь вернуться в этот дом, где еще витали тени умерших Марины и Дмитрия, Таня жизнеутверждающим тоном объявила ему о своем намерении жить здесь вплоть до того дня, пока на свободу не выйдет Сайганова. Она уже успела проконсультироваться у адвоката, имеет ли она право на этот дом, и получила довольно-таки вразумительный ответ: да, она единственная наследница, поскольку вдова Сайганова является его убийцей и лишается каких-либо имущественных прав. Кроме того, ей все равно светит большой срок…
Таня, оказавшись в доме, где совсем недавно она была, по сути, служанкой, еще не осознала, что стала испытывать схожие с Сайгановой чувства, связанные с внезапно обрушившейся на нее свободой и богатством. Разве что, в отличие от Лены, она была невиновна и не боялась разоблачения. Жизнь, преподнеся хороший урок, вдруг улыбнулась ей, подарив ожидание материнства, верного и ласкового Сашу и крышу над головой в придачу. Оставалось только рассказать ему о своей беременности, а значит, и о той тайной стороне ее жизни, которую она так тщательно до недавней поры скрывала. Она боялась даже представить себе, как он отреагирует на то, что девушка, которую он считал чистой и к которой сам не смел притронуться, окажется такой же, как все. Она могла бы, конечно, выдумать историю об изнасиловании, что якобы Сайганов насильно взял ее чуть ли не в первый день ее пребывания в доме, или же придумать версию о том, что сожительство с братом являлось непременным условием того, что ее возьмут в семью. И тогда бы, возможно, Саша смог ее оправдать и простить. Но ничего такого не было, и начинать совместную жизнь со лжи ей не хотелось, а расскажи она правду, она, возможно, потеряет Сашу. Кроме того, теперь, когда все страсти вокруг убийств и ареста Лены улеглись и Тане как бы не о чем волноваться, Саша станет более настойчивым в своих желаниях, и ей, естественно, придется ему уступить. Скорее всего, он заговорит о свадьбе, начнет строить планы на будущее. И вот тут-то она ему и признается в том, что беременна от брата. Спрашивается, зачем же она тогда так долго мучила его? Простит ли он ей это?
Теперь, когда ей не перед кем было отчитываться за каждый свой шаг и она принадлежала сама себе, многое изменилось и в ее характере, ее стали посещать довольно-таки смелые мысли. Возможно, останься она на улице без гроша в кармане, этих мыслей не было бы, как не было бы и двух (или даже трех!) могил на кладбище… Но жизнь поделилась со смертью тремя молодыми людьми, и от этого изменились жизни тех, кто остался в живых. Так, к примеру, Лена сядет за решетку, а Таня из домработницы превратится в полновластную хозяйку загородного коттеджа и унаследует остальное движимое и недвижимое имущество своего брата плюс денежные счета в банках. Главное, найти хорошего адвоката, чтобы он оформил все должным образом. И почему же она должна бояться Сашиного гнева, если для них обоих все так удачно складывается? Он не дурак и должен понимать, что жизнь состоит не только из романтики и сахарного сиропа. Ну и что ж, что она беременна от брата? Какая ему разница, с кем она жила до встречи с ним, если она любит именно его, а Сайганова нет в живых? Если он любит, о чем говорит постоянно, тогда должен простить. Другого не дано. Беременность необратима, да ей никогда и в голову не приходило избавиться от ребенка. Она хочет иметь такого же красивого и умного сына, каким был Дмитрий.
Так, размышляя, Таня провела в доме почти целый день, дожидаясь возвращения с работы Саши. После похорон Дмитрия и Марины прошло уже несколько дней, которые у Тани ушли на то, чтобы привести в порядок дом, сложить и вынести в летний домик все вещи своей бывшей хозяйки. Она боялась признаться себе в том, что эта работа доставляет ей удовольствие. Перебирая вещи Лены, она вспоминала почему-то лишь мелкие обиды, которые накопились у нее с тех самых пор, когда она в первый раз открыла дверь этого дома. С чувством необъяснимого облегчения она проветривала дом от присутствия тех людей, которые долгое время считались ее хозяевами. В своем новом качестве Таня была впервые и, как человек, внезапно нашедший клад, не знала, что с ним поначалу делать. Мысли и чувства путались, она никак не могла понять, что же она на самом деле испытывает, ложась спать на роскошную двуспальную кровать Сайгановых или прогуливаясь по их огромному ухоженному саду. Две ночи она просто не могла уснуть, все вспоминала тот ужасный день, свою поездку в офис и, сама того не понимая, словно хотела разжечь внутри себя злобу и ненависть по отношению к Лене. Как та могла так с Таней поступить? За что?
Но шли минуты, часы, и все то злое, обидное и непонятное, что она пыталась внутри себя культивировать, вдруг уступило место переполняющей ее сердце жалости к Лене. До нее постепенно стало доходить, какой же несправедливой оказалась жизнь по отношению к брошенной и обманутой женщине. Она, поначалу спокойно воспринявшая известие о том, что Лена призналась во всех трех убийствах, теперь вдруг отчетливо поняла, что это не может быть правдой – просто так ловко и быстро сработала несовершенная юридическая машина. Всем, кроме, конечно, Лены, было выгодно закрыть эту грязную историю. Все документы подшить и убрать в сейф. Но Лена если и могла убить Дмитрия, а потом уже, находясь под воздействием нервного напряжения и страха, убрать и свидетеля Прудникова, то никак не могла зарезать Марину Рожкову. Это же было ясно, как божий день! Она не могла, не могла, НЕ МОГЛА!!! И все потому, что никто из тех, кто присутствовал в тот день в доме Сайгановых, не мог убить ее, находясь за столом в гостиной. Все были трезвые, веселые, в хорошем настроении и отлично помнили, что происходило в ту или иную минуту до обнаружения трупа Ольги Астровой. У всех было алиби, и следователи прокуратуры, равно как и Шубин, об этом были прекрасно осведомлены. Тогда почему же позволили повесить на Лену еще и третье убийство? Разве не понятно, что Марину Рожкову убила не она, что убийство соперницы лишь послужило толчком ко второму убийству… Ее воспаленный мозг, отказавшийся служить ей в невыносимых условиях постоянного страха одиночества и унижения, словно подсказал ей, как можно одним махом избавиться сразу от двух любовников: повесить на безжалостного убийцу-садиста, зарезавшего Ольгу, еще и убийство Дмитрия. Ей и в голову тогда не могло прийти, что ее вычислят. Да ее и не вычислили, она же сама потом во всем призналась Лере, а Лера рассказала Тане, а потом они вместе с Таней разыграли спектакль с «маузером», который якобы достали из туалета в саду, хотя на самом деле это был всего лишь психологический ход, блеф!!! И результатами этого чудовищного блефа воспользовались все, кто хотел заработать себе очки на этих преступлениях: Шубин со своей рыженькой подружкой отработал свой гонорар, а следственная машина, разогнавшись, остановилась на полном ходу, потрясенная признанием вдовы… Какой подарок всем!
Таня позвонила Лере и пригласила ее в Бобровку. «Есть разговор». Она знала, что Лера уже через час будет здесь. После того, что они проделали с Леной, Таня с Лерой стали подругами. Она собиралась объявить Лере, что найдет Минкина и попросит, чтобы он пригласил ее на суд в качестве свидетеля, чтобы подтвердить, что в момент убийства Астровой Лена Сайганова находилась в доме и не могла никого зарезать. Ни доктор Нечаев, ни Саша Гольцев, ни Дмитрий Сайганов, ни Юлик Прудников, ни Лера Тарвид, ни Лена Сайганова, ни сама Таня Камышина – никто не убивал Астрову-Рожкову. Ее убил кто-то посторонний, и, скорее всего, никто и никогда не узнает имя истинного убийцы, как не узнают и ответа на главный вопрос: за что могли убить молодую женщину? Таня надеялась, что Лера поддержит ее в этом хотя бы ради того, чтобы потом всю оставшуюся жизнь не мучиться угрызениями совести по поводу того, что это с их слов, с их подачи была взята под стражу и обвинена в трех убийствах Сайганова. А то, что она сама призналась в этих убийствах, – разве не указывает на то, что она не в себе? Она уже не цепляется за жизнь, за свободу, ради которой она застрелила мужа, как в тот день, когда угрозами пыталась привлечь Леру на свою сторону. Разве это не было проявлением ее пошатнувшегося разума? Лена – психически нездоровый человек и нуждается в лечении…
Лера приехала как раз к обеду. Вид у нее был испуганный, словно она заранее знала, что Таня никогда не пригласила бы ее вот так, среди рабочего дня, просто для того, чтобы выпить с ней чаю. Она, видимо, так же, как и Таня, каждый день ждала каких-то новостей, касающихся этих убийств и особенно ареста Лены. Чувство вины и ей не давало покоя.
– Я приехала не одна… – с порога выпалила она. – Я больше не могу так… Там, в прокуратуре, меня бы не поняли, конечно… Словом, я нашла человека, действительно законченного алкаша, который согласился полезть за пистолетом. Еще я позвонила Шубину, чтобы предупредить его об этом, но он, я думаю, уже в Москве… Я сообщила Корнилову о том, что собираюсь сделать, и предупредила его, что если мы там что-нибудь найдем, то чтобы он приехал или прислал своих людей… Я перестала спать по ночам и чувствую себя ужасно… И еще, я должна буду рассказать тебе еще что-то очень важное и спросить совета. Больше мне некому довериться…
– Мне тоже… – сказала Таня. – И где твой алкаш? Ему нужно дать какой-нибудь инструмент?
– Я все приготовила, прежде чем искать человека… Большой магнит, веревку… Думаю, что старое ведро здесь найдется и какие-нибудь железки, швабра… Еще я привезла пять метров целлофана, чтобы потом все грязное упаковать и выбросить. Я должна это сделать… А вдруг там никакого пистолета нет?
Пистолет нашли через два часа. С помощью магнита, ведра и металлической лестницы. Человек, который для того, чтобы проделать эту работу, выпил два стакана водки, осторожно, как если бы это была бомба с часовым механизмом, достал его из ведра и положил на полиэтилен, после чего тяжелой походкой отправился в душ – отмываться…
– Представляю, сколько головной боли доставит Корнилову известие об этом пистолете… – сказала Таня, руками в перчатках убирая следы грязной работы. – Но теперь мы хотя бы знаем, что убийца бросил пистолет в яму, что это действительно так, что это – реальность, а не блеф…
– Зато я теперь просто уверена, что на нем отпечатки пальцев Лены, – отозвалась Лера, собираясь звонить в прокуратуру. – Мы должны были, слышишь, должны были это сделать…
– А ты не хочешь прежде позвонить Шубину?
– Так ведь его нет в агентстве, он в Москве… Ты же знаешь, его нанял Каротин, и он пустился, как гончий пес, по московскому следу Оли…
– Вот и я тоже никак не могу привыкнуть, что никакая она не Ольга. Вот ведь история… И зачем ей было менять имя? Думаю, ее убили из-за наркотиков… У нас все преступления из-за наркотиков.
– Она не была наркоманкой, – в голосе Леры послышался металл. – Она любила пиво, это правда, но наркотики – этого не было, я точно знаю.
– А кто сказал, что она была наркоманкой? Она могла заниматься распространением наркотиков там, в Москве. Взяла партию на реализацию и не расплатилась, как это бывает… Или же ее кто-то кинул, обманул, понимаешь, и она осталась должна крупную сумму денег! Вот она и сбежала оттуда, решила вернуться к себе домой. Но квартиры-то уже не было, она ее подружке своей продала, Ольге Астровой. Что ей было делать? Она позвонила ей, сказала, что попала в безвыходное положение, попросила приютить, позволить ей жить в ее квартире…
– Но, если она, как ты говоришь, решила исчезнуть, спрятаться, чтобы ее не нашли, тогда почему же она на самом деле не поменяла фамилию, не сменила паспорт? Те, кто ее мог бы искать из-за наркотиков, если верить твоей версии, догадались бы, где ее можно искать в первую очередь. Возвращаться в родной город, чтобы спрятаться в нем, – по меньшей мере глупо, ты не находишь?
– А если у нее элементарно не было денег на фальшивый паспорт? Что ты на это скажешь?
– Нет, она не была похожа на человека, который прячется. Вспомни, она носила яркую, броскую и, я бы даже сказала, вызывающую одежду, постоянно была на людях, на проспекте, в самых дорогих ресторанах, встречалась с мужчинами… Нет, она никого не боялась.
– Но тогда почему, почему же она взяла себе другое имя?!
Ответа на этот вопрос они не знали, как не знали, кто убил Марину. На какое-то время они замолчали, чтобы собраться с мыслями и признаться друг другу в том, ради чего они и встретились: Таня хотела попросить совета у Леры, как ей поступить с Сашей, а Лера намеревалась признаться Тане в том, что Марина Рожкова хранила у нее все свои сбережения и дала поносить дорогое кольцо, и теперь Лера не знает, имеет ли право оставить у себя все это и стоит ли сообщать об этом кому бы то ни было.
Но что-то, видно, произошло в мире, в воздухе, который вдруг стал плотным, а солнце спряталось за облако. В саду было тихо, если не считать шума льющейся воды в душе, где мылся бомж.
– Алиби… У нас у всех было алиби… – вдруг сказала Лера. – Ты понимаешь, что это значит? У всех. Но так не бывает. Кого-то одного тогда за столом не было… Зачем мы делаем вид, что убийцы среди нас не было? Был, был, конечно, был. Он приехал в Бобровку только для того, чтобы убить ее…
– Лера, что с тобой?
– Ты не понимаешь… – Глаза Леры наполнились слезами. – Ты не понимаешь, что я вдруг почувствовала. Но мне сейчас показалось, что она где-то рядом, что она слышит нас… Пойми, я была очень привязана к ней, я хотела быть похожей на нее, я любила ее, как любили все те, кто ее знал, кроме, конечно, Сайгановой…
– Лера, ты стала совсем бледной… Тебе нехорошо? Хочешь, я принесу тебе воды?
– Таня, ты помнишь ее лицо?
– Да, конечно, помню.
– А ты когда-нибудь видела, чтобы глаза ее светились счастьем?
– Я не так часто видела ее…
– Со стороны может показаться, что я оплакиваю совершенно никчемное существо, падшую женщину, бездельницу и распутницу, каких свет не видывал, но на самом деле это не имеет никакого значения… Да, она не работала, жила как птица, питаясь подножным кормом, нисколько не задумываясь о своем будущем. И знаешь почему?
– Почему?
– Да потому, что она знала, что никакого будущего у нее не будет…
– Это еще почему? Она что, была больна?
– Нет, хуже… Она любила… Ты вот любишь своего Гольцева?
– Не знаю, – вопрос застал Таню врасплох, – я как-то не задумывалась над этим. Он нравится мне… Но при чем здесь я?
– Да при том, что ты не любишь его. Он тебе нравится, не больше. Но я уверена, что ты спокойно можешь обойтись без него. Исчезнет из твоей жизни Гольцев, появится другой мужчина… А вот Марина была обречена любить одного Каротина. В этом и заключалась ее трагедия. Но я почему-то поняла это только сейчас, когда увидела садовый домик и вспомнила ее, распростертую на полу…
– Думаешь, ее убил Каротин?
– Нет, но я знаю, кто ее убил… Знаю, но только никогда не смогу это доказать. Думаю, что Шубин, вернувшись из Москвы, тоже будет это знать, но и у него не будет никаких улик против убийцы…
– О ком ты говоришь?
– А ты еще не поняла?
Голый мужчина вышел из душа и направился прямиком к ним. Лера, очнувшись, достала из большого бумажного пакета свои старые джинсы, куртку и бросила ему на траву. Появление бомжа разрушило хрупкое строение воспоминаний – Лера посчитала противоестественным здесь и сейчас продолжать разговор о погибшей подруге.
– Я знаю, кто, но не знаю, за что… – закончила она свою мысль и еще раз набрала номер телефона прокуратуры.
Глава 31
– Я бы мог в принципе вскрыть квартиру Гамовых, там нет сигнализации, я посмотрел, но в Москве это делать опасно… Меня же здесь никто не знает, в случае если туда нагрянет милиция, понимаешь? Да я и так примерно представляю, что внутри: картины, картины и еще раз картины. На многих будет неуловимо присутствовать тень Марины, ее глаза, ее улыбка… Она ведь была его музой.
Арина Чепрасова, как и обещала, накормила Шубина с Женей отличным ужином – вкусным пловом и фруктовым салатом, после чего был подан зеленый чай с бисквитами. За столом они уже меньше прежнего говорили о Марине, Арина рассказывала им о своей жизни в театре, о репетициях нового спектакля по пьесе Саган «Сиреневое платье Валентины», где ей предстояло играть тоже главную роль. После ужина, который закончился в половине первого ночи, все легли спать. Арина постелила Шубину в одной комнате с Женей, но отвела каждому свое спальное место. Судя по звукам, доносившимся из кухни, она мыла посуду в то время, как Шубин, перебравшийся к Жене на диванчик и обняв ее, делился с ней своими мыслями относительно их дальнейшего пребывания в Москве.
– И что же мы теперь будем делать? – спросила его Женя. – Знаешь, мне иногда кажется, что частное детективное расследование – ты только не обижайся – это длительная и приятная, хотя и ко многому обязывающая прогулка…
– Думаю, мы перейдем на мою кровать, она попросторнее и не так скрипит, – предложил Игорь. – Ты как, не против?
Но и на широкой кровати Женя долго не могла успокоиться. Она не могла понять, как можно чувствовать себя таким спокойным, если Каротин дал им такой крупный аванс, а Шубин практически ничего не делает, чтобы найти убийцу Марины Рожковой. Что с того, что они узнали, кто был одним из ее очередных любовников, и даже побывали на Арбате и Масловке? Что они таким образом узнали нового из жизни Марины, и почему Игорь так уверен, что эти сведения могут как-то быть связаны с причиной ее убийства?