– Он пришел меня добить! Какой кошмар! Сергей не мог остановиться! Я жила с убийцей, – покачала головой Анжелика.
– Да, это печально, – откликнулся Георгий Игоревич.
– Печально?! Да это отвратительно! Женщины всегда жалуются, что их разлюбили, ушли к другим! А мне что думать? Что меня не то что разлюбили, а возненавидели до такой степени, что захотели убить? – и певица смахнула набежавшие слезы.
– Я, конечно, не жил с вашим мужем долгих десять лет, – подал голос Станислав Андреевич, – но, похоже, меньше всего он думал о вас, так что не парьтесь. Ваш муж эгоист до мозга костей, думающий только о себе. Он бы маму родную убил, если бы смог поиметь с этого большой куш.
– Вы меня немного успокоили. А вообще не хочу больше думать о нем. Наконец-таки моя жизнь будет вне опасности, – проговорила Анжелика и впервые улыбнулась.
– Я тоже рад! – поднял бокал Станислав Андреевич.
– А уж как я рад, что в моей больнице все-таки не произошло убийство! А то бы разбирательств и проверок не избежать!
– То есть всем хорошо? – уточнила Анжелика.
– Ага! И у меня дело гражданки Раевской наконец-то закрыто! – радовался как дитя майор Молотов.
Анжелика даже обиделась. Складывалось впечатление, что он готов был под пули лезть, лишь бы избавиться от нее, точнее, от ее дела.
– Всем, значит, хорошо… – Анжелика обвела глазами мужчин. – Кроме Томочки и Олечки.
– Каких еще Томочки и Олечки? – не понял Станислав Андреевич.
– Томочка – утонувшая студентка, а Ольга – это жена вашего пациента, Георгий Игоревич, по имени Егор.
– Ах, Егор, – кивнул Георгий Игоревич.
– Ага! Жалкий ботан и неверная жена, которую он убил якобы в состоянии аффекта, – вздохнула Анжелика.
– Я не понимаю вас, – уставился на нее главврач.
– А чего понимать? Он убил и одну и другую – расчетливо и хладнокровно, – заявила Анжелика, и за столом воцарилась гробовая тишина.
Глава 7
– Я извиняюсь, конечно… – первым нарушил молчание Станислав Андреевич. – А ведь так хорошо все начиналось. Все признали, что вы вполне вменяемая, вы объяснили свое странное поведение страхом и тем, что у вас не было доказательств реальной угрозы. И на тебе!
– Да, все так, – радостно сообщила Анжелика, не понимая, почему оба мужчины так странно смотрят на нее.
– А что это за фраза про убийства? – не сводил с нее взгляда майор Молотов.
– Я так и знал! – Георгий Игоревич хлопнул себя по лбу и выглядел еще более ошарашенным, чем его приятель-следователь. – Но как вы это поняли?!
– Чего поняли?! Что вы от меня скрываете? – завелся Станислав Андреевич. – Что здесь, черт возьми, происходит?
– Да понимаешь ли, тут такое дело… – Георгий Игоревич протер очки. – К нам в клинику поступил один мужчина…
И Шашков рассказал Станиславу Андреевичу о пациенте по имени Егор и о том, что ему инкриминируют.
– То есть он здесь лечится от пережитого шока, а адвокат хочет получить подтверждение, что его клиент совершил преступление в состоянии аффекта? – уточнил Молотов.
– Все верно, – кивнул главврач.
– И?
– Так вот, состояние аффекта длится недолго и когда оно уже прошло, дать объективное заключение о поведении пациента практически невозможно. Разве что по косвенным признакам – по рассказам свидетелей или по тому, что помнит сам пациент.
– Не томи, док… – не выдержал Молотов.
– Так вот, я и говорю, находился ли пациент в момент совершения убийства в состоянии аффекта, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. – Шашков немного помолчал и добавил: – Это если по-честному.
Станислав Андреевич внимательно посмотрел на приятеля.
– А если по-нечестному? За подтверждение диагноза тебе предложили? – спросил он.
– Нет, не угадал. Они рассчитывают на объективное обследование, а я… – Георгий Игоревич замялся. – А я не знаю, что и сказать. Единственное, что могу утверждать, – у пациента наблюдается некоторая неустойчивость психики.
– И что означает? – поинтересовался Станислав Андреевич.
– У людей с подобными симптомами могут быть неконтролируемые вспышки ярости, – пояснил психотерапевт. – К тому же они страдают от патологических привязанностей, пристрастий, их преследуют какие-то надуманные идеи, собственные фантазии…
– Да ты описал форменного психа, – удивился Станислав Андреевич.
– Ну я бы не был таким категоричным. Егор очень скрытен и не идет на контакт ни с врачами, ни с другими пациентами.
– А со мной он разоткровенничался! – похвасталась Анжелика.
– Да это и странно, – с жаром заговорил главврач. – Почему именно на вас у него такая реакция?
– Постой, док! – вмешался в разговор Станислав Андреевич. – Ты хочешь сказать, что в этом «милом местечке» находится человек, опасный для других пациентов?
Георгий Игоревич засмеялся:
– Потенциально опасный… Я не уверен на сто процентов.
– Да даже если существует один процент такой вероятности… Жора, ты удивляешь меня! – вскипел Молотов.
– Не повышай на меня голос! – Главврач тоже пришел в возбуждение. – Когда Егор поступил к нам, я ни в чем не был уверен, а когда возникли подозрения… Я не знал, что делать, ведь репутация моего заведения могла быть поставлена под угрозу! Мы помогли стольким людям, но кто на это посмотрит, если я допущу хоть одну ошибку? Нас закроют, и все! Многолетний труд пропадет.
– И все равно ты не имел права так поступать… – махнул рукой Молотов.
– Я присматривал за ним, – оправдывался Георгий Игоревич, – и все хотел посоветоваться с тобой, да немного не успел, Анжелика опередила меня.
Станислав Андреевич перевел взгляд на певицу, и этот взгляд не сулил ничего хорошего.
– Ну а вы, юный следопыт, почему решили, что Егор – убийца? Только не говорите, что сработала пресловутая женская интуиция…
– Я ей ничего не говорил, она сама заподозрила его в этом! – поднял руки Георгий Игоревич, словно сдаваясь.
– Я могу пояснить, – ответила Анжелика.
– Хотелось бы… – Молотов не сводил с нее взгляда.
– Я как женщина очень внимательна к мелочам. Егор показывал мне свои фотографии, и некоторые из них, должна заметить, были отвратительные. Сначала он обратил мое внимание на фотографию якобы изменяющей жены, которая сидит с каким-то мужчиной за столиком в кафе. По словам Егора, фотографию сделал некий доброжелатель за неделю до смерти Ольги. Егор сказал, что он не придал значения этому снимку. А потом он показал мне фотографию с места преступления. Егор стащил ее у следователя, что уже мне показалось странным. Мало кто хранит в фотоальбоме подобные снимки. Правда, Егор мотивировал это тем, что не помнит, как убил любимую, и оставил себе это фото как напоминание о вечном искуплении своей вины. А еще меня поразила пробитая голова Ольги, снятая крупным планом… Зрелище, конечно, малоприятное, но не этим она привлекла мое внимание. Ольга – крашеная блондинка. Так вот, на фотографии с места преступления у Ольги видны отросшие темные корни в отличие от женщины в кафе. А это весьма странно, – сказала Анжелика.
Мужчины непонимающе уставились на нее. Анжелика вздохнула и принялась объяснять им, как малым детям:
– Между встречей в кафе и убийством прошла неделя. В кафе у Ольги волосы одинаково белые по всей длине, а на фотографии с места преступления явно проступают темные корни. Но за неделю волосы не могут отрасти так быстро!
– Что вы хотите этим сказать?! – хором воскликнули мужчины.
– На фотографии в кафе другая женщина, очень похожая на жену Егора! И вполне возможно, эта фотография была сделана после смерти Ольги, – заключила Анжелика и с победоносным видом уставилась на следователя и главврача.
– Но зачем?! – не понимал Георгий Игоревич, снова разливая всем коньяк.
– Чтобы убедить следователя, что его жена ему изменяла, а он «белый и пушистый», но наконец-таки и у него нервы не выдержали, – сказал Станислав Андреевич. Как следователь он умел быстро делать выводы.
– Егору были нужны доказательства измен его жены, чтобы заслужить себе снисхождение. Допустим, он готов ответить перед судом за то, что совершил, но хочет получить за содеянное года этак три, а не пятнадцать, что ему грозит, – предположила Анжелика.
– То есть Егор, по-вашему, совершил холодное и расчетливое убийство своей жены? – спросил Станислав Андреевич.
– Нет, думаю, убийство получилось спонтанным, а вот потом уже он начал заметать следы и думать, как из этой жуткой ситуации выйти с минимальными потерями. Инсценировал, что застал жену с любовником, а потом еще подогнал доказательства ее неверности – это фото, – ответила Анжелика, чувствуя себя так, словно уже давала показания на суде.
– Ну, следуя этим выводам… любовник Ольги его сообщник?
– Ну, следуя этим выводам… любовник Ольги его сообщник?
– Думаю, да… А еще тот, кто сделал фотографию, хотя он мог всего и не знать. Да и женщина, похожая на Ольгу, тоже вряд ли была посвящена в подробности.
– Так это очень легко проверить, – сказал Георгий Игоревич. – Нужно сообщить в полицию. Пусть они найдут этого любовника и поговорят с ним как следует. И чем быстрее, тем лучше, – и главврач выразительно посмотрел на Молотова.
Станислав Андреевич даже вспотел.
– Все это так неожиданно… Конечно, я возьму это дело под контроль. Да что там, я даже сам могу допросить этого парня… – Майор Молотов напряженно о чем-то думал, затем внезапно повернулся к Анжелике: – Постойте… Но ведь вы сказали, что Егор убил еще кого-то?
– Да, кстати… – Георгий Игоревич тоже уставился на певицу. Очки у него съехали набок, и выглядел главврач так потешно, что Анжелика едва не рассмеялась.
Но сейчас было не до веселья, и Анжелика, максимально сконцентрировавшись, повторила мужчинам историю об утонувшей студентке Томочке, которую ей поведал Егор.
– Две смерти подряд в окружении этого мужчины… Лично мне это кажется как-то подозрительно. А потом, когда он показывал мне фотоальбом, все фотографии он просто пролистывал, а фото, на котором убитая жена, он так ласково-ласково погладил пальчиком… Если бы вы знали, как это было омерзительно. – При одном воспоминании об этом у Анжелики мурашки пошли по коже.
– Чувство вины, наверное, – предположил Станислав Андреевич.
– Это пусть психотерапевты разбираются, – отмахнулась Анжелика, – но точно так же на общей фотографии он погладил умершую студентку – тоже чувство вины? А с чего вдруг? Или он и к ее смерти имеет отношение? Но это уже вам, следователям, думать надо, а не давать убийцам избегать наказания! – фыркнула она. – Но я еще кое-что заметила.
– И что же? – спросил Молотов. И хотя он старался выглядеть невозмутимым, глаз его предательски дергался от нервного тика.
– Обратите внимание, что Тома и Ольга удивительно похожи – высокие, худые блондинки, у них даже прически одинаковые. Только одна старше, а другая, соответственно, моложе. Что, если у Егора случилась интрижка с молодой студенткой? Такое бывает сплошь и рядом. А потом он решил избавиться от нее.
– И от жены заодно? – уточнил Станислав Андреевич.
– Возможно, на то была своя причина… Может, Ольга узнала о его связи с Томой? А может, то, что он с ней сделал? Я бы тоже возмутилась и сообщила в полицию! С убийцей жить бы не стала, – сказала Анжелика. – Чем не мотив? Мы же не знаем, насколько хорошие и доверительные у них были отношения? Может, он Ольге уже опостылил? Тем более если унижал и изменял со студенткой. А разоблачение грозило ему длительным сроком и крахом всей жизни… Опыт у него уже был. Как говорится, стоит только начать… Сначала Томочка, затем Олечка. Сами сказали, что он неуравновешенный тип, – и Анжелика с вызовом посмотрела на главврача.
– Складно поете… – задумался Станислав Андреевич.
– К сожалению, уже не так складно, как раньше, – возразила ему Анжелика.
– Вы имеете в виду вашу профессиональную карьеру… Ну, ничего, вы не пропадете. У вас очень хорошо получится писать захватывающие детективные романы – это в лучшем случае, а в худшем – статейки для «желтой прессы», – съязвил следователь.
– Я как-нибудь сама о себе позабочусь, – строго посмотрела на него Анжелика.
– Друзья, только не ссорьтесь! – Георгий Игоревич был подавлен таким развитием событий и то и дело налегал на коньяк. – Такой скандал! Покушение на убийство! Женщина на корабле – к беде, – изрек он и запел какую-то заунывную песенку.
Анжелика со Станиславом Андреевичем переглянулись.
– Эй, дружище! Мы не на корабле – раз, и здесь много женщин, – напомнил ему Молотов.
– Но только с появлением этой женщины у меня в клинике случился такой инцидент! – икнул главврач.
– Да я-то тут при чем? – возмутилась Анжелика.
– Сильно развита женская интуиция… будь она неладна… Хорошо бы все это происходило вне больницы, – снова затянул унылую песню Георгий Игоревич.
– Ребята, теперь вы не ссорьтесь, – прервал их Станислав Андреевич. – Пожалуй, нам пора сворачивать вечеринку, пока ты не обвинил Анжелику в развязывании Второй мировой войны.
– Нет, она не настолько стара, – вздохнул Георгий Игоревич.
– Вот и дождалась… комплимента! – попыталась сфокусироваться на психотерапевте Анжелика. Она тоже порядком набралась.
Самым стойким из всех оказался майор Молотов.
– Я сейчас уйду, мне надо поговорить с несостоявшимся убийцей, то есть вашим бывшим мужем, – обратился он к Анжелике. – А заодно попробую навести справки по делу вашего Егора. Кто за ним стоит и чего хотят?
– Только можно побыстрее? Как-то не хочется находиться здесь вместе с убийцей, – поежилась Анжелика.
– С убийцей, который еще и воспылал к вам какими-то чувствами! Доверился! Даже психотерапевт не расположил его к себе так, как это удалось вам, – и Георгий Игоревич ни с того ни с сего расхохотался.
– Ничего смешного не вижу! – огрызнулась она.
– А Анжелику здесь дальше держать не надо, все же прояснилось, – напомнил Станислав Андреевич. – Ну, сейчас уже поздно – ночь на дворе, а завтра вы можете вернуться домой.
– А вот я не спешил бы ее выписывать. Женщина явно испытывает стресс. Ведь ее только что пытался убить собственный муж. Пару денечков полежали бы здесь, – посоветовал ей Георгий Игоревич. – Я бы подобрал вам успокаивающие таблетки.
– Все это будет завтра, – сказал Станислав Андреевич, – а сейчас я вызову такси и отвезу тебя, Жора, домой, а сам в управление.
– Я не пойду в палату! – вдруг заявила Анжелика. – Я там чувствую себя очень незащищенно. Даже замка на двери нет… Да еще свежо воспоминание, что меня там чуть не придушили, – сказала она.
– У нас все такие палаты. А знаете что? Оставайтесь у меня в кабинете. Здесь удобный диван, замок на дверях, – предложил Георгий Игоревич.
– Хорошо… Спасибо.
– Надеюсь, больше вас спасать не надо? – спросил Станислав Андреевич. – Подождите хотя бы до утра. Закройте за нами и никому не открывайте.
Когда мужчины ушли, Анжелика сразу же закрылась на все возможные замки, выпила в гордом одиночестве рюмку коньяка, закусив оставшимися в коробке конфетами. Затем зачем-то посидела в кресле главврача, приняв самый внимательный, сосредоточенный вид. А потом переместилась на мягкий кожаный диван и, приняв позу эмбриона, отрубилась.
Глава 8
– Вставай! Вставай! – Кто-то тряс Анжелику за плечо. Она открыла глаза и увидела перед собой лицо пациентки клиники, той самой любительницы покурить. «Кажется, ее зовут Галина», – вспомнила она.
– Что случ… – хотела было спросить у нее Анжелика.
– Тихо! – вытаращила глаза Галина. – Тихо! Он идет!
– Кто? – не поняла Анжелика.
– Убийца! – прошептала Галина и обернулась на дверь.
Анжелика с ужасом уставилась на ручку, которая поворачивалась медленно и тревожно. А когда в проеме появилось лицо Егора с кривой, страшной улыбкой, исказившей его губы, Галина истошно закричала:
– Бежим!
Вот тут-то и началось самое страшное.
Анжелика всеми силами хотела бежать, но у нее это не получалось. Руки и ноги были абсолютно ватными и не слушались ее. Только бешено колотилось сердце, потели ладони и ускользала последняя надежда на спасение. Большая фигура Егора надвинулась на нее, и его руки потянулись к ее лицу.
– Вставай! Сейчас сюда заявится комиссия!
– Комиссия?! – переспросила Анжелика. – Какая еще комиссия?!
– Санитарно-эпидемиологическая! Ну же!
Анжелика открыла глаза и уставилась в опухшее небритое лицо Георгия Игоревича.
– Вы? А где Егор? – протерла она глаза.
– Какой Егор?! Анжелика, придите в себя! Надо быстро сматываться! Комиссия серьезная!
– Так это сон был… – расплылась в улыбке Анжелика, – а я-то уж испугалась.
– А что у вас с лицом? – вдруг спросил психотерапевт. – Аллергия, что ли?
– Что значит – с лицом? – не поняла Анжелика и погладила себя по щекам. Она сразу же почувствовала, как они пылают. – Что со мной?
– Да откуда я знаю?! Я психиатр! У вас вся рожа красная и в какой-то сыпи! – в сердцах ответил Георгий Игоревич, и Анжелика в то же мгновение почувствовала невероятный зуд.
В это время в кабинет вошли мужчина и женщина в белых халатах.
– Здравствуйте… Ой… какой спертый воздух! – Женщина зажала нос.
«Спертый воздух – это еще мягко сказано», – отметила про себя Анжелика. В кабинете Георгия Игоревича стояло такое амбре, что слезы наворачивались на глаза.
– Здравствуйте! – вытянулся в струнку главный врач клиники.