А Федька, наверное, знал какой-то секрет этой тропинки. Веня и Варя, пропустив его вперед метров на сто, тайком начинали пробираться следом... И вдруг – бац! – Федька идет за ними по пятам, громко покашливая. Тут уж приходилось падать в траву и отползать в сторону от тропинки. А на мельнице Федька как в воду проваливался. Исчезал. И ребята, прибежав туда за ним, слышали только странные звуки, которые, впрочем, сразу же замолкали. И вместо Федьки Варя с Веней обнаруживали на мельнице одних голубей.
Через день у Вени опустились руки. Так же, как у Пятачка ушки. У мини-пига это случилось от жары, а у Вени от отчаяния.
– Не перехитрим мы этого Федьку, – сказал он Варе. – Он делает вид, что чем-то интересуется на мельнице. А на самом деле только нас дурачит. Ну его!
– Как это ну его? – удивилась Варя и, как это обычно делал Веня, принялась рассуждать: – Он является внуком Митрофаныча. Который является внуком тоже Митрофаныча. Мельника. Кому же, как не Федьке, разгадывать тайну семейства Митрофанычей? Но он хитрый, и никому эту тайну не откроет. А это несправедливо: мы же ее знать хотим! А ты говоришь, ну его. И, знаешь, не может быть, чтобы у Федьки были такие артистические таланты. Так долго делать какой-нибудь вид устанет даже опытный артист. А мальчишка и подавно.
И Варька оказалась права. На сто процентов!
Федька устал. Он уже не оглядывался, не пропадал из виду, а просто жил своей таинственной жизнью, не обращая внимания на слежку. И странное дело, следить за ним сразу стало не очень интересно. Ну что особенного в том, что он шел на мельницу, не прячась и не оглядываясь? Что особенного в том, что он лазал там в развалинах? И уж совсем ничего удивительного не было в том, что возвращался он оттуда с пустыми руками.
Почему-то даже его голуби куда-то исчезли. Варя и Веня недоумевали. Что же происходит? То есть, точнее, почему ничего не происходит? Такой шустрый мальчишка, как Федька, – и никаких результатов.
И самое главное, что слежка за мальчишкой помешала им заняться собственными поисками. Ведь когда следишь за человеком, то ни на что не хватает времени. Даже на самое необходимое – например, некогда по-человечески искупаться в речке.
– Все! – сказал Веня. – Пятачку пора освежиться. А то превратится... Понятно, в кого он превратится. Вон, уже репейники за ушами, мордочка неумытая. Скоро его от соседских свиней не отличишь. Пошли на пляж. Подожди, я только мыло возьму – Пятачка мыть.
– Нет, Вень. – Варя так решительно помотала головой, будто ее кто-то собирался столкнуть в речку с обрыва. – Не пойду я купаться. Раз уж тебе надоела наша мельница, то я одна туда пойду. Все дела надо доводить до конца.
Веня отмахнулся.
– Вот и доводи. В конце концов, это можно делать по очереди. Мы с Пятачком тебя сменим. Да?
Варя не ответила, а Пятачок утвердительно хрюкнул.
Вот и разошлись их дорожки. Веня с Пятачком двинулся к пляжу, а Варька пошла по тропинке к Русалочьему омуту. Вене даже стыдно на секунду стало, когда он посмотрел ей вслед. Человек пошел трудиться, а они с Пятачком – прохлаждаться.
Но поросенку, судя по всему, стыдно не было. Он тянул за собой поводок, торопясь скорее оказаться на пляже. И откуда он знал, что Веня идет купаться, а Варя, нет? Хотя что тут сложного: все он слышал.
– Пятачок! Веня! – услышали они, еще не дойдя до пляжа.
Знакомый зеленый зонтик торчал недалеко от тропинки. На этот раз Валентина Ивановна не куталась в плед, а просто пряталась от солнца.
– Здрасьте, Валентина Ивановна, – поздоровался за двоих Веня. – Здесь собаки есть? А то я за Пятачка боюсь.
– Нет, сегодня странно тихо. Наверное, и сюда уже боятся ходить. Хотя тут-то, на пляже, никаких страхов нет.
– Посторожите пока, ладно? – попросил Веня, привязывая мини-пига к зонтику. – Я сначала сам искупаюсь.
Он разогнался и бултыхнулся в воду. Действительно, на плесе купались лишь две незагорелые девчонки. Наверное, они только что приехали в деревню.
Веня поспешил обратно, чтобы взять Пятачка. Пока никого нет, можно вымыть его получше.
Чем отличается поросенок от собаки, так это характером. Веня намыливал Пятачка, а тот послушно закрывал глазки, чтобы туда не попала пена, поднимал одну ножку, вторую, третью, четвертую... Если бы он был сороконожкой, то тоже поднимал бы все ножки по очереди. В общем, вел себя по-человечески. Только вот плавать он не хотел. Наверное, ленился. Ему было достаточно бродить по мелководью, выглядывая что-то на песчаном дне.
– Ты, Веня, не обижайся, но вы действительно похожи на героев мультфильма, – сказала Валентина Ивановна, когда они вернулись на берег. – Правда, ты не такой неуклюжий, как Винни-Пух, да и Пятачок у тебя совсем не розовый. Но у вас такие милые отношения, что постоянно хочется улыбаться!
При этих словах показалось, что улыбнулась не она, а как раз Пятачок, потому что Валентина Ивановна почесала его за ушком.
Ее похвала была и Вене приятна. Ведь его вот именно считали неуклюжим, потому и дразнили Винни-Пухом. Или, может, он изменился за то время, что занимался расследованием?
– А почему вы сказали, что сюда боятся ходить? – вспомнил он.
– Потому что людям свойственно расширять сферу своих страхов. Испугались Русалочьего омута – и постепенно стали бояться всей реки.
– А почему это случилось? – удивился Веня. – Ни с того ни с сего?
– Нет, – улыбнулась Валентина Ивановна. – Ни с того ни с сего ничего не бывает. Ты слышал, что возле заброшенной мельницы видели водяного?
– Когда?! – оторопел Веня.
– Да на днях.
– А кто видел?
– Я даже не знаю. Но вчера весь пляж про это говорил. А сегодня всех как ветром сдуло.
– На мельницу? – испуганно спросил Веня.
– Да нет, я неточно выразилась. С реки как ветром сдуло. Наверное, у себя на огородах загорают.
– А вы не знаете никаких подробностей? Ну, что там видели на мельнице? Как он выглядел, этот водяной?
– Да это, наверное, выдумки! – засмеялась Валентина Ивановна. – Хотя знаешь, меня смущают как раз подробности. Слишком отчетливые.
– Какие? – чуть ли не шепнул Веня.
– Просто портрет водяного нарисовали. Якобы он весь обмотан тиной, голова у него острая, а волосы длинные и зеленые. И будто бы он высовывался по пояс из воды – хотел кого-нибудь в омут утащить.
И тут Веня догадался, откуда взялись странные слухи. Митрофаныч! Наверное, он разболтал кому-нибудь про их приключения на мельнице, а все уже и решили, что там живет водяной. Честно говоря, Вене стало жалко, что слухи объясняются так просто. Он вздохнул.
– Ты о чем вздыхаешь? – улыбнулась Валентина Ивановна.
– Да пусть бы он в самом деле существовал, этот водяной, – сказал Веня.
– А знаешь... Я думаю о том, что люди просто так ничего не придумывают. Значит, что-то есть. И лучше нам с тобой, да и с Пятачком туда не соваться. Я, во всяком случае, это для себя твердо решила.
– Веня! Пятачок! – разнесся вопль над плесом.
Варя летела к пляжу, как птица.
А просто так она никогда не летала.
Глава 12 КУДА ИСЧЕЗЛИ ГОЛУБИ
Варя подлетела и остановилась как вкопанная, уставившись на Валентину Ивановну. Даже поздороваться забыла. Пятачок хрюкнул, подсказывая ей, как себя вести, но Варька лишь пробормотала:
– Ой... Как русалка.
– Где русалка? – спросил Веня. – На мельнице?
– Нет. Это вы на русалку похожи, – сказала Варя, обращаясь к Валентине Ивановне. – И волосы распущенные, и глаза зеленые.
– Вот видишь, Веня, – засмеялась Валентина Ивановна, – у всех в голове эти русалки и водяные. Вся деревня испугана. Говорю же, это неспроста. А ты, девочка, откуда прибежала такая взволнованная? Не с Русалочьего ли омута? Не стоит туда ходить, не стоит. Во всяком случае, пока страсти не улягутся.
– Какие еще страсти? – будто не понимая, спросила Варя. – И как же они улягутся? Что нам, целое лето дома сидеть?
– Ну почему же дома? Здесь тоже хорошо. А эти разговоры про всяких водяных скоро утихнут, поверьте мне. Еще недельку-другую все поговорят и забудут.
– Почему это вы сроки устанавливаете? – прищурилась Варя.
– Ничего я не устанавливаю, – улыбнулась Валентина Ивановна, помахивая над Пятачком листом лопуха. – Но думаю, что все на свете заканчивается. Даже проказы водяного. Попугает он людей, да и перестанет.
– А у нас каникулы закончатся, – не унималась Варя.
– Странно, что вас туда так тянет, – пожала плечами Валентина Ивановна. – А мне и этого пляжа достаточно.
Пятачок, сидя под дуновением лопуха, всем своим видом показывал, что ему тоже пляжа совершенно достаточно. Он прикрыл глазки в ожидании следующего прохладного потока воздуха.
Веня посмотрел на Варю, на Валентину Ивановну... Не любил он, когда спор разгорался непонятно из-за чего. То есть спор был, конечно, понятен, но продолжать его не хотелось. Ну что должна говорить взрослая тетенька, похожая на учительницу? Идите, детки, в страшное место? Ничего подобного. А что должна говорить Варька, похожая на искательницу приключений? Хорошо, мы туда не пойдем? Тоже вряд ли. Поэтому пусть каждый останется при своем мнении. А Веня возьмет на себя роль примирителя.
Веня посмотрел на Варю, на Валентину Ивановну... Не любил он, когда спор разгорался непонятно из-за чего. То есть спор был, конечно, понятен, но продолжать его не хотелось. Ну что должна говорить взрослая тетенька, похожая на учительницу? Идите, детки, в страшное место? Ничего подобного. А что должна говорить Варька, похожая на искательницу приключений? Хорошо, мы туда не пойдем? Тоже вряд ли. Поэтому пусть каждый останется при своем мнении. А Веня возьмет на себя роль примирителя.
– Варька, знаешь, какая водичка приятная? – схитрил он. – Вот, Пятачок не даст соврать. Пойдем-ка окунемся. Вон ты как нагрелась. Да и домой пора.
Пятачок соврать не дал. По нему было видно, что и водичка прекрасная, и воздух, и все-все-все.
Варя было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Веня заговорщицки ей подмигнул и потащил ее к воде.
– Хватит с ней спорить, – шепнул он Варьке. – Бесполезно. Ты лучше скажи, что ты там увидела.
– А чего она? – не успокаивалась Варя. – Чего она нас туда не пускает? И правда, как русалка на свой омут. А там... Там, Вень, такое творится! Федька водяного кормит!
Веня застыл с поднятой над водой ногой. Наверное, если бы он успел прыгнуть, то и в воздухе мог бы застыть от удивления.
– Как... кормит? – выдохнул он.
– Побежали, покажу!
– Нет, давай уж окунемся. И сделаем вид, что мы домой пошли. А потом свернем на тропинку.
Окунулись они, несмотря на то что вода действительно была приятной, всего на секундочку. Схватили Пятачка, который хрюкнул то ли от неудовольствия, то ли прощаясь с Валентиной Ивановной, и побежали к деревне. А потом, как только скрылись за первым холмиком, свернули и прямиком по траве побежали уже в другом направлении. Конечно же, к омуту.
– Только бы успеть, только бы успеть, – на бегу проговаривала Варя.
Веня не расспрашивал ее, стараясь не отстать. Да и Пятачка он держал на руках – не до разговоров. Выпустить поросенка он не решался. А вдруг шмыгнет куда-нибудь в сторону, в траву? Ищи его потом, теряй время.
На высоком берегу рядом с мельницей они остановились.
– Отдышаться надо, – шепнул Веня. – Да и осмотреться заодно.
Тянуло дымком. Пятачок принюхался.
– Это Федька костер разжег? – спросил шепотом Веня.
– Не знаю. Я не видела.
– Ты же сказала, что он кормит... кого-то? – удивился Веня.
Почему-то ему не хотелось сейчас упоминать водяного.
– Ну да. Федьку я видела, а чтобы он костер жег – нет.
– И как же ты его видела? Ты сказала, что он кормит. Почему кормит?
Веня уже начинал сердиться. Если ты говоришь такое, то уж договаривай до конца! Здесь нет Валентины Ивановны, и можно выкладывать все, даже глупость. Веня уже начинал подозревать, что Варе могло что-нибудь и почудиться.
– Он... голубями. Представляешь, Веня, он голубями водяного кормил! – не могла успокоиться Варя.
– И ты слышала, как тот чавкал? И видела, как перья выплевывал?
Варя от этих слов чуть в обморок не упала. Но Веня нарочно сказал так страшно, чтобы она опомнилась. И если ничего особенного не видела, то чтобы не давала волю своей фантазии.
– Нет, Вень, ничего такого я не слышала и не видела. Но что же еще это могло значить? Федька совал голубя прямо в воду с какими-то заклинаниями! Подумай сам, что это еще могло быть, как не принесение жертвы хозяину омута?
– Голубей – в воду?! Вот гад! Это он решил семейную традицию продолжить. Прапрадед водяного задабривал, и потомок не отстает. А голубь какого цвета был?
– Черненький... Он единственный в стае такой...
– Могла бы об этом и не говорить. Я и так догадался, – вздохнул Веня. – Значит, он и Пятачка тогда схватил с определенной целью. Если бы нас тут не было, пополнил бы Пятачок подводную стаю.
Варя даже всхлипнула.
– Неужели такое бывает в наше время?
– А чем уж так наше время отличается от других? Я читал, что за тысячи лет люди ни капельки не изменились.
– Это внешне. – Варя продолжала всхлипывать, будто ей было обидно за историческую несправедливость. – А внутренне люди должны стать лучше.
– Должны! Ты, Варька, рассуждаешь, как наша первая учительница. Помнишь, она всегда хотела сделать как лучше? Но ей хотелось одного, а у нас получалось другое.
Пятачок слушал эту философскую беседу с большим вниманием. Казалось, он не очень соглашался с Веней, потому что отличался от своих предков и внешне, и внутренне. Все-таки прогресс есть прогресс.
Пятачок вздохнул и посмотрел на Русалочий омут.
А вот здесь, над водой, покрытой ряской, прогрессом и не пахло. Здесь пахло только тиной.
И тут Веня потянул носом.
– Ты ничего не чувствуешь? – спросил он Варю. – Палеными перьями не пахнет?
– Думаешь, Федька для водяного еще и готовит? – округлила глаза она. – Знаешь, Вень, у меня от этих мыслей уже совсем голова кружится. Какой-то ужастик получается. И мы в нем участвуем.
– Не участвуем! – воскликнул Веня, уже не боясь быть кем-нибудь услышанным. – А наблюдаем.
Наверное, он крикнул слишком громко. На противоположном берегу омута затрещали сучья, звякнула какая-то посуда, и через несколько секунд к воде спустилось облако дыма, смешанного с паром. Значит, костер поспешно залили. Кто?
Веня огляделся в поисках высокого дерева. Но все деревья вокруг были, скорее, кустами. Черемуха, ива, ольха – залезть на них можно, но вряд ли это будет достаточная высота для того, чтобы оглядеть противоположный берег.
– За мной! – шепнул Веня и в несколько прыжков миновал подводную дорожку.
Все-таки мельница хоть и была разрушена, но оставалась довольно-таки высоким строением. По остаткам стены удобно было взбираться наверх. Веня встал там, как полководец. Только вместо подзорной трубы он смотрел из-под ладони, чтобы не слепило солнце.
И вдруг зелень на противоположном берегу в одном месте шевельнулась. Веня присмотрелся. Там же палатка!
Зеленая палатка, рядом с которой еще висело сизое облако пара и дыма, съежилась, опала и медленно поползла за кусты. Ее поспешно собирали. И, главное, при этом совсем не заметно было чье-либо присутствие.
Тут Веня понял: его же видят с того берега. Он торчит здесь, как памятник. А вот тому, кто собирает палатку, не очень хочется показываться.
Он сверху посмотрел на запруду. Если постараться, вполне можно перебраться по ней на другой берег, а там и до палатки с костром недалеко. И через пять минут они с Варей и Пятачком раскроют тайну если не омута, то противоположного берега. Ну, держись, Федька!
Веня стал спускаться по стене и... застыл на полдороге. Его глаза оказались на уровне ниши, в которой сидели голуби. Он едва нашел в себе силы, чтобы онемевшей рукой подозвать к себе Варю. Она вскарабкалась по стене, приблизила лицо к нише и от ужаса закрыла глаза. Но, конечно, сразу же их открыла.
А вот голуби, на которых смотрели Веня и Варя, глаз почему-то не открывали. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, опустив головы, и их глаза были плотно закрыты. Казалось, что они умерли.
– Что с ними? – прошептала Варя. – Что же здесь происходит?!
Глава 13 ЛЕЧЕНИЕ ВОДОЙ
Запруда, которая задерживала воду возле мельницы, оказалась вполне пригодной для перехода на противоположный берег.
Тем более, что она состояла из наваленных друг на друга камней, через которые и переливалась вода. Вот по этим камням ребята и перебрались. Нелегко было это сделать! Камни за долгие годы покрылись водорослями и скользким мхом, и поэтому идти по ним надо было осторожненько. Пятачок, которого нес Веня, косился то налево, то направо. Слева бурлил водопад, справа был глубокий омут. Ни туда, ни туда Пятачку вовсе не хотелось, и поэтому он смешно обхватывал Венину руку своими передними ножками. Да он, если бы у него получилось, и ушами ее обхватил бы.
А вот Варе не за что было держаться, разве что за воздух. Но, как ни странно, ей было легче. Ведь ее руки оставались свободными для балансировки. Расставленными руками она помогала себе удерживать равновесие.
Веня пробормотал:
– Было бы у меня два Пятачка, я бы расставил их в стороны и пошел бы уверенней, как канатоходец с шестом.
Пятачок его не понял. Да если бы и понял, то сильно удивился бы. Как это, два Пятачка? Он же один-единственный.
Правый берег поднимался вверх более круто. Среди кустов Веня различил тропинку. А как же иначе? Ведь Федька ходил от палатки к речке, вот она и получилась. В некоторых местах тропинка была вытоптана до грязи, на которой были видны отпечатки разных подошв. Странно! Федька переобувался? Вообще-то Веня думал, что деревенские мальчишки если что нацепят на ноги, так и ходят в одной обуви целыми днями. Да и не только деревенские. Он и сам любил в одежде постоянство. Если бы мама не напоминала ему, что надо переодеться или переобуться, он ходил бы в одном и том же, как Робинзон Крузо. А тут Федька переобувался по меньшей мере два раза.
На это обратила внимание и Варя. Но она оценила следы совсем по-другому.