«Но когда официант внес поднос с напитками, кто-то махнул рукой, чтобы он оставил поднос. Кто это был? Парыгин. Да, точно Парыгин. Поднос оставили на столике, за спиной, между Парыгиным и Палийчуком. Я сидел рядом. Когда Палийчук вскочил, я бросился к нему, толкнув Парыгина. Потом Миксон взял свой виски. Именно в эту секунду убийца бросил яд. Иначе он мог ошибиться. Конечно, в том случае, если хотели убить именно Палийчука. А если это ошибка? Хотели убить Миксона, а он случайно взял другой стакан. Нет, не похоже. Если убийца продумал свое преступление в таких деталях, чтобы посторонние ничего не смогли найти, то считать его идиотом сложно. Значит, яд положили только после того, как Миксон забрал свой стакан. И самое главное — это не мог быть посторонний человек. Ведь никто не знал точно, кто и что заказал. На подносе были стаканы с различными напитками.
Таким образом, отравить второй стакан мог сам Миксон, мог Парыгин и еще Саид Мальсагов. Могла Жанна, которая тоже подходила к столику с подносом. Тарутина сидела не двигаясь, но пока они спорили, она могла чуть наклониться в сторону и протянуть руку. Даже если не очень доставала, могла сделать шаг в сторону столика. И бросить яд. Может, поэтому она не взяла свой бокал с шампанским. Стоп. Какая глупость. Нужно было проверить и ее бокал. Возможно, она отравила стакан Палийчука и остатки яда бросила в свой бокал, рассчитывая, что его никто не возьмет. Тогда понятно, почему они не нашли никаких следов яда. Нет, это невозможно. Яд по-разному проявился бы в стакане с виски, где лежал лед, и в бокале с шампанским. Во втором случае он мог вызвать какую-нибудь реакцию, например пузыри. Нет, слишком экзотическая версия. Они бы заметили, если бы она поднялась со стула. Но она не двигалась. И наконец Каплинский. Он вошел в комнату последним и стоял у входа. Потом подошел к столу. Но он ни к чему не притрагивался, это абсолютно точно. Он даже потом боялся дотронуться до стола или стула, понимая, как важно ничего не трогать. Нет, он не мог бы бросить яд ни при каких обстоятельствах. Если исключить самого Дронго и Каплинского, то остаются пять человек. Трое мужчин и две женщины. Много подозреваемых. Один из них хладнокровный убийца.
И еще один не очень порядочный человек. Это Николай Николаевич Парыгин. Его Константин был вчера на переговорах в казино и беседовал с крупье и Палийчуком. Возможно, они договорились сыграть по своим правилам, но в последний момент Парыгин решил, что это слишком опасно, и принял решение убрать своего конкурента, который мог испортить ему всю „игру“. Мотив понятен. К тому же Парыгин сидел рядом с будущей жертвой».
Дронго вылез из ванной, достал большое полотенце. Прошел в комнату. Оставив полотенце на стуле, он вспомнил, что не достал свежую пару белья из чемодана. Но он слишком устал. И поэтому, махнув на все рукой, лег в постель. Свежее белье приятно холодило тело. Он закрыл глаза. Неизвестный убийца сегодня бросил ему вызов. И он не успокоится до тех пор, пока не найдет преступника.
Он услышал осторожный стук в дверь и удивился. Кто мог постучать так поздно? Он взял полотенце, отнес его в ванную комнату, надел белый халат. При его габаритах обычные банные халаты были ему малы. Подошел к двери и взглянул в глазок. На пороге стояла Жанна. Это его удивило. Он открыл дверь.
— Добрый вечер, — невозмутимо сказала Жанна. — Вы уже спите?
— Пока нет, но собирался. Как вы меня нашли? Или я сказал вам, где живу? По-моему, сказал. Извините, я немного не в себе. Очень устал.
— Можно войти? — спросила она.
— Конечно, — он посторонился, пропуская ее в комнату.
Она прошла к столу и, взяв стул, повернула его к нему и уселась, открывая сумочку.
— У меня закончились сигареты, — сообщила Жанна. — Вы не курите?
— Нет. И у меня нет сигарет.
— Ничего, возьму внизу, в баре, — она защелкнула сумочку.
— Вас уже допросили?
— Да. Англичане настоящие джентльмены. Они решили, что нужно сначала допросить и отпустить женщин, а уже потом наших мужчин. Правда, при этом они взяли у меня письменное согласие на обыск. И, вызвав двух дам из полиции, проверили меня до последней ниточки. Раздели и осмотрели меня так, как будто я уже была заключенной. Представляю, как возмущалась Женя Тарутина.
— И вы не поехали домой? Насколько я знаю, вы живете в квартире Мальсагова.
— Да, — спокойно ответила она. — Он любезно предложил мне там остаться. Мы об этом уже говорили. И если вы пытаетесь в очередной раз напомнить мне, что я прилетела за его счет, то это некрасиво.
— Я не хотел вас оскорбить. Просто констатировал факт. Если вы обиделись, то извините, — он поправил свой короткий халат.
— Ничего страшного. Меня трудно обидеть. И, кроме того, меня ждет внизу его машина. Но я решила сначала подняться к вам.
— Очень мило. Чем я могу быть вам полезен?
— Только один вопрос. Зачем вы это сделали?
— Что сделал?
— Зачем вы убили Алексея?
— Вы с ума сошли? — Он подумал, что халат слишком короток, и в нем он чувствовал себя почти голым.
— Не нужно мне лгать, — прямо сказала она, глядя ему в глаза. — Я ведь видела, как испугался Алексей Палийчук, когда вас увидел. Он, видимо, сразу почувствовал, что вы появились не просто так. Кто вас нанял? Николай Николаевич Парыгин? Или, может быть, Юлий Каплинский? Кто вам заплатил деньги за это убийство?
— Интересная ситуация, — пробормотал Дронго. — Значит, вы уверены, что убийцей был именно я?
— Больше некому, — Жанна улыбнулась. — Всех остальных я хорошо знаю. Марк Семенович один из самых богатых людей не только в Москве, но и вообще в мире. У него полтора или два миллиарда долларов. Человек с таким состоянием не может стать обычным убийцей. Хотя бы потому, что он может нанять целую кучу исполнителей. И он не будет рисковать своим состоянием, даже ради того, чтобы устранить неугодного соперника. Юлий Каплинский тоже почти миллиардер. У Парыгина или Мальсагова денег чуть меньше, но я точно знаю, что лишняя пара-другая сотен миллионов долларов у них есть. Это не те люди, которые станут травить своего возможного конкурента. Но они могут заплатить за убийство. Среди наших «игроков» только один человек мог совершить это преступление. И только одного человека могли нанять для подобного убийства. Это вы, господин Дронго.
— Какое у вас изощренное мышление, — пробормотал Дронго. — Вы считаете, что если они очень богатые люди, то не станут сами убивать, а найдут для этого более бедных исполнителей. А так как я самый бедный среди этой пятерки и нанять могли только меня, то я и есть убийца?
— Конечно, — согласилась Жанна. — К тому же вы специалист по подобным преступлениям. Каким бы преуспевающим человеком вы ни были, я думаю, что для вас миллион долларов огромные деньги. Как, впрочем, и для меня. Мы все понимаем правила игры. И потому я только хочу знать, кто вас нанял — Парыгин или Каплинский?
— А почему не Марк Семенович?
— Он слишком богат и известен, чтобы опускаться до подобных вещей. Он бы нашел другие возможности и других исполнителей.
— А ваш друг Саид Мальсагов?
— Думаю, что нет. Они были друзьями с погибшим. К тому же Мальсагов просто не такой человек. Ему было бы стыдно платить вам за убийство своего знакомого. Скорее, он бы сам его задушил.
— Хочу вас огорчить. Я не убивал Алексея Палийчука, и меня никто не нанимал. Но если согласиться с вашей версией, то я могу легко найти еще двух подозреваемых, которые не являются мультимиллионерами и могли совершить подобное убийство с еще большей долей вероятности.
— Там больше никого не было.
— А вы? — улыбнулся Дронго. — Насколько я понял, вы состоятельная женщина, но не настолько богаты, как наши знакомые. И Евгения Тарутина тоже не столь богата. Если следовать вашей логике…
— Да, — усмехнулась Жанна. — Все верно. Но только я его не убивала. И тем более бедная Женя. Она так напугана.
— Поэтому вы решили, что убийца именно я.
— Тогда кто?
— Не знаю. Но любой из присутствующих мог оказаться этим убийцей. Могу лишь твердо поручиться за себя. Я его не убивал. Вы просто перепутали знаки, уважаемая госпожа Вебер. Я не убиваю людей, я нахожу тех, кто это сделал.
— Я много слышала про вас, — сообщила Жанна. — Но не могу понять, что сегодня произошло. На ваших глаза отравили и убили человека. Я ведь понимаю, что в казино его отравить не могли. Там все под контролем. А вы, такой известный эксперт, не можете даже сказать, кого подозреваете? Как это возможно? Либо вы сами его убрали, либо помогали в его убийстве. В любом случае вы должны хотя бы подозревать кого-то из присутствующих.
— Возможно. Но я не подозреваю пока никого конкретно. Хотя понимаю, что любой из присутствующих мог быть убийцей.
Нужно было видеть выражение ее лица. Она поднялась и пошла к выходу.
— Будем считать, что этого разговора не было, — сказала она на прощание. И уже открыв дверь, вдруг обернулась к нему: — А вы спите голым в постели? Не носите нижнего белья?
— Откуда вы знаете? — в общении с этой женщиной нужно быть осторожнее. Он был несколько смущен.
— Слишком часто поправляете свой короткий халат, — пояснила она с улыбкой. — Не бойтесь. Никто вас не будет насиловать. Спокойной ночи, наш дорогой Шерлок Холмс.
— Спокойной ночи, — он закрыл дверь и поспешил к чемодану, доставая майку и трусы.
В эту ночь он видел сумбурные сны, часто не понимая, что именно происходит. Но в его снах несколько раз появлялась Жанна. И каждый раз она знала гораздо больше, чем он мог себе представить.
Глава 8
В десять часов ему позвонили. Он недовольно посмотрел на часы и протянул руку, снимая трубку.
— Слушаю вас.
— Доброе утро! — раздался бодрый голос инспектора Таунса. — Вы уже проснулись?
— Почти. Вы как раз меня разбудили.
— Извините. Мы всю ночь работали, допрашивая всех остальных. Должен сознаться, что я вам не поверил, считая, что вы преувеличиваете насчет ставок. Но свидетели подтвердили мне ваши слова. Я пока не могу никак комментировать эту необычную игру, но понимаю, что при подобных ставках господин Палийчук мог получить такую дозу яда. Наши эксперты считают, что этим можно было отравить слона. И яд ему бросили в стакан за несколько секунд до смерти, в этом они убеждены.
— Ну вот видите, — пробормотал Дронго.
— Вы можете прийти в Скотленд-Ярд? Это совсем недалеко от вашего отеля.
— Я знаю, — сказал Дронго, — раньше у меня там было довольно много знакомых.
— Сейчас тоже, — сообщил Таунс. — В нашем управлении я услышал много хорошего о вас. Говорят, что вы дружите даже с мистером Мишелем Доулом. И он считает вас одним из лучших экспертов в этой области.
— Я думаю, что лучшим всегда был именно он, — тактично возразил Дронго. — Когда я должен быть у вас?
— Чем быстрее, тем лучше. И учтите, что пока журналисты еще не знают, кто именно погиб, кто играл вчера в казино и какие ставки там были. Если они узнают, то я думаю, что все газеты нашей страны напишут об этом преступлении. Учитывая, что покупка футбольного клуба должна произойти только завтра, мы обязаны хранить молчание, чтобы не вызвать еще больший ажиотаж. Скажу вам честно, мне очень неприятно, что мой любимый клуб хочет приобрести группа людей, среди которых есть подозреваемый в убийстве. Но, с другой стороны, я понимаю, что это лучший выход для «Манчестера». С такими капиталами ваши знакомые сделают из него лучший европейский клуб. Если Абрамовичу удалось сделать подобный клуб из заурядного «Челси», то почему бы им не сделать нечто подобное из команды, имеющей такие славные традиции?
— Вы говорите как болельщик, а не как инспектор полиции, — заметил Дронго.
— И как болельщик тоже, — ответил Таунс. — Значит, договорились. Я вас жду через полчаса. Успеете?
— Конечно.
Он быстро поднялся, прошел в ванную комнату, чтобы принять душ и побриться. Ровно через полчаса он уже оформлял документы, чтобы пройти к старшему инспектору Роберту Таунсу. На четвертом этаже его встретил молодой человек и проводил в кабинет инспектора. Тот его уже ждал. Он успел побриться и даже надеть свежую сорочку. Но бессонная ночь сказывалась, глаза у него покраснели.
— Вы не спали? — понял Дронго.
— Нет, — признался Таунс, протягивая руку, — спасибо, что приняли мое приглашение.
Дронго пожал ему руку, усаживаясь на предложенное место. Кабинет был небольшим, метров восемнадцать или двадцать, что для Скотленд-Ярда, наверно, считалось более чем комфортным. Комнаты здесь были традиционно небольшими, предназначенными скорее для вдумчивой работы, чем для представительских функций, для которых имелись специальные залы, где проходили международные встречи и совещания.
— Мы очень внимательно просмотрели все пленки, — сообщил Таунс, — подключили наших лучших специалистов. Работали всю ночь, но ничего нельзя увидеть. В тот момент, когда все вскочили, столик, на котором стоял поднос, оказался закрытым от камеры. Однако свидетели рассказали нам, что вы предложили самостоятельно проверить каждого из них, устроив импровизированный обыск.
— Да, — ответил Дронго, — я подумал, что так будет лучше. Я был уверен, что убийца находится среди нас. И поэтому мы постарались проверить каждого из присутствующих в комнате.
— И мужчин, и женщин? — уточнил инспектор.
— Всех. Мы проверили всех, содержимое сумочек и карманов. Но ничего не обнаружили. Возможно, что убийца имел при себе этот яд в виде таблетки или порошка, а использовав его, не оставил при себе никаких зримых свидетельств своего преступления. Хотя если лекарство было без обертки и без флакона, то можно проверить одежду остальных игроков.
— Уже нельзя. Мы их отпустили. Но предварительно мы получили согласие каждого на тщательный обыск. Без личного согласия мы бы не имели права проводить обыск. Вы же знаете, какие у нас строгие в этом отношении законы. Все без исключения дали согласие. Даже госпожа Тарутина, хотя она поначалу сильно колебалась. Но мы пригласили для обыска наших сотрудниц. И ничего не нашли.
— У Мальсагова тоже ничего не нашли? — уточнил Дронго.
— Ничего. А что, по-вашему, мы должны были найти?
— Мне показалось, что у него было некоторое количество запрещенного к ввозу в Великобританию полунаркотического вещества, — деликатно заявил Дронго, не уточняя, что это был кокаин. — Вы не нашли у него такого пакетика?
— Нет, — удивился Таунс. — Ничего.
— Это доказывает, что я был прав, когда проверял содержимое карманов до того, как мы вышли в коридор. Возможно, что он кому-то передал этот порошок, понимая, что его могут обыскать.
— А если убийца так же избавился от своего яда?
— Но мы проверяли друг друга, — напомнил Дронго. — И, честно говоря, я даже рад, что все так получилось. Иначе, найдя этот порошок, ваши сотрудники могли принять не совсем правильное решение.
— Я могу считать ваши слова официальным заявлением?
— Нет. Возможно, что мне только показалось, что это был порошок. Вполне вероятно, что это было лекарство от диареи, — Дронго улыбнулся, и Таунс несколько озадаченно посмотрел на него. Затем подвинул к себе папку с документами.
— Прежде всего мы еще раз просмотрели наши данные по погибшему, — сообщил он. — Судя по всему, этот человек всегда имел много врагов. Сейчас мы затребовали его досье из Москвы. Там уже час дня. И они успели переслать нам его досье.
— Насколько я понял, некоторые из игроков намекали на его возможные связи с преступным миром.
— Это тоже вам «только показалось»?
— Нет, это официальное заявление.
— У нас примерно такая же информация. И еще сведения из французской полиции. Там тоже были недовольны связями погибшего с корсиканцами. Он жил длительное время в Ницце, а там свои проблемы с корсиканской мафией. У него там была своя вилла, недалеко от Антиба.
— Вы думаете, что это мафия организовала его убийство?
— Не знаю. Мальсагов и Каплинский рассказали нам, что Палийчук имел проблемы с законом, даже сидел. В общем, погибший не был ангелом. Но мы все равно со вчерашнего дня проверяем всех сотрудников казино. Должен сказать, что там своя служба безопасности, и всех сотрудников проверяют много раз.
— А крупье мистер Джильберт? Его тоже проверяли?
— Это тот самый, который должен был организовать вашу игру? Его проверяли в первую очередь. Он работает в казино больше двадцати лет. Почему вы спрашиваете именно про него?
Дронго молчал.
— Опять «диарея»? — спросил Таунс. — Или официальное заявление.
— Только мое беспокойство, — ответил Дронго. — Мне кажется, он в любом случае заслуживает гораздо больше внимания, чем то, которое вы ему оказали.
Таунс согласно кивнул.
— Я должен дать свои заключения до завтрашней сделки, — сообщил инспектор. — Если среди них есть убийца или преступник, то они не могут быть покупателями такого известного футбольного клуба, являющегося одним из символов нашего Соединенного Королевства. И я возьму на себя большую ответственность, если промолчу или не сообщу о таких недобросовестных покупателях. У меня только сутки в запасе, и я обязан если не найти убийцу, то хотя бы составить мнение об этих людях. И оно не может быть ошибочным.
— Кажется, вы остались последней страной, где репутация еще что-то значит, — проворчал по-русски Дронго.
— Что вы сказали? — не понял инспектор.
— Я сказал, что вы правы. Для покупки такого известного футбольного клуба нужны люди с безупречной репутацией. Но боюсь, что даже в вашей старой Англии решающим фактором оказывается не репутация, а большие деньги. Насколько я помню, именно об этом вы мне вчера говорили. Или вы полагаете, что дома и поместья в Англии скупают люди с безупречной репутацией? Даже по либеральным английским законам любого из них можно пять раз привлечь к суду за мошенничество, присвоение чужого имущества, расхищение, использование должностного положения, не говоря уже о таких тяжких преступлениях, как организация убийств, хищений, краж, поддельные аукционы, фиктивные банкротства и прочие бесчинства. Репутация важна только тогда, когда нет денег. Огромных денег, господин инспектор. А на большие деньги можно купить молчание журналистов, сделать о себе прекрасные фильмы, выпустить умные книги, подготовить рекламные статьи. В общем, деньги заменяют и совесть, и репутацию. Хотя о репутации во многих местах, в том числе и в вашей стране, думают чаще, чем о собственной совести.