Летописец — то же, что и летопись, например, Радзивиловская летопись начинается словами: «Сия книга — летописецъ». Как правило, летописец излагает события более сжато, особенно про давно прошедшие года, этакий конспект по истории для подготовки к экзамену.
Летописный свод — сведение в единое повествование разных летописных документов, всевозможных актов, житийных произведений, разного рода поучений. Большинство дошедшего до нас представляет собой именно летописные своды. Конечно, писались они не по свежим следам и обязательно несут на себе отпечаток мнения автора-составителя. Иногда столь заметный, что с трудом удается понять, где же то, что он переписывал, а где его собственный вымысел (не всегда верный).
Летописный список — это одинаковые летописные тексты, переписанные в разное время и разными людьми в разных местах. То есть одна и та же летопись была множество раз переписана и от того, кто это делал, часто зависит текст списка. Например, Ипатьевская летопись известна в восьми списках, и все они заметно отличаются друг от дружки. При этом не сохранилось ни одной летописи в первозданном виде — протографа. Представляете, какой суррогат мы сейчас имеем!
Летописный извод — это редакционная версия какого-либо текста. Тут уж вообще редактору раздолье! Например, Новгородская первая и Софийские старшего и младшего извода существенно отличаются по языку и стилю изложения.
Если еще учесть, что мы не в состоянии без перевода прочитать текст даже при четко прорисованных буквах, поскольку не знаем старославянского языка, то на все эти переписки и приписки накладывается еще и личностный подход современных переводчиков.
Надо учитывать еще вот что. Дошедшие до нас летописи довольно «молоды»: знаменитая «Повесть временных лет» писана около 1113 года, «Остромирово Евангелие» чуть пораньше — в 1057 году, Русская Правда — в 1282-м. И все не в оригинале, а более поздних списках, где те, кто переписывал, чуть-чуть, но добавлял свое (или пропускал неугодное). Главное, что о событиях IX–X веков писалось не просто со слов, а с давнишних воспоминаний или чужих записей. То есть тоже не беспристрастно. Не хочется винить летописцев в нечестности, но любой человек видит прежде всего то, что хочет видеть. Расставленные акценты — вещь очень важная, особенно когда касаются неизвестных или спорных фактов.
Есть еще одно «но» (сколько же их всего?).
Иногда даты, в общем-то, хорошо известных событий очень разнятся. Почему? Дело в том, что датировка записей ведется от Сотворения мира, но в разной системе, так сказать. Нет, это не старый или новый стиль, просто часть летописей основывается на датах византийских хроник (в них Сотворение мира приходится на 5508 г. до н. э.), а часть на датах болгарских хроник (у этих мир основан в 5500 г. до н. э., видимо, округлили, чтобы считать было удобнее). Разница, как видим, целых восемь лет, поэтому и даты летописей иногда гуляют. В одних Рюрик призван на Русь в 862 году, в других — 870 году. В принципе, разница невелика, но об этом приходится помнить, когда сравниваешь летописи. Такое ощущение, что даже в той же «Повести» даты даны вперемежку, сначала по болгарским хроникам, а потом по византийским.
С принятием христианства на Русь пришел юлианский календарь. Это означает, что новый год начался 1 сентября. Но это только по церковным канонам, у остальных, как и прежде, новый год наступал с началом весны — 1 марта. У норманнов, кстати, также. Разница в начале церковного и гражданского годов привела к невообразимой путанице в нашем восприятии летописных дат. Такое положение сохранялось до самого XV века, пока начало гражданского года не было перенесено тоже на 1 сентября.
К чему это разночтение могло привести? Для нас к совершенно невообразимым несуразностям. Нестор описывает последовательно события июля, августа и даже декабря одного из годов, а потом… Как вы полагаете, какой месяц должен следовать за декабрем и далее? Правильно… февраль этого же года! В Киевской летописи, например, в событиях 1112 года идет май, а вслед за ним… ноябрь, январь и февраль этого же года! И таких примеров множество. Но вы уже поняли, что это не в головах у летописцев бардак, а просто они вынуждены были месяцы записывать по одному календарю, а года по другому.
Что происходило? Летописец относил дату какого-то похода (особенно если он длился не один месяц) вольно к тому из годов, какой приходился на место его пребывания. Поэтому разница в год-другой никого не должна удивлять. После этого не кажется странным несовпадение в датах похода на Византию — 860-й или 866 год. 6368 год от Сотворения мира для греков — это 860 год, а для болгар — 867 год, если вспомнить про переход весна — лето — осень, то вполне выходит летописный 866-й!
Мало того, Указом Петра I от 15 декабря 1699 года в России вводилось христианское летоисчисление и год стал начинаться с 1 января (помните школьную загадку по истории про самый короткий год в нашей стране?). День после 31 декабря 7208 года от Сотворения мира полагалось считать 1 января 1700 года от Рождества Христова. Таким образом, 1699 год длился всего 4 месяца. Но нам интересно не это, просто кто-то из переписчиков летописей это учел, а кто-то нет. Как так может быть?
Вспомните уже близкую к нам эпоху. Я не хочу намекнуть, что вы по возрасту можете помнить Мамаево побоище, но про старый и новый стиль наверняка не забыли, мы же до сих пор Новый год празднуем дважды, приводя в изумление весь остальной мир. Новый стиль был также «спущен» сверху с 1 февраля 1918 года. Казалось бы, чего проще, все, что до этой даты, должно приводиться только по старому стилю, а после нее уже по новому. Но мы не такие! Наш национальный девиз: сначала создать трудности, а потом их с успехом (правда, переменным) преодолевать! На новый стиль умудрились перевести все, что нужно, а главное, не нужно. Зачем, спрашивается, по новому стилю называть даты рождения и смерти великих людей? Например, Александр Сергеевич Пушкин родился 26 мая 1799 года. Зачем переиначивать его день рождения на 6 июня этого же года?
И таких примеров тьма. Кто сказал, что и раньше тем самым не занимались переписчики рукописей? Поэтому никак нельзя с уверенностью сказать, насколько точна дата в той или иной летописи, но не потому, что сами летописцы были халтурщиками (хотя и такое бывало), а просто у нас так принято…
То, что «Повести» безжалостно правлены уже в XI веке при жизни автора, сомнений не вызывает, причем по заказу, а не просто из дури переписчика. Великий князь Владимир Мономах и был тем самым власть имущим заказчиком, что приказал переписать Несторову «Повесть временных лет» сообразно с его княжеским мнением. Что-то было выдубицким игуменом Сильвестром (не путать со Сталлоне!), доверенным лицом князя Владимира Мономаха, переписано, что-то соскоблено, а что-то просто вырвано и выброшено. Чтобы понять, что именно так мешало князю и какие слова Нестора могли ему не понравиться, нужно понять, кто такой Владимир Мономах, когда и как он пришел к власти и кто такой сам Нестор, что он вообще мог написать. Ведь в «Повести» далеко не только факты, но и их оценка.
Спокойствия на Руси никогда не было, но XI век в плане борьбы за власть оказался на редкость бурным, «мать городов русских» ходил ходуном, как растревоженный улей, вернее, осиное гнездо. Наследники, законные и не очень, пользовались любой возможностью помочь окончить жизненный пусть своим конкурентам. Зачастую такая возможность появлялась только при помощи меча, заодно, естественно, к праотцам отправлялись и все, кто оказывался побежденным. Страдал прежде всего народ, который тоже не оставался в стороне, периодически бунтовал и грабил все, что плохо лежало или было плохо спрятано, сжигал подчистую, но тут же сам оказывался ограбленным и сожженным следующим «победителем».
Не отставали соседи, на Русь то и дело накатывали полчища степняков с юга и востока, ляхов (поляков) и угров (венгров) с запада. Люди — мастера прибирать к рукам то, что плохо защищено, а Русь была именно такой. Имея сильные дружины, русские княжества бесконечно подвергались нападению даже не самых сильных соседей. Жизнь человека — от князя до смерда — не стоила ни гроша. Никаким обещаниям верить было нельзя, князья оказывались хозяевами своего слова по принципу: мое слово, сам дал, сам и обратно возьму!
Сын Владимира Святого Ярослав Мудрый, правивший до 1054 года, действительно был мудрым в своей политике, а кроме того, боголюбивым, за что его очень чтила церковь. Но не все в отношениях с церковью у Ярослава было так безоблачно, правда, в том вина скорее самой церкви, а не князя.
Первым предстоятелем Русской православной церкви по пригородному местечку Берестову — любимой вотчине киевских князей — был Ларион. В «Повести» о нем говорится так: «В лето 6559 (1051). Поставил Ярослав Илариона митрополитом, русского родом, в Святой Софии собрав епископов». Представляете себе скандал — князь буквально назначил митрополитом своего духовника, то есть сделал то, на что имел право только Константинопольский патриарх! Разве такое самовольство могло искупить то, что Иларион был «муж благ, книжен и постник»? Кстати, он стал известен в Киеве еще до скандального решения Ярослава, поскольку вырыл себе за городом молитвенную пещерку, куда удалялся для размышлений. Эта пещерка положила начало будущему Киево-Печерскому пещерному монастырю, нынешней лавре.
Так вот, «книжен» муж был митрополитом, конечно, только при жизни Ярослава, а потом просто исчез из всех хроник. Странно, не так ли? Это фигура огромного масштаба, первый русский митрополит, первый русский философ, тот, чьи проповеди часами слушали и князья, и простые миряне, первый русский христианский писатель, надежда и опора в славных делах князя Ярослава. Если его напрочь перестали упоминать во всех летописях, то, наверное, это произошло не зря. Умер вместе со своим князем? Скорее всего, нет.
В это же время среди братии Киево-Печерского монастыря появляется новый монах — Никон, личность настолько выдающаяся, что при жизни был прозван Великим. По его проповедям и остаткам кое-каких воспоминаний ясно, что это и был Иларион.
К чему так подробно о первом русском митрополите? Дело в том, что автор «Повести» Нестор был монахом того же монастыря, а его учителем — Никон, уже ставший игуменом Киево-Печерской обители. Этот монастырь — пример, пожалуй, первой русской оппозиции власти был костью в горле нового митрополита-грека. Из-за слишком высокого авторитета его монахов просто выкурить дымом из пещер их было опасно, тогда решили действовать тихо, но наверняка. Дело в том, что, выражаясь современным языком, монастырь не был зарегистрирован в соответствующих органах, то есть проповедями занимался без разрешения на то вышестоящей организации, налоги там не платил, прописки по месту жительства монахи не имели… Можно не объяснять, нам это очень знакомо, правда?
Взамен на снятие бюрократических претензий начальство потребовало удаления из монастыря Никона. Пришлось бывшему митрополиту и опальному монаху бежать аж в Тмутаракань (дальше тогда было просто некуда, Америку еще не открыли). В Киев он вернулся много позже, стал в монастыре игуменом и навсегда остался в оппозиции к власти. И именно его труды использовал Нестор при написании своей «Повести временных лет».
Конечно, одними из первых страниц, которые безжалостно вырвал из работы Нестора Сильвестр, были тексты, написанные Никоном, особенно те, что ругательски ругали современную ему власть. Не мог Никон, а за ним и Нестор, хвалить засилье иностранщины, в первую очередь византийской диаспоры, поскольку всю жизнь с ним боролся, как и с распрями наследников Ярослава Мудрого. Интересно, почему это наследники очередного князя-объединителя после его смерти обязательно устраивали кровопролитнейшую свару за власть?
Изъятое из Несторовской летописи безвозвратно утеряно. Владимир Мономах, придя к власти на исходе жизни, пожелал оставить о себе несколько иную память, чем та, какая оказалась на страницах «Повести». Пришлось править… Да как! Кое-где просто вставлен текст якобы от имени Нестора (это где про самого Владимира Мономаха). Операция по «улучшению» летописи вышла топорной, даже не слишком сведущему читателю ясно, что это текст другого пошиба. Мы простили бы Владимиру Мономаху, если бы он просто вставил в «Повесть» про себя любимого, можно ведь и не читать, пролистали бы дальше — и все. Но эти восхваления помещены вместо Несторовского текста.
Понимал ли выдубицкий игумен Сильвестр, когда брался за ножик и перо для правки творения Нестора, как его собственное дело в веках отзовется? Вряд ли, во-первых, потому, что кто же мог знать, что «Повесть» окажется основополагающей летописью по древнерусской истории? Во-вторых, явно не видел ничего особо крамольного в такой редакторской правке, иначе не оставил бы на ней свое имя.
Был ли у него выбор? Ну, если отмести вариант с гниением в тюремной яме, то не было. Воля князя — закон, кто не подчинялся, пенял на себя. Тем более воля Владимира Мономаха, к шестидесяти годам получившего наконец великокняжеский престол!
Кроме того, князь был грамотен! Окажись он двоечником, и «Повесть» могла бы дойти до нас в неисковерканном варианте. Но Владимир хорошо понимал, что, даже уничтожив весь пещерный монастырь на корню, он ничего не добьется, и приказал сначала выдать ему манускрипты. Тогда-то за них и был посажен выдубицкий игумен Сильвестр с цензурной правкой. Все, по мнению Владимира, крамольное и ненужное безжалостно удалялось, а то, что можно было исправить, переписывалось.
Если бы нашим правителям пришло в голову учредить День цензора по типу Дня милиции или работников леса, например, то первым почетным цензором следовало бы объявить самого Владимира Мономаха, вторым игумена Сильвестра, а датой основания этой службы считать первый день «работы» над Несторовской летописью.
Виноват ли Сильвестр, ведь за его плечом с инспекторским хмыканьем стоял сам правитель Руси?
Помните оправдания Иуды Искариота, периодически появляющиеся на свет? Он просто выполнил свою миссию, ведь должен же был кто-то предать Христа? Если бы этого не сделал Иуда, Спасителя не распяли бы на кресте, он не погиб бы и, следовательно, не воскрес нам всем на радость! Логика убийственная.
Сильвестр, мол, немного (или много) подправил «Повесть», зато она вообще дошла до нас, в противном случае могла просто сгореть в огне. Но одно дело, спасая труд Нестора, счищать с его страниц ножичком неугодные строки и несколько другое — вписывать на их место текст, подобострастно восхваляющий нового князя. Кстати, вставлены и «Поучения» самого Владимира Мономаха. В них настолько все правильно и патриотично, даже не верится, что написаны человеком, положившим столько жизней (чужих, конечно) в борьбе с родственниками за власть и много раз предававшим всех и во всем. Зато это демонстрирует личное участие Владимира в редактировании летописи.
Еще одно замечание. Очень много сведений о первых десятилетиях Киевской Руси историки черпают из литературно-философских трудов византийского императора Константина Багрянородного. И странное дело, с одной стороны, с придыханием внимают словам весьма сведущего императора, с другой — напрочь не замечают им же изложенных фактов. Пример? Пожалуйста.
Описанию полюдья киевских князей и следования торговых караванов из Киева в Константинополь верят, а фразу, что Русь была крещена при его (Константина) деде императоре Василии I Македонянине, не видят. Почему? Все просто. Дед Вася I правил в Византии с 866 до 886 года, что категорически не вписывается в красивую легенду о выборе веры князем Владимиром Красное Солнышко на столетие позже, в 988 году. Ведь получается, что князь Владимир Святой выбирал то, что давным-давно на Руси было?
Археологи соглашаются, ведь уже в IX веке в Киевской Руси была масса захоронений по христианскому обряду, а в начале Х века в больших городах существовали целые христианские кладбища! Безграмотный князь, получается? Отправлял посольства за тридевять земель, чтоб про веру вызнали, а в собственной столице за углом полным-полно христиан. Не вяжется как-то… Да и свое знаменитое языческое капище с идолом Перуна во главе князь Владимир ставил на месте разрушенного христианского храма (!), используя его отделочные материалы. Факты вещь упрямая и с легендами частенько спорят.
А по поводу вмешательства в историю своей страны, так сказать, задним числом — это нам хорошо знакомо. Те, кто помнит период «разгула застоя», хорошо помнят и другое: самым важным эпизодом Великой Отечественной войны тогда признавалась битва на Малой Земле. Нынешние школьники, даже имеющие пятерку по истории России, вряд ли сразу вспомнят, о чем идет речь. Я не хочу умалять заслуг тех, кто защищал Малую Землю, они настоящие герои, но нельзя же ставить во главу угла этот эпизод (пусть даже самый героический) только потому, что в нем участвовал полковник Брежнев Леонид Ильич! Думаю, не слишком уютно чувствовали себя и сами малоземельцы, особенно те, кто прошел с боями от Бреста до Берлина.
Такая слава иногда хуже безвестия.
Активной критике знаменитая летопись подверглась современными историками, часть которых защищала каждую букву, написанную Нестором, другие напротив, подвергали все сомнению, мол, и походы на Константинополь вымышлены, и договоры с Византией придуманы гораздо позже, и так далее… Сможем ли мы когда-нибудь разобраться? Кто знает, возможно, кто-то из особо дотошных или просто по случайности обнаружит пока неведомые записи неизвестных авторов, которые поведают о происходившем беспристрастно (если такое вообще возможно) и, главное, так, чтобы это не противоречило уже известным неоспоримым фактам.
Но есть очень существенные вопросы к летописям, закрыть глаза на которые при всем желании не удастся. О чем речь? Вы когда-нибудь бывали свидетелями солнечного затмения? Даже если лично такого не видели, то уж с телерепортажами с мест, где происходили полные затмения, наверняка знакомы. Впечатляющее зрелище, не так ли? И это для нас, хорошо знающих, что просто Земля, Луна и Солнце «выстроились» в одну линию и лунная тень скользит по поверхности нашей планеты, закрывая собой светило. При всем понимании момента ощущение от вдруг чернеющего солнышка, скажем прямо, жутковатое.