Действительно, переведем греческое слове Христос на еврейский язык, и мы получим слово назорей, а в применении к «спасателю» — Иисус Назорей, как он и назывался по-еврейски в Палестине, потому что на еврейском языке нет даже и слова Христос. А вот что говорится в Библии о назореях, т.е. посвятивших себя хотя бы временно изучению оккультных наук.
«Если кто-нибудь, мужчина или женщина, решится дать обет назорейства, чтобы посвятить себя Громовержцу (т.е. изучению оккультныx знаний), тот должен воздерживаться от вина, не должен пить ни уксуса и никакого другого напитка из винограда, не должен есть даже виноградных ягод, ни сырых, ни сушеных. Во все дни его назорейства (т.е. посвящения себя науке) бритва не должна касаться его головы; он должен не стричь волос до окончания всех дней, на которые он посвятил себя Громовержцу. Он свят в это время и не должен подходить ни к кому мертвому, а если кто нежданно умрет при нем, он должен остричь на седьмой день свою голову, а в восьмой день принести двух горлинок к священнику, ко входу в церковную палатку (где его обучали), и священник принесет одну из них в жертву за его грех, а другую во всесожжение. При окончании же срока посвящения, его должны привести ко входу в церковную палатку, где он принесет в жертву Громовержцу однолетнего овна без порока во всесожжение, другого такого же в мирную жертву и одну однолетнюю овцу в жертву за свой грех (ухода) и корзину хлебов из лучшей муки, с пирогами и лепешками на масле, и представит все это священнику, а тот поставит перед Громовержцем. Он острижет у входа в церковную палатку свою освященную голову и сожжет волосы на огне над мирной жертвой, и после этого может снова пить вино» (Кн. Чисел 6, 2...20).
Но хотя «назореи», как мы видим из этого места Книги Чисел, и было общим названием для посвящающих себя, временно или бессрочно, какому-то оккультному занятию при древних храмах, служивших тогдашними университетами, однако, единственный назорей (т.е. по-гречески Христос), жизнеописание которого мы находим в еврейской Библии, — это Самсон, имя которого в переводе на русский язык значит Солнце-Силач, или просто «Солнечный». Интересно, что рождение этого «Христа» тоже было возвещено ангелом (т.е. небесным вестником, кометой). И интересно также, что как только мы переведем все собственные имена этого мифа на понятный нам язык, так из него выходит астральная аллегория. Вот его начало в переводе.
«Во время сорокалетнего „порабощения“ иаковцев-богоборцев палестинцами, или средиземцами, жил чужой (Зодиаку) муж из Места Казни (Скорпиона, рис. 42), из дома Суда (Весов) по имени Успокоенный (Волопас Наков) и жена его (звездная Дева под ним) была бесплодна (в ней не было тогда планет). И вот к ней явился вестник грядущего (комета) и сказал: «Ты зачнешь и родишь сына (сквозь тебя пройдет Солнце, рис. 42) и не коснется бритва его головы, он будет назореем (христом, посвященным) от самого своего зачатия и будет спасать (буквально: иисусоватъ) иаковцев-богоборцев от рук «палестинцев» (Кн. Судей 1, 3...5).
«И вторично пришел Ангел к жене успокоенного (т.е. комета была в ней и на следующую ночь), когда она была в поле (т.е. на вечернем небе). Ее муж (Волопас, встающий по утрам вместе с Девой) сказал ангелу: «останься у нас, я приготовлю тебе козленка» (Козерога). Ангел же ответил ему: «Принеси его в жертву». И взял, успокоенный, козленка и мучное приношение (из Млечного Пути) и вознес на камне (горизонта) Громовержцу (сжег в огне вечерней зари, как это бывает ежегодно в декабре, рис. 43). А ангел (комета) поднялся в пламени (звездного) жертвенника (в сиянии Млечного Пути, над ним) и стал невидим». «И родила потом (конечно, через девять месяцев, когда прошло через нее Солнце) эта женщина сына и нарекла ему имя Солнце» (Кн. Судей 13, 1...24).
Читатель уже видит, что начало этой легенды не только астрального происхождения, но и чрезвычайно напоминает евангельское благовещение деве Марии ангелом Гавриилом о рождении, от нее назорея «спасателя» (которому было наречено имя «С нами Солнце», т.е. эм-ману-эл). А конец, когда «остриженное палестинцами», т.е. лишенное своих лучей во время наступившего затмения, Солнце обрушивает на их голову храм-небо, потрясши его столбы, т.е. меридианы, между которыми оно затмилось, сильно напоминает столбование евангельского «спасателя» при лунном затмении и происшедшее после этого землетрясение. Все это показывает, что легенда о Самсоне-Солнце вставлена в Книгу Судей уже в V веке нашей эры.
Но я еще не буду касаться пока астральной одежды этого библейского мифа, я сделаю далее специальный его разбор. Теперь, чтобы не отвлекаться от предмета настоящей главы, отмечу только, что в ней мы ясно видим, что христос, или назорей, было звание, а вовсе не фамилия, данная кем-то одному «Иисусу». Это было звание, нечто в роде великого магистра у масонов, да и самое слово магистр значит «посвященный в тайны магии». Вот почему и название Иисус Христос я буду часто заменять (чтоб отбросить у читателя последние следы гипноза от внушений прежних поколений) названием «спасатель», или «учитель», каким он, повидимому, и был. Точно также и название христиане я буду часто переводить его греческим значением «посвященцы», или «приверженцы священников, т.е. помазанных священным маслом», что делалось, повидимому, задолго до рождения евангельского «учителя».
Отсюда ясно, что христиане существовали раньше своего великого магистра Иисуса.
Но для того, чтобы окончательно выяснить себе действительную историческую личность этого замечательного человека, нам надо освободить свой ум и от другого, тяготеющего над ним в этом отношении исторического гипноза, также возникшего от неправильного перевода на латинский и на все новейшие языки греческого слова тектон (τέκτον). Во всех новейших версиях Евангелия Марка говорится, что когда «спасатель» «пришел к себе на родину» и «начал учить в собрании богославцев, то многие из них с изумлением говорили: откуда у него такое могущество? Что за премудрость ему дана и как его руки могут совершать такие чудеса? Не плотник ли он, сын Марии, брат Иакова, Иоссии, Иуды и Симона? Не здесь ли между нами его сестры?» (Марк 6, 1...3.)
Почти все это место из Евангелия Марка буквально переписано и Матвеем, но только с очень характерным изменением одной фразы. Вместо «не плотник ли он?», там сказано: «не плотников ли он сын?» (гл. 13, 58), как-будто Матвей стыдился назвать «Христа» плотником. Толкователи, не хотевшие признать тут противоречия, заключили, что оба выражения верны и что первоначальная профессия «посвященного» так же, как и его отца, было плотничество, т.е. по современному смыслу этого слова и тот и другой будто бы были необразованные люди, ходившие по городам и местечкам с топорами и пилами и строившие дома обывателям.
Однако же, на деле нет ничего неправильнее такого представления о них обоих, уже по одному тому, что в Палестине и на прибрежьях Средиземного моря никогда не строили деревянных домов, а исключительно самодельные палатки (рис. 44) или дома из камня (рис. 45 и 46), почему и никаких плотников, похожих на современных, там не было.
В греческом подлиннике стоит совсем не плотник, а тектон (τέκτον), что значит зодчий. А зодчие и в то время были ученые архитекторы и, кроме того, соединялись в замкнутый союз и обладали многими профессиональными тайнами. Впервые тектоника, или по-нынешнему архитектура, повидимому, зародилась в Египте, или, во всяком случае, в стране, где, как и в Египте, много известковых отложений или рыхлых известняков, годных для приготовления связующего камни цемента. Как и все остальное, добытое наукой в то время, это свойство пережженного известняка образовывать при достаточном количестве воды тесто, способное через несколько часов отвердевать и прочно цементировать влепленные в него камни, держалось в строгом секрете. Тайна эта сообщалась только посвященным, т.е. христам, или назореям тектоники.
Такие же христы были и у других тогдашних наук. Высшая степень, в лице великого магистра, обладала, повидимому, тайнами всех тогдашних наук: математики, сводившейся еще к арифметике и геометрии; белой магии, как искусства вызывать призрачные образы с помощью зеркал и творить чудеса различными химическими реагентами; медицины, основанной на знании свойств различных трав и отчасти на гипнотических внушениях для излечения нервных болезней, что уже граничило с областью черной магии, вызывавшей призраки, а также различного рода способов предсказания будущего как по линиям на ладонях рук, так и по облакам, особенно же по движениям небесных светил и по необычным явлениям в природе в роде комет, считавшихся небесными ангелами, посылаемыми то с добрыми, то с грозными вестями.
Тектоника, или искусство строительства, в котором специализировался по Марку «Иисус», занимала в этом коллективе тайных наук древности одно из самых почетных мест, так как во главе зодчих стоял, по древним представлениям, сам «строитель неба и земли». И организация этого союза была очень строгая. Так, Страбон (кн. IV) говорит, что привилегией строить храмы, театры и другие общественные каменные здания в Малой Азии, в Сирии, Персии и Индии обладали только одни «дионисианские мастера». Члены этой ассоциации будто бы были в теснейшей связи с дионисианскими таинствами, отличались от остальных смертных своими скрытыми познаниями, позволявшими им творить чудеса в глазах непосвященных, и узнавали они своих собратий по тайным знакам и паролям. Подобно масонам (т.е. «каменщикам», ведущим оттуда же свое начало), они были разделены на ложи, или общины, под различными именами: так, одна ложа называлась община Атталлисов (κονόν των Άτταλισών), другая — общиной запертого сосуда Сомморы (κονόν της έχινο Σομμορίας). Самое имя дионисианские значит богосхваченные.
Все это, конечно, относится Страбоном к глубокой древности так, лет за тысячу до начала нашей эры. Но, даже и допустив, что это правда, мы все же можем сказать: в таком же точно виде все это оставалось и в середине IV века, а потому остается только изумляться, что за целые полторы тысячи лет не было сделано этими «дионисианскими мастерами» ни одного нового открытия, ни одного усовершенствования техники, что находится в полном противоречии с общей историей человеческой культуры и с ее эволюционными законами.
Но я не буду более распространяться об этом предмете, так как для моей цели достаточно и сказанного. Из всего, что, я говорил, ясно одно: Иисус, или Осия, как его имя произносили сирийцы, или Ехошуа, как теперь произносят раввины, а в переводе просто «спасатель», происходил из культурной семьи.
В своей юности он получил, как будет показано далее, в центре культуры первых веков нашей эры — Египте — высшее по тому времени образование. Как видно из всех Евангелий, он знал и магию (рис. 47), и алхимию, и искусство лечить нервных больных посредством внушения (рис. 48), и сверх всего этого был еще, повидимому, и талантливым зодчим. И не без основания евангелист Иоанн мог вложить в его уста такую гордую фразу:
«Разрушьте храм, и я в три дня восстановлю его» (Иоанн 2, 19).
Таков был человек, которого учение, а более всего «небесное знамение» при его неудавшемся столбовании, дали новое направление назорейству, или христианству, или по-русски: священничеству, существовавшему и до него.
Но прежде чем приступить к восстановлению его биографии согласно с принципами современной точной науки, нам необходимо разъяснить еще одно историческое недоумение в истории христианства. Вот русский перевод с греческого языка обычного символа православной веры, т.е. тайного пароля, по которому последователи «спасателя-священника» (по-гречески Иисуса Христа) могли узнавать друг друга.
1) «Верю в одного бога отца, вседержителя, творца неба и земли, всего видимого и невидимого,
2) и в одного властелина нашего Иисуса посвященного, сына божия
3) единородного, рожденного отцом прежде всех веков, света от света, истинного бога от истинного бога; рожденного, не сотворенного, единосущного отцу, которым все было сделано, сшедшего с небес и воплотившегося от святого духа (света и воздуха) и вочеловечившегося в деве Марии,
4) распятого за нас при Понтийском Пилате, страдавшего и погребенного и воскресшего в третий день по писанию и снова грядущего со славою судить живых и мертвых, и его царству не будет конца,
5) и в единого святого духа (света и воздуха), животворящего властелина, исходящего от отца, прославляемого и славимого с отцом и сыном, говорящего через пророков,
6) и в единую святую апостольскую церковь.
7) Провозглашаю одно крещение для оставления грехов, жду воскресения мертвых и жизни будущего века. Да будет так».
Этот символ очень древний документ и несомненно существует более тысячелетия. В первой своей части он и до сих пор приписывается многими православными теологами-историками еще Никейскому собранию ученых и теологов, относимому ими к 325 году, т.е. ранее вычисленного нами «распятия» Иисуса и его «воскресения из мертвых». Но даже и по самим православным первоисточникам (рукописей которых, опять повторяю, нигде на свете нет, а существуют только печатные издания XVI века, после которых данные в типографию рукописи почему-то систематически уничтожались их владельцами, этот «признак веры» обсуждался, редактировался и пополнялся на Константинопольском соборе в 381 году (Сократ Схоластик V, 8 и современные историки), т.е. через 12 лет после вычисленного нами столбования «спасателя», что и понятно само по себе. Ведь вопрос о том, кто был этот «учитель», столбованный и воскресший, «являвшийся потом многим» и затем пропавший и напрасно ожидаемый, должен был подняться впервые не через триста (!) лет после его появления, как это выходит по историкам-теологам эпохи Возрождения, за которыми слепо следуют современные, а как раз именно на второе десятилетие после его столбования. Первое десятилетие, как я покажу далее, он мог быть еще жив, а потом его ученикам, Иоанну, Савлу, и его братьям, Иуде, Иакову и Симону, еще можно было ждать его со значительной надеждой и уверять публику, что «вот он придет скоро, как тать в нощи». Но когда наступило уже второе десятилетие после его столбования и ничего серьезного не произошло в мире, тогда в верующей публике, понятно, началось разочарование, а среди скептиков и насмешки. Появилась, наконец, необходимость сделать общее совещание верующих и решить, как же дальше быть? Ликвидировать ли новую религию или выработать такую идеологию, которая объяснила бы положение дел? Мы видим, что Константинопольский собор выбрал второй путь.
Первый пункт о вере в единого бога-отца мог, действительно, принадлежать Никейскому собору. Но это было лишь установление единобожия, как оно сохранилось у магометан. Второй пункт относительно обязательности веры и в бога-сына мог принадлежать только Константинопольскому собранию, а третий пункт с упоминанием о девственности матери «спасателя» и о страшном суде носит уже после-апокалиптический характер и внесен на одном из последующих соборов, вероятно, позднее, чем последующая за ним прибавка о святом духе, которая тоже может принадлежать не ранее, как Совещанию 381 года. Так постепенно развивалась (с новой точки зрения) первичная христианская идеология, а не была выработана и провозглашена вдруг ни с того ни с сего на Никейском соборе через триста лет (!) после смерти того, к кому она относилась и которого по всем правилам общечеловеческой психологии уже давно перестали бы не только ждать, но даже и помнить без предварительного и общепризнанного существования этой же самой идеологии.
На Никейском соборе в 325 году спор мог быть только между арианами, т.е. сторонниками Иуды-учителя (так как, мне кажется, и сам Иуда Ханешия, смерть которого относится к 200 г. нашей эры, списан апокрифически с Ария) и николаитами, упоминаемыми в Апокалипсисе и имевшими своим представителем Николая, прозванного чудотворцем. И он был тоже лишь постольку же «христианин» (т.е. посвященец-священник), поскольку такими были и все до-иисусовские «христиане» в древнегреческом смысле этого слова, т.е. все адепты «священнических» сект, учителя которых были посвящены (христосированы) в тайны тогдашних оккультных знаний, в том числе и в чудотворство, т.е. магию, как Николай.
Рассматривая с этой точки зрения Евангелия, мы не можем не отметить, что евангельские иудеи есть не что иное, как сторонники великого древнего учителя Иуды-Ария (это в переводе значит: богосветлого или богославного льва). Евангельские фарисеи — не что иное, как те же ариане, так как и самое слово фарисей (или фариси, фарси) есть лишь простое название древнеперсидского литературно-научного языка, а слово арианин — только другое произношение слова ариец, как и в древности назывались те же персы.
Кроме того, я не могу теперь же не обратить внимания читателя на одно обстоятельство, о котором далее я буду говорить подробнее. Имя Арий, как я только — что сказал, — значит лев, а имя Иуда Искариот (Айш-к-Арие) значит: богославный муж, как лев, и соответствует созвездию Льва, после прохождения через которое и Солнце и Луна проходят нисходящий крест, т.е. скрещение небесного экватора и эклиптики в созвездии Девы. Это астральное обстоятельство и дало повод к возникновению легенды, будто Арий-Лев, он же Иуда — муж, как лев, предал «спасателя» на крестную смерть. Далее я покажу, что поводом к такому толкованию послужило затмение Солнца в пасти созвездия Льва 18 июля 418 года нашей эры, которое было объяснено попыткой Льва проглотить Солнце (легенда о немейском льве). Нельзя не отметить, что учение ариан и иудаистов ничем существенным не отличается, как только мы отнесем его в до-иисусовские времена. Что же касается до николаитов, противников ариан на Никейском соборе, то их невольно, путем исключения, хочется отожествить с евангельскими саддукеями, имя которых я произвожу от еврейского слова ЦДКЕ, т.е. святой, праведный, оправданный, хотя Иоанн в Апокалипсисе и считает их за шарлатанов, да и в Евангелиях говорится о них, как о постороннем для евангелистов религиозном ответвлении.