Так они медленно подошли к Белому мосту; здесь дорога, слабо блестя, проходила над ручьем в середине долины и продолжала извилистый путь к городским воротам — черному зеву, открытому во внешнем круге Северной стены. По обеим сторонам дороги лежали тенистые луга, полные бледными белыми цветами. Цветы светились в темноте — они были прекрасны, но в то же время и ужасны, как порождения сумасшедшего сна, и они издавали слабый могильный запах — запах разложения заполнял воздух. Мост перепрыгивал от луга к лугу. У входа на него стояли фигуры, искусно вырезанные в форме людей и животных, но искаженные и отталкивающие. Вода текла под мостом беззвучно, от нее поднимался пар; эти испарения, окутывающие мост, были смертельно холодны. Фродо почувствовал, что теряет сознание, голова у него кружилась. Внезапно, как будто сдавшись чужой воле, он начал торопиться, спотыкаясь при ходьбе, вытянув руки и раскачиваясь из стороны в сторону. Сэм и Голлум побежали за ним. Сэм схватил своего хозяина за руку, когда тот споткнулся и чуть не упал на приступе моста.
— Не сюда! Нет, не сюда! — шептал Голлум, и дыхание, вырывавшееся сквозь его зубы, казалось, хлыстом разрывало тишину, и он упал на землю в ужасе.
— Держитесь, господин Фродо! — бормотал Сэм на ухо Фродо. — Назад! Не сюда. Голлум так говорит, и впервые я согласен с ним.
Фродо провел рукой по лбу и с усилием оторвал взгляд от города на холме. Светящаяся башня зачаровала его, и он боролся с подавляющим его желанием броситься по блестящей дороге к воротам. Наконец с усилием он повернул назад и тут же почувствовал сопротивление Кольца, тащившего его за цепь, надетую на шею; глаза его, когда он отвел их в сторону, в первые мгновения ничего не видели. Тьма вокруг них была непроницаема.
Голлум, прижавшийся к земле, как испуганное животное, почти совершенно исчез во тьме. Сэм, поддерживая и ведя своего спотыкающегося хозяина, шел за ним быстро, как только мог. Недалеко от берега ручья в каменной стене у дороги был проход. Они вошли в него, и Сэм увидел, что он стоит на узкой тропе, которая вначале блестела, как и главная дорога, а затем, миновав луга смертоносных цветов, темнела и исчезала из виду, извиваясь по северной части долины.
По этой тропе и потащились хоббиты. Они шли рядом и не видели впереди Голлума. Тот лишь изредка оборачивался и манил их, вот тогда становился виден зеленый цвет в его глазах — то ли отражение отвратительного свечения Моргула, то ли проявление собственных мыслей. Фродо и Сэм постоянно чувствовали свечение башни и устремленные на них темные отверстия, даже когда смотрели вперед, на темнеющую тропу. Медленно двигались они вперед и вверх. Когда они вышли из зоны отравленных лугов и испарений ручья, дышать стало легче, в головах у них прояснилось. Но в телах ощущалась страшная усталость, как будто они целую ночь шли с тяжелой ношей или долго плыли против сильного течения. Наконец они уже не могли идти дальше без остановки.
Фродо остановился и сел на камень. Они только что взобрались на вершину очередной голой скалы. Перед ними было углубление в стене долины, вокруг этого углубления шла тропа на самом краю пропасти; тропа пересекала южный склон Горы и исчезала во тьме наверху.
— Я должен немного отдохнуть, Сэм, — прошептал Фродо. — Оно тяжело давит на меня, Сэм, дружок, очень тяжело. Долго ли я смогу его нести? Я должен отдохнуть перед этим. — И он указал на поднимающуюся впереди тропу.
— С-с-с! С-с-с-с! — свистнул Голлум, торопливо возвращаясь к ним. — С-с-с!
Пальцы его были прижаты к губам, он яростно качал головой. Ухватив Фродо за рукав, он указал на тропу, но Фродо не двинулся.
— Еще нет, — сказал он. — Еще нет. — Усталость и что-то большее, чем усталость, овладели им; казалось, могучее заклинание наложено на его тело и мозг. — Я должен… Должен отдохнуть, — пробормотал он.
Тут гнев и возбуждение Голлума настолько возросли, что он снова заговорил, зажимая в то же время рот рукой, как бы для того, чтобы не выпустить слова в воздух.
— Не здесь, нет. Не отдыхать здесь. Дураки! Глаза могут увидеть нас. Когда они придут на мост, они увидят нас. Прочь отсюда! Взбирайтесь, взбирайтесь! Идемте!
— Идемте, господин Фродо, — сказал Сэм. — Он снова прав. Мы не должны оставаться на этом месте.
— Хорошо, — согласился Фродо слабым голосом, как будто говорил во сне. — Я попробую…
И он устало поднялся на ноги.
Но было слишком поздно. В этот момент скала под ними задрожала.
Громкий рокочущий гул прокатился над землей и отразился в Горах. Затем с пугающей внезапностью вспыхнуло красное зарево. Далеко за Восточными горами оно поднялось в небо и окрасило облака в алый цвет. В этой долине теней и холода блеск зарева казался невыносимо ярким; на фоне пламени Горгорота из тьмы выскочили острые, как ножи, пики. Донесся могучий удар грома.
И Минас-Моргул ответил. Последовала бледная вспышка молнии, столбы синего пламени поднялись из башни и окружающих холмов в низкие тучи. Земля застонала, а из города донесся крик. Смешанный с хриплыми высокими воплями, похожими на крики хищников, и резким ржанием лошадей, одичавших от гнева и страха, донесся вой, дрожащий, повышающийся, так что вскоре он вышел за порог восприятия. Хоббиты упали на землю, зажимая уши руками.
Когда ужасный крик кончился и на них снова обрушилась тишина, Фродо медленно поднял голову. На другой стороне узкой долины, теперь почти на уровне его глаз, возвышались стены злого города; его резные ворота, сделанные в форме рта со сверкающими зубами, были широко открыты. Из ворот выходила армия.
Все воины были одеты в черное. Фродо видел их на фоне бледных стен и светящейся дороги — маленькие черные фигуры за рядом ряд быстро и молча проходили ворота, как бесконечный поток… Перед ними двигался большой отряд Всадников во главе со Всадником огромного роста — черным, лишь на голове у него зловещим светом блестела корона. Всадник направлялся к мосту, и Фродо следил за ним, не в силах мигнуть или оторвать взгляд. Несомненно, это был глава Девяти Всадников, вернувшийся на землю, чтобы вести свое войско на битву. Это был тот самый Король-призрак, что ранил когда-то Хранителя Кольца своим смертоносным ножом. Старая рана запылала болью, и страшный холод пронзил сердце Фродо.
Когда эти мысли поразили Фродо ужасом и держали его неподвижным, как будто скованным, Всадник неожиданно остановился у въезда на мост, а за ним остановилось все войско. Наступила мертвая тишина. Может, Король призраков почувствовал зов Кольца, ощутил присутствие какой-то Силы в своей долине? Туда и сюда поворачивалась голова, увенчанная короной, пронизывая тени невидящими глазами. Фродо ждал, не в силах пошевелиться, как птица ждет приближения змеи. И, ожидая, чувствовал, как кто-то приказывает ему надеть Кольцо. Но как бы ни велико было это давление, он не чувствовал желания сдаться ему. Он знал теперь, что Кольцо лишь предает его и что, даже если он наденет Кольцо, у него не хватит силы сопротивляться королю Моргула. Однако он чувствовал огромную силу, нависшую над ним. Эта сила взяла его за руку, а Фродо, как посторонний, следил за тем, как рука его дюйм за дюймом двигалась к цепи на шее. Затем, напрягая всю свою волю, он овладел рукой, отдернул ее и заставил искать другую вещь, спрятанную у него на груди. Когда он коснулся этой вещи рукой, она показалась холодной и твердой… Это был фиал Галадриэль, почти забытый до этого часа. Коснувшись фиала, он почувствовал, что впервые за много часов Кольцо исчезло из его мыслей. Он вздохнул и склонил голову.
В этот момент Король призраков повернулся и, пришпорив лошадь, въехал на мост, и его темное войско последовало за ним. Может, эльфийский плащ обманул его невидящие глаза, а может, мозг его маленького противника, напрягшись, отразил мысли короля. Король спешил по приказу своего великого хозяина — он двигался на войну на Запад.
Скоро он проехал, как тень среди теней, вниз по извивающейся дороге, а за ним темные ряды прошли мост. Такая огромная армия не выходила до этого из этой долины со времен Исилдура; никогда такая сильная и злобная орда не нападала на броды через Андуин. И все же это было лишь одно и не самое большое войско Мордора.
Фродо зашевелился. Неожиданно сердце его устремилось к Фарамиру.
«Шторм наконец-то разразился, — подумал он. — Страшная буря копий и мечей движется к Осгилиату… Успеет ли Фарамир пересечь Реку? Он догадывался об угрозе, но знает ли он о часе? И кто сможет удержать броды, когда идет сам король Девяти Всадников? А за ним придут другие армии. Я опоздал. Все потеряно, я слишком медлил в пути. Все погибло… Даже если я выполню свое задание, никто и не узнает об этом. Не будет никого, кому бы я мог рассказать. Все напрасно». Побежденный слабостью, он всхлипнул. А войско Моргула продолжало двигаться через мост.
«Шторм наконец-то разразился, — подумал он. — Страшная буря копий и мечей движется к Осгилиату… Успеет ли Фарамир пересечь Реку? Он догадывался об угрозе, но знает ли он о часе? И кто сможет удержать броды, когда идет сам король Девяти Всадников? А за ним придут другие армии. Я опоздал. Все потеряно, я слишком медлил в пути. Все погибло… Даже если я выполню свое задание, никто и не узнает об этом. Не будет никого, кому бы я мог рассказать. Все напрасно». Побежденный слабостью, он всхлипнул. А войско Моргула продолжало двигаться через мост.
Потом с далекого расстояния, как будто он доносился из воспоминаний об Уделе, из какого-то освещенного солнцем раннего утра, когда день зовет и все двери открыты, Фродо услышал голос Сэма:
— Проснитесь, господин Фродо! Проснитесь!
Если бы этот голос добавил «ваш завтрак готов», Фродо не удивился бы.
Сэм настаивал:
— Проснитесь, господин Фродо! Они ушли.
Послышался глухой звон. Ворота Минас-Моргула закрылись. Последний ряд копий исчез на дороге. Башня по-прежнему смотрела на долину, но свет в ней померк. Весь город снова погрузился в тишину и мрак. Но по-прежнему он был насторожен и бдителен.
— Проснитесь, господин Фродо! Они ушли, и нам тоже лучше уйти. Что-то живое есть в этом месте, что-то с глазами или со зрячим разумом, если вы понимаете меня; и чем дольше мы остаемся на одном месте, тем легче оно обнаружит нас. Идемте, господин Фродо.
Фродо поднял голову, потом встал. Отчаяние не оставило его, но слабость прошла. Он даже улыбнулся невесело, ясно чувствуя, как и за момент до того, как над ним нависла чья-то воля, что-то, что он должен сделать, нужно сделать, даже если Фарамир, или Арагорн, или Элронд, или Гэндальф, или кто-нибудь еще об этом так и не узнают. Фродо взял в одну руку посох, в другую руку фиал. Увидев чистый свет, пробивающийся сквозь его пальцы, он сунул фиал за пазуху и прижал к сердцу. Затем, повернувшись спиной к Моргулу, теперь всего лишь серому пятну на черном фоне ущелья, приготовился дальше подниматься по дороге.
Голлум, как только ворота Минас-Моргула открылись, уполз во тьму, оставив хоббитов одних. Теперь он вернулся, зубы его стучали, пальцы щелкали.
— Глупость! Вздор! — свистел он. — Торопитесь! Они не должны думать, что опасность миновала. Она не миновала. Торопитесь!
Они не ответили, но последовали за ним по извилистой тропе. Вскоре тропа повернула и нырнула в узкий проход в скале. Они подошли к первой лестнице, о которой говорил Голлум. Тьма сгустилась настолько, что они ничего не видели на расстоянии вытянутой руки; но глаза Голлума бледно светились в нескольких футах впереди, когда он повернулся к ним.
— Осторожно! — прошептал он. — Ступеньки. Много ступенек. Должны идти осторожно!
Осторожность действительно была необходима. Вначале Фродо и Сэм почувствовали облегчение, когда оказались между стенами, но лестница была очень крутой, и по мере того, как они поднимались и поднимались, они все более ощущали за собой черную пропасть. А ступеньки были узкими, местами неровными и опасными; они были изношены, некоторые разбиты, другие потрескивали, когда на них ставили ногу. Хоббиты с трудом поднимались, цепляясь за верхние ступени и с трудом заставляя свои болевшие ноги сгибаться и разгибаться; и хотя лестница все глубже уходила в скалы, стены над их головами вздымались все выше и выше.
Наконец они почувствовали, что больше не выдержат, и тогда они увидели устремленные на них глаза Голлума.
— Мы поднялись, — прошептал он. — Первую лестницу прошли. Умные хоббиты поднялись легко, очень умные хоббиты. Еще немного ступенек — и все.
Сэм страшно уставший, испытывающий головокружение, взобрался на последнюю ступеньку, за ним Фродо. Они сели и принялись растирать ноги. Они находились в глубоком темном проходе, который, по-видимому, тоже шел вверх, хотя не так круто и без ступенек. Голлум не позволил им отдыхать долго.
— Есть другая лестница, — сказал он. — Гораздо длиннее. Отдохнете, когда подниметесь на нее. Не сейчас.
Сэм застонал:
— Длиннее, ты говоришь?
— Да, да, длиннее, — сказал Голлум. — Но не такая трудная. Хоббиты поднялись по прямой лестнице. Дальше идет винтовая лестница.
— А что потом? — спросил Сэм.
— Увидим, — негромко ответил Голлум. — О да, увидим!
— Мне показалось, что ты говорил о туннеле, — сказал Сэм. — Разве тут нет туннеля?
— О да, есть туннель, — заверил Голлум. — Но хоббиты смогут отдохнуть, прежде чем войдут в него. Если они пройдут туннель, они окажутся почти на вершине. Очень близко, если они пройдут. О да!
Фродо дрожал. Подъем заставил его вспотеть, но теперь он замерз, а в проходе же гулял холодный сквозняк, дующий с невидимых высот. Фродо встал.
— Ну, идем! — сказал он. — Это не место для отдыха.
Проход, казалось, длился мили, и все время дул холодный ветер, который постепенно усиливался. Горы, казалось, стремились своим смертоносным дыханием задержать путников, повернуть их назад, сдуть их во тьму, притаившуюся внизу. Они почувствовали, что подошли к концу прохода, только обнаружив внезапно, что справа стены больше нет. Они мало что смогли увидеть. Большие черные бесформенные массы и глубокие серые тени возвышались перед ними и вокруг, а сверху над низкими облаками время от времени вспыхивало тусклое красное зарево, и тогда на мгновение видны были высокие пики, как могучие столбы, поддерживающие проседающую крышу мира. Они, казалось, поднялись на много сотен футов и очутились на широком выступе. Слева от них был утес, справа — пропасть.
Голлум повел их рядом с утесом. Вначале они не поднимались, но поверхность была очень неровной и опасной для ходьбы во тьме, часто путь преграждали груды булыжников и упавшие обломки скал. Двигались они вперед медленно и очень осторожно. Сколько часов прошло с тех пор, как они вошли в долину Моргула, ни Сэм, ни Фродо не могли определить. Ночь казалась бесконечной.
Наконец они снова разглядели поднимающуюся стену, и перед ними открылась еще одна лестница. Снова они остановились и снова начали подниматься. Подъем был долгим и утомительным; но эта лестница не углублялась в скалу. В этом месте поверхность утеса отклонялась назад, и лестница извивалась в разных направлениях, словно змея. В одном месте она подползала к самому краю черной бездны, и Фродо, заглянув вниз, увидел далеко под собой вход в долину Моргула, блестела дорога Призраков из мертвого города. Он торопливо отвернулся.
Все выше и выше поднималась извивающаяся лестница, пока наконец финальным пролетом, коротким и прямым, не взобралась на следующий уровень. Теперь тропа проходила по дну небольшого ущелья в высокогорьях Эфел-Дуата. Хоббиты смутно видели с обеих сторон изломанные пики и каменные башни, между которыми виднелись большие щели, более темные, чем сама ночь, где забытые зимы грызли и язвили бессолнечный камень. Теперь красное зарево в небе казалось ярче; но хоббиты не могли решить, то ли это страшное утро пришло в землю Тени, то ли они видят пламя от какого-то яростного ухищрения Саурона, предающего пыткам Горгорот. Фродо, подняв голову, увидел далеко и высоко впереди, как он предположил, конец тропы — на фоне тусклой красноты восточного неба виднелся проход, узкий, глубоко прорезанный в черной скале, с обеих сторон его возвышались каменные рога.
Фродо остановился и посмотрел внимательно. Рог слева был высоким и стройным, и в нем горел красный свет или что-то красное сияло сквозь отверстие в нем. Теперь он видел: это Черная башня возвышалась над тропой. Фродо тронул Сэма за руку и указал.
— Мне это не нравится! — воскликнул Сэм. — И значит, твой тайный проход все же охраняется, — проворчал он, оборачиваясь к Голлуму. — И ты, конечно, знал об этом заранее?
— Все ходы охраняются, да, — сказал Голлум. — Конечно охраняются. Но хоббиты должны попытаться пройти. Этот путь, возможно, охраняется слабее. Может, все стражники ушли на Большую битву!
— Может быть, — проворчал Сэм. — Ну что ж, до того места еще далеко. И еще туннель. Я думаю, вы должны теперь отдохнуть, господин Фродо. Не знаю, какое сейчас время дня или ночи, но мы идем уже много часов.
— Да, мы должны отдохнуть, — сказал Фродо. — Давайте найдем какой-нибудь уголок и наберемся сил — для последнего прыжка.
Он чувствовал, что так должно быть. Ужас земли внизу и дело, предстоящее ему, казались отдаленными, слишком далекими, чтобы беспокоиться из-за них. Все его силы были направлены на преодоление горной стены и охраны. Если он совершит невозможное, тогда каким-нибудь образом выполнит и свое дело. Так казалось ему в темный час усталости в каменных лабиринтах Кирит-Унгола.
В темном углублении между двумя скалами они сели на камень: Фродо и Сэм в глубине и Голлум у самого входа. Здесь хоббиты поели; они думали, что это их последняя трапеза перед спуском в Безымянную землю и, может быть, последняя совместная трапеза. Они поели немного пищи Гондора, немного эльфийского хлеба и попили. Но так как воды у них было мало, они лишь смочили себе рот.