Набор посетителей изменился, когда в приемную стали отправлять поток жителей, с которыми я встречался во дворах и обещал решить ту или иную простую (бытовую, юридическую) проблему. Это было работающее и часто вполне успешное население Васильевского острова. У них не было времени или информации, и мы оказывались для них удачной находкой.
К середине октября приемная вышла на «проектную мощность», мы взяли еще троих юристов и стали работать каждый день. Вот так выглядела схема работы нашей общественной приемной:
А вот как работа выглядела изнутри (впечатления секретаря общественной приемной Марианны):
...Схема общественной приемной
Классическая схема общения выглядела так:
Понедельник: тетечка с заискивающей улыбкой входит в приемную:
– А как бы мне с вашим депутатом встретиться? У меня такая проблема, такая проблема.
– Добрый день. Вы знаете, к сожалению, Валерий сейчас на встрече, но я его помощник и с радостью постараюсь вам помочь.
– Ну да, да… Валерий Барканов депутат от «ЕР», но мне бы его лично.
(Дальше подробные объяснения кто есть кто и кем является.)
– А, понятно, но, тем не менее, давайте-ка я с ним поговорю!
– Простите, Валерий сейчас очень занят и вообще не здесь, могу предложить поговорить со мной. Я все-все ему передам. Правда-правда. Он этого так не оставит. Но, к сожалению, нам приходится действовать через административные структуры, и отвечают они, к сожалению, не раньше чем через две недели.
– Да, я все понимаю, пишите.Среда той же недели, тетечка входит бодрой походкой: – Ну и как там результат по моему запросу???!!! Как еще не ответили?!
Понедельник следующей недели, вламывается, как к себе домой, и в неприличных выражениях объясняет, кто мы, я лично и про партию жуликов и воров.
Приходит женщина бомжеватого вида, судя по форме лица, изрядно потребляющая алкоголь, как обычно:
– Хочу увидеть Валерия лично.
(К Валерию, как очевидно, на тот момент запись по десять человек в день, и такая плотность, что не пробиться, и о возможности личной встречи обзваниваем накануне.)
– Да, конечно же можно, но, вследствие плотности предвыборного графика, время возможной встречи пока не совсем понятно. Оставьте, пожалуйста, свои координаты, как только станет ясно приемное время Валерия, мы вам перезвоним.
(Длинный спич о том, что мы все жулики и воры и свой номер телефона она нам никогда не оставит. Объясняю, что, к моему огромному сожалению, запись к Валерию возможна только заранее, и предупредить о ней мне необходимо ее накануне, о чем я крайне сожалею и прошу пойти нам навстречу.)
Женщина уходит, хлопнув дверью.Через неделю кидается ко мне же:
– Доченька, милая, хочу увидеть Валерия лично, как бы это сделать?
– (Дубль два.) Да, конечно же можно, но вследствие плотности предвыборного графика, время возможной встречи пока не совсем понятно. Оставьте, пожалуйста, свои координаты, как только станет ясно приемное время Валерия, мы вам перезвоним.
– Замечательно! Запиши мой номерок! А то меня прошлый раз тут прямо так развернули и чуть не выгнали!!! (Молча пишу номер, не подаю виду, что я это я.)
Вообще, всю дорогу складывается впечатление, что общественная приемная кандидата – это такой магнит для не совсем здоровых людей.История про Галину Мороз в двух словах.
Эта чудесная женщина столкнулась со мной в приемной в первый же рабочий день и тревожила до последнего дня.
Женщина, практически с порога приемной объявившая, что свой ценный гражданский голос – что бы мы ни делали – по велению сердца она отдаст коммунистам, но, чем мы ее будем соблазнять, решила проверить, и крайне настойчиво.
Сначала мы всем штабом по очереди ходили фотографировать «бабушкины протечки». Она при этом морщила нос и говорила, что «прошлая девочка лучше фотографировала», и т. п.
Потом она приходила к нам и требовала распечатать ее фотографии по три экземпляра каждой + копии всех документов. Получив желаемое, с порога радостно сообщала, что отнесет теперь все это действующему депутату, вот он-то поможет.
Потом она записалась к юристу и вместо помощи по составлению иска о возмещении ущерба попросила составить какую-то совершенно невообразимо юридически безграмотную бумагу. Кстати, единственная женщина, которой не понравился наш юрист.
Она же пришла на дворовую встречу в соседний двор кричать, что мы ничем ей не помогли, хотя с ее делом вся приемная носилась два месяца и трижды долбала администрацию и ГУЖА.
Хотя в этом безнадежно текущем доме нормально залатали крышу только над одной – ее квартирой. Но это все, по ее мнению, только благодаря Барканову (депутату с другого округа).Девять вечера, после дворовых встреч снимаю трубку, там женский нетрезвый голос:
– Позовите Валерия!
– Простите, Валерий сегодня уже не принимает, перезвоните, пожалуйста, завтра!
– Ну позови Валеру к телефону или ему не нужны мои четыре голоса?!
– Безусловно, вы и ваш звонок много значат для Валерия, но, к сожалению, сегодня связаться с ним никак невозможно, я могу записать для него от вас сообщение.
– Девочка, ну дай его личный мобильный, а то я не буду за него голосовать…А еще были люди с настоящими проблемами, которым удалось и не удалось помочь, но рассказывать о них в большинстве своем либо неприлично, либо грустно.
В каком-то смысле приемная стала центром общения с гражданами в округе. Здесь можно было выпить чаю или кофе, обсудить проблемы и лично пообщаться с кандидатом.
Помню, как к нам пришли активные, жизнерадостные «девчонки» Наталья Юрьевна и Анна Владимировна, педагоги, которые собрали подписи родителей и учителей школы под просьбой заменить старый рояль в школе № 11....Мы долго искали варианты. Новый рояль стоил бесконечно дорого. У тех, что отдавали в Интернете с рук бесплатно, был либо диагноз «настройке не подлежит», либо вынести из квартир их было невозможно (последний этаж, при строительстве дома до постройки крыши на последний этаж вносили сверху рояль, потом ставили крышу, то есть, по сути, замуровывали навсегда). В итоге рояль нашелся благодаря заслуженному артисту России Сергею Форостяному и его жене Екатерине. Благодарные ученики даже устроили целый концерт своему благодетелю.
Тогда же мы познакомились с обществом слепых. В обществе нас попросили о двух услугах – купить ксерокс и поставить козырек над входом в помещение общества. Не считая ухмылок и остроумных вопросов сотрудников штаба на тему, зачем слепым ксерокс, а также стандартных фраз начальника штаба в духе: «Обещай, что после выборов. Там видно будет», – иных затруднений покупка и доставка ксерокса не вызвала.
А вот с козырьком работа предстояла упорная и долгая. Козырек слепым нужнее даже, чем зрячим. Они дольше находятся у дверей, они не видят опасность в виде сосулек над головой (а над головой еще и труба ТЭЦ, которая создает дополнительные сосульки). Все началось со стандартного устного звонка в ГУЖА. Сказали: «сделаем», записали. Потом звонки с просьбой повторялись еженедельно. Письменное заявление тоже результатов не дало. Близились выборы, мы наобещали обществу, что все сделаем. За две недели до выборов – тишина. Я лично более пяти раз звонил начальнику ЖКС-1 Телякову и напоминал об обещаниях «поставить козырек незамедлительно» еще полтора месяца назад. Спустя еще пару звонков козырек поставили. Теляков отзвонился, отрапортовал о выполненном задании. Поехали проверять – над дверью общества каркас козырька без крыши. То есть дежурная в обществе потрогала снизу балки – козырек есть, обрадовалась, позвонила, поблагодарила. Спустя еще пару звонков поставили и крышу, но случилось это только 2 декабря, за два дня до выборов.
А вот с козырьком работа предстояла упорная и долгая. Козырек слепым нужнее даже, чем зрячим. Они дольше находятся у дверей, они не видят опасность в виде сосулек над головой (а над головой еще и труба ТЭЦ, которая создает дополнительные сосульки). Все началось со стандартного устного звонка в ГУЖА. Сказали: «сделаем», записали. Потом звонки с просьбой повторялись еженедельно. Письменное заявление тоже результатов не дало. Близились выборы, мы наобещали обществу, что все сделаем. За две недели до выборов – тишина. Я лично более пяти раз звонил начальнику ЖКС-1 Телякову и напоминал об обещаниях «поставить козырек незамедлительно» еще полтора месяца назад. Спустя еще пару звонков козырек поставили. Теляков отзвонился, отрапортовал о выполненном задании. Поехали проверять – над дверью общества каркас козырька без крыши. То есть дежурная в обществе потрогала снизу балки – козырек есть, обрадовалась, позвонила, поблагодарила. Спустя еще пару звонков поставили и крышу, но случилось это только 2 декабря, за два дня до выборов.
Еще помню маму мальчика, страдающего ДЦП. Его мама – очень худенькая и хрупкая, но сильная и морально, и физически Юлия Лисова. Справляется одна с двумя детьми 9 и 14 лет. Для мальчика она и ноги, и вся жизнь. Приходили разные люди в приемную. И с аналогичными проблемами. Но Юля отличалась от них невероятной верой в лучшее, несгибаемостью и позитивом. Наверное, я никогда не видел столь же счастливого человека, как она, когда узнала, что мы поможем ей приобрести ходунки для сына.
Самым нетипичным посетителем была Зоя Михайловна. Даже не совсем посетитель – женщина пожилая, из дому не выходила по состоянию здоровья, и вопросов у нее в общественную приемную, в принципе, не было, не считая просьбы «разобраться с неправомерностью действий ФСБ и КГБ в общем и целом». У тех сотрудников, которые находились в штабе регулярно, это имя вызывало нервную улыбку и нежелание разговаривать по телефону. Вообще. Никогда. Раз в 2–3 дня в результате ее звонков исчезали из жизни от полутора до двух с половиной часов рабочего и нерабочего времени. Повесить трубку или сказать «ко мне пришли, извините, нужно идти, не могу сейчас говорить» и прочее не срабатывало никак. Впервые встретил такого человека. Она говорила слишком много, вообще без перерывов и обо всем. Говорила о ФСБ, КГБ, о том, как служила в разведке, как плохи нынешние партии и как она хочет уговорить меня бросить все и не баллотироваться, потому что человек я вроде хороший…
Однако отнюдь не мягкий нрав ее проявился, когда к дому, в котором она жила, привезли землю для газонов, заказанную по просьбе жителей этого дома. Землю привезли, а раскидать забыли. На второй день (после звонков Зои Михайловны, как выяснилось чуть позже) «на ушах» стояли все – и депутаты муниципального округа, и сотрудники штаба. И глава МО «Гавань» лично разгребал лопатой землю по газонам. Кстати, это единственное имя незнакомого человека, вбитое в записную книжку телефона. И я до сих пор вздрагиваю от ее звонков и требований разобраться с очередной проблемой.
Самое нетипичное обращение было от Орлова Валерия. С ним был расторгнут трудовой договор. Работал дворником в том месте, где много лет назад работал Медведев. Считал, что из-за этого ему не перезаключили трудовой договор – сразу после избрания Медведева президентом…
Мы исправно собирали жалобы и обращения, грамотно их оформляли, регулярно отправляли в канцелярию главы района, спрашивали, дошел ли запрос до адресата, звонили руководителям и ответственным сотрудникам ведомств и учреждений. И ничего не происходило. Вернее, нам приходили ответы – типичные, ожидаемо путанные, циничные, некорректно составленные.
Еще нам говорили «рассмотрим», «изучим», «запланируем на будущие периоды», «сделаем, когда появятся бюджетные возможности» и т. д. и т. п. Эти ответы шли каждый день, неделю, месяц. И мы поняли, что общественная приемная превращается в черную дыру, где тонут человеческие судьбы и наши голоса: предварительные расчеты показывали, что через приемную пройдет больше 3 тысяч человек (в итоге около 5 тысяч), а те же мировые социологи убедительно доказывали, что недовольный человек рассказывает о негативном опыте минимум 25 друзьям и коллегам. В округе проживало всего 60 тысяч избирателей. Мы завязали петлю у себя на шее и теперь тихо толкали табуретку из-под ног.
К началу октября мы с ужасом обнаружили, что нам присылаются ответы в точности те же, что и обратившимся в инстанции гражданам. Судите сами (см. с. 90–92).
Как видите, менялась только шапка и дата. Это был провал. До конца избирательной кампании оставалось чуть больше месяца. У меня оставалось три пути: смириться и не высовываться; придумать что-нибудь и, наконец, плюнуть на весь этот единороссовский «мы-одним-миром-мазаны» и публично обвинить район в бездействии. По закону как раз приближался срок, когда меня уже было нельзя снять с выборов как кандидата. Но это бы уже не имело значения – выиграть выборы при негативных отношениях с главой было нереально.
Я предпринял последнюю попытку и умудрился встретиться с главой района. Чуда не произошло. Нам не стали отвечать конкретнее и быстрее. Но мы с удивлением обнаружили, что по некоторым нашим жалобам и обращениям началось производство работ. Так, нам удалось «восстановить» освещение более чем в 15 дворах округа после нескольких лет коммунального забвения. Практически исчезли жалобы на неубранные парадные и дворы в местах нашего появления (график дворовых встреч по требованию района мы регулярно отправляли в администрацию). Начались ремонты в нескольких квартирах после протечек кровель. Все это было каплей в море, но нам не надо было с позором сворачивать работу. Мы оставались. Это не было альтруистичным решением на все 100 %. Было очевидно, что формальное закрытие приемной похоронит меня как кандидата окончательно.
Глава 13 Как я попал в колумнисты на Фонтанка.ру
Я не писатель. и даже блоггером стал только после очередной порции промывания мозга и двух часов создания собственного жж в присутствии опытного пользователя. Поэтому на дикое предложение «а почему бы тебе не писать на „Фонтанку“?» я даже не смог достойно пошутить.
Во-первых, как нормальный человек, я испугался. «Фонтанка» – известнейшее издание, первое СМИ на Северо-Западе по количеству и качеству читателей. Я же до сих пор шлю маме посты на предмет проверки орфографии и запятых, не говоря уже об оригинальности мысли и свежести подхода. Во-вторых, я идейный единоросс, что для блоггеров «Фонтанки» – красная тряпка, смоченная для увеличения ключевой аудитории валерианкой, медом и еще чем-нибудь. Чтобы каждый выбирал на свой цвет, вкус и запах. Появляться на «Фонтанке» – значит обрекать себя на нездоровый сон и испорченную карму, не говоря уже о потерях в личной жизни.
В общем, в первый раз я заявил решительное «нет» и выступил с митингом протеста. Во второй и третий раз я гордо игнорировал все фразы, где встречались вместе слова «блог» и «Фонтанка». А потом у нас почти закончилась политическая повестка, и наступил содержательный вакуум. Мне пришлось садиться за макбук и изображать из себя товарища Розанова, наскребая свой «короб» «Опавших листьев».
Самыми мучительными были первые посты. У меня не было права на ошибку. И мне не хотелось становиться новым альтер-эго БИНХа (Бурматов Иди На *уй), известного прокремлевского интернет-персонажа, в офлайне – целого заместителя председателя комитета по образованию в Государственной думе шестого созыва.
Помню, что, когда заводил ЖЖ, я нашел для себя источник информации на парочке новостных форумов. Представляя себя матерым политическим аналитиком, я давал свою версию актуальных событий, вставляя три копейки видения со своей колокольни. Но на «Фонтанке» – подобный подход был бы неактуальным – как волк, загнанный в западню, я чувствовал это шкурой. Пипл жаждал «высоких экспертных разговоров о главном», этому же обязывал и сам ресурс – все-таки Питер рулит даже на форуме.
Сформулировать ключевую мысль первого текста помогли амбиции. Лезть в осиное гнездо имело смысл, если я становился одним из авторов рубрики «Особое мнение», появление в которой по рыночным предвыборным ценам тянуло на 500 000 руб. за одну статью. То есть это были большие деньги. Вариант второй – за кратчайшее время стать топовым блоггером (есть на «Фонтанке» противный рейтинг самых популярных и комментируемых записей, модерируемый, как я потом понял, вручную), написать пару зачетных постов и как реально актуальный автор въехать на белом коне в «Особое мнение» на безвозмездной основе. Это казалось реалистичней за одним «но» – откуда тексты, брат?
Помню, что ехал я из Москвы со съезда «ЕдРа», весь из себя погруженный в грустные мысли, когда на глаза попался чудесный сборник – отчет работы правительства В. И. Матвиенко за 2003—201 1 годы. И все завертелось. Вообще, я потом долго удивлялся, почему доблестные конкуренты практически проигнорировали это собрание цифр и подлинной истории траты бюджетных денег. Текст родился прямо в вагоне. И оттуда же был отправлен в блог.