Листок с посланием отправился в ночь, а Карина вывела из «спящего» режима ноутбук. Ей все еще хотелось написать Black Night и Мыльному пузырику любимую фразу кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно» — и, возможно, придумать еще одну — третью запись. После подслушанного разговора Светы с Галей она ощущала себя странно. Совпадения в ее жизни бывали и раньше, но вспомнить хотя бы одно серьезное — нечто такое, чего не случалось у каждого второго человека буквально каждый день, не могла. Она перечитывала свою первую запись в дневнике, в мельчайших подробностях вспоминала рассказ Светы и никак не могла понять, почему ее выдумки вдруг сбылись.
В своем дневнике Света писала о воссоединении с Ромой, выкладывала их новые совместные фотки и буквально выплескивала на виртуальные страницы позитив радостными смайликами и сердечками.
В школе ребята держались за руки, ежеминутно целовались и выглядели как никогда счастливыми.
Карине нравилось за ними наблюдать. Света была довольна, никого не задирала, много смеялась — не зло, по-доброму, очень мило у нее получалось. А Рома опять превратился в хорошего, улыбчивого мальчика, по которому втайне вздыхали девчонки. Любовь воистину творила с людьми чудеса, делала их лучше: красивее как внешне, так и внутренне.
Пока Карина бродила по чужим дневникам, в ее собственном появились еще две девочки, сразу же добавившие ее в «избранное». Дневники обеих оказались открытыми, и после прочтения парочки записей она вошла в свою ленту друзей, где самой первой в списке неожиданно оказалась Black Night.
«Все-таки открыла для меня дневник», — обрадовалась Карина, кликая по записи под названием «Умереть». Ее перенесло в дневник Black Night, оформленный в темных тонах. В эпиграфе[4] стояла черная картинка с изображением безобразной кровавой кляксы, а под ней находилась красная надпись: «Я буду смотреть на этот мир сверху вниз до тех пор, пока он будет смотреть на меня свысока».
— Почитаем-с, — в предвкушении улыбнулась Карина. Ей с самого начала очень хотелось узнать о жизни агрессивной Black Night, приоткрыть завесу в ее темный мир, и наконец такой шанс представился.
* * *Стеклянные двери торгового центра неустанно открывались и закрывались. Люди с мороза бежали в тепло, а из тепла выходили неспешно, даже как-то лениво, с довольными улыбками и разноцветными пакетами. Все готовились к Новому году, заранее закупали деликатесы на стол, подарки, праздничные наряды, елочные игрушки и украшения.
Карина стояла на ступеньках лестницы, облокотившись на перила, и ждала подругу. На последнем уроке они договорились встретиться в четыре часа у центра, чтобы Люся купила себе какие-то жутко модные штаники с заниженной талией. Такие, по рассказам подруги, что неприличнее некуда. Но на электронном табло над дверьми магазина было уже «16:54», а одержимая покупкой штанов Люся так и не появилась.
«Может, их задержали на дополнительных занятиях по информатике, — успокаивала себя Карина, — всякое бывает». Такие внушения давно уже не помогали, особенно когда дело касалось Люси. Подруга часто отменяла встречи в самый последний момент, если подворачивалось что-то поинтереснее, и редко чувствовала себя виноватой. Ей было даже невдомек, каково это, когда отложишь, может, не очень существенные, но все-таки дела, оденешься, а уже у самых дверей узнаешь, что можно никуда не идти — у подруги наметилось «кое-что клевое». И это «клевое» никогда не подразумевало присутствия скучной невидимки. Карина вспоминала, как совсем недавно ей пришлось притвориться перед родителями, будто Люся не отменила встречу, и мерзнуть около часа на улице. Лишь бы не признаваться, что ее в очередной раз забыли и бросили.
Неожиданно стало невыносимо жарко, даже куртку захотелось распахнуть и ослабить шарф. Щеки обожгло, а в животе точно чья-то большая ладонь сгребла внутренности и сжалась от обиды в кулак. Ей было стыдно за то, как окружающие относятся к ней, а от понимающих, ласковых взглядов родителей, бабушки с дедушкой делалось только хуже. Иной раз хотелось плакать от унизительной жалости пусть и самых близких людей.
«Не придет она», — поняла Карина, тоскливо провожая взглядом трех девчонок, которые, размахивая пакетами с покупками, сбежали по лестнице и, смеясь, направились в сторону кинотеатра.
— Счастливицы…
Ей всегда хотелось, чтобы у нее появилась близкая подруга. Самая обычная, как у всех, со своими «тараканами», пусть даже с тараканищами, лишь бы ценила их дружбу. Когда-то она верила, что такой подругой станет Люся, но с каждым новым разочарованием надежда угасала. Люся хотела дружить и могла бы ценить дружбу, но не с ней, а с кем-то другим, с той же Галей Решеткиной. С человеком, чье мнение уважала, кому хотела подражать, ради кого с легкостью пошла бы на компромиссы и маленькие жертвы. Вот только Гале общество Люси на фиг не сдалось. Какой бы вредной ни была главная модница их класса, дружбу со Светой она не предала еще ни разу.
Карина в очередной раз посмотрела на часы и с тихим вздохом начала спускаться по мокрой от растаявшего снега лестнице. Ждать подружку дольше не имело смысла. Счастливые люди продолжали выходить из торгового центра, а ей как никогда хотелось обидеться, хоть раз в жизни — по-настоящему.
Бабушка всегда говорила: «Как она к тебе, так и ты к ней. Пусть почувствует!»
Карина соглашалась, но в действительности поступить так с Люсей не могла. Не хотела, чтобы кто-то чувствовал то же, что нередко испытывала сама. Она считала низостью мстить, поэтому могла лишь надеяться когда-нибудь придумать нужные слова, слепить их в предложения и объяснить подруге, как обидно быть запасным вариантом.
Снег скрипел под ногами, над проезжей частью зажглись разноцветные огни натянутых гирлянд, от киосков возле метро из игрушечных Санта-Клаусов доносился рождественский перезвон колокольчиков. В глазах рябило от блесток, разноцветного дождика, мишуры, елочных шаров и шариков.
«А не так все и плохо, — решила Карина, разглядывая красную свечку в виде сердца, — куплю!»
— Скажите… — обратилась она к продавщице в огромном сером пуховике.
Женщина перекладывала из одной коробки в другую хлопушки и на покупательницу не обращала внимания.
— Скажите, пожалуйста, — еще раз попыталась Карина, вертя в руках свечку.
Женщина продолжала перекладывать хлопушки и на призывы не реагировала.
Карина покашляла — ноль внимания, тогда она сказала громче:
— Скажите, пожалуйста, сколько стоит эта свечка?!
Подошел плотный мужчина с черной сумкой через плечо, бросил на прилавок мятую десятку, взял белую ворсистую гирлянду и отошел. За ним подошла женщина лет тридцати в розовой шляпке с цветочком. Продавщица перестала заниматься хлопушками и приветливо ей улыбнулась.
— Что вам показать?
— Мне вон того Санту, — указала женщина на пузатого старичка в красном колпаке.
Карина положила свечку назад на прилавок и пошла прочь. На душе было прескверно.
«Странно, что меня еще машина не переехала, такую незаметную… — перебегая дорогу, размышляла она, — что же это такое? Я ведь ничем не отличаюсь от миллионов людей! Голова, туловище, руки, ноги… как у других! Почему же тогда никто не видит?» Ей вспомнились записи в дневнике Black Night, и без того отвратительное настроение стало еще хуже. Агрессивная девочка постоянно писала о смерти, от ее записей буквально веяло могильным холодом и одиночеством. В черном дневнике было много грустных, кровавых картинок и ни одной фотографии самой хозяйки мрачного царства. В жизни Black Night звали Наташей, она редко писала что-то о своей жизни и близких, но много рассуждала о ненависти. Так, как если бы ненавидела кого-то уже давно и очень сильно.
На площади по обычаю гулял народ. Вокруг красавицы елки царила праздничная атмосфера, бегали дети, слышался счастливый визг. Под деревьями, подсвеченными зелеными огоньками, разместилась компания ребят с магнитофоном.
Карина хотела побыть немножко на площади, но заметила, что все люди тут парами, поэтому не остановилась, заспешила к своему дому.
Пока переходила дорогу, она нашла взглядом окно на пятом этаже, которое располагалось над ее комнатой. В окне горел свет.
«Значит, англичанин дома».
Сегодня утром ей пришло очередное послание. «Доброе утро», — было написано черным на белом листе. Ответить ей не удалось, потому что опаздывала в школу, а когда вернулась домой, послания уже не было.
«Может, напишет вечером еще что-нибудь». — Ей хотелось этого. Ничего удивительнее прежде в ее жизни не происходило.
Карина задумалась и не заметила, как налетела у дверей парадной на старика со второго этажа.
— Простите, извините, пожалуйста, я случайно, — отскакивая в сторону, забормотала она.
Старик отряхнул серое, выеденное молью пальто, как будто запачкался, и, даже не глядя на девочку, прошел мимо.
«Как всегда… пора бы уже к этому привыкнуть». Ее так и подмывало крикнуть ему что-нибудь вслед, хотя бы элементарное «здравствуйте», но она не решилась.
Дома ее встретила мама. Она смотрела обеспокоенно и выглядела огорченной.
— Все нормально? — стаскивая куртку, спросила Карина.
— А у тебя?
Первая мысль, которая пришла на ум: «Видела замечания в дневнике», но Карина не успела испугаться, потому что мама спросила:
— Где была?
— Да в торговый центр ходила.
— Одна?
Карина сняла сапоги и нехотя соврала:
— С Люсей.
Мама вздохнула.
Раздался телефонный звонок.
— Поднимешь? — Карина посмотрела на маму, почему-то не спешившую поднять трубку. — Или мне взять?
— Это тебя. — Мама помолчала, а потом со вздохом прибавила: — Люся уже три раза за последние полчаса звонила.
Карина протянула руку к полочке с расческами и взяла телефонную трубку.
Мама некоторое время потопталась на месте, но слушать не стала — ушла в кухню.
— Блин! Ну что ты так долго! — были первые слова подружки. — Где ты столько времени бродила?!
Карина вошла в свою комнату и плюхнулась в кресло возле письменного стола. Проснулся Артемон, подбежал к ней и, радостно виляя хвостом, положил голову на колени.
— Ты слышишь меня?! — возмутилась Люся.
— Слышу.
Подруга успокоилась и даже подобрела.
— Ну и хорошо. Молодец… Я тебе звоню, звоню! — Люся нервно рассмеялась. — Если стоишь, сядь, я тебе сейчас такое расскажу!
Люся любила преувеличивать, но сегодня ее голос показался Карине необычно взволнованным.
— Ты в жизни не догадаешься, что сегодня было на дополнительных по информатике… — загадочно начала подруга.
Карина ласково погладила собаку и подыграла, как того хотелось подруге:
— И что же было? Рассказывай же скорее!
— Короче, Валерий Игнатьевич ушел куда-то, заданий нам не дал, сам уперся, ну я не знаю куда, куда-то там, — затараторила Люся, — мы сидим, ждем его, ждем, парням надоело, и они говорят: «Давайте сыгранем, что ли, пока его нет!..»
Карина крепче сжала телефонную трубку и быстро спросила:
— И они позвали тебя поиграть с ними? И ты всех обыграла, да?
В трубке повисло молчание.
— А ты откуда знаешь?! Кто тебе уже рассказал? — изумленно воскликнула подруга.
Карина нашла взглядом на подоконнике ноутбук и прошептала:
— Я просто догадалась…
Глава 5 Вне зоны действия сети
В актовом зале собрались почти все актеры для репетиции спектакля, не хватало только влюбленного Пьеро.
Татьяна Николаевна с Рихардом Петровичем что-то обсуждали в сторонке. Лиса Алиса болтала по телефону, кот Базилио травил анекдоты Саше Колотушкину, который между приступами хохота расчесывал черную бороду, приклеенную к его подбородку. Маленький мальчик репетировал лай Артемона. Буратино же сидел в зале, развалившись на кресле, и наблюдал за происходящим. А Карина наблюдала за ним.
Захар Никитин был лучшим другом Ромы и Жени, их даже называли «неразлучной троицей». Но в отличие от друзей Захар не обладал ни привлекательной внешностью, ни популярностью. Его никогда не вызывали к директору, учителя не делали ему замечаний, одноклассники с ним не ссорились. На фоне видных красавчиков Ромы с Женей он со своей внешностью терялся.
Карина встретилась со взглядом бледных желтых глаз и испуганно опустила голову. Захар смотрел прямо на нее. Ей всегда становилось не по себе от его взгляда. Она подождала несколько минут и только потом осмелилась снова посмотреть на одноклассника. Сегодня он выглядел особенно некрасивым. Серые волосы были зачесаны на правую сторону и сильно зализаны гелем, на тонкой нижней губе большая засохшая простуда, воротник-стойка от коричневой рубашки собирал кожу под подбородком гармошкой, а крупные веснушки сильно выделялись на бледном длинноносом лице. Захар поправил очки в строгой черной оправе и вынул из кармашка рубахи белый платочек, куда аккуратно высморкался.
«Меня тошнит», — любила говорить Люся, глядя на этого нескладного молодого человека. Большая часть девчонок в их классе, да что там классе — в школе, придерживалась того же мнения.
Двери актового зала отворились, и, держась за руки, вошли Света с Ромой.
— Всем привет! — кивнул Грачев.
Лиса Алиса захлопнула сотовый и сердито проворчала:
— Не прошло и полгода!
Рома заметил друга, высвободил руку у Светы и чуть ли не бегом подошел к Захару.
— Начнем, начнем, ребятки! — захлопала в ладоши географичка. — Светочка, ты принесла парик?
— Конечно! — Света раскрыла сумочку и вытащила блестящий голубой парик.
— Чудесно! — учительница географии погладила Свету по плечу и крикнула: — Пьеро, Буратино, на сцену, мальчики! Начинаем! — Татьяна Николаевна прошлась по сцене и указала на столик с блестящим самоваром: — Дорогая Мальвина, становимся сюда.
Карина оторвалась от стены и двинулась к столику, но Света ее опередила.
— Татьяна Николаевна, — растерянно позвала Карина.
Географичка уставилась на нее так, словно впервые увидела, и изумленно спросила:
— А тебя не предупредили?
Карина покачала головой.
— Наверное, нет.
— Мальвиной теперь буду я, — снисходительно растолковала Света, — директор мне первой обещал эту роль, так что можешь идти домой!
— О-ой, как неудобно получилось, — вздохнула Татьяна Николаевна и строго глянула на Свету: — Почему девочку никто не предупредил?
— Да ничего, — вымученно улыбнулась Карина. — Мне можно идти?
— Во повезло девчонке! — воздела глаза к потолку лиса Алиса.
— Иди, конечно, — позволила географичка.
— Да уж, мне бы так, — пробубнил Карабас-Барабас, обматывая вокруг шеи бороду. — Светка, давай и за меня сыграй!
— Пошел ты, Колотушкин! — фыркнула Света и хнычущим тоном взмолилась: — Ну давайте начне-о-ом, сколько можно прощаться… пусть она уже идет!
Карина заметила на себе сочувствующий взгляд Рихарда Петровича и безразличный Захара — остальные на замену актрисы никак не отреагировали.
Когда она уже подошла к дверям, ее окликнула географичка:
— А на другую роль не хочешь? — Татьяна Николаевна обратилась к Рихарду Петровичу: — Каких у нас персонажей не хватает?
— Пусть будет Дуремаром-пиявочником! — мстительно засмеялась Света. — Только волосы зеленкой сперва нужно покрасить!
Остальные тоже засмеялись.
— Помилуйте, ребята, — вмешался обэжэшник, — какой из нее Дуремар, она Мальвина, красивая и утонченная, но раз директор решил…
Карина не стала слушать дальше и выскользнула за дверь. В душе она никогда не верила, что роль достанется ей. Слишком уж неправдоподобно изначально все выглядело: она — никому не известная в школе невидимка, а ей вдруг самый симпатичный мальчик на коленях в любви признается.
«Мечты-мечты… И почему так хочется верить в чудо?» Карина взяла из гардероба куртку, пакет с сапогами и присела на длинную скамейку. На первом этаже никого не было. Давно прозвенел звонок на шестой урок, кто-то ушел домой, кто-то продолжал учиться, по коридору с задумчивым видом прогуливался лишь пожилой охранник.
«Глупая, — отругала себя Карина, — не нужно было никому рассказывать… и зачем всем растрепала? Похвасталась, а теперь что… Вышло как всегда». Слезы наворачивались от несправедливости, но она не плакала. Оделась и вышла из школы.
— Карина! — откуда-то сбоку выскочила Люся. — Нарепетировалась уже, так быстро? — наигранно удивилась подружка и покрутилась на месте, чтобы лучше продемонстрировать новенький кроличий полушубок. — Ну как? — не дожидаясь ответа, спросила она. — Нравится шубейка? Мамка купила за хорошее поведение.
— А оно у тебя когда-то было хорошим? — с сомнением усмехнулась Карина.
— Хм, скажешь тоже! — Люся насупилась, но долго обижаться не смогла, уж очень в хорошем настроении она пребывала: — Не поверишь, что сегодня будет!
— С Женей, что ли, встречаешься?
Подружка резко остановилась и недобро прищурилась.
— Откуда ты все знаешь?! Двойняшки проболтались, да?
— Нет, они ничего мне не говорили. Просто по тебе нетрудно догадаться.
— Каринка-а-а, — Люся крепко обняла ее, — я такая счастливая! Когда он позавчера после информатики попросил разрешения проводить меня до дома, я думала, сердце разорвется! Он обалденный! Представляешь, я и Женька?! Ты вообще представляешь, Каринка, где я и где ЖЕНЬКА!
— Представляю, — вздохнула Карина, — очень даже.
— Глупенькая моя, — добродушно улыбнулась Люся, — ничего, у тебя когда-нибудь тоже появится парень. Должен, во всяком случае!