Проведя анализ ситуации, представители Энрофы решили, что у союза независимых разработчиков при определенном проценте удачи есть все шансы на успех, а учитывая, что в районах жилого комплекса Hexactinellida гильдия торговцев пыталась отделиться от мира КвазаРазмерности, решив стать самодостаточными, появление двух крупных формирований в Квазаре рассматривалось как некий вид баланса сил – если два человека встанут на противоположные стороны лодки и будут асинхронно раскачивать ее, то шанс, что лодка не перевернется, будет выше, чем если раскачивать ее будет один человек. Главное, чтобы две силы, призванные приводить мир к балансу, не объединились. Учтя удаленность жилых комплексов Isistius labialis и Hexactinellida, а также их постоянные конфронтации плюс кардинальное различие целей гильдии торговцев и союза независимых разработчиков, Энрофа пришла к выводу, что в ближайшее время объединения не случится, скорее можно ожидать конфронтации и взаимного ослабление сил и позиций в мире.
Разумеется, во времена, когда принималось решение помочь союзу независимых разработчиков, никто не думал, что благодаря этому удастся вычислить Легре, но факт остается фактом. Ученые Энрофы разработали систему, благодаря которой можно было перенести часть Квазара на субуровни Подпространства, расширив возможности мира, но сохранив связь с двухуровневой реальностью. Конечно, до уровня мира Энрофы подобным системам было далеко, но для ученых, работавших прежде в Квазаре, открывался гигантский спектр новых возможностей.
Чтобы отследить путь Легре до момента, как связь с его физической оболочкой прервалась, ученые Энрофы воссоздали на субслоях Подпространства все, что удалось достать агентам касательно жизни бывшего клирика. На некоторое время пришлось фактически развернуть на системных слоях кусок Квазара, сохраненный в отчетах перезагрузки резонансных инженеров.
След Легре терялся в неиндексированных территориях, но в день, когда связь его сознания и тела прервалась, был зарегистрирован большой выброс энергии, отпечатавшийся на системном коде, затронув тонкие грани временных мембран, а с учетом того, что бывший клирик занимался прежде исследованиями в этой сфере, открытие наводило на мысль, что ему удалось подобраться к еще одной тайне жизнеустройства. Но дальше расследование зашло в тупик.
С мертвой точки не удавалось сдвинуться до дня, пока группа акеми, помогавшая Аст-Пла вернуть связь с материальной оболочкой в Размерности, не обратилась к представителям Энрофы, желая принять участие в проекте по созданию терминалов нового образца, позволявших отказаться от содержания тел в капсулах Размерности, пока сознание пребывает в Квазаре. Они, желая произвести впечатление, рассказали, что принимали участие в проекте Аст-Пла, а также ту часть истории акеми, что была им известна. Дальше представителям Энрофы не составило труда провести параллель между судьбой Аст-Пла и Легре, приняв решение продолжить разработки погибшего акеми.
Они создали новый отдел, в который вошли бывшие коллеги Аст-Пла. Но работать, не имея возможности проверить теории экспериментально, оказалось практически невозможно. Все, что у них было, – это отчеты о двух неудачных запусках программы, последний из которых привел к выгоранию ядер личности Аст-Пла. Какое-то время удавалось строить разработки вокруг имевшихся данных, но затем настало время двигаться дальше. Пришлось расширить отдел, агенты которого занимались поисками Легре, но в итоге бывший клирик сам заявил о себе, узнав о разработках Энрофы касательно бестерминальных переходов в двухуровневом мире.
От предложения участвовать в возрожденном проекте Аст-Пла он сначала отказался, но затем, посоветовавшись с Фарон, решил, что терять нечего – эксперименты по извлечению энергии из подпространства все равно зашли в тупик. Возможность вечной жизни не могла оставаться секретом, о котором никогда не узнают. Да и ученые Энрофы умели держать язык за зубами, в отличие от других собратьев по науке.
После длительного изучения феномена разрыва связи с материальной оболочкой и получения энергии, необходимой для стабильного существования ядер личности, был проведен ряд пробных экспериментов, большая часть модуляций которых завершилась успехом. Легре, Фарон и Анк, ожидавшие, что тайна вечной жизни всколыхнет мир, удивились, услышав от представителей Энрофы, что пока будет лучше держать все в тайне. В качестве доводов озвучивалась главным образом неготовность КвазаРазмерности к подобному откровению, что приведет к попытке получить эксклюзивное право на процедуру разрыва биологической оболочки с сознанием, бунты населения, среди которого найдутся те, кто докажет, что процедура приведет к разрушению схем жизнеустройства, пересмотру политики репродукционных центров, так как прирост населения станет в разы больше убыли, к расширению Квазара и неизбежной гибели Размерности.
– Под итог все человечество переберется в Подпространство, а здесь останется лишь горстка избранных, призванная обеспечивать работоспособность Квазара и его ежедневные перезагрузки, – сказал еще совсем юный представитель Энрофы по имени Ским. – На наш взгляд, это еще хуже, чем нынешняя монополия Института всемирной иерархии на генераторы холода. К тому же какой смысл уничтожать двухуровневый мир, который создает необходимый баланс, давая людям возможность выбора. Испокон веков устройство мира стремится к биполярности, меняются лишь формы и обличия, но суть остается прежней. Лишившись Размерности, реальность какое-то время будет находиться в подвешенном состоянии, балансируя на грани между абсолютной гегемонией или анархией. Подобные периоды в истории хорошо известны, и ничем хорошим, как правило, они никогда не заканчивались. Один древний мыслитель сказал: «Чтобы построить святыню, нужно разрушить святыню». Мы согласны, что иногда подобный подход действенен, особенно в сферах науки, в индустрии развлечений и в политике, когда устаревшие взгляды зашедших в тупик, но все еще пользующихся уважением людей мешают развитию, но в случае КвазаРазмерности подобное неприемлемо. Двухуровневый мир создавался тысячелетиями как единственный вариант существования после апокалипсиса, загнавшего людей в жилые комплексы. Никто не знает, как долго Великий ледник будет сковывать планету. Представьте себе вариант, что вместо ожидаемого потепление температура опустится еще ниже. Генераторы холода уже сейчас работают, давно исчерпав ресурс. Но пока существует КвазаРазмерность, люди готовы бороться, делать новые открытия. Скоро клирики либо лишатся монополии на обеспечение мира энергией в результате бунтов, либо будут вынуждены изобретать что-то принципиально новое. Но представьте, во что превратится мир Размерности, если все жители переберутся в Квазар? Конечно, есть шанс, что человечество сможет доработать системы, избавившись от необходимости ежедневных перезагрузок и зависимости построенного в Подпространстве мира от резонансных инженеров, но ведь тогда мы окончательно потеряем связь с материальным миром. Как вы думаете, человечество готово к такому повороту?
– Так вы предлагаете ждать, храня тайну вечной жизни, пока не будет изобретена система бестерминальных переходов? – догадался Фарон. – Но разве проект создается не для нейропатов, коих пока всего несколько процентов по отношению к нормальным жителям КвазаРазмерности.
– Поверьте мне, преобладание нейропатов над обычными людьми – это лишь вопрос времени, – снисходительно улыбнулся Ским. – Природа расценила нейронные сети как постоянные факторы окружающей среды, и начала менять нас, делая более приспособленными к данным условиям жизни.
– Так вы хотите дождаться, когда все человечество превратится в нейропатов? – опешила Анк.
– Слышу в вашем голосе неприязнь, – отметил Ским. – Считаете нейропатов мутантами, лишенными чувств? А вы не думали, что в Квазаре их чувства не выгорают, как это происходит в Размерности? Проведите параллель, и поймете, что сама природа подготавливает людей к переходу на новый уровень бытия.
– А если природа просто дала сбой, как в случае с мутантами, рождавшимися в эру, когда мир покрывали ядерные электростанции? – спросила Анк.
– Вы сравниваете воздействие нейронных сетей на человека с воздействием радиации на живые ткани? – спросил Ским, загнав Анк в угол подобным вопросом. Скажи она «да», и ее смело можно было бы назвать глупым, предвзятым человеком, вычеркнув из списка участников дальнейших дебатов, а если она ответит «нет», то сама признает необоснованность своих заявлений. Так что оставалось только молчать.
Анк бросила короткий взгляд на Фарона, надеясь, что у него найдутся весомые аргументы, но он, кажется, был согласен с представителем Энрофы. То же самое можно было сказать и о Легре.
Анк бросила короткий взгляд на Фарона, надеясь, что у него найдутся весомые аргументы, но он, кажется, был согласен с представителем Энрофы. То же самое можно было сказать и о Легре.
– Мы не говорим, что нужно заморозить проект, – сказал Ским. – Эксперименты и разработки продолжатся, но чтобы сохранить мир КвазаРазмерности, нужно держать информацию о бессмертии в тайне, по крайней мере пока мы не научимся обращать процесс, позволяя людям возвращаться в размерность… Хотя и после этого лучше дождаться серии новых открытий в сфере терминалов и альтернативных генераторов.
– А мне кажется, что вы просто хотите выиграть время, получив фору в исследованиях, – не сдержалась Анк.
Ским не стал спорить, но снова обыграл все так, что цели Энрофы оказались единственно верными, направленными на заботу о КвазаРазмерности и будущем людей.
– Тебе бы в Институт всемирной иерархии, – скривилась Анк. – Стал бы хорошим оратором. – Она покосилась на Легре и сказала, что не хотела никого обидеть.
Бывший клирик едва заметно кивнул, принимая извинения.
– Если вы согласны, то мы готовы отвести вас в терминал, где хранится в стазисе тело Легре, – сказал Ским. – Думаю, эксперименты по восстановлению разорванных связей с биологической оболочкой лучше начать не с клонов, а с тела, которое некогда находилось в симбиозе с сознанием.
– Пожалуй, вы правы, – согласился бывший клирик, тщетно пытаясь скрыть волнение.
Анк не знала, боится он повторить судьбу Аст-Пла или просто встревожена тем, что снова увидит свое молодое тело, находящееся в глубокой заморозке. Она попыталась представить, как повела бы себя, окажись на его месте. Десятилетия в Квазаре совершенно стерли воспоминания о материальном мире Размерности. Бывшая база квазацентристов, ныне превращенная в поселение содомитов, стала для Анк домом. Ее тело, скорее всего, давно утилизировали, так что если и придется, то в качестве новой биологической оболочки нужно будет выбрать тело клона. Анк подумала, что одно дело, когда сознание переносится в клона временно, как в случае путешествий между жилыми комплексами, и совсем другое, когда с клоном устанавливается постоянная связь. Последнее почему-то казалось очень интимным.
– Пожалуй, я возьму небольшую паузу в переговорах и все обдумаю, – сказала Анк, собираясь покинуть место встречи, проходившей в неиндексированных территориях Квазара.
Она вернулась в поселение содомитов и долго держалась в стороне от исследований, избегая обсуждать детали с Фароном или Легре: слышала, что приближается день испытаний, но настырно игнорировала эту информацию. Легре и Фарон возвращались на бывшую базу «Виадос-12», а это значило, что пробного запуска еще не было. Даже когда Фарон пришел один, Анк терпела несколько дней, прежде чем поинтересовалась судьбой бывшего клирика.
– Думаю, теперь мы его долго не увидим, – сказал Фарон.
– Что-то пошло не так? – вздрогнула Анк, боясь потерять старого друга.
– Наоборот, – улыбнулся Фарон. – Легре вернулся в Размерность и готов принять участие в проекте Энрофы по созданию терминалов нового образца, а также создать отдел, который будет заниматься разработкой новых генераторов, способных получать энергию посредством тонких граней временных мембран.
– Энрофа согласилась на такие вопиющие нарушения предписаний клириков? – удивилась Анк.
– Нет, но они обещали анонимную поддержку в случае, если Легре сможет создать собственную группу.
– Думаешь, ему это удастся?
– Пока не знаю, но у него в Размерности осталось много влиятельных друзей, – сказал Фарон. – К тому же не забывай, что однажды он уже смог создать группу клириков, занимавшихся изучением тонких граней втайне от основного совета Иерархии. Так что, думаю, у него в этом дар.
– Надеюсь, что так, – осторожно произнесла Анк, напоминая, что с тех времен прошло много лет и Легре мог подрастерять хватку.
– Не согласен, – решительно заявил Фарон.
– Время покажет, – примирительно сказала Анк.
В первые годы у Легре действительно неплохо получалось работать тайным агентом Энрофы. Он знал, как функционирует Институт всемирной иерархии, и удачно избегал столкновений с клириками и хранителями. Призрак вернулся, но смог остаться неуловимой тенью. Но потом успех вскружил ему голову, и он начал действовать менее скрытно. Какое-то время ему удавалось балансировать на грани, затем наступило время ошибок: сначала незначительных, но они росли как снежный ком, сорвавшийся с вершины. Последней ошибкой Легре стала встреча с давним другом по имени Мьюз.
Помня о том, как они бок о бок скитались по неиндексированным территориям Квазара, и узнав, что сейчас Мьюз стал хранителем, Легре решил, что сможет переманить его на свою сторону, получив союзника в Иерархии. К тому же старый друг когда-то давно был агентом Энрофы, так что шансы на успех, по мнению Легре, возрастали в разы. Он встретился с давним другом, решив ничего не скрывать, делая ставку на информацию о вечной жизни и свое тело, сохранившее молодость, что служило хорошим доказательством его слов… Но Мьюз отказался сотрудничать. Он сдал Легре клирикам, а сам возглавил группу, призванную выяснить, чем занимался бывший друг. Сотрудники Всемирной иерархии пытались получить доступ к ядрам воспоминаний Легре, но защитные системы Энрофы уничтожили важную информацию сразу, как только бывший клирик оказался под арестом.
К моменту, когда Мьюз добрался до поселения содомитов, там уже находилась Эсфирь. Сверхспособности старого хранителя отнимали слишком много жизненных сил, а дорога была такой опасной, что приходилось пользоваться ими слишком часто. Так что, добравшись на территорию бывшей базы «Виадос-12», Мьюз почти превратился в призрака. Ядра сознания угасали, и он понимал, что никогда уже не вернется в свое оставшееся в Размерности старое тело. Страха не было. Только любопытство. А затем, когда Фарон закончил свою историю, сожаление Мьюза касательного того, что арестовал Легре, которого клирики приговорили к пожизненной коррекции личности, стало невыносимым.
– Я верну твоего старого друга, – пообещала Эсфирь незадолго до того, как ядра личности Мьюза окончательно угасли, выбросив его сознание за пределы резонанса Квазара.
– Ты не сможешь проникнуть на территорию Института всемирной иерархии, – устало сказал Мьюз.
– А мне и не нужно туда проникать, – улыбнулась Эсфирь, вытаращив и без того огромные глаза. – Думаешь, сверхспособности есть только у тебя?
– Ты тоже была когда-то агентом Энрофы? – удивился старый хранитель.
– Я генетическая аномалия, – сказала Эсфирь, впервые чувствуя не стыд за это, а скорее скрытую гордость, что не такая как все. – У меня был крохотный дефективный мозг, поэтому ученым пришлось создать дополнительный, установив его вместо правого легкого, перераспределив связи ядер сознания. В результате этого я не могла находиться в Квазаре. Но потом пара ученых исправила это… Правда, появился ряд других недостатков, превращающих меня в психопата, пока я нахожусь в Размерности, но это уже другая история… – огромный рот на крохотной голове Эсфирь растянулся в улыбке. – Не знаю, сможешь ты понять или нет, но я нахожусь на двух уровнях реальности сразу, – сказала она. – Клирики, присвоившие мне статус содомита, и работники терминала, где находится мое тело, конечно, ничего не знают об этом. Считай это нашим тайным оружием, которым можно будет воспользоваться один раз. Я посоветовалась с Фароном, и он решил, что жизнь Легре стоит того, чтобы разыграть этот козырь.
– Думаете, у вас есть шанс?
– Можешь не сомневаться.
– Жаль, что я угасну раньше, чем вернется Легре, – сокрушенно покачал головой Мьюз. – Хотелось бы извиниться перед старым другом за то, что сдал его клирикам.
– Ничего. Я извинюсь перед ним за тебя, – пообещала Эсфирь.
– Полагаешь, он не станет держать на меня зла?
– Нет. Он похож на тебя: немного упрямый, но в конечном итоге его разум всегда берет верх над обидой и эмоциями.
– Да, упрямства ему не занимать, – улыбнулся старый хранитель, вспоминая время, проведенное с бывшим клириком бок о бок в неиндексированных территориях Квазара, когда опасность поджидала на каждом шагу. – Он рассказывал тебе, как мы познакомились?
– Нет, – на лице Эсфирь появился неподдельный интерес.
Они разговаривали до позднего вечера, затем, незадолго до перезагрузки Квазара, сознание Мьюза угасло. Дом Фарона накрывал купол, созданный родственниками Аст-Пла, позволяя оставаться в сознании во время ежедневных отключений систем. Как-то раз Рафаэль, бывший хранитель, ставший содомитом, пытался заглянуть сквозь энергетические стены в дом Фарона. Эта способность прежде действовала безотказно, но в этот раз его точка сборки едва не распалась, превратив его в призрака. Рафаэль, ставший другом Эсфирь, когда она только появилась в поселении, так и не смог понять причин, решив, что Фарон просто использует какую-то сложную защиту. Позднее, завязав дружбу с Фароном и Анк, Эсфирь узнала о куполе, но поведать истину Рафаэлю не решилась, потому что он, несмотря на их дружбу, был содомитом, частью разработанной легенды поселения, где раньше находилась база «Виадос-12» и самая тонкая грань временных мембран, способная соединить миры материи и энергии.